Часть 4

История войны в Афганистане делится на два периода — с вертолетами и без вертолетов.

С вертолетами — было в самом начале, когда вертолетами почти без страха перевозили солдат, имущество, наносили удары по позициям моджахедов, вели разведку. В восемьдесят первом — восемьдесят втором годах можно было еще видеть такую картину: кишлак, в кишлаке зачистка, с бронетехникой, с оцеплением — а над кишлаком завис вертолет и координирует действия солдат, ведет наблюдение, может и подержать огнем.

В восемьдесят седьмом просто невозможно было представить себе такую картину — беспечно висящий над кишлаком вертолет. Опасность была столь велика, что теперь все чаще силы спецназа поддерживались не «крокодилами», как обычно — а огнем артиллерии.

Между этими датами — восемьдесят первый и восемьдесят седьмой — много чего произошло. Советские вертолетчики освоили множество новых тактических приемов работы, высаживали массовые десанты работая одновременно пятьюдесятью и более машинами, стали летать ночью и охотиться на караваны, пробирались в такие места, куда мог забраться только сумасшедший. По всему ОКСВ ходила легенда о вертолетчике, который нанес удар НУРСами по позиции ДШК на скальной полке, пока духи пережидали в окопчиках — он сел, погрузил в вертолет два ДШК и улетел. Но такие истории были единичными, а вот проблемы были массовыми.

Первой проблемой было то, что советские вертолеты, в том числе и знаменитый Ми24 оказались уязвимы и несли потери даже от огня крупнокалиберных пулеметов. Вопрос был в том куда бить. Ми8 брони не имел вообще, недаром десант во время полета сидел на чугунных сковородах, которые держали даже пулю ДШК, а если врезать из засады по пилотской кабине — верная смерть. Ми-24 конечно имел броню — но было одно уязвимое место, общее для всех вертолетов — хвостовой винт и редуктор. Если туда попасть — а он ничем не защищен, длинный вал привода и редуктор, требующий смазки — вертолет терпит катастрофу либо сразу, либо через несколько минут, когда кончится масло в редукторе. Американские и пакистанские военные советники научили душманов, как бороться против вертолетов даже без ПЗРК — огонь надо сосредотачивать не на пилотской кабине, как инстинктивно хочется сделать, а на хвостовом винте. Точно так же надо бить и из засады — подождать, пока вертолет пролетит и бить вдогон ему. В любом крупном укрепленном районе было по двадцать и более пулеметов ДШК, часть из них была установлена так, чтобы бить в хвост выходящим из атаки вертолетам.

Ну, а если есть ПЗРК…

Снабжение моджахедов было вовсе не таким хорошим, как это иногда представляется и первые ПЗРК им в руки попали в восемьдесят втором — восемьдесят третьем годах. Это были польские лицензионные ПЗРК Стрела 2 — то есть проектировал их СССР, потом устаревшую линию продали Польше, она их выпускала для не слишком привередливых стран, и часть этих ПЗРК попала в Египет, еще до того, как Анвар Садат совершил свое турне в США. Потом, как только в Египет пришли американцы — польские ПЗРК стали не нужны и они лежали несколько лет в ящика под открытым небом. Потом ушлые люди, которые скупали оружие для Афганистана, набрели на египетские залежи старого советского оружия и скупили эти Стрелы вместе с ящиками Калашниковых, тоже полежавших под открытым небом, и все это продали в Пакистан. Эффективность была соответствующей — только одна ракета из десяти долетала до вертолета, еще сколько то там взрывалось. Тем не менее — меры против них принимались.

Потом появились ПЗРК Blowpipe британского производства, впервые они были применены в провинции Нангархар в восемьдесят пятом, причем применяли их военнослужащие пакистанской армии, то есть имел место акт открытой агрессии одного государства против другого. В группу, которой предстояло провести испытания английского ПЗРК в боевых условиях, входил и Мохаммад Юсеф, бригадир пакистанской разведки и координатор движения исламского сопротивления. У этого оружия есть одна особенность. В отличие от американского ПЗРК ракета Блоупайпа сама не ищет цель, оператор должен наводить ее при помощи специального рычажка — примерно так как во время Второй Мировой пилоты Люфтваффе наводили первые управляемые бомбы на корабли. Об эффективности применения Блоупайпа лучше всего рассказал сам Юсеф — ни один из атаковавших укрепленный район вертолетов не был сбит, одна из групп ракетчиков была уничтожена ударом НУРС, а командир второй плакал от бессилия и злости.

