Глава 18
У всего свой балл

– Я никогда не понимал, почему их называют поджаренными, – сказал офицер Дейв Стэнли, тыкая зубцами пластиковой вилки в обвалянные в сухарях равиоли. – Они же прожарены насквозь.

– На вид они именно что поджарены, – ответил обладатель подкрашенных усов, седой коротышка американец итальянского происхождения, который нес на своих плечах пятьдесят четыре года и держался за руль полицейской машины.

– Почему бы просто не назвать их «жареные равиоли»?

– Ну, это слишком очевидно.

– Зато меньше букв.

– Верно… Но никто не называет вещи своими именами. – Джанетто открыл пакет с едой на вынос и вытащил сэндвич с мясом и сыром, в котором было больше красного перца, чем в девятистах фаршированных яйцах.

Стэнли раскусил равиоли, и поток теплого расплавленного соленого сыра рикотта наполнил его рот.

– Здесь их классно делают.

– Когда получаешь их свежими, прямо с кухни, это семерка.

Молодой офицер предвидел такой комментарий. Капрал Джанетто оценивал все, что представляло для него хоть какой-то интерес, по шкале от нуля до десяти. Еда, кино, актрисы, машины, девять книг, прочитанных им в колледже с неполным двухгодичным курсом обучения, и пантеон классических альбомов рок-музыки – у всего был свой балл, в том числе у таких менее очевидных вещей, как города, страны, платья его жены, породы собак и супермаркеты. Десятки удостоились лишь Италия и ротвейлеры.

Итальянец откусил кусок своего сэндвича – при этом раздался такой звук, словно в тропических джунглях наступил конец света.

– Шесть, – сказал он, продолжая жевать.

– Но ты его проглотил.

– Половина очка. – Джанетто внимательно оглядел посыпанный перцем сэндвич и покачал головой. – Нет, до шести не дотягивает, и мы переходим к Анджело.

Дейв съел еще один равиоли.

– Похоже, ты все уже решил.

– Я даю оценки не просто так.

В этот момент пронзительно захрипела рация.

– Дерьмо, – сказал Стэнли.

Молодой офицер воткнул пластиковую вилку в равиоли, поднял трубку и включил связь.

– Машина девять. Офицеры Джанетто и Стэнли. Конец связи.

– Нам сообщили о стрельбе на углу Уорт и Леоноры, – сказал лишенный пола голос, принадлежавший существу, исполнявшему роль диспетчера. – Отправляйтесь туда.

– Вас понял. – Дейв положил трубку на консоль.

– Зеро. – Джанетто проглотил прожеванную пищу и одновременно откусил новый кусок. – Им следовало бы сообщить, что там нет стрельбы, – тогда мы бы сразу поняли: что-то пошло не так.

Его молодой коллега, который не мог решить, шутка это или нет, лишь пожал плечами и кивнул.

Капрал проглотил последний кусок сэндвича, включил фары, сменил передачу, и патрульная машина отъехала от ресторанчика «Настоящая Италия у Паоло».

– Середина была на шесть с половиной, – добавил он.

Дейв Стэнли лишь через несколько секунд сообразил, что напарник имел в виду сэндвич.

– Рад слышать.

– Все дело в оливках, – заявил Джанетто, сворачивая на Саммер-драйв.

Патрульная машина покатила на юг по главной дороге, притормаживая, но не останавливаясь перед перекрестками. Все проститутки, мимо которых они проезжали, получили низкие оценки.

– Я верный муж, – заметил капрал, – но помню время, когда стоявшие здесь девицы были привлекательными. Теперь это лишь тройки и четверки. А в Сортире по большей части двойки.

– Может быть, твои стандарты изменились за прошедшие годы?..

– Совершенно точно – нет.

Стэнли прокусил очередной равиоли, но тот оказался прожаренным насквозь, и внутри не оказалось ничего, кроме воздуха.

– Фуфло.

– Пустышка?

– Ага.

– При желании можно вернуть. Получишь при следующем заказе что-нибудь еще – я уже так делал.

– Не стоит.

Патрульная машина миновала костлявую проститутку с рыжими волосами, в туфлях на платформе и в синем виниловом дождевике.

Джанетто промолчал.

– Даже не поставишь оценку? – поинтересовался Дейв.

– Это мужчина.

Молодой полицейский развернулся и посмотрел назад, в сторону удаляющейся фигуры.

– Уверен?

– На тысячу процентов.

– У тебя наметанный глаз, – сказал Стэнли, поворачиваясь обратно.

– У меня хорошее зрение – в особенности для моего возраста, – но всю работу делают мозги. – Итальянец на мгновение задумался. – Помнишь миллиметровку?

– Ну, пожалуй… – Дейву Стэнли было двадцать пять лет, и он никогда не видел миллиметровку. – Может быть.

– Раньше делали такую бумагу – не знаю, может быть, делают и сейчас. Она разделена на квадратики для счетов, карт, графиков, рисунков – ее можно использовать самыми разными способами. И все, что ты на ней изображаешь, разбивается на части одинаковым образом. Именно так я поступаю, когда оцениваю вещи, – располагаю их на такой бумаге, но здесь. – Капрал постучал себя по лбу, оставив на нем отпечаток из красного перца.

– Ладно. – Офицер никак не мог решить, гений его напарник или идиот.

– Мы почти на месте.

Джанетто допил остатки содовой, выбросил банку в окно, и она застучала по бетону.

– Так следует поступать только с тем, что можно переработать.

– Разумная мысль.

– Так им будет чем заняться. – Капрал рыгнул.

– Слушай, может, наденем бронежилеты?

– Этот вызов – полный ноль. – Итальянец погладил свой живот, свисавший над ремнем, точно второй подбородок у англичанина. – К тому же я не уверен, что сейчас сумею влезть даже в самый большой.

