Глава 13
Через мост
«Жизнь – это путешествие по дороге с множеством перекрестков. А еще есть мосты – пугающие варианты выбора, которые навсегда отделяют прошлое от будущего. Найдешь в себе мужество или поддашься глупости, и все изменится. Для меня выбором, перевернувшим всю мою жизнь, стал настоящий мост, по которому я последовала за Персефоной на корабль в Верне».
«Книга Брин»
– Ты ведь думаешь об этом, не так ли? – спросила Арион. – Каково касаться струн мироздания?
Девочка-мистик со своей волчицей сидела на поле, вдали от шерстяных навесов. В руках у Сури была веревочка. Она плела этот узор тысячу раз и знала сотни способов менять плетение, чтобы создавать другие узоры, но пальцы ее не двигались.
Сури вопрос проигнорировала, и Арион опустилась с ней рядом. От мокрой фрэи пахло океаном.
– Ты что, свалилась в море? – спросила Сури.
– Я купалась. Тебе тоже стоит попробовать. Впрочем, я не чувствую себя такой чистой, как хотелось бы.
– Разумеется, ты чистая! Ведь ты постоянно моешься.
– Нет, думаю, дело в соли. В воде ее полно. Она ужасно сушит кожу, хотя купаться было здорово! Тебе наверняка понравятся волны. Они поднимают тебя и несут, будто летишь!
Сури усмехнулась. Уже много дней Арион так и сыпала метафорами.
– Недавно шел дождь, знаешь ли. Помогает лучше, чем океан. И никакой соли.
– И все же он не помог, судя по твоему виду. И по запаху.
Сури оглядела себя с недоумением. После проливных дождей, во время которых они с Минной обследовали лужицы на каменистом берегу и продуваемые ветрами просторы вокруг Тирре, на ней не осталось ни пятнышка – не считая босых ног, потому что от грязи никуда не денешься. Не найдя смысла в замечании Арион, Сури снова сосредоточилась на веревочке между пальцами. Она никак не могла решить, что делать дальше. Арион наблюдала, заставляя Сури нервничать.
– Чего? – воскликнула она на рхунском.
– В том-то и беда в забавах с веревочкой, – ответила Арион. – Поэтому в нее и играют лишь начинающие. Как только прикоснешься к настоящим струнам, веревка навсегда станет просто веревкой. Ты понимаешь, что узоров очень много. Хуже того, ты видишь, что это слабое подобие струн природы. Искусство дарует бесконечное множество вариантов. Все в мире вплетено в ткань реальности, все взаимосвязано, каждый прожитый миг создает новые связи, вносит изменения в невообразимо сложную паутину жизни. Некоторые нити трогать нельзя, другие можно. Некоторые сперва кажутся неподвижными, но в правильных условиях их удается передвинуть. Настроив струны, ты научишься их перебирать, создавая музыку. Разные тона составляют язык мироздания и служат строительными блоками всего сущего. Порой чувствуешь, что все на свете возможно, если только распутать сложные места.
Арион потянулась и погладила Минну. Волчица открыла глаза, однако голову поднимать поленилась.
– У тебя есть дар заглядывать за завесу и видеть устройство нашего мира, дар настраивать его на свой лад. Разумеется, ты и сама являешься частью плетения.
– Неужели я паук?
Арион покачала головой.
– Нет, нить ткешь не ты. Мастера Искусства не могут создавать новое, они лишь образуют связи между тем, что уже существует. Мы являемся его частью, а значит и паутиной, отдельными нитями в узоре. Изменяя узоры, ты меняешь мир и саму себя, потому что ты – часть этого мира. Создавая узор, ты создаешь собственную жизнь.
– Всякий раз, когда ты говоришь об Искусстве, оно кажется мне все менее привлекательным.
Арион улыбнулась.
– Скажи правду, Сури. Перед тем, как я села с тобой рядом, ты поняла, что любимая игра больше не радует?
– Она нам больше не нравится, правда, Минна?
Волчица лежала на боку, высунув язык, и тяжело дышала. Сури скривилась.
– Ты испортила мою игру, а теперь посмотри, что ты сделала с Минной! Найди себе кого-нибудь другого…
Из темноты вышла Персефона в сопровождении Брин и маленьких человечков, вечно звеневших при ходьбе.
