По прибытии в Лондон Вернер взглянул на часы. Уже перевалило за полдень, и он решил проверить, не включил ли Чарльз телефон. Но на экране не появилась зеленая точка, указывающая местоположение профессора, зато тревожно мигала надпись: «ЧАРЛЬЗ БЕЙКЕР». Открыв ссылку, он увидел, что на имя профессора забронирован билет в США на следующее утро. Удовлетворившись увиденным, он направился к Трогмортон-стрит в лондонском Сити и устроился в кафе с видом на улицу, где когда-то размещалась Лондонская фондовая биржа. Отсюда отлично просматривался въезд на маленькую частную улочку, соединявшую Трогмортон-стрит с Лондонской стеной. Сверившись с телефоном, он проверил время на тихоокеанском побережье. Решив, что в пять утра по местному времени Иствуда уже можно будить, он набрал номер. В трубке послышался сонный голос начальника, с трудом ворочавшего языком.

— Надеюсь, очень веские причины заставили вас беспокоить меня в такой час, — проговорил президента Института.

— Лучшие в мире, — отозвался Вернер, стараясь говорить уверенным тоном.

— Секундочку, — отозвался Иствуд и встал с постели. Его жена что-то пробормотала. Осторожно укрыв ее одеялом, он вышел из спальни. Спустившись на первый этаж в гостиную и усевшись на диван, он произнес: — Слушаю.

— Очень скоро библия будет у меня в руках.

— Вы в этом уверены? — сурово переспросил Иствуд.

— Как никогда в жизни. А теперь, надеюсь, вы не рассердитесь. Единственный способ вручить вам книгу — это созвать особую сессию Совета. Встреча должна состояться двадцать первого июня в одиннадцать часов утра.

— Это покажется странным, — отозвался Мартин.

— Я знаю! — сказал Вернер, на этот раз резко. — У вас более трех дней на подготовку. Созывайте Совет! — добавил он и повесил трубку.

Иствуд так и остался сидеть с открытым ртом. Похоже, Вернер решил, что обладает какой-то властью над ним. Иствуд размышлял, как поступить. Ясно, что Вернер хочет войти в Совет с триумфом и произвести впечатление на его членов. В любом случае, в этот день ему придется прийти в Институт с библией, и это хорошо. Мартин вышел на улицу, на ступенчатую террасу размером с половину футбольного поля. С удовлетворением взглянул на ручей, текущий через апельсиновую рощу, — его давнюю детскую мечту. И так же давно он не чувствовал себя настолько счастливым.