Но в восемьдесят шестом в Афганистане появились особо подготовленные в специальных лагерях ЦРУ группы, вооруженные Стингерами. Какие-то меры борьбы с ними все же были придуманы, КБ Миля спешно разработало модернизационный комплект — но этого было мало, а опасность афганского неба возросла на порядок.

В этот момент в пятидесятом ОСАП, что базировался в Кабуле, служил подполковник Журавлев, человек, как говорится на все руки мастер. Проблема Стингеров касалась и его тоже, он участвовал в доводке и испытаниях модернизационного комплекта для вертолетов Ми-24 — но только он сумел взглянуть на проблему с другой стороны.

Проблемой было само применение оружия с вертолета. Если брать пулеметы — то оно применялось в нескольких видах. Курсовой пулемет в носу кабины — но он уже при ночных охотах на караваны показал свою бесполезность, обычно в таких охотах стрелял бортмеханик из АК-47, как во время охоты на волков. Пулемет в дверном проеме — это и проблема при установке и невозможность быстрого покидания десантом машины, и сектор обстрела только в одну сторону — а если противник с другой? Гондолы с пулеметами — при всей огневой мощи они были сложны в ремонте и перезарядке, а стрелять из них было можно, только прицеливаясь на глазок. То же самое — с курсовыми пулеметами, устанавливаемыми на самодельные кронштейны по бокам — ограниченный боезапас и применение «на глазок». Если брать пулеметы, которые устанавливали в салоне и стреляли через окна десантного отсека — сектор обстрела был совсем никакой, прицелиться было почти невозможно.

В то же время подполковник своими глазами видел конструкцию, которая как нельзя лучше подошла бы для ведения точного огня по земле. Когда-то давно армию попросили помочь — а подполковник пересел на «восьмерку» с Ми-6 — и вот он, на своем Ми-6 возил в тайгу линии ЛЭП. Он видел, как работают огромные вертолеты — краны, устанавливающие эти ЛЭП — у крановщика была ма-а-а-ленькая кабина в брюхе, но он отлично видел все, что делается на земле, и командовал экипажу вертолета что делать. И огромные махины ЛЭП вставали на место с точностью до сантиметра.

Вот и подполковник задумался — а что если сделать такую же кабину — только бронированную, если получится — на брюхо Ми-8? И что если там будет не управление крановой системой — а управление крупнокалиберным пулеметом, скажем… Да еще с оптическим прицелом.

Ведь тогда будет получаться — если правильно сделать кабину — что у стрелка практически триста шестьдесят градусов обстрел и неограниченный обзор сверху — он видит все! У него обзор лучше, чем у любого члена экипажа! И он может не только видеть — но и поражать цели, причем немедленно и в любом направлении. И точность будет куда выше, чем в любом другом случае — он ведь будет видеть, куда стреляет.

А если приделать к пулемету еще и прожектор — то получится отличная винтокрылая машина для охотников за караванами. Сколько бы не весила эта система — но в вертолет все равно можно будет посадить человек восемь, это и будет досмотровая группа.

А что если… сделать не один пулемет — а несколько? Ведь одна из проблем со Стингерами в том, что их момент пуска пилот просто не видит, и до последнего не понимает, что нужно бороться за жизнь машины. В последнее время стали ставить индикаторы, да и «ведомый» подскажет — а если ведомый и сам не заметит?

И в то же время — если поставить несколько пулеметов с достаточной скорострельностью — то теоретически ракету можно будет просто сбить в полете! Ведь ни одна ракета не выдержит попадания в нее пули, и все равно ракета до вертолета будет лететь какое-то время, ее будет видно по следу и ее м можно будет обстреливать, раз ее видно. И тем же самым пулеметом можно обстреливать не только ракету, но и ракетчика, и не только пулеметом с атакованного вертолета — а с нескольких!

Поскольку в Кабуле была сильная ремонтная база, вертолеты иногда возвращались «на честном слове», продырявленные в решето — на постройку опытного образца ушло совсем немного времени.

Одна проблема снялась сразу — в каждом Ми-8 в полу десантного отсека был люк, он был нужен для тросовой системы, потому что Ми-8 должен бы перевозить на внешней подвеске грузы. Бронестекла решили брать самые доступные — от кабины Ми-24, потому что других и не было, зато этих было — завались. С учетом этих стекол начали варить кабину для стрелка — самую примитивную, варили примерно так, как варят корпус для аквариума, проблема была только с тем, чтобы сделать ее поворотной. Поворот получился только на сто восемьдесят градусов, больше — была проблема со стрелком — но пока и это сочли достаточным.

