Глава 1
Буря
«Многие полагают, что первая битва в Великой войне состоялась весной, при Грэндфорде. На самом деле первое нападение произошло летом, в Далль-Рэне».
«Книга Брин»
– Мы вне опасности? – крикнула Персефона дубу.
Магда была самым старым деревом в лесу, огромным и величественным. Стоять под ней – все равно, что смотреть на океан или гору, и Персефона чувствовала себя совсем маленькой. Сообразив, что вопрос всего из трех слов звучит чересчур просто или же слишком расплывчато, она добавила:
– Нужно ли сделать еще что-нибудь, чтобы защитить мой народ от фрэев?
Персефона ждала ответа.
Подул ветер, дерево задрожало, и с него упала огромная ветка. Коснись ветвь земли на пару дюймов ближе, она зашибла бы женщину насмерть.
Персефона подпрыгнула от неожиданности.
– И что это было? – спросила она у Сури.
Девочка-мистик с белым волком посмотрела на упавшую ветку и пожала плечами.
– Думаю, просто ветер. Похоже, надвигается буря.
В прошлый раз, когда Персефона обратилась к дереву за помощью, совет Магды спас обитателей далля. Теперь она пришла вновь. Со времени первого визита миновала пара месяцев, и жизнь в Далль-Рэне вернулась в привычную колею. Разрушения, вызванные схваткой двух миралиитов, устранили, однако Персефона знала, что это лишь начало. Остались нерешенные вопросы, на которые не могли ответить ни люди, ни фрэи.
– Что-нибудь есть не так? – спросила Арион.
Фрэя все еще изучала рхунский. Она стояла возле Сури и Минны, наблюдая за происходящим с большим интересом. Падера связала для нее чудаковатую зеленую шляпу, и теперь миралиит выглядела куда более дружелюбно и куда менее божественно. Арион пошла вместе с ними, чтобы увидеть оракула в действии.
Сури посмотрела на дерево.
– Не знаю.
– Что говорит Магда? – крикнула Персефона, стараясь перекрыть нарастающий шум ветра.
Предполагалось, что Персефона задаст дереву вопросы, девочка-мистик послушает шуршание ветвей и листьев и переведет ей ответы. Но Арион подметила верно: творилось что-то неладное. В глазах Сури мелькнула тревога.
– Не знаю, – повторила девочка.
Персефона убрала с лица прядь волос.
– В чем дело? Она говорит загадками или просто тебя игнорирует?
Сури досадливо скривилась.
– Говорить-то она говорит, и еще как! Вот только понять ее невозможно – лепечет быстро и невнятно. Никогда ее такой не видела. Все время повторяет: «Бегите… бегите со всех ног… бегите подальше. Они идут за вами».
– Они? Кто «они»? Это и есть ответ на мои вопросы?
Сури покачала головой, и короткие волосы хлестнули по татуировкам на лбу.
– Магда принялась кричать еще до того, как ты спросила. Не думаю, что она тебя слышала. Непонятно даже, откуда ей известно слово «бегите». Нет, ну серьезно, она ведь дерево! Откуда ей знать, что такое бегать?
– Ты хочешь сказать, что у дерева истерика?
Сури кивнула.
– Магда перепугана до смерти. Есть у меня знакомые мыши, которые куда более разумны, чем она сейчас. Магда даже слова позабыла, просто бушует! – Брови Сури подпрыгнули, лицо застыло, глаза сощурились, рот сжался.
– Что с тобой? – спросила Персефона.
– Дерево зря визжать не станет…
Высокая трава била Персефону по ногам, подол платья трепетал на ветру. Сорванные с ветвей листья дуба сыпались, словно снег в пургу. Под густой кроной неба было не видать, ветер крепчал. Выйдя на простор, Персефона обнаружила, что ясная синева мигом сменилась на грозовое небо. Темные тучи заклубились и превратили полдень в густые сумерки. Кругом разливался странный зеленый свет, придавая окрестностям жуткий, неестественный вид.
– Что происходит? – спросила Арион.
– Дерево в панике, – пояснила Сури.
– Пожалуй, нам лучше вернуться в далль, – заметила Арион, задрав голову. – Пошли?
Минна заскулила и прижалась к Сури, едва не сбив ее с ног. Девочка-мистик присела, чтобы успокоить волка.
– Тебе страшно, Минна?
Арион посерьезнела и перешла с рхунского на родной фрэйский.
– Нам нужно… – Ее оборвала ослепительная вспышка молнии и страшный треск.
Минна взвизгнула и помчалась вниз по склону.
Персефона пошатнулась. Перед глазами вспыхнуло яркое пятно, и она никак не могла проморгаться. Ноздри наполнились запахом горящего дерева, тело обдало жаром.
Магда горит!
