Глава 41
Белые точки
Свет фар превращал снежинки в ярких белых светлячков. Беттингер быстро ехал в сторону автострады Стоунсбурга, однако успел посмотреть на свой хетчбэк и на темно-серый пикап, все еще стоявшие возле входа в пустой дом. Оркестровая заставка ожидания звучала в его наушнике, мешаясь с музыкой популярной станции, которую он включил, чтобы отвлечь дочь от разговоров.
Симфония смолкла.
– Мистер Беттингер? – спросил мужчина удивительно чистым тенором.
– Да. Вы офтальмолог?
– Медицинский оптик. Меня зовут доктор Эдвардс.
– А офтальмолога у вас нет?
– Сожалею, но доктор Сингх сейчас в отпуске. Я обещаю, что проконсультируюсь с ней, если у меня возникнут вопросы, но я уже имел дело с подобными проблемами прежде.
Он произнес последние слова без малейшей обиды, продемонстрировав профессионализм, который позволил Жюлю поверить врачу.
– Это честно.
– Что произошло?
– Она сейчас без сознания, поэтому я не знаю подробностей, но какая-то ткань – нижнее белье – засунута в ее левую глазницу. Глубоко. Вдавлена, как пробка.
На ветровом стекле стали собираться снежинки.
– Вы не видите сам глаз? – спросил доктор Эдвардс.
– Нет.
Щетки очистили стекло.
– Что случилось перед тем, как в глаз запихнули нижнее белье?
– Сейчас спрошу. – Детектив выехал на автостраду и уменьшил звук радио. – Карен?
Девочка вздрогнула.
– Что?
– Ты видела, что человек в маске сделал с маминым глазом?
Карен кивнула.
– Что?
– Когда он сказал нам, чтобы мы разделись, мамочка на него закричала, а он взял такую щелкающую штуку, которую используют на почте.
Внутри у Беттингера все похолодело.
– Канцелярский нож?
Дочь Жюля снова кивнула.
– И он сделал так… – Девочка нанесла колющий удар правым кулаком.
Детектив ощутил фантомную боль в собственном глазу.
– Хорошо, милая, – сказал он, прибавив звук стереосистемы. – Слушай музыку.
Карен обратила взгляд на дворники, продолжавшие очищать ветровое стекло от снега.
– Ее ткнули в глаз канцелярским ножом, – сказал полицейский доктору Эдвардсу.
Наступило короткое молчание.
– Как далеко от больницы вы находитесь? – спросил оптик.
Детектив посмотрел на приближающийся знак съезда с автострады и быстро подсчитал в уме.
– Меньше чем в пятнадцати минутах.
– Я отправляюсь в операционную.
– Есть ли шанс его спасти? Ее глаз?
– Сначала мне нужно ее осмотреть.
Жюль решил не давить на врача и не заставлять его делать плохие прогнозы.
– Ладно.
– Есть ли еще какие-то проблемы, требующие срочного внимания?
– Она потеряла некоторое количество крови, – сказал Беттингер, глядя в зеркало на Алиссу, грудь которой продолжала равномерно подниматься и опускаться. – У нее слабый, но ровный пульс.
– Вы знаете ее гр…
– Нулевая, положительный.
– Вы уверены?
– Да.
– Аллергия на антибиотики?
– Нет.
– Хорошо. Пожалуйста, будьте осторожны, не забывайте о снегопаде – несколько минут ничего не изменят.
– Я буду ехать осторожно, – сказал детектив, меняя полосу.
– Я подготовлю носилки. Я афроамериканец, бритая голова, бородка.
– Вы говорите как белый.
– Значит, уроки пошли впрок.
– Я в голубом компакт-каре.
– Буду вас ждать.
– Спасибо. – Детектив закончил разговор и снова уменьшил звук стерео. – Милая?
Карен посмотрела на него.
Беттингер заставил себя прогнать самые жуткие картины, возникавшие у него в голове, чтобы задать дочери один из самых отвратительных вопросов, какие только существуют в мире.
– Что этот человек с тобой делал?
Его дочь посмотрела на свои пальцы ног.
– Карен? – повторил детектив, не в силах дышать.
– Он сказал, чтобы я разделась и легла на кровать, или моя мамочка ослепнет.
– Он делал с тобой что-нибудь еще?
– Он меня связал и засунул трусы в рот.
– Что-нибудь еще?
Девочка покачала головой.
– Нет.
Жюль с облегчением вздохнул, наклонился и поцеловал свою маленькую любимую дочь в лоб.
– Ты вела себя очень храбро.