Стрелка можно было разместить двумя способами — либо он должен был сидеть в кабине, как бы вися над землей — но тогда кабина получалась слишком громоздкой и не проходила по высоте, потому что высота шасси накладывала свои ограничения. Либо — как, в конце концов, и сделали — пулеметчик лежал на полу, на специально постеленной бронеплите, высовывая в люк только руки и голову.

Кабину решили делать в двух вариантах. В первом — вариант для охотников за караванами — установили самый мощный из всех существующих пулеметов — КПВТ, снятый с бронетранспортера. Электроспуск так и оставили, переключили на бортовое питание вертолета, вот с установкой пришлось повозиться — отдача давала нагрузки на конструкцию самого вертолета. Пришлось усиливать чем-то вроде обвязки десантный отсек. К пулемету поставили штатный прицел с того же бронетранспортера, благо и шкала была размечена, и думать ничего не нужно было.

Второй вертолет решили делать специальным, противостингерным. Для того, чтобы получить достаточную скорострельность для ведения огня по воздушной цели — недостаточно было обычного ПКТ или пулемета калибра 12,7. Поэтому — кабину значительно расширили и поставили там целых четыре скорострельных ГШГ, каждый пулемет был с вращающимся блоком стволов и давал по четыре тысячи выстрелов в минуту.

Так получилось, что одновременно с подполковником Журавлевым — проблемой борьбы со Стингерами озаботилось КБ Миля — разработчик вертолетов, головное КБ страны по вертолетам. Проблему там решали комплексно — но любое решение тащило за собой новый виток проблем. Если поставить решетки на воздухозаборники — движок сразу теряет в мощности, ее в горных условиях, да при дополнительном бронировании и так не хватает, а тут еще это. Попытались увеличить мощность двигателя — это сожрало ресурс, а он при афганской пыли и так — не слишком то велик. Основной проблемой был обстрел «в угон» выходящему из атаки вертолету — как раз и Стингер лучше захватывал по тепловому следу и пилоты иногда не видели, что за ними летит ракета до тех пор, пока она их не сбивала. Решение нашли, но не лучшее — поставить в корме крупнокалиберный пулемет. На «метле» он встал идеально, только получилось, что на пулемете должен постоянно быть бортстрелок, а бортстрелок не только там нужен, значит нужно два бортстрелка на вертолет, а в штате вертолетного полка такого не предусмотрено. На «крокодиле» пулемет встал — но чтобы добраться до него, бортстрелок (опять таки не предусмотренный для штурмового вертолета) должен был ползти к нему по специальному тоннелю, потом стрелять лежа, и почти не видя цели. Пробовали самые разные решения… вплоть до установки на вертолет баллонов со специальной жидкостью, которые по команде должны были впрыскивать струю жидкости, сделанной на основе жидкого азота в струю выхлопных газов, с целью обмануть ракету — но тут же встала новая куча вопросов. Кто и как будет работать с этой жидкостью, способной нанести тяжелые травмы? Где она будет храниться? Кто ее будет делать и доставлять в Афганистан, каким транспортом.

Тем не менее — и тут изобретение подполковника Журавлева попытались замять, несмотря на то, что при последующих сравнительных испытаниях выяснилось, что установка Журавлева способна выпустить в сторону летящей ракеты в тридцать шесть раз больше свинца, чем система предлагаемая крупнейшим вертолетостроительным КБ страны. Ситуацию спас переворот в Москве — решением ЦК Государственной технической комиссии совместно с командованием сороковой армии было предписано проанализировать фронтовые изобретения, родившиеся в сороковой армии за время войны, и предложения из КБ по помощи действующей армии и дать заключения на них о целесообразности внедрения в серийное производство. Процесс возглавлял Маслюков, опытный и честный технарь. Так, рассмотрели и после доработок немедленно дали в серию и самолет «Скорпион», и самодельные комплекты бронирования для штатных транспортных средств и «афганскую Шилку» — без радиоаппаратуры, зато с двойным боекомплектом и дополнительным бронированием. Так на глаза специалистов попалась и установка Журавлева, достаточно простая, чтобы немедленно произвести ее мелкой серией.

Произвели. Оставалось только проверить ее в деле.