– Извините, – сказала Персефона. – Я не хотела вам мешать.
– Уж лучше помешай, – проворчала Сури.
– Мне нужно поговорить с Арион.
– О чем? – спросила Арион.
Персефона посмотрела на нее с удивлением.
– Ты так быстро учишься нашему языку!
– Ничего подобного, – отрезала Сури. – Хочешь обсудить что-то важное – говори по-фрэйски. У нее ужасная привычка кивать, будто она понимает. Ты себе стараешься битый час, она кивает и кивает, улыбается, но при этом совершенно ничего не понимает. Смотри, вот как сейчас. Ты поняла, что я сказала?
Арион закусила губу.
– Вы говорили обо мне, – сказала она, четко выговаривая каждое слово. – Что-то плохое. Что-то… – она смутилась и закончила на фрэйском: —…оскорбительное.
– Ну, может, ты и научилась кое-чему, – признала Сури.
– Воспользуюсь фрэйским, – решила Персефона. – Ты слышала про собрания в чертоге?
Арион кивнула.
– Вожди рхунов выбирают лидера. Чтобы вести войну.
Персефона кивнула.
– У нас не все идет гладко.
– Не можете выбрать?
– Есть и другая проблема. Нам нужно оружие. Без него наших людей… как это по-фрэйски?.. – Она провела рукой по шее.
– Убьют, – закончила за нее Сури.
– Перережут, – сказала Арион.
Персефона кивнула.
– И они дадут вам оружие? – спросила Арион, кивнув в сторону маленьких человечков, молча стоящих позади Персефоны. Их было трое. Двое длиннобородых напряженно следили за беседой, в то время как Дождь сел на корточки и гладил Минну.
– Таков наш план – оружие в обмен на услугу.
– Идея Нифрона?
– Нет. Отчасти она принадлежит Рэйту. Он отказался быть кинигом потому, что без хорошего оружия у нас нет шансов.
– Он прав. Выиграть эту войну невозможно. У меня есть идея получше. Гораздо разумнее устранить недоразумение и восстановить отношения между нашими расами.
– О каких отношениях ты говоришь?! – Брови Персефоны взлетели, она уперла руки в бока. – Убиты тысячи людей! Думаю, нельзя это назвать «недоразумением». И я считаю, что гораздо разумнее…
– Убить еще несколько тысяч? Думаешь, тогда всем полегчает? Нужно придумать, как мирно жить вместе. Война тут не поможет.
– А что поможет? – воскликнула Персефона, всплеснув руками.
– Она, – произнесла Арион на рхунском и указала на Сури.
Сури слушала разговор краем уха. Ей было куда интереснее познакомить Дождя с Минной. Он и Брин обнаружили то, что Сури знала много лет: Минна обожает, когда ее чешут за ушами. Однако последнюю фразу было трудно не понять.
– Я? – удивилась девочка.
Арион кивнула.
– Мой народ думает, что рхуны – животные, бездумные твари. Поэтому не испытывает вины, убивая вас. Точно так же вы спокойно убиваете оленей. Я знаю. До встречи с тобой я тоже так думала. Нам нужно доказать моему фэйну… всем фрэям, что вы заслуживаете жизни, достойны уважения и независимости. Если они увидят, что мы похожи, то осознают свою ошибку.
Она повернулась к Персефоне.
– Ты хочешь спасти своих людей, я – своих, но не ценой же многих жизней! Наши народы могут жить в мире, и Сури – ключ к решению проблемы. Она не фрэй, однако владеет Искусством даже без обучения. Вряд ли ты в состоянии оценить, насколько это открытие поразительно. Даже среди фрэев немногие обладают таким даром. Если мой фэйн увидит, что рхуны способны владеть Искусством, то станет ясно, что отличий между нами гораздо меньше, чем сходств.
– Вот почему ты так настаиваешь на моем обучении, – проговорила Сури.
Арион нахмурилась.
– Сури, ты – особенная. Я чувствую это так же, как чувствую смену времен года. Дело не только в том, что у тебя есть дар. Дело в тебе самой. Я уверена, что ты – ключ ко всему! Ты должна доказать фэйну, что рхуны такие же удивительные и достойные права жить существа, как фрэи. Если у тебя получится, они увидят свою ошибку и одумаются. И это произойдет лишь в том случае, если ты примешь свою сущность. Тогда ты сможешь изменить мир.
