Потом я позвонила Джексону. Стоило мне составить вместе слова, как он взял управление на себя.

– Дафна, все будет хорошо. Дыши глубже. Никуда не уходи. Я уже еду.

– Но мне нужно в аэропорт. Мне нужно купить билет!

– Я отвезу тебя. Не волнуйся.

Я совсем забыла, что у него есть личный самолет.

– Ты вправду сможешь это сделать?

– Послушай меня. Никуда не уходи. Я еду за тобой. Мы заедем туда, где ты живешь, ты захватишь, что нужно из одежды, и примерно через час мы будем в воздухе. А пока просто глубоко дыши.

Дальше все было как в тумане. Я все делала в точности так, как мне велел Джексон. Побросала вещи в чемодан и во всем его слушалась. Наконец мы оказались на борту его собственного самолета. Я крепко сжимала руку Джексона, смотрела в иллюминатор и молилась. Моему отцу было всего пятьдесят девять – конечно, он не мог умереть.

Когда мы приземлились в Нью-Гемпшире, в частном аэропорту, нас там встретил Марвин, официант из гостиницы, которой владела моя мать. Наверное, я их познакомила, а может быть, Джексон сам познакомился с Марвином. Не помню. Помню только, как жутко сосало под ложечкой от страха – вдруг я больше никогда не увижу отца.

Как только мы приехали в больницу, Джексон и тут все взял на себя. Он сразу выяснил, кто лечащий врач моего отца, и оценил статус больницы, после чего отца незамедлительно перевезли в больницу святого Григория – крупную клинику в часе езды от нашего городка. Не сомневаюсь: мой отец умер бы, если бы Джексон не заметил некомпетентность его лечащего врача и отсутствие необходимого оборудования в окружной больнице.

Джексон вызвал из Нью-Йорка светило кардиохирургии. Доктор прибыл в клинику вскоре после нас и, обследовав моего отца, объявил, что это не сердечный приступ, а разрыв аорты. Он объяснил, что треснула оболочка сердца, и если немедленно не сделать операцию, то отец умрет. Возможно, причиной случившегося было повышенное артериальное давление. Он сказал нам и о том, что запоздалая диагностика снизила шанс выживания наполовину.

Джексон отложил все свои встречи и ни на секунду от меня не отходил. Прошла неделя, и я ждала, что он возвратится в Коннектикут, но у него на уме было нечто другое.

– Девочки, не волнуйтесь, – сказала он мне и моей матери. – Дафна, с твоим отцом я уже об этом поговорил. Я займусь вашим отелем «В & В», чтобы там все шло как по маслу.

– Но как же твоя компания? Разве тебе не нужно вернуться?

– Пока смогу управлять делами отсюда. Я внес кое-какую правку в свое расписание. Несколько дней вдали от Нью-Йорка меня не убьют.

– Это точно? В отеле есть сотрудники, которые многое смогут взять на себя?

Джексон покачал головой.

– Руководить своим бизнесом я могу откуда угодно, но отель нуждается в ручном управлении. Когда нет хозяина, все может пойти наперекосяк. Я намерен защищать интересы твоего отца до тех пор, пока он не вернется к работе, а твоя мать не сможет ему помогать.

Мать одарила меня взглядом, который яснее всяких слов говорил: «Не упусти его!» Она положила руку на плечо Джексона.

– Спасибо тебе, мой дорогой. Я точно знаю: Эзре будет легче дышать, если он будет знать, что ты здесь.

С типичной для Джексона легкостью и умением он начал заботиться о том, чтобы все шло гладко, – и получалось даже лучше, чем тогда, когда делом руководил мой отец. Кухня была полна продуктов. Он лично присматривал за персоналом и даже о том заботился, чтобы всегда были полны птичьи кормушки. Как-то раз вечером, когда у нас не хватало рабочих рук, я зашла в гостиницу и увидела, что Джексон взял на себя труд официанта и обслуживает столики. Наверное, именно тогда я в него влюбилась по-настоящему. Для моей матери это стало огромным облегчением. Когда она увидела, как хорошо идут дела в гостинице, она стала проводить больше времени с отцом в клинике.

К концу месяца мать была так же очарована Джексоном, как я.

– Похоже, ты нашла свое счастье, моя девочка, – шепнула мне мать на ухо как-то вечером, когда Джексон вышел из комнаты.

Как ему все это удалось? – гадала я. Впечатление было такое, словно он был рядом всегда, был членом семьи. Все мои прежние сомнения насчет него развеялись. Он не был каким-то самовлюбленным плейбоем. Он был цельным человеком с сильным характером. Всего за несколько коротких недель он стал незаменим для всех нас.