Глава 20
Последняя телега небольшого встречного обоза, груженного сушеной рыбой, с грохотом проехала мимо. Крепкий рыбный запах, который мы почувствовали издалека, еще долго висел в воздухе вместе с пылью. Глен сказал, что этот обоз, скорее всего, из Шлепа, до которого еще пять дней пути, и мрачные возницы и охранники, большей частью еноты, везут в Малинник вкусно пахнущий груз на продажу.
Наша охрана, проводив чужаков пристальными взглядами, свистнула, разрешая ехать. Чем дальше от Аверта, тем более напряженными становились обозники. Тракт широкий, вполне позволяющий разъехаться встречным обозам, но стоило южанам завидеть облачка пыли впереди или позади, вереницу повозок останавливали на обочине и чуть ли не к нападению готовились. Вот и мне тревожно было.
Помимо этого телегу, на которой присоединились к обозу Дин с друзьями, поставили за нашей, Гленовой. И теперь часть охранников ехала именно на ней, крайней, зыркая по сторонам. Кому не понятно, что теперь нас, женщин, охраняют не меньше, чем поклажу? Время от времени мы втроем шли пешком – это настырные Мишек и Дашек укрепляли наши ноги таким способом. Мол, если не бегаете, так хоть прогуляйтесь. Хвеся, вопреки ворчанию молодожена Мирона, с удовольствием составила нам компанию. Да и веселее, и интереснее вместе.
Мы тихонько говорили о том о сем, в основном расспрашивая Эльсу о жизни в Еловом ручье. Кстати, два дня назад, за ужином, после того как Дин услышал гостеприимное предложение Глена, как бы между делом повторил для меня приглашение войти в его клан. И наобещал мне там чуть не с три короба: дом большой, добротный, уютный, с черепичной красной крышей, большим садом и белым штакетником. Эльса тогда отчего-то кривовато, плутовато усмехнулась, да и остальные оборотни, услышав описание моего будущего логова, громко расхохотались. Но я все равно сердечно поблагодарила Дина. А Глен расстроился: не хотел упускать знахарку и свободную девицу для своего клана.
– Мирон сказал, что глава клана твой дедушка? – уточнила Хвеся у Эльсы.
– Да, – кивнула сервал с улыбкой, наверное, предвкушая скорую встречу с родными. – Деда Матео – огромный такой, полосатый тигрище – восьмой десяток разменял и крепкий как бык. Дин в него пошел, даже характером. А моя бабуля Лиза – сервал, мы с ней очень похожи.
– И дар от нее? – Меня беспокойство взяло: первая оборотница клана – сонница. Не приведи Луна! Непременно будет сплошной раздрай и неразбериха.
– Нет, – успокоила нас подруга, – мне от прабабки дар достался. Ох и бедовая она была. Бабуля как заведет про нее рассказ, так волосы шевелятся. Уж и настрадались от ее языка и выходок клановские – страсть! Не понимаю, за что только терпели? Я бы давно взашей выгнала…
И так она искренне возмущалась прабабушкиными выкрутасами, что мы с Хвесей едва сдерживались, чтобы не рассмеяться в голос, и понимающе переглядывались за спиной у нашей «паиньки» Эльсы.
– Действительно, откуда что берется?! – ехидно отозвался Мирон, не поворачивая в нашу сторону головы.
Эльса, смерив его досадливым взглядом, заговорила о другом:
– У нас огромные владения, и сам клан большой. Есть несколько горных селений и три в долинах. Еловый – главное село, или, как у вас называют, город, расположено вдоль реки под Голубой горой. Там плодородная земля, влажно и жарко, зато все растет: палку сухую воткни – корни пустит.
