Полковник Рашид, он же майор ВВС США Майк Линден из 311-го истребительного эскадрона базирующегося на базе ВВС США Лук в Аризоне неторопливо застегнул ремни, привязавшие его к креслу инструкторского F16B, на котором он учил летать пакистанских «соколов». Самолет был двухместным, второй из самолетов этой серии, выполненный в двухместной модификации, изготовлен он был еще в 1978 году и уже прошел капитальный ремонт. Он был менее поворотлив, чем одноместный самолет, к тому же он сегодня загрузился по максимуму — шесть Сайдвиндеров и контейнер GPU-5/A с 30-миллиметровой пушкой под брюхом. Дополнительный бак решил не брать, смысла нет, да и вешать некуда. Происходящее напоминало ему Израиль, войну 1982 года — когда самолеты взлетали и через пять — десять минут уже были над целями. Ему надо посмотреть самому, что происходит и вселить в этих долбанных бородатых птенцов уверенность в самих себе и в собственных машинах.

Полковник Рашид преподавал здесь больше года — и ему не нравилось то, что он видел. Совсем не израильтяне, которых он переучивал на F16 с Фантомов. Израильтяне были простыми, грубоватыми, молодыми парнями, в них был какой-то вызов — но был и стержень, позволяющий не согнуть и не сломаться, получив удар. В их армии служили женщины — и поэтому пилоты весело проводили время на базах, в ожидании команды на вылет. Но когда команда поступала — они вылетали и делали свое дело, иногда уходя на смерть — но уходили они с каким-то несгибаемым упорством, они если бились лбом в стену — то до тех пор, пока не треснет, либо стена либо лоб. Их можно было бить и бить сильно — но убить не получилось бы ни у кого. А вот эти…

Эти тоже были несгибаемыми, фанатичными, жесткими — но они ломались. Когда началась война — они прямо на летном поле зарезали барана, махали какими-то саблями и кричали «Аллах Акбар!» А в последнем полете, один из вернувшихся впал в истерику прямо на летном поле, он бил о бетон и плакал, и было понятно — не летун. А когда расшифровали данные объективного контроля — оказалось, что половина летчиков бросила свои бомбы куда попало, задолго до цели — один даже разбомбил свою транспортную колонну. Ну, и что вот с такими делать?!

Быстро, на память, прочитав Библию, полковник запустил двигатель и начал выруливать на взлетную, повинуясь командам идущего перед ним техника с флажками.

— Контроль, я Тигр — ведущий, вышел на исходную. Двигатель запущен, закрылки на исходной, прошу взлет.

— Тигр ведущий, я Контроль, ветер в левый борт три пять метров секунду, после взлета сбор в северном секторе он свободен. Взлет разрешаю.

Полковник включил форсаж, двинул секторы тяги до упора — и двигатель Pratt&Whitney выбросил машину в воздух…

В этот же момент, с забитого техникой, целой и разбитой аэродрома Баграм — взлетал пара Ми-24, ведущим в которой был подполковник Михаил Андреевич Потапов. Мастер.

За ушедший-таки в Пакистан вертолет, по которому он без разрешения открыл огонь — Потапова конечно не похвалили. Но и не наказали… мутная история была. Просто сказали — летай. И все. В конце концов, в списках личного состава действующих летных частей его не было, вылет зафиксировали как технический, облет капитально отремонтированного вертолета. Он и сам не знал толком, что за козел уходил в Пакистан — его вызвали в Ростовское УКГБ и настоятельно посоветовали обо всем забыть.

Сейчас, подполковник Потапов собирался испытать — в боевых условиях, естественно — новый Ми-24, который был усовершенствован с целью обеспечения возможности ведения воздушного боя с другими вертолетами и даже с самолетами противника. Да, и с самолетами — недаром американцы проект ARES двигают, а британцы — SABA, понимают, что с новыми советскими вертолетами может справиться лишь специализированный самолет — истребитель. Конкурс В-80 затянулся намного дольше, чем рассчитывали, Ми-24 будет основной боевой лошадкой советской фронтовой авиации как минимум до девяносто пятого года, а полностью удастся перевооружиться наверное только к двухтысячному. И даже тогда — Ми-24 будет рано списывать со счетов, потому что ни у одного из вертолетов, проходящих по теме В80 нет нормальной грузовой кабины. Да, это летающие танки — но должны же быть и летающие БМП. В рамках работ по В-80 были разработаны новые авиационные турбины — вот как раз пару и поставили на Ми-24, пилотируемый подполковником — тоже как эксперимент. Когда разрабатывали Ми-24 — борт и вооружение намного опередили по своим возможностям двигательную установку и новая, более мощная и экономичная турбина — как раз то, чего не хватает этому вертолету. Конечно, разрабатывают Ми-40 — да когда он будет…

Поэтому, на первый Ми-24 было подвешено совершенно нетипичное для этого вертолета вооружение — целых восемнадцать новейших ракет Игла-В, вертолетный вариант. Его прикрывал второй вертолет, вооруженный как обычно — два блока НУРС и два блока ПТУРов. Получалось — что-то вроде универсальной спарки, способной бороться как с вертолетами противника, которые появлялись уже над Кабулом и уже нанесли удар по зданию посольства СССР, так и с бронетехникой.