Миралиит выкрикнула одно-единственное слово, незнакомое Персефоне. Оно прозвучало как приказ. Раздался хлопок, и объявший старое дерево пожар вдруг исчез. Послышалось громкое шипение, и возник столб дыма, закручивающийся мощным вихрем. Ствол Магды расщепился надвое до самого основания. Почерневшая расселина вспыхивала по краям от каждого порыва ветра. Боги нанесли чудесной праматери деревьев смертельный удар.
Персефона помогла Арион подняться.
– Нам нужно бежать! – закончила фразу фрэя.
– Что? Почему?
Арион схватила ее за руку и потянула.
– Бежим!
Кожу на голове Персефоны покалывало, Арион тащила ее вниз по склону за руку по направлению к густой кроне Серповидного леса, подальше от опасной прогалины. Сури и Минна мчались впереди.
Крак!
Молния ударила в землю позади бегущих женщин.
Крак! Крак!
Еще две молнии рассекли воздух так близко, что Персефону обдало жаром. Вслед за Сури и Минной женщины бросились в шипастые кусты. Пытаясь отдышаться, Персефона оглянулась. От дуба к тому месту, где они остановились, вела дорожка выжженной молниями земли.
Крак!
Треск раздался прямо над головой. Деревья загорелись, как и Магда. Сверху рухнула пылающая ветка.
– Нужно укрытие! – воскликнула Арион и снова потянула Персефону.
– Рядом есть рол! – крикнула Сури. – Вон там!
Девочка ринулась в чащу, Минна не отставала.
Хотя Персефона не понимала язык деревьев, она понимала язык страдания. Лес зашелся в пронзительном вопле. Ветви трещали, стволы стонали – чаща кричала под порывами ветра, срывающего с нее зеленый летний убор. И тут возник другой звук: громкий, идущий со всех сторон одновременно рев. Сперва Персефона приняла его за шум дождя, но он был слишком громкий и неистовый. Сквозь листву стали падать куски льда. Снаряды размером с кулак яростно набросились на кроны, рикошетом отскакивая от ветвей и стволов. Подняв руки над головой, Персефона взвизгнула: две крупные градины стукнули ее по спине. Хотя они прошли вскользь, тело обожгло холодом, да и сила удара была порядочной.
Сури остановилась у подножия отвесной скалы и хлопнула по ней ладонью. К огромному облегчению Персефоны, поверхность разошлась, открыв небольшую полость, аккуратно высеченную в камне. Девочка-мистик влетела внутрь, волк следом. Стоя на пороге, Сури отчаянно замахала руками, приглашая женщин в укрытие. Вождь Далль-Рэна и миралиит вошли вместе, пригнувшись. Персефона тут же обернулась, чтобы посмотреть на гибнущий лес.
Крак!
Воздух рассекла еще одна молния, и чаща озарилась ослепительной вспышкой, на миг затмившей солнце.
Крак!
Ближайший к скале тополь загорелся. Дерево расщепилось пополам, брызнув дождем искр. Ветер раздул их, и вокруг воцарился кромешный ад: лед и пламя, вихрь и обломки. Персефона завороженно наблюдала, одновременно с ужасом и благоговением.
Сури хлопнула по камню, и дверь закрылась.
Снаружи продолжали бить молнии и град, но стены приглушали звуки, и женщины почувствовали себя в безопасности. Хотя они запыхались после быстрого бега, никто не пострадал. Персефона хотела вздохнуть с облегчением и вдруг обнаружила, что в пещере они не одни…
* * *
Гиффорд никогда не выиграл бы забег. Левая нога ничего не чувствовала и при ходьбе волочилась. Спина была ничуть не лучше – перекручивалась так, что бедра смотрели в одну сторону, а плечи – в другую. Многие Гиффорда жалели, некоторые презирали. Он не понимал ни тех, ни других.
Все, что остальные считали безнадежным, Роан воспринимала как вызов. Расположившись снаружи домика Гиффорда, девушка крепила к левой ноге калеки хитроумное изобретение из дерева и олова, затягивая кожаные ремни. Она стояла на коленях в рабочем переднике, нос был вымазан углем, темно-каштановые волосы, собранные в конский хвост высоко на макушке, смахивали на петушиный гребень. Ее умелые маленькие руки испещряли десятки порезов от острого металла; Гиффорду хотелось взять их в ладони, расцеловать ранки и облегчить боль. Однажды он попытался взять Роан за руку, и девушка с ужасом отшатнулась. Она не выносила прикосновений. Гиффорд это знал, просто забыл. Подобную реакцию вызывал не только он, так она реагировала и на всех прочих.
Хорошенько дернув ремешок на щиколотке, Роан решительно кивнула.
– Вот так! – Она поднялась и отряхнула руки от несуществующей пыли. – Готов?
Гиффорд поднялся, оперевшись о свой рабочий столик. Конструкция из палок и металлических петель на ноге скрипнула, словно открылась крошечная дверка.
– Наступай на ногу. Пробуй! Посмотрим, выдержит ли эта штука.