Ручейник чуть поменьше, как деревня, тоже в долине расстроился; там скот держат, травы видимо-невидимо, а деревьев почти нет. Третье по размерам село – Большие кочки – в речной пойме стоит. Если по весне вода сильно разливается, село будто на больших кочках плавает. Приходится постоянно мосты подправлять, их иногда селем сносит. Но там и рыба, и древесину спускают круглый год. Дальше на юг продают. Суровое местечко, скажу вам, но доход приносит клану хороший.
– И мой дар водяницы не пригодится, – уныло заключила Хвеся.
Эльса всплеснула руками:
– Да ты что! Как это не пригодится? Все дома у реки построены, но местность горная. Чуть отошел от воды – и все, сушь вокруг. За каждый источник или колодец драка идет. А ты поможешь новые найти, чтобы местным оборотням спокойнее жилось.
– А знахарей у вас много? – закинула я удочку для себя.
– Целителями у нас дедушкина тетка ведает, Дарья-знахарка. Старая уже правда. Вдовая, муж у нее давно погиб, а детей не успели завести. Она только его любила. На других смотреть не хотела. Так и осталась одна-одинешенька, зато нас, клановских, всех любит. Дарья в Еловом главная повитуха. Еще и детей с даром ищет и учит, чтобы в каждом поселении знахарь или повитуха, хоть слабенькие, но были. Твои умения ее очень обрадуют, да я уверена, что попросит помочь, а может и обязанности на тебя переложит. Ей уже давно за сотню, самая старшая из дедова рода. Остальные померли, не все, правда, своей смертью. Край у нас суровый.
– Я буду рада помочь!
Хорошие новости: дело у меня будет, голодной не останусь. Дом пообещали. Эх, а жизнь с каждым днем все светлее и краше кажется.
– А какие у нас ярмарки бывают! – хвалилась Эльса довольно жмурясь. – Богатые, веселые, с песнями и плясками. Парни холостые любыми путями удаль свою девицам показывают…
– В вашем возрасте поздно по ярмаркам шастать. Да на тех дрыгунцов пялиться! – заявил Мирон, тяжело посмотрев на Хвесю.
Я бы на ее месте от такого взгляда сжалась от страха, а лисичка расцвела от удовольствия. Облизнулась и только кончиком пушистого хвоста вильнула, юркнув к Мирону на телегу. Села на козлы, прижалась к нему и счастливо улыбалась, в глаза заглядывая. И ворчливому мужу это явно по душе пришлось, сразу лицом посветлел, на губах заиграла нежная улыбка.
– А почему «дрыгунцы»? – спросила я.
– Потому что трясут… всем… чем не попадя.
– Хвостом что ли? – предположила я самое простое.
С соседних телег раздался хохот; Хвеся почему-то покраснела и, скромно опустив глаза, прятала улыбку. Мы с Эльсой недоуменно смотрели по сторонам, ожидая объяснения.
– И хвостом, бывает, – хохотнул Мирон, снисходительно посмотрев на меня.
Смех оборвался после предупреждающего свиста. Вскоре тракт обогнул пролесок и побежал под уклон. Дальше открылось удручающе жуткое зрелище: когда-то большой город стал сплошным пожарищем. Немногие дома уцелели, как и жители. Даже лес с одной стороны города торчал черными обугленными вешками, являя миру страшный лик войны.
За нашим обозом, двигавшимся мимо этого кошмара, увязалась босоногая худосочная ребятня, выпрашивая еду. Причем только мальчишки, ни одной девочки не видать. Да и среди редких строителей, пытающихся восстановить дома, только мужчины – уставшие, грязные и ожесточенные. Правда, потом приметили двух старух, варивших в общем котле пищу. Скудную, судя по запаху.
Останавливаться здесь на постой нельзя: опасно среди обозленного горем и голодом народа. Неожиданно Мирон помог спешиться Хвесе и, стегнув лошадей, увел телегу в сожженный город. За ним поскакали Дин и Далей. Провожая их взглядом, я чуть не упала, просмотрев яму под ногами. Затем наши мужчины, заехавшие в город, перекинувшись словом с одним из погорельцев, начали выгружать часть поклажи. Вокруг них засуетилась, радостно защебетавшая малышня.