Персефона долго размышляла, наморщив лоб.
– Мне бы этого очень хотелось, однако сейчас мои люди совершенно беззащитны. Пока у нас нет оружия, мы не можем за себя постоять. Для нашего выживания оружие имеет решающее значение. Сури, что думаешь ты?
– Я думаю, что лета должны быть длиннее зим. Я думаю, что вино из одуванчиков вовсе не такое вкусное, как утверждала Тура. Я думаю, что Минна – самый мудрый волк на свете, и она видит изъяны в плане Арион. Верно, Минна?
– Что за изъяны? – спросила Арион.
– Во-первых, я не владею Искусством. Да, я могу зажечь огонь, но не вижу в этом ничего особенного, да и твоего фэйна это вряд ли впечатлит. Единственный раз, когда я воспользовалась магией, закончился катастрофой, помнишь? Великан заплатил за мою ошибку жизнью.
– Великана, что разгромил рол, убила ты? – изумленно воскликнул Мороз.
Сури удивилась не меньше – она не подозревала, что дхерги знают фрэйский настолько хорошо, что способны следить за разговором.
– Да, только я пыталась его не убить, а освободить. – Она снова повернулась к Арион. – Во-вторых, вряд ли я увижусь с фэйном. Он послал великанов и молнии, чтобы погубить тебя, и значит, ты вообще не сможешь вернуться домой, вдобавок со мной.
– Действительно, теперь все гораздо сложнее. Если бы Гриндал не погиб, было бы легче.
– Позвольте кое-что сказать? – вежливо спросил Мороз у Сури.
Девочка посмотрела на него с любопытством. Татуировки вокруг глаз поднялись вместе с бровями.
– Ты уже сказал кое-что.
– Позвольте сказать еще кое-что?
Сури вздохнула и посмотрела на своего волка.
– Если он продолжит в том же духе, мы застрянем тут надолго. Правда, Минна?
– Я подумал, если великана можешь убить ты, то она нам не нужна. – Он кивнул в сторону Арион.
– Зачем вам его убивать? – спросила Сури.
– В городе Нэйт сидит великан и не дает нам попасть домой. Твой вождь хочет получить от бэлгрейглангреан оружие в обмен избавление от напасти.
– Я же сказала! Первый раз получилось случайно, – заверила его Сури.
– Еще одна случайность нас вполне устроит, – улыбнулся Мороз.
– Никого убивать не надо, – сказала Арион и вернулась к фрэйскому. – Почему все идут на такие радикальные меры, как война и смерть? Есть дюжины других способов разобраться с великаном, и ни один из них не требует его смерти.
– Уверен, после встречи с чудовищем ты передумаешь, – заметил Мороз.
– Все дело в том, что у тебя нет дара. Нас учат мыслить творчески.
– Сури, – напомнила Персефона, – нам действительно нужна помощь. Это очень важно!
– Сделаю что смогу, но от гусениц толку мало.
– Чего? – Персефона растерялась не меньше остальных.
Арион снисходительно махнула рукой.
– Она хочет сказать, что еще ничего не умеет. Как тебе такое предложение: Сури и я отправимся в Нэйт и разберемся с великаном… разберемся, а не убьем его. Смерть Рэпнагара была ошибкой. Виноваты мы обе. Мне не следовало просить ее выполнить столь сложное плетение при ее нынешних возможностях. При правильном обучении она сможет не только избавить Нэйт от великана, но и докажет фэйну, что у нее действительно есть дар. Персефона получит свое оружие, и рхуны больше не будут беззащитны. Хотя меня это очень огорчает, теперь я понимаю, что столкновение неизбежно. Уважение нужно заслужить. Если вы выиграете битву или две, то фэйну придется искать мирное решение. Вот тогда Сури и станет тем решением, которое устроит всех!
Она помолчала и посмотрела прямо на Сури.
– Ты должна согласиться на обучение. Никаких споров. Овладение Искусством уже не твой личный выбор. Ради блага рхунов и фрэев ты должна расправить крылышки!
– Я с вами, – сказала Персефона. – Займусь переговорами насчет оружия. Если мы не достигнем соглашения, никто и ничего делать не будет. Ясно?
