Инфильтрация была подготовлена плохо. Для ГРУ ГШ, одной из наиболее сильных разведывательных служб мира — преступно плохо. Плохо проработаны документы, маршрукт, плохо подготовлен агент — он ничем не отличался от тех патриотов, которых в сорок первом забрасывали за линию фронта после тридцатичасовой подготовки, их рассеивали подобно семенам над оккупированной территорией и они тысячами гибли, попадая в Абвер. Единицы — выживали, легализовывались и начинали работать.

Стоит ли удивляться тому, что произошло то, что и должно было произойти — подполковник Басецкий заблудился.

У него не было нормальной карты, точнее карта то была, но скверная, туристическая. Если ему дали нормальную военную карту, он бы уже был на месте. Сейчас же, чертыхаясь, он выбрался к какому-то городу, который он принял за другой и принял неправильное решение — ехать ночью. Надо было остановиться, отдохнуть и подождать, потому что тот кто стоит на месте все равно придет в пункт назначения быстрее, чем тот который бежит со всех ног, но в противоположном направлении. Вместо этого — он принял решение ехать ночью и примерно к часу ночи по местному понял, что он окончательно заблудился…

Подполковник глянул на указатель топлива — еще достаточно. Надо, наверное остановиться и просто отдохнуть. Как говорил…. один человек, будет день будет и пища.

Он не хотел вспоминать того, верней ту, которая так говорила. Это не она для него умерла, это он умер.

Господи… какие здесь темные дороги. Совершено ничего не видно. Если едешь ночью в Союзе, то тут, то там видишь огоньки. Здесь — сплошная, непроницаемая черная тьма, разрезаемая фарами. Впрочем, это еще не тьма. Он как-то раз принимал участие в учениях, проходивших в казахской степи. Самая страшная тьма бывает там, где свету луны и звезд неоткуда отражаться. Тогда они натягивали веревки между машинами, и до сортира, чтобы не заблудиться ночью. Тот, кто выпустил из рук веревку — обречен был блуждать до рассвета…

Внезапно, впереди что-то сверкнуло… подполковник насторожился. Это была машина, стоящая на обочине, луч фары отразился от ее кузова и произошло что-то вроде вспышки. Подполковник даже обрадовался… если это местные, он спросит у них дорогу, в конце концов йеменским арабским он Владе довольно таки сносно.

А это там что…

Это был внедорожник… пятидверный, дорогая и престижная здесь машина, не каждый может себе такой позволить. Багажник… дверь в багажник была открыта, двое стояли около багажника. Теряя скорость, Басецкий прокатился мимо них… он же собирался свернуть, чтобы спросить дорогу — и вдруг увидел, что впереди внедорожника, невидимый во тьме стоит черный седан. Происходило что-то такое… неладное, что-то, что не вписывалось в нормальные жизненные рамки, от чего стоило держаться подальше. Тем более ему, находящемуся на полулегальном положении.

Но он все равно нажал на тормоз. Выходя, увидел идущего к нему человека, одного из тех, кто стоял у багажника.

У сидения лежала монтировка — он положил ее на всякий случай как самое доступное оружие которое никто не признает оружием. Но он ее не взял, вышел с голыми руками.

Человек подошел, спросил его что-то на языке, который он не знал. Это был урду, государственный язык Пакистана, наряду с английским и никем не признанным пушту.

— Ля афхам. Исми Ареф. Ана атакаллям араби.

— Араби?

— Наам наам. Салам алейкум. Татакаллям билль араби?

В этот момент от машины послышался какой-то сдавленный крик — и неизвестный резко сунул руку в карман. Подполковник, действия так, как его учили, шагнул вперед, сокращая расстояние, и на следующем движении ударил неизвестного коленом в пах со всей силы. Неизвестный зашипел, как спущенная шина, согнулся — и подполковник, шагнувший в сторону, добавил ему локтем по спине, а потом нанес третий удар — по шее сзади, раздробив шейные позвонки. Неизвестный повалился на обочину как куль…

Все-таки работа контрразведчика не предполагает применения силы. Майор Махмуд носил с собой пистолет, и полагал, что этого достаточно. Оказалось — что нет.