– Они решили помочь им? – хрипло спросила я.
Хвеся пояснила, хлюпая носом:
– Это Долгун, здесь в основном гиены и шакалы проживали. Он одним из первых выступил против Валианова войска. Черные наемники хорошенько тут порезвились. В Аверте потом на всех перекрестках хвалились о своих «подвигах». Теперь об этой жути каждый в столице знает. Здесь осталась всего пара сотен жителей: старики, ребятишки, да покалеченные мужики.
Главы южных кланов звали выживших к себе, но те отказались. За Долгун сложили головы все их родичи, вот живые и не хотят бросать землю, за которую пролили кровь их отцы, матери, жены. Мир сказал, что многие обозники за правило взяли: едешь мимо – захвати лишнюю телегу с чем-нибудь для долгунцев, отдай дань их силе, смелости и терпению. Поэтому ата Дин в Малиннике покупал для них припасы, пока мы с Миром в храме Луны обряд связующий проходили.
Я расплакалась, Эльса тоже не смогла сдержать слезы. Так и рыдали втроем, глядя на черные печные трубы и горелый лес.
– Надо было не только опозорить, но и самого прибить, – злобно прошипела сервал, невольно выпустив когти.
Осталось лишь тяжело вздыхать: не знали мы горя настоящего, оттого и дуры такие. Я спала и видела, как бы вырваться на свободу от брата, даже в гарем. А Эльса… просто Эльса. Но мы непременно поумнеем, уже начали.
Пустая телега быстро нагнала обоз. Вернувшиеся мужчины, посмотрев на наши зареванные лица, с сочувствующими улыбками сказали поберечь силы и посадили нас на телеги. Дальше я, держась за борт, покачиваясь и подпрыгивая на ухабах, смотрела на Дина иначе – восхищалась его добрым сердцем. Мирон с Далеем больше не казались слишком суровыми и строгими. Жизнь все по местам расставляет!
* * *
Сегодня на ночь остановились раньше. Обозники, народ бывалый, сказали, место подходящее поблизости есть. Мы свернули с тракта и скоро приехали на огромную поляну с прудом и молодой травой для лошадей. Дальше на многие версты густой лес стоит. Судя по запахам, с большой и малой живностью. Вот оборотни и решили поохотиться, чтобы на ужин свежатины поесть.
Я умылась, переплела косы и собралась в лес поискать полезных трав и кореньев, а то давненько не собирала, соскучилась, да и светло пока. Предупредила подруг, помогавших Науму готовить ужин, – мало ли, вдруг добычи не будет – и отправилась на свою охоту, тихую.
Далеко от поляны я уходить опасалась: во-первых, одна в незнакомом лесу, во-вторых, Долгун стоял перед глазами. Отошла за деревья на несколько шагов, прислушиваясь к кашеварам, и присела на корточки: шершуху нашла. Дальше ковырялась в земле, осторожно подкапывая это полезное растение; цветочки у него тоже невзрачные, только летом будут, а вот корешки на редкость полезные. Даже глубокие раны хорошо заживляют.
Услышав подозрительный шорох, я настороженно вскинула голову и осмотрелась в поисках опасности. И замерла, глядя на показавшегося из кустов огромного зверя с дикой свиньей в пасти. Он неспешно, почти беззвучно вышел, затем бросил бездыханную добычу к ногам и направился прямиком ко мне.
А я вытаращилась на это чудище лесное с мощным телом, лобастой головой, жуткой пастью с острыми и длинными, как кинжалы, клыками. Яркие желтые глаза горят словно яхонты и мой взгляд не отпускают. Под красивым, светлым, в темных разводах мехом перекатываются мускулы. Зверь огромными сильными лапами ступает неслышно, неторопливо, важно. Знакомый длинный толстый хвост низко висит над землей и почти не шевелится, показывая, что хозяин спокоен.