Взлетев — и взлетали и садились не соблюдая никаких правил, увидев такое в союзе офицер, ответственный за безопасность полетов поседел бы — оба вертолета взяли курс примерно сто двадцать, стараясь как можно плотнее прижиматься к горам. Стингеры, Иглы, Эрликоны — чего только не было сейчас у душманов, даже если не считать пакистанской армии. А она тут была — из очередного вылета вернулись три Су-25 из шести, расшифровка показала, что они нанесли удар по танкам противника. До этого летчикам, утверждавшим, что они бомбили именно танки — не верили.

— Вихрь четвертый, я третий, уходим из эфира. Полное молчание.

— Вихрь третий, тебя понял…

Подполковник Потапов вел винтокрылую машину ущельями, едва не цепляясь за горные склоны винтами, он налетал на Ми-24 столько часов, что чувствовал габариты винта и всей машины и с полувзгляда мог сказать, где пройдет, а где — нет. Вертолеты опасно шатало в воздушных потоках, в горных ущельях очень опасный и кованый ветер с резкими порывами, способными бросить вертолет на скалу. Кое-где еще не сошел снег, зеленки еще не было и любую засаду было бы отчетливо видно — но это уже работа оператора, держащего палец на спуске двуствольной тридцатимиллиметровой пушки. Это был Ми-24П, пушечный вариант вертолета, созданный совсем недавно — 30-миллиметровая спарка заменила ненадежный ЯКБ 12,7. Секундная очередь могла разорвать любого противника пополам.

Подполковник вышел на свободную охоту. Он внимательно изучил карту и прикинул, где можно попытаться подловить возвращающиеся с охоты машины противника. Именно возвращающиеся — подполковник был осторожным человеком и не собирался связываться с идущими на задание Кобрами и Алуэттами, хотя и справился бы… наверное. Машина идет на задание — с полным БК, пилот свеж и внимателен. Обратно — хорошо если снаряды к пушке остались, пилот устал, возможно, вертолет даже поврежден зенитной артиллерией. Вот тут то — можно бить как гусей влет эту летающую погань, сбить не одного — двух, а куда больше. Именно погань — подполковник бывал в Афганистане не только как летчик — испытатель, но и как пилот и понавидался, что творят душманы. Видел он и то, что творят пакистанские асы, шакалящие у границы — рывок на скорости в чужое воздушное пространство, удар, чаще всего по тихоходному штурмовику, а то и по вертолету — и обратно. Жалеть таких или ввязываться в какие-то там честные поединки подполковник не собирался.

Они уже подходили к месту, которое подполковник избрал для своей воздушной засады, включив связь, он обнаружил, что ее нет — в эфире только гудение помех. Глушат сигнал… ладно, Серега знает, что делать…

Только бы не облажался. Молодой еще… а больше и брать некого. С утра пять экипажей не вернулось, а в Джелалабаде — возможно, что погибли все, весь сводный вертолетный полк…

Полковник чуть поотстал от основной группы, он шел еще ниже их, почти на пределе. Шел и жалел, что под ним — не F111, тот на предельно малых как на воздушной подушке шел, крылья то стреловидные. F16 был не более чем дешевым эрзацем современного истребителя, его аэродинамика вызывала вопросы, он был почти чистым истребителем и как бомбардировщик был очень плохим, тем более — как маловысотный бомбардировщик. Все, что он мог нести — это бомбы свободного падения, при полете на предельно малых его трясло в воздушных потоках как на ухабистой улице, возможно из-за этого пакистанские летчики торопились сбросить свой бомбовый груз и повернуть назад. По-хорошему им следовало бы заниматься чисто истребительной работой, попытаться выставить заслон хотя бы у Джелалабада. В идеале — расчистить разбомбленный советский аэродром и летать оттуда хотя бы на Кабул. Но нет — наземные войска столкнулись с неожиданно жестоким и упорным сопротивлением русских, осаждаемые со всех сторон русские не покидали позиций, им удавалось подбивать танки, а каждый остановленный танк на такой узкой дороге как Джелалабад-Кабул — это остановленная колонна. Поэтому, командование пакистанских ВВС отдало приказ подвесить под все свободные самолеты все, что только имеется на базах и отправить на дорогу, подавлять огневые точки русских и бомбить Кабул. Очень боялись за Кабул — кто удержит Кабул, тот и вправе будет говорить от имени афганского народа.