Подполковник Басецкий быстро присел на корточки рядом с поверженным противником и быстро обыскал его, обратив внимание, прежде всего на ту руку, которую он сунул в карман. Так и есть — оружие! Это был пистолет размером примерно с ПМ — но эту модель подполковник не знал, родной Макар он бы опознал и в темноте. Определив, что противник мертв, подполковник перехватил незнакомый пистолет так, чтобы им можно было воспользоваться как ударным оружием, и быстро пошел к внедорожнику.

У двери багажника машины была какая-то возня, он не понял сначала, что происходит. Потом разглядел — благо стоял включенный аккумуляторный фонарь… точнее он не стоял, а видел на ручке багажника и светил. И света было достаточно, чтобы понять, что какой-то человек, одетый в европейский костюм, пытается что-то сделать с другим человеком, который лежит в машине связанный. Решив, что это не дело, а хуже уже не будет, подполковник кашлянул, чтобы привлечь внимание этого человека — тот так увлекся, что не замечал ничего вокруг.

Человек резко, испуганно обернулся, и подполковник понял, что перед ним европеец. Европеец в европейском деловом костюме и чем-то напуганный. Его глаза напоминали черные дыры.

— Эй, парень! Ты кто такой?

Сказано было по-английски. И этого было достаточно.

Подполковник пришел в себя… он сам не знал, сколько он так простоял, минуту, десять, или час. Наверное, все же не так много, потому что еще не рассвело. Он не сразу понял, где он и почему он находится именно здесь. На руке с замертво зажатым в ней пистолетом было что-то липкое… он посмотрел на руку, потом на распростертого у ног человека. Тот не шевелился.

Господи…

Подполковник понимал, что с ним что-то неладно. Что-то произошло с ним с тех пор, как умерла…

Он убил человека.

С ним что-то неладно, он опасен. Он не может больше существовать так, ему нельзя быть среди людей.

И он должен выполнить приказ. Должен.

Подполковник снова посмотрел на руку. На лежащего у ног человека…

Нет, так нельзя… Он не должен…

— Помогите! Помогите, кто-нибудь!

Он знал, что это значит — слово Help, его знают даже те, кто плохо знает английский. Похоже… в багажнике. Да… человек в багажнике.

Но что он делает в багажнике?

Подполковник осторожно вытер испачканную руку об обивку пятой двери машины, потом достал платок из кармана, протер и руку и пистолет. Потом завернул пистолет в платок и положил его в карман. Он знал, что нельзя держать при себе пистолет, о котором ничего не знаешь, но… с этим он разберется потом.

— Помогите…

Он подошел ближе к багажнику

— Кто здесь? — спросил он на скверном английском

— Черт, помогите. Помогите…

Человек, который был в багажнике — был связан… можно даже сказать, запеленан. Подполковник никогда такого не видел — в Советском союзе просто не было в ходу широкой ленты-скотча, которым в США обматывали мешки, коробки на почте и много чего еще.

Подполковник пошарил в кармане, достал складной моряцкий ножик — его ему выдали, ножик был германского производства, мелочь, которая рождает совершенство. Школа мелочей, одна из методик советской разведки. Знание мелких достоверных подробностей позволяет врать по крупному, и за мелкими достоверными деталями картины не видишь надуманности самой картины.