Для Гиффорда любая попытка опереться на больную ногу была равносильна хождению по воде, однако ради Роан он готов был даже падать лицом вниз. Может, получится перекатиться, и это вызовет у нее улыбку… Да родись он с двумя крепкими ногами, сильными и ловкими, с радостью плясал бы и кривлялся как дурачок, лишь бы развеселить Роан! Тогда ему удалось бы заставить ее рассмеяться, ведь смеялась она редко. В глубине души она осталась рабыней, существом совершенно ничтожным. Гиффорд мечтал, чтобы Роан увидела себя его глазами, однако сам он был калекой – неверным зеркалом с перекошенным отражением.
Гиффорд подался вперед, перенося немного веса на больную ногу. Хотя ремни вокруг бедра и лодыжки напряглись, нога держала. Он удивленно открыл рот, вытаращил глаза, и Роан наконец улыбнулась.
«Слава Мари! Что за восхитительное зрелище!»
Гиффорд тоже не сдержал улыбки. Он стоял прямо – насколько позволяла скрюченная спина. При помощи изобретенного Роан волшебного доспеха Гиффорд выигрывал битву, которую нельзя выиграть.
– Сделай шаг, – велела она, в волнении сжав кулаки.
Гиффорд перенес вес на правую сторону, поднял левую ногу и занес ее вперед. Скрепы вновь скрипнули. Он шагнул, как нормальные люди делают бессчетное количество раз, – и тут конструкция развалилась.
– О, нет! – воскликнула Роан.
Гиффорд рухнул, чудом не перебив покрытые глазурью чашки, подсыхавшие на утреннем солнышке. Щекой и ухом он приложился об утоптанную землю. Впрочем, основной удар пришелся на локоть, руку и бедро. Для Роан падение выглядело болезненным, но Гиффорд знал, как надо падать. Давно привык.
– Прости-прости-прости! – Роан встала на колени и склонилась над Гиффордом, который уже перекатывался набок. Улыбка девушки исчезла, и мир потускнел.
– Я в нофме, ничего стфашного. И чашки целы.
– Металл подвел. – Роан едва сдерживала слезы, ощупывая крепление израненными пальцами. – Олово недостаточно прочно. Прости меня!
– Ну, какое-то вфемя оно спфавлялось, – заметил Гиффорд, чтобы ее подбодрить. – Не унывай! Все у тебя получится. Я знаю!
– При ходьбе нагрузка больше. Надо учитывать дополнительный вес, ведь вторую ногу ты поднимаешь! – Роан несколько раз хлопнула себя по голове, морщась с каждым ударом. – Я должна была понять! Должна! Как я могла…
Гиффорд схватил ее за руку.
– Не надо…
Роан вскрикнула и в ужасе отшатнулась. Когда она немного пришла в себя, они обменялись неловкими взглядами.
Чтобы замять неловкость, Гиффорд сделал вид, что ничего не случилось, и продолжил разговор:
– Фоан, пфидумывая что-то новое, нельзя учесть все! В следующий фаз выйдет лучше.
Она дважды моргнула, потом отвела взгляд. Иногда Роан думала так напряженно, что он почти слышал ее мысли. Она снова моргнула, подошла к столику Гиффорда и взяла чашку. Неловкий момент миновал, словно его и не было.
– Придумал новую форму? Ты смог бы повторить ее в большем масштабе? Если бы мы…
Улыбка Гиффорда стала более естественной.
– Фоан, ты – гений! Тебе кто-нибудь говофил?
Она кивнула, похожий на петушиный гребень пучок на макушке качнулся.
– Ты говорил.
– Потому что это пфавда, – заверил Гиффорд.
Роан смутилась, как всегда, когда он делал ей комплименты или говорил что-нибудь приятное, затем посмотрела на крепление и вздохнула.
– Нужен материал покрепче. Камень не годится, дерево – тоже.
– Сомневаюсь, что глина подойдет, – сказал Гиффорд, пытаясь ее развеселить. – Хотя я мог бы вылепить для тебя кфасивенькую скфепу.
– Знаю, – на полном серьезе ответила Роан.
Шуток она не понимала: не видела комичности в неожиданных или несуразных предложениях – вроде смастерить скрепы из глины. Ее ум работал совершенно иначе. Для Роан не существовало ничего слишком абсурдного или бредового.
– Мне надо подумать, – объявила девушка, расстегивая ремешок. – Найти способ укрепить металл. Всегда есть способ получше. Так говорит Падера, а она не ошибается.
У Роан было достаточно оснований ценить мнение Падеры так высоко. Ведь самая старая жительница далля видела все на свете. И еще она ничуть не стеснялась говорить, что думает, невзирая на то, хотят люди услышать ее мнение или нет. Как ни странно, особенно сурова была она к Гиффорду.
Пока Роан сражалась с креплением, поднялся ветер и взметнул скатерть на столике. Две чашки упали, издав мелодичный звон. Набежали плотные тучи, заслонив синеву неба и свет солнца. Жители далля поспешили к своим домам.