– Договорились, – кивнул Мороз. – Но когда вы увидите великана, то поймете: лучше его убить.
– Это уже моя забота, – заверила Арион. – Как я говорила, миралиитов учат подходить ко всему творчески. Вряд ли великану нравится сидеть запертым в вашей горе. Я могла бы уменьшить его до размеров мыши, посадить в сумку и отнести домой.
– М-да, но…
– Не испытывай судьбу! Главное, она идет с нами, – вмешалась Персефона.
Мороз кивнул.
Сури посмотрела на волчицу.
– Минна, ты не перестанешь меня любить, если я стану бабочкой?
Волчица подняла голову и облизнула руку Сури.
– Значит, все решено, – сказала Персефона.
– Что решено? – спросила Брин. – Что происходит? Как я стану исполнять обязанности Хранителя, если вы разговариваете на языке, которого я не понимаю?
– Наверное, тебе стоит выучить фрэйский, – заметила Персефона. – Пойдем, расскажу тебе все, пока укладываю вещи.
– Какие вещи? Куда ты собралась?
* * *
Дождь нарушил привычный образ жизни под шерстяным навесом.
Даже после того, как он кончился, земля осталась мягкой. Вытоптанная трава превратилась в слякотную жижу, и колья в ней больше не держались. Перетаскивать тяжелые вещи стало невыносимо трудно. Старые тропы забросили, и высота склона стала новым стандартом процветания. Примерно посередине лагеря образовалась широкая и глубокая лужа. Великая Лужа, как прозвали ее жители, вытеснила несколько семей с насиженных мест и разделила лагерь на Восточные и Западные Хляби. Западные Хляби считались более пригодными для жилья, и там-то Хэбет воздвиг покои для Персефоны. Он убедил Уэдона и Брюса-пекаря помочь ему устроить двухкомнатное помещение, в котором они поставили Первый Трон – единственное, что Хэбету удалось спасти из разрушенного чертога.
Персефона туда даже не зашла. Она осталась в Восточных Хлябях среди корзин, груд инструментов и людей, со страхом ждавших нового дождя. Она поступила так вовсе не специально и не из политических соображений. Персефона поселилась в Восточных Хлябях потому, что там жили Брин, Мойя, Падера и Роан. Она не собиралась их покидать. По крайней мере, пока.
– И куда ты собралась? – кричала Мойя на своего вождя, пока та укладывала вещи.
– Через пролив, в Бэлгрейг, – ответила Персефона, засовывая одеяло в мешок. – Если Арион и Сури разберутся с великаном, то я добуду нам оружие для войны. – Она повернулась к Падере. – Как думаешь, там холодно? Брать мне брэкен-мору? – Персефона никогда не бывала в Бэлгрейге. Кто знает, вдруг там вообще снег идет.
– Лучше взять, чем жалеть, что не взяла, – изрекла Падера, сидя на подушках из шерсти и сшивая нечто похожее на мешок.
– Кто еще идет? – спросила Мойя.
– Никто. Ну, может, еще гномы, конечно.
– Только вы втроем и коротышки?! – Мойя воскликнула это таким тоном, будто Персефона с ума сошла. – Как насчет Рэйта? – спросила она у Малькольма, который наполнял бурдюк водой из большого бочонка.
– Мне он ничего не сказал. Он вообще в курсе? Лично я впервые слышу. – Малькольм повернулся к Персефоне. – Если хочешь, я…
– Нет! – выпалила она.
Все уставились на Персефону.
– Ведь он твой Щит! Ему придется идти с тобой, – заметила Мойя.
– Он уже не мой Щит.
– Чего? Когда это случилось? – Мойя уперла руки в бока, словно мать Персефоны. Сходство было бы полным, не носи Мойя на бедре меч, полученный в подарок от Тэкчина. – Как…
– Он не может быть моим Щитом и вождем одновременно, поэтому я освободила его перед началом совета. И не вздумайте ему говорить! Он попытается пойти со мной или понесется вдогонку. А я хочу, чтобы он остался здесь и возглавил кланы. Для этого ему желательно посещать совет; может быть, тогда вожди его уговорят.
– Разве тебе не нужно оставаться здесь? Ведь совет созвала ты. Нельзя удирать, не доведя дело до конца!