Во все глаза рассматривая идущего ко мне тигра, я ошеломленно прошептала:
– Дин?
Тигр фыркнул насмешливо. Он! Обошел меня вокруг и развалился рядом, словно в плен взял. Громко сглотнул и раскатисто прорычал:
– Покажи мне свою кошку кар-ракала!
Так-так, поговорить решил в звериной ипостаси. Кошку ему покажи. Пришла моя очередь фыркнуть:
– Вот еще, полосатый командир нашелся!
Хотела встать с корточек, а тигр, толкнув меня хвостом, заставил усесться. Положил здоровенную лапу мне на бедро, нахал, еще бы когти выпустил! Я попыталась убрать лапищу, хоть и не давит лишне, но моя человеческая рука ни в какое сравнение с силой и размерами полосатого зверюги не идет.
– Покажи, кр-расавица, – кажется, попросил тигр, подавшись ко мне и совсем повалив на землю.
Я уперлась в мохнатую, оказавшуюся приятной и мягкой на ощупь грудь нависшего зверя и упрямо уставилась в его хитрющие глаза:
– Обойдешься!
Ох, Луна, какая же жуткая у него морда! А мех я помяла пальцами – шелковистый!
– Мой тигр-р тебе понр-равился, – неожиданно сипло «рассмеялся» огромный котяра. – Пр-риятно!
– Тигр как тигр, ничего такого. – Я дернула его за длиннющие усы – он недовольно сморщил шкуру на переносице. – Ты о себе слишком высокого мнения.
– Пр-роверим! – игриво прорычал зверюга.
И под мой испуганный писк уткнулся мокрым холодным носом мне в шею. А когда его шершавый здоровенный язык прошелся по чувствительной коже, я завопила от щекотки.
– Дин, не наглей, – возмущенно пыхтела я, пытаясь увернуться от облизывающего меня зверя. – Сначала в пасти вонючую свинью нес, а сейчас мне лицо облизываешь!
– Р-разве моя кошечка эту свинью есть не собир-рается? – насмешливо проурчал тигр.
– А где здесь твоя кошка? – не сдавалась я.
– Я хор-роший охотник, моя кошечка всегда будет сытой и довольной, – продолжал играться тигр.
– Дин, прекрати немедля! – Я попробовала оттолкнуть его голову и сесть.
Промахнулась: моя рука оказалась поперек пасти. Но не успела ахнуть из опасения пораниться о клыки-кинжалы – тигр мою руку осторожно выплюнул и продолжил своевольничать. Придавил лапищей и начал обнюхивать, словно знакомился заново:
– Как же ты вкусно пахнешь, оказывается!
Ох, я же давненько настойку не пила! Значит мой запах наконец-то «проснулся» от долгой спячки и с каждым днем будет становиться более насыщенным. Моим! И тем не менее, хрипло от волнения пригрозила:
– Не перестанешь, я его опять скрою!
И поймала себя на мысли, что сама зверя дразню. Иначе, зачем про запах говорить и выгибаться под его языком?
– Только посмей! – рыкнул Дин.
– А если посмею?
– Покусаю! – ласково мурлыкнул огромный кот и лизнул то самое местечко за ухом, от которого меня снова будто молнией прострелило вдоль позвоночника.
Вздрогнув, я прогнулась в спине, а тигр едва ощутимо сжал зубами мою грудь. Этого оказалось достаточно, чтобы мое тело будто сошло с ума от промчавшегося по жилам огня. Зверь жадно дышал, тыкаясь носом то в шею, то в ложбинку между грудями, то шумно вдыхал у живота…
Меня охватил такой жгучий стыд, что я с силой пнула его коленями в грудь и ящерицей вывернулась, проползла на четвереньках, подхватилась и рванула в лагерь со всех ног. А вслед мне неслось насмешливое довольное фырканье наглого, невозможно дерзкого тигра.