– Заноси белье! Заноси белье! – крикнул дочери Вив-пекарь.
Братья Киллианы гонялись за цыплятами, Бергин помчался прикрывать партию свежего пива.
– Всего минуту назад был такой чудный денек, – ворчал он, глядя на небо, словно оно могло его услышать.
Новый порыв ветра со звоном смел чашки Гиффорда в кучу. День у гончара выдался довольно плодотворный, пока не зашла Роан. Впрочем, он всегда был рад на нее отвлечься.
– Нужно убрать посуду… – Роан удвоила усилия, но два крепления не поддавались. – Слишком туго затянула.
Ветер крепчал, стяги на чертоге хлопали под его порывами. Жаровни возле колодца боролись до последнего, и все-таки потухли обе.
– Дело плохо, – заметил Гиффорд. – Единственный фаз они погасли в тот день, когда ветфом унесло кфышу.
Солома на крыше домика захрустела, лицо и руки Гиффорда обсыпало землей и травой.
Отчаявшись победить пряжку, Роан сунула руку в карман и достала одно из своих изобретений: два ножа, связанных вместе полоской кожи, чтобы резать обоими сразу. Она быстро перетерла ремень и освободила Гиффорда.
– Ну вот, теперь…
В чертог ударила молния. Посыпались щепки и искры, взмыл столб белого дыма, и раздался такой оглушительный удар грома, что Гиффорду почудилось, будто тот прошел прямо сквозь него. Бревна рассыпались, солома мигом занялась.
– Ты видела… – начал Гиффорд, и тут в другую часть чертога ударила еще одна молния. – Ничего себе!
Гиффорд с Роан изумленно наблюдали, как в чертог ударили третья и четвертая молнии. Кобб, свинопас и по совместительству сторож при воротах, среагировал первым. Он и Бергин кинулись к колодцу, захватив по пути пустые бутыли из тыквы. Вдруг еще одна молния разбила ворот колодца в щепки, и оба бросились на землю.
Молнии так и сыпались с неба внутри и снаружи далля. С каждым ударом раздавались крики, вспыхивал огонь, и клубился дым. Люди вокруг Роан и Гиффорда мчались к своим домикам. Галанты, фрэйские воины, которых далль приютил в изгнании, выбежали из палаток и уставились в небо. Они испугались не меньше остальных, что тревожило куда сильнее, чем разрушительная буря, ведь до недавнего времени фрэев считали богами.
Мимо пробежал пастух Гэлстон. Молния ударила в тот момент, когда он пробирался между поленницей и грядками созревающей фасоли в огороде Киллианов. Гиффорд заметил лишь ослепительную вспышку. Снова обретя способность видеть, он обнаружил Гэлстона на земле с горящими волосами. Бергин кинулся к нему и окатил водой.
– Бежим в погфеб! – крикнул Гиффорд.
Он схватил свой костыль и поднялся.
– Роан! Гиффорд! – заорал Рэйт, подбегая к ним с Малькольмом. Рэйт еще носил оба меча: сломанный медный висел у него за спиной, изящно изукрашенный фрэйский клинок болтался без ножен на поясе. Малькольм сжимал копье. – Вы знаете, где Персефона?
Гиффорд покачал головой.
– Нет, но всем нужно укфыться в яме!
Рэйт кивнул.
– Я оповещу, кого смогу. Малькольм, помоги им!
Бывший раб подставил плечо и буквально понес калеку к погребу. Роан следовала за ними по пятам. До сбора урожая оставался по меньшей мере месяц, поэтому хранилище почти пустовало. Изнутри оно было выложено глиняными кирпичами и пахло плесенью, зерном и соломой. Другие жители далля уже ждали в укрытии. Семейство пекаря сгрудилось у задней стены, взрослые судорожно обнимали дочь и двух сыновей. Энглтон и Вэдон с ужасом взирали на бушующую за открытой дверью бурю.
Брин, недавно назначенная Хранительницей, тоже ждала внутри.
– Вы видели моих родителей? Их здесь нет, – сообщила она дрожащим голосом.
– Не видели, – ответила Роан.
Снаружи не переставая гремели раскаты грома. В проеме серел лишь крохотный клочок неба.
– Я должна их найти! – Брин бросилась к выходу со стремительностью молодой лани. В отличие от скрюченного гончара, она могла выиграть любой забег и была самой быстроногой в далле. Пятнадцатилетняя девушка постоянно занимала первые места во время Праздника Лета, однако Гиффорд был начеку и успел поймать ее за руку.
– Отпусти! – дернулась Брин.
– Там слишком опасно.
– Ну и что! – Брин едва не свалилась, пытаясь освободиться, но Гиффорд держал крепко. – Пусти!