– Все решения принимаются Тэганом, Харконом, Липитом и Кругеном – вождями, у которых еще остались кланы. У Рэйта есть люди, но их совсем мало, и все же его голос громче моего. Он – Убийца Богов, я же лишь вдова Рэглана. Мои слова весят не больше дождевых капель. Однако если я смогу достать оружие, причем хорошее, Рэйт передумает и станет кинигом. Если он решится, другие вожди наверняка присягнут ему на верность.
– Как насчет Брин? – спросил Малькольм. – Разве ее ты не возьмешь?
– Нет, я…
– Нельзя упускать такой невероятный шанс! – воскликнул Малькольм. – Не думаю, что хоть кто-нибудь… ну, по крайней мере, ни один человек точно не ступал на земли Бэлгрейга. Без Хранителя тебе не обойтись.
Брин радостно просияла.
– Она должна остаться в лагере. – Персефона указала на девочку. – Чтобы было, кому рассказать об избрании кинига. Это куда важнее.
– Здесь полно других Хранителей, – возразила девочка. – Я узнаю все у них, когда вернусь.
Персефона посмотрела на восторженную Брин и вздохнула.
– Ладно, пусть идет.
Брин подпрыгнула, ухватила свой мешок и принялась запихивать в него вещи. Про куски сланца она тоже не забыла.
– Ты же не потащишь их с собой?
Брин бросила взгляд на три куска камня, словно это был ее любимый щенок.
– Я на них черчу.
– Что ты делаешь?!
– Я рисую на них воспоминания, то есть веду точный учет событий. Роан понимает. И остальные смогут понять. Когда настанет время учить нового Хранителя, он просто посмотрит на таблички и все узнает. Сначала я чертила мелом, но он смазывается, теперь я делаю глубокие царапины.
– Наверное, камни тяжелые.
– Я справлюсь!
Персефона закончила укладывать вещи и поймала насмешливый взгляд Мойи.
– Как насчет Щита? Если ты отпустила Рэйта, то кого возьмешь на его место?
– Никого. Не нужен мне никакой Щит, – заявила Персефона.
– Сеф, ты собралась в чужую страну бороться с великаном… Без защиты не обойтись! Ради Мари, ты должна идти во главе войска!
Персефона насупилась. Мойя говорила точь-в-точь как мать Персефоны, что ее раздражало и удивляло, в то же время заставляя тосковать по ушедшим родителям.
– С нами отправится Арион. Она лучше пятидесяти сильных мужчин.
– Она – фрэя.
– И что?
– Я не могу доверить ей твою защиту.
– Мойя, мы поплывем на корабле в гости к дхергам, в город, в котором я и Брин наверняка будем сидеть, ничего не делая, пока Арион и Сури разбираются с великаном. Брин узнает много нового, а я тем временем буду умирать со скуки.
Мойю ее заверения ничуть не убедили.
– Ну что еще? – не выдержала Персефона. – Мойя, чего ты от меня хочешь?
Мойя хлопнула себя по бедрам.
– Выбора нет! Я иду с вами.
– Ты уходишь? – впервые подала голос Роан, встревожившись.
– Мойя, не глупи, – отрезала Персефона.
– Неужели ты думаешь, что я не смогу тебя защитить? – Мойя выхватила из-за пояса меч. – Меня тренировал Тэкчин! И говорил, что доволен моими успехами. И мне удалось произвести впечатление на всех фрэев!
– Ты уверена, что он говорил именно о боевых навыках, моя дорогая? – осведомилась Падера.
Мойя так и взвилась.
– На что ты намекаешь?!
Все промолчали, Брин с Персефоной едва не расхохотались.
Мойя сверкнула глазами, взмахнула клинком и нанесла впечатляющий удар сверху вниз, затем быстро перекувыркнулась. Вскочив на ноги, она снова взмахнула мечом и остановила лезвие возле самого горла Персефоны, встав в весьма угрожающую позу.
Персефона отскочила назад, едва не упав.
После этого уже никому не хотелось смеяться над Мойей. Девушка сунула клинок в ножны.
– Я иду с тобой!
– Ладно, – вздохнула Персефона.
– И Роан тоже, – добавила Мойя.
