Мотоцикл остановился на светофоре. Беата повернула голову и посмотрела на Вернера.

— Этот профессор знает, кто ты?

— Отчасти. Думает, что я его друг со времен учебы. Тогда я звался Россом. В те годы мы были практически не разлей вода, даже несмотря на то, что учились в разных университетах и жили в разных городах. Почти все свободное время мы проводили вместе. Встречались почти на всех каникулах. — Вернер махнул рукой, указывая на светофор. — Зеленый.

Беата вновь отвернулась, и мотоцикл тронулся с места, направляясь в сторону принадлежавшей Институту виллы. Она понимала, что разговор окончен и что настаивать бесполезно. Работа научила ее не спрашивать о том, чего ей знать не следовало. Кроме того, она была уверена в том, что Вернер рассказал ей больше, чем кому бы то ни было еще. Что же до нее, она ринулась в отношения с ним, как в омут головой, не задумываясь о последствиях. Все ее предыдущие любовные связи были либо рабочей необходимостью, либо проблемами, которые приходилось решать. Все, кто когда-либо знал ее, в какой-то момент пугались, осознав, насколько она ледяная и порочная внутри. Она была ужасающе циничной и бесчеловечно жестокой, более того, всем казалось, что ничто не способно тронуть ее. Единственным, с кем она чувствовала общность, был Вернер.

Когда они добрались до виллы, Беата рассказала ему, что сделала в доме комиссара, и сообщила, что намеревается пойти к нему в офис позже, когда все разойдутся.

Пока Беата была в душе, Вернер включил компьютер, просмотрел почту и сообщения. Проверил сигнал Чарльза и убедился, что тот вернулся в отель. Запустил камеру прямой трансляции, но услышал только звук работающего телевизора. На записях из дома комиссара тоже не было ничего, кроме звука работающего телевизора. Вернер улыбнулся и подумал о том, как глупо люди распоряжаются свободным временем, даже самые умные из них. В то время, как номер Чарльза передавал ему чешские новости, аппарат в доме Ледвины записывал стоны, вздохи и крики, плохо имитирующие оргазм.

Тем не менее его встревожил тот факт, что Чарльз отнесся к угрозе, которую представляла Криста, без должной серьезности. Было очень важно избавиться от этой женщины, которая могла испортить ему все планы, если профессор сумеет завладеть посланием. Слишком сильно настаивать он не мог, потому что ему самому нельзя было вызвать у Чарльза ни малейших подозрений. Кроме того, она появилась так внезапно. Впервые он пожалел, что за все эти годы не считал нужным видеться с Чарльзом чаще. Дело было в том, что Чарльз действительно ему нравился и отношения у них были искренними, хотя Вернер ни на секунду не забывал о том, что ему придется воспользоваться другом для достижения собственных целей. Возможно, именно поэтому он не проверял его чаще. В некотором роде он чувствовал свою вину. Как бы там ни было, придется найти другой способ уничтожить Кристу. Возможно, стоит послать Беату. Предстояло принять решение.

Иствуд молчал. До решающего заседания Совета оставалось еще двенадцать часов. Пропустить его, свою величайшую победу на данный момент, нельзя было ни в коем случае. Решающим будет тот факт, что он найдет библию с помощью Чарльза. Он подумал о том, как гордился бы им отец. Прошло почти пятьсот лет с тех пор, как гильдия рыбаков начала вести тройную игру в противостоянии между двумя лагерями. Они выполняли свою миссию серьезно и решительно. Всегда владели всей необходимой информацией о членах Совета, которая была доступна в историческом контексте, и при этом пытались остаться невидимыми для них. Вплоть до сегодняшнего дня им все удавалось. Ни одна из сторон ни о чем не подозревала. Работу свою они выполняли просто идеально.

Однако они не сумели найти библию и уничтожить оба лагеря, чтобы вся власть была сосредоточена в одних руках. И он, Вернер Фишер, потомок рыбаков, забравших голову Влада Колосажателя с места казни, берега озера Снагов, раз и навсегда покончит с этой запутанной историей.

Рыбакам был известен и конец истории Колосажателя. Вместе с соратниками по гильдии далекий предок Вернера откопал тело, похороненное без всяких почестей в монастыре Снагов — изысканная насмешка со стороны правителя Бессарабии Лайоты. Рыбаки соединили голову с телом и втайне похоронили его в монастыре Комана, основанном самим Владом, хотя некоторые утверждают, что голову отвезли в Константинополь, где султан насадил ее на пику. С тех пор по миру ходят две разных версии этой легенды. В первой говорится, что Дракула восстал из мертвых и превратился в вампира; во второй — что злой дух покинул его тело, но только спустя три дня после того, как голова воссоединилась с ним.