Обе ноги Гиффорда, даже здоровая, были практически бесполезны, потому что мышцы на них почти отсутствовали. Зато постоянная опора на руки превратила их в мощные клещи. Гэвин и Крир, беспрестанно шпынявшие калеку, как-то раз имели глупость побороться с ним на руках. Гиффорд стиснул руку Крира с такой силой, что довел его до слез. Унижение усугубляло то, что мальчишка проиграл калеке. Гэвин решил избежать той же участи и попытался сжульничать, задействовав обе руки. С первым мальчиком Гиффорд еще сдерживался, зато с обманщиком церемониться не стал. Он сломал ему мизинец и косточку, идущую от костяшки к запястью.
У Брин не было ни единого шанса освободиться.
Осень, Фиг, Киллианы и Тресса перевалились через порог, едва дыша после бега. Хит Косвэлл и Бергин вошли следом. Они принесли Гэлстона, который оставался без сознания. Волосы пастуха почти сгорели, голова покраснела и почернела. Бергин был весь в грязи и сообщил: чертог пылает, что костер на празднике урожая.
– Вы видели моих родителей? – спросила Брин у пришедших.
Их не видел никто…
С неба посыпался град, словно ветра и молний было мало. Куски льда размером с яблоко оставляли в земле выбоины.
Люди спешили к укрытию, закрывая головы руками и корзинами. Они забились внутрь, плача и обнимая друг друга. Увы, родных Брин так и не нашла. Наконец прибежал Нифрон со своими галантами, а с ними Мойя, Кобб и Хэбет.
– Отпусти меня! – взмолилась Брин, дергаясь в руках непреклонного Гиффорда.
– Тебе туда нельзя! – воскликнула встрепанная Мойя. – Твой дом горит. Уже ничего…
Снаружи раздался рев, похожий на рык огромного злого зверя. Небо потемнело еще сильнее, ветер задул с неистовой силой. Вдруг домик пекаря распался на части. Сперва слетела солома с крыши, потом отвалились балки, стены рассыпались и исчезли, утянутые мощным вихрем. Не уцелел даже фундамент из глиняных кирпичей. После этого смерч из земли и обломков поглотил все, что оставалось снаружи погреба.
– Закройте дверь! – приказал Нифрон.
Великан Григор начал затворять, и тут ворвался Рэйт.
– Кто-нибудь видел Персефону? – спросил Рэйт, оглядев толпу.
– Она ушла в лес, – ответила Мойя.
Рэйт подался вперед.
– Уверена?
Девушка кивнула.
– Сури, Арион и Сеф отправились поговорить с Магдой.
– Старый дуб растет на вершине гряды, в открытой всем ветрам долине, – медленно произнес Рэйт с таким видом, будто его вот-вот стошнит. Ходили слухи, что дьюриец влюблен в вождя Далль-Рэна, но в последнее время многие сплетни не подтвердились. Впрочем, одного взгляда на Рэйта хватило бы, чтобы избавиться от любых сомнений. Будь Роан снаружи, Гиффорд выглядел бы точно так же.
Все молча сидели или стояли на коленях с полными слез глазами, прислушиваясь к нарастающему грохоту. У запертой двери встал великан, и Гиффорд выпустил Брин, которая упала на пол и зарыдала. Люди дрожали от страха, всхлипывали и поглядывали на потолок, гадая, провалится он внутрь или его унесет ураганом.
Гиффорд стоял возле Роан, прижатый к ней толпой. Прежде ему не доводилось так долго находиться рядом с девушкой. Он ощущал ее тепло и запах угля, масла и дыма – те запахи, которые он теперь связывал с Роан и со всем хорошим. Если бы крыша обвалилась и убила его, Гиффорд вознес бы хвалу Мари за последнюю милость.
Хотя укрытие, по сути, было лишь норой в земле, благодаря тому, что там держали припасы на зиму для всего далля, его выстроили надежно. На погреб пошли самые лучшие строительные материалы. Стены сделали из земли и камня, на потолок пустили крепкие бревна, вкопанные в грунт. Сюда сносили большую часть изделий Гиффорда. В огромных глиняных сосудах хранились ячмень, пшеница и рожь. Сверху их заливали воском, чтобы внутрь не проникли ни влага, ни мыши. Также в помещение сносили вино, мед, масло, овощи и копченое мясо. Летом большинство сосудов пустовало, и погреб был всего лишь норой в земле, зато очень надежной. И все же потолок дрожал, и дверь тряслась.
Сквозь узкую щель в двери проникал тонкий лучик света.
– Все обойдется, – заверил Гиффорд Роан – шепотом, словно сообщил тайну, которую не должен знать никто, кроме них.
Некоторые рыдали в голос, причем не только женщины и дети. Кобб, Хит Косвэлл, Хэбет и Филсон-ламповщик плакали не таясь. Лишь Роан не издала ни звука. Лучик света очерчивал контуры ее лица, и она вовсе не выглядела напуганной. Напротив, в ее глазах светился живой интерес. Если бы не десятки людей между ней и выходом, Роан наверняка открыла бы дверь. Ей хотелось видеть. Роан хотелось видеть все.
Казалось, томительное ожидание длится долгие часы. Наконец, град закончился, сменившись дождем. Вой ветра стих. Смолкли разряды молний.