Патрульная машина катила на юг. Полицейские вглядывались в ночь. На перекрестке они увидели пятнистую дворняжку, дрожавшую и умиравшую от холода.

– Бедняга, – сказал Дейв Стэнли.

– Есть способы умереть похуже. – Джанетто крутанул руль против часовой стрелки, посмотрел направо, и их автомобиль покатил дальше. – СПИД. Голод. Рак. Утопление. Концентрационный лагерь.

– Я думаю, концентрационный лагерь хуже всего.

Капрал направил машину на узкую темную дорогу.

– Леонора.

– Как ты можешь помнить все улицы?

Джанетто постучал себя по лбу.

– Миллиметровка.

Посреди дороги появилось что-то большое и темное. Капрал ударил по тормозам, завизжали шины. Остановившуюся патрульную машину и коричневый грузовой фургон, перекрывший улицу, разделяло всего сорок футов.

Итальянец принялся сигналить.

Другая машина не двигалась.

– Ты видишь, кто внутри? – спросил Дейв.

Капрал включил фары дальнего света, который отразился от чего-то со стороны пассажирского сиденья фургона и ударил полицейским в глаза.

Джанетто поморщился и выключил фары.

– Солнечный рефлектор? – предположил Стэнли.

– Будем действовать по правилам, – сказал его коллега и включил мигающий красно-синий свет.

Наклонившись вперед, молодой офицер взял микрофон и поднес его к губам.

– Немедленно уберите машину с дороги!

Приказ эхом разнесся по улице, но не вызвал никакой реакции.

Дейв Стэнли оглядел старые дома по обе стороны улицы, а затем посмотрел назад и разинул рот. Второй грузовой фургон блокировал выезд с улицы. Красно-синий свет окрашивал выхлопные газы, поднимавшиеся вверх, и тускло отсвечивал от темной поверхности асфальта. Второй фургон был таким же загадочным, как первый.

– Нас взяли в тиски, – сказал младший из полицейских.

– Если со мной что-то случится, – попросил Джанетто, – скажи моей жене, что я считал ее восьмеркой.

– Не десяткой?

– В это она не поверит, – капрал фыркнул. – На самом деле она пять с половиной.

– А я бы сказал: восемь.

Дейв Стэнли подумал о секретарше участка Шэрон, с которой ходил на свидания уже почти год, но так и не сумел придумать, что ей сказать.

Джанетто отобрал у напарника микрофон и включил его.

– Уберите машины с…

Боковая дверь коричневого фургона отошла в сторону, открыв темный квадрат, и в темноте что-то щелкнуло.

– Вниз! – закричал капрал.

Полицейские распростерлись на полу своей машины.

Грянул белый огонь. Ветровое стекло прогнулось, и на нем появились тысячи паутинок. Затем раздался выстрел второго дробовика, и затуманенное стекло разбилось. Искрящиеся осколки посыпались на спины сжавшихся в комок стражей порядка.

Холодный воздух ворвался внутрь, и Дейва Стэнли затрясло. Снова щелкнул затвор дробовика.

Джанетто поднял пистолет над приборной доской и выстрелил вслепую, отвечая на огонь невидимого противника.

– Вызывай поддержку! – крикнул он напарнику. – Скажи им…

Что-то ударило капрала по голове и упало у него за спиной.

– Проклятье, что это было? – спросил он, потирая голову.

Дейв заглянул ему за спину. Рядом с педалью газа лежала ручная граната.

Опустошив мочевой пузырь, молодой офицер распахнул дверцу и вывалился наружу с криком:

– Граната!

Мостовая ударила его в грудь, и он оглянулся через плечо.

Джанетто рванул другую дверь, но его задержал ремень безопасности, зацепившийся за кобуру.

– Дерьмо! – крикнул капрал.

Стэнли прикрыл голову.

Солнечный свет вспыхнул в ночи, и тут же грянул гром. Шрапнель ударила в ноги, ягодицы, руки и спину распростертого офицера, и у него возникло ощущение, что все тело оказалось в огромной жаровне.

Послышался звук тяжелого удара.

Рука Дейва, в ушах которого звенело, скользнула по горячему асфальту. Движение вызвало острую боль от осколка, попавшего в лопатку, но он продолжал движение, стараясь не обращать на нее внимания. Пальцы коснулись кобуры, и он прошептал одно слово:

– Ублюдок.

Пистолет исчез.

Молодой человек оглянулся через плечо. Над патрульной машиной поднимался красно-синий дым, а в трех футах от глушителя валялся исчезнувший пистолет. Оружие выглядело исправным.

Стиснув зубы, офицер приподнялся на руках, встал на четвереньки и пополз. Шрапнель терзала его мышцы и кости, он стонал, но продолжал двигаться к оружию. Бросив быстрый взгляд в сторону машины, увидел мертвое, лишенное рук тело, которое в последнее мгновение жизни пыталось схватить гранату. Обугленный воротник окружала масса, похожая на гнилой гранат.

Слезы наполнили глаза Дейва Стэнли, и весь окружающий мир стал красно-синим.

– Этот еще жив, – сказал кто-то со стороны коричневого фургона.

Дейв потянулся к своему пистолету.

Грянул выстрел дробовика.

Крупная дробь пробила голову офицера, и он рухнул на мостовую. Холодные, как лед, шарики застряли в самом центре его черепа.

– Возьми его значок, – сказал хриплый голос.

Утративший подвижность умирающий Стэнли почувствовал, как чья-то рука срывает с его груди значок.

– Придурок обмочился.

– Ты взял значок?

– Да.

– Хорошо. А теперь сними с него штаны и отрежь член.