Вихрем пронесшись над дорогой, восьмерка F16 вылетела в долину, в которой находился Кабул. Город, находившийся в каменной чаше, горел, подожженный во многих местах, черные столбы дыма подпирали небо. Ни про какое целеуказание и речи не шло, все было как во времена второй мировой. Внедренные в город агенты сообщали по рациям, где засели русские или коммунисты — а самолеты наносили по этому месту удар. Или по месту, которое они приняли за это самое место.

— Тигр ведущий всем Тиграм. Начинаем. Атака, атака, атака!

Полковник развернулся, прикрывая остальных от атаки со стороны Баграма, там по слухам все еще была годная техника, налет на Баграм, который предприняли утром, точнее два налета — не совсем удались. Несмотря на то, что по данным разведки у русских совсем отсутствовало ПВО, несмотря на то, что во время первого налета русских застали врасплох — два Фантома не вернулись на базу. Еще три нашли свою смерть в горах уже во время второго налета…

Пакистанцы атаковали цели с пологого пикирования, не решаясь на более крутое. На земле вставали черные клубы разрывов — все-таки пятисотфунтовая бомба есть пятисотфунтовая бомба. Городок советников, посольство (как потом оказалось пустое), министерство обороны. У дворца Тадж-Бек, где находился штаб сороковой армии — пакистанцев встретил плотный огонь Шилки — и они не рискнули. Да и бомб не осталось…

Полковник закусил губу от досады. Он-то думал, что небо над Кабулом прикрыто русскими, надеялся на схватку. Надо было лететь сразу на Баграм… а так, не хватит топлива. Придется в следующий вылет… и уже обязательно в составе четверки. Хватит заниматься ерундой, нужно сформировать смешанную группу с включением в нее истребителей и ударных машин — и наведаться на Баграм, пока русские не перебросили туда дополнительные силы.

Полковник развернулся вслед за ними — и услышал торжествующий голос третьего Тигра

— Тигр три всем, наблюдаю одиночный вертолет типа Хайнд, атакую!

Вертолет — превосходная добыча для истребителя, истребитель превосходит маневренностью на порядок, нужно только уметь летать на малых скоростях и атаковать активно маневрирующую цель. Низкая скорость — это тоже преимущество, вертолет может зависнуть, а самолет — нет. Но если во время коротких рейдов через границу не всегда хватало времени — то тут вертолет был в полном распоряжении Тигра — три, заявившего права на него.

— Тигр ведущий, прикрывайте Тигра три, Хайнды не летают поодиночке! — сказал полковник, разворачивая машину…

— Ах ты, сволочь… — послышался негодующий голос Тигра — три — уходит! Ущельем уходит!

— Вдарь из пушки! — посоветовал кто-то. А больше у них ничего и не было, пушка и на некоторых машинах пара Сайдвиндеров на оконцовках крыла, а у некоторых — и этого не было…

Сам подполковник не понял точно, когда началась игра — он то рассчитывал на атаку вертолетов и не предусмотрел, что пакистанцы врубят такое мощное глушение. Покачиваясь в восходящих потоках воздуха, он висел, скрываясь в одном из ущелий, и обеспокоенно поглядывал на датчики температуры масла и датчики расхода топлива. И то и другое было у опасной черты — вертолет не приспособлен для длительного висения на одном месте. Он специально раскачивал машину, турбины жрали топливо как угорелые и почти подошло то время, когда нужно было возвращаться в Баграм. С пустыми руками…

И лишь когда огненная трасса распорола воздух, а левее, так и не заметив его, пронесся на скорости самолет — он понял, что дело дрянь. Вместо сома им в сеть попалась щука.

Мелькнул еще один самолет, ни тот ни другой его не заметили, воздушная волна от второго едва не бросила его на скалу…

— Готовность…

— Вооружение готово! — отозвался оператор.