Нифрон распахнул дверь, выбрался наружу и помахал остальным, чтобы следовали за ним.
Выйдя на свет, люди зажмурились от яркого солнца. На земле распростерся стяг с крыши чертога, края его обгорели. Повсюду валялись солома, бревна, ветки и листья. Не уцелел ни один дом. Двор устилали переломанные тела, лежащие без движения. Тучи в небе рассеивались, стало проглядывать голубое небо.
– Все закончилось? – спросил Хит Косвэлл из глубины толпы.
Словно в ответ на его вопрос раздался громкий гул, и ворота далля дрогнули.
– Что это? – воскликнула Мойя за всех сразу.
На ворота обрушился второй удар, и створки подались.
* * *
Рол, где они укрылись, был похож на рол под водопадом, который Сури показала Персефоне пару месяцев назад, когда им пришлось спасаться от волков и свирепой медведицы по имени Грин. Вырубленный в скале зал был размером с хижину в далле, стены возле потолка покрывали загадочные знаки. В отличие от квадратного и более крупного рола под водопадом, этот имел идеально круглую форму и вмещал шесть прочных колонн вокруг цветного камня размером с сосуд для хранения зерна. Вмонтированный в пол кристалл светился призрачным зеленым светом. Камень окружали шесть тяжелых скамеек, словно он был походным костром, возле которого путники рассказывают истории о привидениях. На самой дальней от входа скамье расположились три маленьких человечка. В каждом было не более четырех футов в высоту, и их освещал жутковатый изумрудный свет. Если бы на их лицах не читались потрясение и откровенный страх, Персефона завизжала бы и бросилась прочь.
– П-привет, – смущенно поздоровалась задохнувшаяся Персефона. – Извините, что ворвались к вам. Снаружи немного страшновато.
Никто ей не ответил.
Плотного телосложения, почти квадратные человечки с крупными ладонями, широкими носами, глубоко посаженными глазами и кустистыми бровями стояли неподвижно, словно статуи. На них были рубахи из металлических колец, на соседней скамье лежали в ряд металлические же шапки. Игравший на доспехах зеленый свет создавал впечатление, что они светятся сами по себе.
Дхерги.
Персефоне доводилось встречаться с ними прежде. Она несколько раз путешествовала в Далль-Тирре и ближайший к нему порт Верн, где дхерги держали лавки. Она и ее муж Рэглан вели с ними торговлю от имени Далль-Рэна – обменивали рога, шкуры и гончарные изделия на кусочки олова. Хотя дхерги были гораздо менее устрашающими, чем фрэи, доверять им следовало еще меньше.
Слева стоял дхерг с длинной белой бородой и мечом, справа – тоже с мечом, только борода у него была серая. У среднего не было ни меча, ни длинной бороды. На спине его висела внушительных размеров кирка, вокруг шеи – золотой торк.
– Это ваш рол? – спросила Персефона.
Дхерги молчали, с ненавистью и ужасом уставившись на Арион.
– Вы не против, если мы побудем тут, пока не закончится буря? – невозмутимо осведомилась Персефона.
Молчание.
Персефона задумалась, владеют ли они рхунским. Не все дхерги его знают. Среди них встречаются ярые приверженцы традиций, которые чураются чужаков и всего с ними связанного, включая язык.
– Мне нужно присесть, – проговорила Арион и покачнулась.
Двое дхергов – те, что с длинными бородами – метнулись к выходу. Один ударил по открывающему камню, и дверь поползла в сторону. Внутрь тут же ворвался оглушительный гул.
Этот гул был куда громче шума ливня и рева огня. Так буйствует ураганный ветер. Когда Персефона была маленькой девочкой, отец поднялся с ней на стену далля, чтобы посмотреть, как палец бога скользит по спине Элан. На расстоянии чуть больше мили черный крутящийся вихрь вырывал с корнями деревья. Персефона гадала, каково придется кролику или кроту, если он попадет в центр подобного катаклизма. Теперь она узнала это на себе. Снаружи рола кружились листья, трава, земля, камни, градины, ветви и стволы деревьев. Из глубины бури раздался громкий треск – еще одно дерево разломилось пополам. Персефона почувствовала, что устремившийся внутрь поток воздуха вытягивает ее на поверхность, словно течение могучей реки.
Белобородый дхерг это тоже ощутил и уперся в дверной проем. Он посмотрел на бушующую стихию, потом на Арион, пытаясь сделать выбор. Борода его хлопала на ветру, и он решился.
– Закрывай! Закрывай скорее!
Серобородый дхерг хлопнул по камню. Дверь двинулась в обратном направлении, и рев стихии остался снаружи.
– Это ты все устроила! – упрекнул белобородый дхерг фрэю, тыча пальцем в дверь и яростно сверкая глазами.
Она устало покачала головой и села на скамью.
– Я ни при чем, уж поверь.