Бывшая рабыня, которая сидела на земле, возясь с палкой и веревкой, посмотрела на нее изумленно.
– Чего? Ну уж нет, – воскликнула Персефона. – Это ни в какие ворота не лезет!
– Мы не можем оставить ее одну.
– Мойя, – строго сказала Персефона. – Здесь Роан хорошо. Она вовсе не одна. С ней остаются Падера, Гиффорд и…
Роан всхлипнула.
– В чем дело? – спросила Персефона.
– Я взяла у фрэя одно из его маленький копий, – прошептала Роан едва слышно. – Я просто хотела посмотреть, изучить его, почувствовать, как оно лежит в руке. Я не думала, что… – Она заплакала.
– Роан?!
За нее ответила Мойя.
– Гиффорд узнал и отнес копье фрэям. Сказал, что это он взял. Его избили до крови.
Персефона всплеснула руками и дернулась в сторону того места, где обычно спал Гиффорд.
– Его там нет. – Падера схватила ее за руку.
– Где он? Что с ним? Он поправится?
Старуха медленно поднялась, крякнув от напряжения, и махнула с таким видом, словно ответа не требовалось.
– Гиффорд как черепаха. Быстро бегать не может, но его твердый панцирь так просто не пробьешь. Я уложила его в Западных Хлябях в той комнате с троном, что построил Хэбет. Отдыхает себе в роскоши.
Персефона посмотрела на Мойю, на Роан и на Малькольма.
– Кто сейчас с ним?
– Ему мало что нужно, – заверила Падера. – Кроме отдыха. Потому я и не хочу, чтобы ты его беспокоила.
Персефона кивнула и поглядела на Роан, которая сидела на земле, качаясь взад-вперед. Мойя опустилась с ней рядом.
– Даже представить не могу, что случилось бы с ней, если бы не Гиффорд! Если бы копье вернула она сама…
– Они ведь не стали бы бить женщину? – спросила Персефона.
Мойя оглянулась.
– Хочется верить, что нет, но посмотри, как они обошлись с калекой… Наверно, мы для них чуть ли не животные. И никто не станет обращаться с нами, как с настоящими людьми…
Персефона посмотрела на Роан, вернувшуюся к работе – она привязывала веревку к длинной палке, которая лежала у нее на коленях. Значит, Ивер воспринимал Роан как получеловека. Иначе почему он был с ней так жесток? Она представила, как Роан избивают фрэи – снова избивают за то, что она получеловек.
– Роан, возьми с собой только самое необходимое. Мы ненадолго.
* * *
Поселение Верн было построено в несколько ярусов, спускавшихся по каменистому холму от далля к пристани, и напомнило Персефоне торт, который Падера испекла на пятидесятилетие Рэглана. Вместо диких ягод и орешков слои украшали лавки и домики. Большинство из них соорудили из глиняных кирпичей, некоторые были даже двухэтажными. Дома стояли так плотно, что по тесным улочкам и переулкам пришлось идти гуськом. Мороз, Потоп и Дождь мчались впереди, как гончие.
Лагерь покинули рано на рассвете, отчасти из-за опасений Персефоны, что совет распадется, если они не договорятся, кому быть кинигом, поэтому нужно было спешить. А еще она боялась, что если будет долго думать, то утратить остатки мужества. В основном же час отправления зависел от торгового корабля дхергов. Мороз и Потоп сумели договориться с судном, которое отплывало сразу, как только погрузит припасы.
В общей сложности их было десять, включая Минну и троих дхергов. Персефона продолжала называть дхергов гномами, утратив всякую надежду выговорить их немыслимое самоназвание. Остальные ее спутницы решили проблему проще – они вообще не разговаривали с маленькими человечками.
Мороз шел впереди, за ним следовал Потоп. Пройдя мимо высоких домов, изъеденных белой солью, группа вышла на деревянную пристань к трем стоящим в ряд кораблям. Персефоне доводилось плавать только на лодочках вроде тех, в которых рыбачат на Сумрачном озере, – их свободно переносят на руках двое мужчин. Корабли в Верне оказались длиннее трех хижин; спереди на них были вытесаны из дерева морды зверей, а в центре палубы стоял высокий шест с перекладиной посередине, обернутой тканью.