У телеги я дрожащими от волнения руками достала из кармана завернутые в холстину корешки и положила в корзину. И чуть не взвизгнула от испуга, услышав над ухом чей-то шумный вдох.
Глен грустно смотрел на меня, вдохнул еще раз и с горькой усмешкой предупредил:
– Похоже, охота на тебя началась. Плотно обложил.
Смутившись, я неловко потерла шею там, где меня облизывал Дин, покраснела и промямлила:
– Я… я… он…
Глен кивнул, скривившись, и продолжил:
– Ему тридцать пять, Савери. Он опытный охотник и боец, один из сильнейших в наших краях. Поверь, он умеет играть в подобные игры. Просто раньше не больно хотел, особого интереса не проявлял, а сейчас, видимо, припекло.
– Ты о чем? – я обеими руками закрыла шею и посмотрела на пруд.
Местечко за ухом горело, не давая забыть о знакомстве с тигром Дина.
– От тебя разит его зверем, этот запах ничем не смоешь. Каждый оборотень поймет, что ты занята.
Я вздернула подбородок и притворно беззаботно заверила:
– Ничего, ата Глен, мне по силам справиться с любым запахом. Тем более, посторонним.
– Лу Савери, в ваших знахарских способностях я не сомневаюсь, не даром вы целых четыре дня водили нас с мужиками за нос, выдавая себя за мальчишку. – Грусть из глаз моего собеседника пропала, теперь он явно потешался над моим вызовом.
– Ага, – широко улыбнулась я, – посмотрим кто кого.
Глен тоже во всю улыбался, качая головой:
– Ты пригожая, добрая, умная, но еще девчонка совсем. А Дин – взрослый, умудренный жизнью мужик. Если чего захочет, то обязательно получит. Суть тигриная такая, упертый он как скала. Я с Дином давно знаком, дружим с юности, так что поверь, знаю о чем говорю.
– И мы не лыком шиты, – заверила я, накрывая корзину и завязывая тесемки.
– Судя по запаху, Дин решил начать с твоего каракала. У тигра мощная суть, сначала приручит твою кошку-крошку, а потом займется человеческой ипостасью. Не успеешь оглянуться, а на твоей шее не только след его страсти появится, но и брачная метка.
Я внимательно слушала Глена, потом, избегая смотреть ему в глаза, осторожно спросила:
– Разве это плохо? Он недостойный мужчина?
Глен тяжело вздохнул, прежде чем ответил:
– Нет. Просто я все еще надеюсь, вдруг ты выберешь меня?! – Заглянув в мои виноватые глаза, поморщился и словно сдался: – Дин – достойный и правильный мужик. Если бы не проделки Эльсы, которую он опекает много лет, может его какая-нибудь лу давно бы завлекла. Но твоя подруга голодным комаром пила кровь любой милашки, на которую он положил глаз. Да она ему самому покоя не давала. Чего только не творила, негодница!
– Она изменилась, – заступилась я.
– Ну да, заметно, – съязвил он.
– Ты так говоришь, словно Эльса – главный кошмар Юга!
– Может и не главный, но о ней многие слыхали, а уж теперь и подавно. То-то Дин ее караулил в Аверте, мотался туда-сюда. Томаш умолял его забрать племянницу обратно в Еловый. А теперь, после выходки с Валианом, как Мирон сказывал, Серые охотники по острию ножа ходят: их торговые дома перевернули вверх дном, добавили подати, что точно не радует. Открыто обвинять клан Серых Валиан не станет – позор велик, но гадости сделать может. И побольше, чем твоим северянам. Вы-то во-он где, там и так словно осиный рой, лучше не ворошить. А авертовские под рукой, когтистой лапой обозленного князя.
– Страх-то какой, что же мы наделали! – прошептала я и закрыла рот ладонью, в полной мере осознав, что натворила.