Арион сжала, потом выпрямила пальцы. От потрясения и тревоги лицо ее нахмурилось. Она дотронулась до затылка.
– Все в порядке. Оно вернется, – заверила Сури, указывая на высеченные возле потолка ряды рун. – Это из-за знаков.
Они были те же, что и на повязках, которые не давали Арион использовать магию.
Арион медленно кивнула, с явным облегчением вздохнув. Увидев, что дхерг продолжает смотреть на нее с яростью, она указала на руны.
– Эти знаки начертили дхерги, так что ты должен понимать: я не виновата в том, что происходит снаружи.
Персефоне никогда не приходилось видеть таких странных дхергов. Торговцы в Верне не носят металлическую одежду – они одеваются в широкополые шерстяные шляпы ярко-оранжевого или красного цвета и длинные туники, выкрашенные в желтый или синий. На юге металл встречается редко, поэтому дхерги всегда берегли его как святыню, ведь он был разновидностью их магии. Они отчаянно торговались даже за маленькие кусочки олова. Другие их металлы поистине удивительны: чудесная бронза, из которой они куют несокрушимое оружие, и золото с серебром, которые сияют божественным светом. Персефона гадала, не занимают ли эти трое бородачей среди дхергов главенствующее положение. Кем бы они ни были, следовало произвести на них хорошее впечатление. Или хоть как-то сгладить неловкость, возникшую после того, как женщины вломились в рол без приглашения.
– Я – Персефона, вождь Далль-Рэна, – представилась она, решив, что самое время проявить немного вежливости. – Это – Арион, из фрэев. А это, – она указала в сторону девочки-мистика, – Сури. Ах да, и ее волчица Минна; Минна очень хорошая и не причинит вам вреда.
Вероятно, осознав, что Арион не может воспользоваться магией, либо благодаря тому, что Персефона заговорила с ними первая, дхерги наконец обратили на нее внимание. Они смотрели на Персефону все еще подозрительно, но уже без страха.
– Итак, – обратилась она к дхергам с самой дружелюбной улыбкой, которую смогла изобразить. – Кто же вы такие?
Все трое снова сверкнули глазами в сторону Арион, и белобородый проговорил:
– Я – Мороз из Ная. Это – Потоп, – буркнул он, хлопнув по плечу серобородого собрата так, что тот поморщился. – А вот, – Мороз указал на дхерга с киркой, который не кинулся бежать к выходу при виде Арион, – Дождь. Похоже, мои спутники не удосужились караулить дверь, как надо.
– Мы?! А сам ты куда смотрел? – воскликнул Потоп. – Почему следить за дверью должны именно мы?
– Я был занят – вытряхивал камешек из ботинка.
– Наверно, это был твой мозг. Если ты его потеряешь… ну, положа руку на сердце, этого все равно никто не заметит, так что давай, вытряхивай себе дальше.
Мороз насупился.
– Познакомиться с вами – большая честь. – Персефона чопорно поклонилась, к немалому удивлению дхергов.
– Теперь скажите, откуда вы узнали про наш рол? – спросил Мороз, ни к кому особо не обращаясь. – Это – тайное убежище, известное лишь нашему народу.
– Сури – мистик, и прожила в Серповидном лесу всю свою жизнь. – Персефона бросила беглый взгляд на девочку. – Она нас сюда и привела.
Дхерги усмехнулись.
– Всю свою жизнь? Вряд ли жизнь у нее такая уж длинная.
– Сури – особенная… Она нашла много ролов. Верно?
Сури гладила Минну по шее, не обращая внимания на разговор.
– Сури? – Персефона пихнула девочку локтем.
– Чего?
– Я сказала им, что у тебя особый дар отыскивать ролы. Можешь объяснить, как ты это делаешь?
Сури пожала плечами.
– Пустоты внизу чувствуешь иначе, чем землю или камень. Мне нравится находить место, где открывается вход. Хотя иногда я вожусь слишком долго, и Минне становится скучно. Правда, Минна?
– Мы пришли сюда, чтобы укрыться от бури, – объяснила Персефона. – Никто понятия не имел, что рол занят. Надеюсь, вы не против, ведь буря… буря…
Внезапно Персефона сообразила. Кусочки головоломки сложились: внезапность бури, приказ Арион бежать и выжженная молниями тропа, которая осталась позади них.
Она повернулась к миралииту и спросила ее по-фрэйски:
– Арион, как ты поняла?
Безволосая женщина сидела на скамье, подперев голову руками.
– Что именно?
– Ты велела нам бежать. Молния ударила так близко вовсе не случайно… Мне кажется, она пыталась попасть в нас, да?
– Да. – Арион подняла взгляд, болезненно поморщилась и потерла вязаную шляпу на голове.
– Так мы делали во время войны. – Хотя Мороз вроде бы обращался к своим спутникам, говорил он на фрэйском. – Когда фрэи нападали, мы укрывались в ролах.