В душу закрались сомнения. Персефона так хотела раздобыть оружие, что прежде не думала об опасностях конечной цели или о тяготах пути. Сейчас она с ужасом смотрела на бескрайний горизонт.
Что за ним? Не различишь даже, где небо, где вода.
«Вдруг мы наткнемся на место, где плавает Эраф? Вдруг мы потеряемся в темноте и пропустим Бэлгрейг? Вдруг мы доплывем до края мира и свалимся в никуда, как предупреждала Брин?»
Мороз и Потоп подошли к дхергу, который носил короткую бороду и серебряные кольца в носу и в ушах. Они разговаривали на дхергском, и беседа не производила впечатления ни дружеской, ни вежливой.
Глядя на бескрайние морские просторы, Персефона подумала, что все-таки надо было позвать Рэйта или Малькольма, Киллианов, Тоупа Хайленда с сыновьями и… наверное, всех. Она тяжко вздохнула.
– Что не так? – спросила Брин.
– Ничего, – заверила ее Персефона, хотя себя ей убедить не удалось.
Они стояли возле корабля, на котором кипела суета. Все на борту были дхергами, но, в отличие от Мороза, Потопа и Дождя, не носили одежду из металла. Многие обходились даже без рубах, ходили в туниках без рукавов. Причал с кораблем соединял деревянный мостик, гремевший и раскачивавшийся от ударов волн.
– Еще не поздно, – прошептала Мойя. – Мы можем вернуться.
– И что тогда? – спросила Персефона.
Слава Мари, Мойя промолчала. Если бы она ответила, Персефона сдалась бы. Ей не хотелось подниматься на корабль и плыть по бескрайней морской пустыне. Как она могла довериться дхергам?.. Больше всего ее пугало, что победить великана должна именно Сури. Арион права: к освобождению Рэпнагара девочка-мистик не готова. Сможет ли Арион научить ее на этот раз? А если нет, подменит ли ее фрэя в случае необходимости? Арион претила мысль о том, чтобы причинять великану вред, но способна ли она защитить себя и своих спутников?.. Внезапно план Персефоны перестал казаться ей разумным и безопасным.
После чрезмерно затянувшихся переговоров с капитаном Мороз и Потоп помахали товарищам, приглашая пройти на корабль. Замялись все, даже Арион.
– Порядок, Дэнт дал добро, – заверил их Мороз.
– Липит говорил, что рхунам в Кэрике совсем не рады. Твой народ может воспринять наше присутствие как вторжение. Ты уверен, что проблем не будет? – спросила Персефона.
– Если бы вас было больше, то не исключено. Разве могут кучка женщин и пара девчонок представлять хоть какую-то угрозу?
– Тогда почему ты так долго убеждал того парня, Дэнта? Он вроде изрядно разозлился. Почему?
– Из-за груза, – ответил Потоп.
– Минна или я? – четко, хотя и немного сбивчиво спросила Арион на рхунском.
– Война была долгой, – протянул Потоп.
– И очень давно. – Несмотря на сильный акцент, тон Арион выражал явное презрение.
Потоп нахмурился.
– Поражение оставляет горечь, которая длится куда дольше сладости победы.
Арион кивнула.
– Хорошо сказано.
– Пойдемте. – Мороз поспешил по шатающемуся мостику. Дождь, который больше молчал, чем говорил, зашагал следом, Потоп – за ним по пятам.
Остальные молча смотрели на Персефону.
Она шагнула к мостику, скучая по Рэглану как никогда прежде. Если бы он был рядом, то велел бы ей не глупить. Он сказал бы, что затея слишком рискованная. Она принялась бы настаивать, а он взял бы ее за руку и держал, пока не уйдет страх… Персефона смотрела на корабль, и собственные руки казались ей холодными и пустыми.
Все ждали только ее.
Персефона была всего лишь вдовой мужчины, который возглавлял небольшой клан дровосеков, пастухов и охотников, но если она не пройдет по мостику, то с места не тронется никто из ее спутников – даже миралиит.
«Мы сделаем это вместе», – снова послышался ей голос подруги детства Арии.
Персефона схватила ближайшую к себе руку – руку Брин, и крепко сжала, пережидая, пока уйдет страх. Увы, страх не ушел. Ей ничего не оставалось, как пройти по мосту.