Карен смотрела, как снег собирается на ветровом стекле.
Зазвучала новая песня, которая началась в точности как предыдущая, и детектив увеличил звук.
– Тебе нравится?
Легко приходившая в волнение маленькая девочка, которая любила или ненавидела большинство вещей, пожала плечами.
* * *
Двенадцать минут спустя голубой компакт остановился у большого коричневого здания больницы Армии Спасения в Стоунсбурге. Беттингер выключил двигатель, и в этот момент в двадцати футах от них открылись двери приемного покоя. Наружу вышел белый медбрат и человек, который, по описанию, должен был быть доктором Эдвардсом. Они толкали перед собой стальную каталку.
– Оставайся здесь, – сказал детектив дочери и вышел наружу. – Я буду рядом.
– Хорошо.
Беттингер подошел к задней дверце, распахнул ее и, подхватив жену на руки, отнес ее к каталке. Оптик посмотрел на оставшуюся в машине девочку.
– Она была там.
– Да. И сын…
Горло у Беттингера перехватило. Глаза его наполнились слезами, и все, что он сдерживал в течение последних тридцати минут, вырвалось наружу. Он молча показал дрожащим пальцем в сторону багажника машины.
– Ваш сын?.. – переспросил доктор Эдвардс.
Детектив кивнул.
– Я сожалею, – сказал оптик, и его сочувствие показалось Жюлю искренним.
Он понимал, что должен держать себя в руках на глазах у дочери, и проклял накатившую волну эмоций.
– Могу… я… оставить мою машину здесь? – спросил он, вытирая глаза кулаком.
– Все нормально.
Детектив помог Карен выйти из машины. Они вместе пошли за каталкой в раздвинувшиеся двери и оказались в бежевой приемной, где стояло пять виниловых диванов, работал телевизор с изображением высокой четкости и на столике лежало несколько журналов.
– Пока вам лучше оставаться здесь, – сказал Эдвардс, продолжая двигаться с каталкой в сторону отделения неотложной помощи. – Все ваши бумаги у секретарши.
Беттингер кивнул.
– Я пришлю лаборанта-препаратора, когда вы будете готовы.
– Ладно. – Сейчас полицейский не мог разговаривать с работником морга.
– Мы сообщим вам, как только что-то узнаем, – добавил оптик, и вместе с медбратом они повезли Алиссу Брайт сквозь двойные двери.
– Спасибо.
Жюль взял Карен за правую руку и повел ее к диванам, где мексиканка, выглядевшая как высокий лилипут, мыла линолеум.
– Пахнет как моча, – сказала девочка отцу.
– Это аммиак. Он нужен для поддержания гигиены.
Карен обошла влажные квадратики и прикрыла нос.
– Пахнет как моча.
– Согласен.
Девочка села на диван, стоявший лицом к телевизору, который показывал повтор местных вечерних новостей. Внезапно серьезное лицо ведущего сменилось на толстого мультяшного кота, у которого были впечатляющие усы и очень стильный жилет.
– Благодарю вас, – сказал Беттингер женщине, которая держала в правой руке пульт дистанционного управления.
– Новости не для детей, – ответила та.
– Так и есть.
Крошечная женщина использовала швабру как весло и поплыла в порт.
Жюль посмотрел на Карен.
– Хочешь, я сниму с тебя куртку?
Не отводя взгляда от телевизионного экрана, девочка покачала головой.
– Хочешь сходить в туалет? Он здесь совсем рядом.
И вновь дочь отрицательно покачала головой.
– Хочешь чего-нибудь попить?
Карен пожала плечами.
– Яблочный сок? – предложил Беттингер. – Клюквенный?
– Клюквенный.
– Я схожу, тут рядом… – Детектив указал на торговый автомат, стоявший на противоположной стороне вестибюля. – Хорошо?
Тучный кот упал со своего трехколесного велосипеда, но Карен никак не отреагировала на его ужимки. Похоже, у нее был психологический шок.
– Я сейчас вернусь.
Беттингер поцеловал дочь в макушку и направился к торговому автомату. На ходу он достал сотовый телефон, выбрал из списка имя напарника, который звонил ему за это время четыре раза в течение последнего часа, и нажал на кнопку быстрого набора.
Доминик ответил после первого гудка:
– У тебя все в порядке?
– Кто-то ждал меня в моем доме. Я его убил, но мой сын мертв, а жена в тяжелом состоянии.
– Проклятье… – Послышался треск, видимо, большой полицейский что-то сломал. – Как малышка?
– В шоке, но физически не пострадала.