– Откуда тебе знать о войне? – воскликнула Арион. – Я была совсем юной, но помню. Ты не можешь помнить! Ты наслушался чужих рассказов. Дхерги так долго не живут!
– Не называй меня дхергом, ты… ты… эльф! – рука Мороза метнулась к мечу.
При слове «эльф» брови Арион взметнулись.
– Погодите-погодите! – вмешалась Персефона. – Думаю, нам всем стоит немного успокоиться. Я убеждена, что Арион не хотела вас оскорбить. Буря слишком опасна, чтобы покидать убежище, поэтому давайте держать себя в руках. Неизвестно, сколько нам придется тут просидеть.
Наверху раздался раскат грома, вой ветра не смолкал.
Персефона присела на скамью рядом с Арион и поморщилась: ныла израненная градом спина. И еще она заметила многочисленные царапины на руках и ногах, оставшиеся после колючих кустов. Вдобавок непонятно почему болело левое ухо.
– Вы тоже присаживайтесь, – предложила Персефона троим человечкам.
Мороз и Потоп переглянулись и пошли к дальним скамьям возле светящегося камня. Дождь, разглядывающий руны под потолком, скрылся в тени. Он стоял возле стены, задрав голову, и изучал вытесанные на камне знаки.
– Извиняюсь за вопрос, но если дхе… хм, если Арион неправильно назвала имя вашего народа, то как же к вам обращаться? Я другого слова не знаю.
– Дхерг – фрэйское слово, оно означает «гнусный крот». Вам понравится, если мы будем называть вас рхунами? – спросил Мороз. – Это также фрэйское слово. Ты ведь знаешь, что оно означает? «Варварский», «примитивный», «дикий». Тебе приятно такое обращение?
Раньше Персефона об этом не задумывалась. Для нее и почти для всех представителей Десяти Кланов, из которых мало кто знал фрэйский, слово «рхун» было вполне обычным. И лишь теперь она поняла, насколько оно оскорбительно.
– Как же вы себя называете сами?
– Бэлгрейглангреане, – ответил Мороз.
Персефона собралась с духом.
– Правда? Да ведь… да ведь такое имя и не произнесешь! А что вас привело в Серповидный лес? Не помню, чтобы кто-нибудь из ваших заходил так далеко на север.
Человечки тревожно переглянулись, и Мороз прорычал:
– А вот это уже совсем не ваше дело!
Персефона начала выдыхаться. Похоже, ее попытки поддержать беседу лишь приводили их в негодование.
Буря снаружи начала стихать, теперь раздавался только шум дождя. Шелест капель приятно успокаивал, не суля никакой угрозы. «Неужели все кончилось?» – гадала Персефона. А ведь день начинался так хорошо… Ясное небо, приятная прогулка по лесу помогли отвлечься от напряженного ожидания грядущей войны. Всего пару месяцев назад фрэи представлялись людям бессмертными богами. Потом Рэйт из Дьюрии убил одного и заставил всех усомниться в их божественной сути. Пару недель спустя он победил миралиита Гриндала, на первый взгляд казавшегося всесильным, и люди поняли: фрэи вовсе не боги, невзирая на их могущество. Возмездие стало лишь вопросом времени. И все же Персефона ждала прихода армии, а не молний с неба.
– Голова болит? – спросила Сури, увидев, что Арион потирает виски.
Арион коротко кивнула и поднялась. Дхерги тут же испуганно вскочили. Арион прилегла на пол и прикрыла глаза рукой, и тогда они немного расслабились.
– Что случилось с эльфом? – спросил Потоп.
– Не разговаривай с ними! – оборвал его Мороз.
– Почему ты называешь ее эльфом? – спросила Персефона.
– Потому что они для нас и есть «кошмары», – ответил Мороз.
– Но ведь это по-фрэйски! – удивилась Персефона.
– К чему обзывать на чужом языке? Все равно не поймут.
– Ты произносишь неправильно, – поправила Арион. – Надо говорить «ильф», а не «эльф».
Персефона встала возле Арион на колени. Фрэя лежала и терла глаза руками.
– Боль настолько сильная? – спросила Персефона.
– Да.
– Могу ли я… – Персефона осеклась, потому что земля задрожала.
Все встревоженно переглянулись.
Земля снова задрожала, раздался приглушенный стук.
– Что это? – спросила Персефона.
Никто не ответил.
Дхерги вновь вскочили и встревоженно посмотрели на потолок.
Раздался еще один удар, на этот раз громче, и рол задрожал. С потолка дождем посыпали осколки породы и галька, пригасив свет зеленого камня. Персефона поднялась и подошла к Морозу, который вместе с Потопом пятился к двери.
– Удавалось ли фрэям проникнуть в ваши ролы во время войны?
Двое дхергов переглянулись с такой опаской, что ответа Персефоне уже не требовалось.
– Как они это делали? – спросила она после очередного удара, потрясшего стены.
Потолок треснул, вниз упал кусок скалы, и дождем посыпалась земля. В прогал заглянул огромный глаз.