Басецкий принялся освобождать связанного человека, сначала он не понимал, что делать с этой клейко, липнущей к рукам лентой, потом все же понял. Связанный, лежащий в багажнике человек ему активно помогал…

Он знал, что должен был сделать. Совершенно секретный боевой устав войск специального назначения Советской армии, подписанный маршалом Михаилом Моисеевым предписывал солдатам спецназа (а подполковник относился к ГРУ, находился на боевом задании и обязан был руководствоваться боевым уставом спецназа) уничтожать личный состав противника и изменников Родины во время боевого задания, если те своими действиями могут помешать выполнить боевой приказ и содействовать провалу разведывательной группы. Никто не написал, что делать с мирными жителями, некомбатантами, случайно оказавшимися на пути разведывательной группы: не раз и не два разведывательно-диверсионные группы специального назначения Советской армии, забрасываемые в районы контролируемые боевиками с целью перехвата караванов и поиска отрядов боевиков были вынуждены либо прерывать высадку и уходить, либо вызывать вертолеты для экстренной эвакуации, будучи обнаруженными пастухами, каждый из которых являлся осведомителем душманов. Если кто-то брал на себя грех — на базе его уже ждал с распростертыми объятьями военный прокурор. Для справки — американцам во Вьетнаме было разрешено убивать любого вьетнамца, ставящего под угрозу выполнение задачи отрядом поиска и наблюдения, которые у них назывались MACV-SOG. Но это так, к слову пришлось…

Итак, подполковник Басецкий должен бы сделать вот что — убив двоих, он должен бы убить и третьего, последнего из тех, кто его видел. Убить, потом погрузить всех троих в машину, отогнать подальше от дороги и бросить. Потом вернуться к своей машине — и уехать. Прежде чем полиция получит более-менее точные данные, позволяющие выйти на него — он уже сделает дело.

Но сделать этого он не мог.

Человек, которого привезли связанного в багажнике машины, наконец с его помощью освободился от последних липких пут и вылез из багажника. Это оказалась женщина.

Более того — похоже, что эта женщина была не из местных, светлые волосы об этом не говорили, кричали — блондинок в Пакистане не бывает, если только крашеные.

Женщина попыталась привести в порядок одежду, судя по бросаемым сквозь стиснутые зубы крепким ругательствам, она была либо англичанкой, либо американкой. Скорее американкой — британцы жуют слова, глотают окончания.

— Спасибо, мистер… — сказала она, заканчивая отряхиваться — не иначе вас послал сам Санта— Клаус…

Точно, американка. Британская сказала бы Сент-Николас, Святой Николай.

— Что здесь произошло? — подполковник держался так, чтобы все время находиться в тени, не попадать под луч фонаря.

— Эти ублюдки похитили меня. Представляете?

— Почему?

— Из-за денег.

Подполковник в это не поверил — что-то в этом во всем было странное. Те, кто похитил человека из-за денег не станут останавливаться ночью на пустынной обочине, чтобы посмотреть на похищенного. Или похищенную.

Теперь надо уходить…

Подполковник Басецкий пошел к своей машине, луч света ударил ему в спину, он замер.

— Эй! Может, вы меня подвезете? Будете любезным до конца? У вас же есть машина!

— Здесь есть две машины, возьмите одну из них!

Не оборачиваясь, подполковник сел в свою машину, нажал на газ, выезжая на дорогу. Он хотел остановиться и поспать — но теперь об этом не могло быть и речи. До утра он должен оказаться как можно дальше отсюда.

Пистолет он выбросил, отъехав от того места, где он убил двоих километров на двадцать — на скорости опустил стекло и размахнувшись, выбросил пистолет куда-то в придорожную канаву. Еще примерно через двадцать километров он точно так же выбросил окровавленный платок. Надо было вымыть руки, с чем угодно — со спиртом, с водкой, с бензином, с растворителем, чтобы уничтожить следы крови, и поменять одежду. Первое он решил сделать с рассветом, второе — когда доберется до места.

А Дженну Вард пробил отходняк. Самый настоящий.