Жюль подошел к автомату.
– Ты в больнице? – спросил Уильямс.
– Да. Какова ситуация в Виктори?
– Повсюду находят тела – это исчезнувшие полицейские и какие-то люди, возможно, свидетели.
– Перри и Хуан?
– Казнены. Пропали их значки и члены.
Детектив почувствовал пустоту.
– Я молюсь, чтобы все это оказалось гребаным кошмаром.
– Чувак, работавший портье в «Подсолнухе», исчез.
Беттингер вспомнил, как написал свой адрес на форме, которую заполнил и отдал портье, и понял, как убийца обнаружил маленький лососевый домик в Стоунсбурге.
– Значит, он мертв, – уверенно заявил Жюль. – У убийцы не было ни малейших признаков сострадания.
– Тебе удалось что-нибудь у него узнать?
– Нет, но он оставил пикап, который я обыщу, когда будет время.
– Педики из полицейского департамента Стоунсбурга уже в курсе?
– Нет. Все произошло очень быстро и тихо.
– Не звони им.
– Я и не собирался. – В голосе Беттингера отчетливо послышалась угроза.
– Значит, ты знаешь, как нужно действовать дальше?
– Да, знаю.
– И никакой щепетильности?
– Моя дочь получила психологическую травму, жена потеряет глаз, а сын лежит в багажнике гребаной машины, – прошипел детектив. – Так что – нет, и не подумаю.
– Как и мы с Тэкли.
Жюль засунул доллар в автомат и набрал номер тюремной камеры, где томился клюквенный сок.
– Есть что-то новое о Себастьяне? – задал он следующий вопрос.
– Мы с Тэкли пытаемся надавить на разных людей с того самого момента, как ушли из квартиры Зволински, но никто ничего не знает.
– Зволински появился?
– Нет, он все еще отсутствует.
Клык робота с легким шумом вытащил из камеры алую бутылку.
– А есть что-то новое о Пройдохе Сэме? – продолжал расспрашивать напарника Беттингер.
– Стажер все еще на посту возле автомастерской – я только что с ним разговаривал, – но Пройдоха Сэм так и не появился.
Робот забросил бутылку в нижнюю камеру.
– Я займусь пикапом убийцы, как только смогу. – Детектив наклонился, сдвинул в сторону прозрачную панель и взял сок. – Но я не уеду отсюда, пока не поговорю с женой.
– Ясно. Позвони, как только что-то появится. Даже если это будет одно из твоих «может быть».
– Ты тоже.
– Договорились.
На этом разговор закончился.
Беттингер вернулся к Карен, отдал ей бутылку с соком и подошел к письменному столу, за которым сидел дежурный, молодой парень в очках и с короткими светлыми волосами. Рядом с недоеденным кексом лежал большой художественный альбом, открытый на картине, изображавшей толстого мужчину в причудливом одеянии, – в руке он держал желтого длиннохвостого попугая, словно это был леденец. Птица выглядела встревоженной.
– Прошу меня извинить, – обратился к дежурному Жюль.
Тот подтолкнул к нему через стол планшет.
– Спасибо, – сказал Беттингер, забирая бумаги. – У вас есть место, где можно оставить ребенка?
Молодой человек посмотрел на Карен.
– Ее?
Крупная крошка от кекса упала на модные кроссовки.
– Да.
Синий планшет с бумагами пересек письменный стол.
Полицейский взял второй набор документов и откашлялся.
– Мне нужно поговорить с лаборантом-препаратором.
– У вас есть тело?
Детектив кивнул и получил белый планшет.
– Жюль Беттингер, – сказал кто-то, и он оторвался от документов.
У дверного проема, ведущего в отделение экстренной помощи, стоял медбрат, который приходил вместе с доктором Эдвардсом.
– Пожалуйста, пройдите со мной.
– Одну секунду.
Беттингер быстро подошел к Карен и положил на диван рядом с ней черный, синий и белый планшеты.
– Меня не будет пару минут.
Девочка не ответила.
– Я составлю ей компанию, – сказала маленькая уборщица.
– Поговори с этой милой женщиной или с мужчиной за письменным столом, если я тебе понадоблюсь, – сказал полицейский.
– Ладно.
Детектив обнял дочь и быстро пересек вестибюль. Когда он оказался рядом с медбратом, тот распахнул дверь.
– Она пришла в себя.
К горлу Беттингера подкатила тошнота. Он сделал глубокий вдох и зашагал к самому любимому человеку, которому очень скоро предстояло узнать самую ужасную новость из всех, что доводилось слышать за свою жизнь.