Глен положил руку мне на плечо, успокаивая:
– Не бойся, Савери. С девиц какой спрос? Только тайком наказать, да и то если доберется. А мы вас в обиду не дадим. Серые – сильный клан, за себя постоят. У них надежные связи с городскими кланами. Валиан сейчас, без своего советника гадского, против них точно не пойдет. Нет в нем этой змеиной способности ловчить, изворачиваться и использовать добрых соседей и врагов, стравливать друг друга ради своих интересов.
– Беседуете, я смотрю? – раздался за спиной голос Дина.
Я обернулась и встретилась с подозрительно прищуренным взглядом еще того ловкача, как выяснилось.
– Хорошо проводим время, беседуем, ага, – приторно любезно согласился Глен.
Дин на ходу поправлял рубаху, видно только что надел. Торопился вернуться с добычей в лагерь. Я даже замерла, любуясь его обнаженным мускулистым торсом, и громко сглотнула. Дин, сверкнув глазами, заметно расслабился и довольно повел плечами.
– Так вот, вернемся, лу Савери, к нашему разговору, – нарочито увлеченно продолжил Глен. – Вы спрашивали, порядочный ли оборотень мой друг, можно ли довериться ему? Даже не знаю, как ответить. В бою, конечно, без сомнения, ему можно доверить свою жизнь. А вот в семейных отношениях… невинную лу… я сомневаюсь.
Я скрипнула клыками: издевается же над тигром, подначивает.
– Слышь, дружище, – грозно зарычал Дин. – Ты чего мелешь?
«Дружище» продолжил, глядя ему прямо в глаза:
– Да вот, многие южные вдовушки и чересчур сластолюбивые лу тело Дина лучше него самого знают. И на вкус, и на запах, и на прочие особенности. – Глазищи у тигра заполыхали желтым яростным пламенем, ноздри злобно раздувались. – Да только наш уважаемый ата Дин до сих пор холостой и… блудливый.
Глен плавно скользнул от меня в сторону, а в следующее мгновение оба друга схлестнулись в откровенном мордобое.
Я закрыла рот руками, чтобы не заорать. А вот подошедшие гиены и Шай переглянулись; и Мишек, пожав плечами, как бы между прочим уронил:
– На войне за сердце все средства хороши.
Шай махнул рукой, как будто это петухи задирались:
– Пускай сейчас пар выпустят, а то дальше ни одной спокойной ночевки не жди.
Дашек, подозрительно косившись на меня, не без ехидства думал вслух:
– А по братцу Саве и не скажешь, что умеет масла в огонь подлить. Соперников стравливать… Голым князьям рты затыкать… Ведь, на первый взгляд, сама невинность.
Сперва опешив, я рассердилась:
– Да я тут вообще ни причем!
Тем временем Дин и Глен, уже в полуобороте, продолжали пудовыми кулачищами, по-моему, дурь друг из друга выбивать. А как по-другому скажешь, если и у делегатов, и остальных мужиков на лбу написано: чем бы дитя не тешилось. Лично мне смотреть на них было, конечно, жутко… сначала, а потом увлеклась. Уж больно видные бойцы показывали, на что способны. Сильны! И все-таки было стыдно – причиной драки и ссоры давних друзей я оказалась, хоть и не согласна с языкастым Дашеком.
– Пойдемте есть что ли, да и девушкам спать пора, – громыхнул надо мной, подавленной случившимся, Далей, взял под локоть и повел к костру.
К подругам проводил, весело поглядывающим на нас. Дальше и вовсе чудно было. Эльса цепко перехватила мой локоток и усадила рядом, что-то буркнув про гнусных, трепливых леопардов. Это она про Глена? А почему не вмешалась, не попыталась остановить своего дядю? Почему не злится на меня из-за драки?
Засыпала я с мыслью о прошедшем дне, весьма наполненном разными событиями. Вот только мужчин и кошку-сонницу мне не понять!