Когда неизвестный сел в машину и дал газу — она вдруг поняла, что произошло. Офицер разведки государства, где она находилась пытался ее убить. Американский дипломат вместо того, чтобы помочь — тоже пытался ее убить. Сейчас она находилась одна на захолустной ночной дороге с двумя машинами и двумя трупами. Или не трупами. В любой момент могла появиться полиция… или просто кто-то, кто решил на ночь глядя проехаться именно по этой дроге — и вот тогда ее положение превратится из просто хренового в предельно хреновое. Никто не поверит ее россказням, тем более что она находилась в стране нелегально. Да и кто должен был ей верить? Американский посол — после того, как его подчиненный пытался ее убить?

Ее уже подтрясывало, руки ходили ходуном — но она сумела взять себя в руки и сделала все правильно. Первым делом обыскала оба трупа — оба и в самом деле оказались трупами. У каждого из них был бумажник — она обзавелась местными водительскими правами в количестве двух экземпляров, тремястами восьмьюдесятью американскими долларами, пятьюдесятью семью британскими фунтами, которые были в бумажнике пакистанца и неустановленным количеством местной валюты — она не знала, как она котируется и что на нее можно купить — но по виду ее было много. Права она не выбросила и правильно сделала — теперь оба трупа становились неопознанными.

В ее распоряжении было две машины. Одна с пакистанскими номерами — ни много ни мало черный Мерседес сто двадцать девятой серии, приличная машина даже для Европы и совершенно роскошная здесь. Второй — привычный Форд Эксплорер с красными дипломатическими номерами. У него было гораздо меньше топлива в баке — всего лишь треть — но дипломатические номера окупали все. Американская машина с явной американкой за рулем — пакистанские полицейские не будут проверять ее до тех пор, пока у них не будет четкой ориентировки именно на эту машину, на белый внедорожник Форд с американскими дипломатическими номерами. Без ориентировки полицейские не рискнут связываться с дипломатами.

Мерседес она так и оставила стоять с открытой дверью. Следовало погрузить трупы в багажник, отвезти их на несколько километров и там выбросить в кювет, а еще лучше — вообще съехать с дороги, благо полный привод Эксплорера это позволял — но на это американской репортерши уже не схватило. Дрожа от холода и от страха, она столкала трупы с дороги, потом села в Эксплорер и нажала на газ. Проехав несколько километров по темной, ночной дороге, она свернула на обочину и истерически разрыдалась…

По-видимому, Аллах в этот день был на стороне советского подполковника Басецкого и американской независимой журналистки Дженны Вард. Трупы обнаружили утром — но это были не полицейские, а беженцы, направляющиеся на базар. На трупах была совершенно новая одежда, такую как носят европейцы, совершенно новая, хорошая обувь, которая здесь всегда была в цене, а еще тут стояла совершенно бесхозная и очень дорогая машина Мерседеса с ключами в замке зажигания и приоткрытой дверь. Стоит ли удивляться тому, что и трупы и машина бесследно исчезли.

На следующий день полиция начнет поиски, еще через два дня на другие поиски будут брошены лучшие силы — всем было наплевать на контрразведчика Махмуда, но на пропавшего американского дипломата было совершенно не наплевать. Белый Форд Эксплорер найдут на окраине Пешавара и решат, что американский дипломат пропал именно там, когда поехал по делам в консульство США в Пешаваре — кто-то остановил его на дороге и похитил, возможно убил, приметную машину бросил. Потом найдут Мерседес — его новым хозяином станет амер из партии Юнуса Халеса, разбогатевший на торговле наркотиками — а арестовывать и допрашивать амера, под началом которого семьдесят вооруженных боевиков — дело опасное. Но его все таки допросят, через него выйдут на беженцев, которые продавали эту машину, и вот тут то получится сенсация — у одного из продавцов черного Мерседеса найдут обувь, которую сотрудники представительства США опознают как обувь пропавшего американского дипломата. Но объединить два дела в одно не успеют — потому что произойдет такое, по сравнению с кем ни убийство американского дипломата, ни убийство пакистанского контрразведчика не будет иметь значения.

Никакого.