Ми-24, вооруженный восемнадцатью ракетами воздух — воздух — пошел вверх…

Полковник Рашид увидел вертолет Ми-24, когда до него было меньше километра — расстояние, которое Боевой Сокол преодолевает за пару секунд. Все, что он успел сделать — это дать очередь из пушечного контейнера, особо и не целясь — ни гасить скорость, ни маневрировать — расстояния до цели катастрофически не хватало. После чего — он принял ручку на себя, в глазах потемнело, тревожной трелью зашлась система оповещения. Его взяли на прицел…

Подполковник Потапов вышел на позицию — тут со спины что-то ударило, огненная трасса пронеслась совсем рядом, вертолет тяжело шатнуло. Если бы он видел последний атакующий его чуть ли не тараном Сокол — наверное, он бы шарахнулся в сторону и, возможно — задел бы брюхом за скалу. Но он на свое счастье этого не увидел и удержал вертолет, в то время как оператор выпускал ракету за ракетой…

Произошло то, чему никто не поверил бы — если бы не данные объективного контроля с установленной в десантном отсеке вертолета аппаратуры. Метнувшись за легкой добычей Тигры погубили сами себя. Когда речевой автоинформатор сообщил им о летящих им вслед ракетах, два Боевых Сокола метнулись в стороны — и один из них зацепил другой. Самолеты были над самой землей, ни про какое катапультирование не могло быть и речи. Миг — и дымный костер на горном склоне, вот и все, что осталось от двух грозных боевых самолетов, на которые их страна потратила немалые деньги. Через секунду погиб еще один самолет — первая Игла лишь повредила его, но вспышка пожара привлекла внимание еще одной ракеты и эта — уже была смертельной.

Тигры, почти безоружные по меркам воздушного боя, бросились в разные стороны…

Полковник Рашид, он же майор Линден едва успел отстрелить тепловые ловушки, как за хвостом самолета гулко грохнуло — и несколько лампочек на приборной панели загорелись красным.

Похоже, что двигатель в норме… закрылки! Ублюдок, он повредил закрылки. Черт его знает, сколько он так продержится — но в маневре он отныне ограничен. Самолет — спарка и так перетяжелен, а тут еще и …

Медленно, стараясь не делать резких движений, полковник начал выводить самолет из кабрирования. Двигатель грелся — но пока в пределах нормы, если есть утечка — то очень небольшая. Черт, если самолет поврежден, то нужно возвращаться на аэродром, нельзя пилотировать поврежденный самолет, в конце концов, могут в любой момент появиться русские и им то будет наплевать на то, что у него поврежден хвост и закрылки. Но он не мог просто так уйти отсюда, получалось бы — что он сам смотался при малейших неприятностях.

Боевой Сокол перешел в горизонтальный полет примерно на шести тысячах.

— Тигр ведущий — всем Тиграм, доложить обстановку, выполнять! — рявкнул полковник по связи

Рации едва работали, основная станция помех работала от Джелалабада — но он уловил, что один вертолет сбит, а второй, кажется, уходит в сторону Баграма. Полковник вспомнил карту и понял, что у него есть время только на один заход, дальше они окажется над Баграмом, потрепанные и почти безоружные.

Полковник начал переводить самолет в пологое пикирование. Ни на что другое он не решился, самая большая проблема будет с тем, чтобы захватить вертолет противника в прицел. Он не сможет активно маневрировать.

И тут он увидел вертолет.

Он не просто летел — он все равно, что танцевал, смещаясь на северо-запад, к Баграму. Его пилот хорошо, даже досконально знал возможности своей машины — и виртуозно пользовался своей низкой скоростью как оружием. Огненные бичи пушечных трасс заходящих на него пакистанских Соколов хлестали то слева, то справа — но он держался…

Молодец…

Полковник начал снижаться, он не пытался поймать вертолет противника в прицел, он примерно наметил точку, которую он не сможет избежать в любом случае. Ублюдок хорошо знает, за сколько Сайдвиндер может захватить цель, и пользуется этим, постоянно срывая захват. Но на его Соколе — тридцатимиллиметровая пушка, вот он ее и применит…

— Аллах… — крик в рации оборвался

Полковник глянул вправо, туда, где шла собачья свалка. Вместо одного из Соколов к земле летела пылающая комета. Их оставалось четверо.

Глянув на указатель уровня топлива, полковник понял, что надо поворачивать назад.

— Тигр ведущий всем — прекратить преследование, прекратить, прекратить.

— Вот он!

Очередная очередь одного из Соколов, яркая вспышка — вертолет противника дернулся как от укуса слепня, повалил дым. Аллах с нами! — полковник снова перешел в пологое снижение, прицеливаясь…

— Внимание, активная радиолокация по фронту, активная радиолокация по фронту. Прицеливание, прицеливание…

Увлекшийся охотой полковник глянул на дисплей радара и увидел четыре черные, жирные точки в нескольких километрах от них, они шли уверенно и быстро, явно зная, зачем они здесь.

Миги! Миги с Баграма!

— Я Тигр ведущий, катапультируюсь — сказал полковник, особо не заботясь о том, услышит его кто-то или нет…

И рванул рычаг катапульты…