Любая женщина не сомневается, что именно она самая красивая и самая привлекательная. Так думала о себе и гречанка Юлия. Она была уверена, что сможет соблазнить кого угодно, даже Великого князя. В ее жарких объятиях он навек забудет и Анну, и всех остальных жен. Только вот беда – Владимир не спешил ее навещать. Надо самой отправляться на поиски. Принарядившись и приукрасившись, Юлия вышла на охоту на Великого князя. А тут и он – легок на помине.

– Куда так вырядилась?

– А может, и к тебе, – заносчиво улыбнулась гречанка. – А что, нельзя?

– Отчего же, – отвечал Владимир, – только сейчас мне некогда: забот по горло.

– Знаем, знаем, византийки своей боишься. Взяла власть над тобою.

– Не мели чепуху!

– Как же, на меня и глянуть опасаешься. Как бы принцесса не заметила. Я уж не заикаюсь, чтобы в покои заглянуть.

– Ладно, пошли, – хмыкнул Великий князь.

Не успели войти в светлицу, как Юлия разрыдалась:

– Истосковалась по тебе, княже. Места себе не нахожу. Али плохо тебе было со мною?

– Хорошо, княгиня.

– Али не родила я тебе Святополка?

– Родила.

– Так что же ты меня стороной обходишь? Дорогу в мою опочивальню позабыл? Али постарела? Али увяла?

– Краше стала.

Очи Великого князя стали смазливыми, как у похотливого кота.

Юлия прильнула к нему пышной грудью. Хоть и мала ростом, а прелести знатные. Руки сами к ним тянутся.

– Утоли мою жажду, – зашептала она ему на ухо, лаская язычком мочку и нежными пальчиками развязывая пояс. – Вознесемся на вершину блаженства.

Они сбросили с себя одежды. Как Адам и Ева, только кресты нательные. Сколько жен, сколько наложниц, сколько полюбовниц было у Владимира? Не сосчитать. Ни одной не пропускал. Лют был до ласк женских. А тут увидал крестик на пышной груди гречанки и смутился.

– Иди же ко мне, – протянула к нему руки Юлия.

Владимир вспомнил, как они с Анной перед тем, как лечь в постель, всегда читали молитву, и сказал:

– Прежде хочу помолиться.

Глаза Юлии округлились:

– Может, нам еще попа со свечкой позвать?

– Как хочешь.

Юлия в молчаливом изумлении наблюдала, как Великий князь в чем мать родила опустился в красном углу на колени перед иконой Пресвятой Богородицы и стал что-то бубнить, отбивая поклоны. Взгляд его просветлел. Закончив молитву, Владимир принялся поспешно натягивать на себя портки.

– Ты куда?

– Дела, – буркнул Великий князь, не глядя в ее сторону.

Гречанка бросилась к нему и в ярости сорвала одежду.

– Никуда ты не уйдешь!

– Почему? – с глупым видом спросил Владимир.

– Чтобы расколдовать.

– От чего?

– От чар византийки. Это она, змеюка, тебя околдовала!

– С чего ты взяла?

– С того, что никакой мужик не устоит перед моими прелестями. Смотри!

Юлия изогнулась в похотливой позе. Владимир почесал бороду.

– Пожалуй, не устоит. А ты что, проверяла?

– Да, голая по двору бегала, мужиков соблазняла, – нисколько не смутилась гречанка, – и тебя своей красотой расколдую, разгоню чары ласками, освобожу от дьявольского наваждения.

Она попыталась притянуть Владимира к себе.

– Погоди, но похоть и есть дьявольское наваждение. Как же наваждение от наваждения избавит?

– Клин клином вышибают! – рассмеялась гречанка. – Забудешь ты в моих объятиях и про принцессу, и про все на свете…

– А вот это мне ни к чему, – заявил Великий князь и решительно нахлобучил на голову шапку.

– Так ты уходишь? – не поверила Юлия.

– Как видишь.

– А как же я?

– Не забыл я о тебе, Юлия. Позабочусь, дай срок.

– Ох, забудешь, – покачала головою гречанка.

– С такой красотой ты и сама не пропадешь, – усмехнулся Великий князь.

– Да, сильно тебя околдовала византийка, – вздохнула гречанка, – шага не можешь ступить без ее ведома.

– Толковую жену не грех и послушать.

– Где это видано, чтобы баба мужиком крутила, как хотела. Ох, плохо это кончится!

– Не твоего ума дело!

– И чем она взяла? Как говорится, ни кожи ни…

Увидев суровый взгляд Владимира, оборвала себя на полуслове.

– Тем и взяла, что о тебе, дурехе, печется.

– Что-то не шибко заметно…

– Эх, Юлия, – покачал головой Великий князь, – одно на уме. О душе подумай!

– Я вот и думаю, что такое же право на тебя имею. Может, и поболе. Она тебе еще сына не родила. А ты мной брезгуешь. Не убудет с нее, если ты и меня приласкаешь. Я же ни слова не сказала, когда ты других жен заводил.

Заплакала Юлия на этот раз по-настоящему. Обидно стало. Высказала, что на душе накопилось.

Погрустнел Великий князь. Задумался. Потом стал перед Юлией на колени и молвил со слезами:

– Прости, если можешь.

– А ты будешь со мной? – оживилась гречанка.

– Нет, – покачал головой Великий князь, – не могу. Может, и околдовала она меня, но только не могу – и все.

– Ступай с Богом, – прошептала Юлия. – Ступай, не мучай меня.

– Прости, – еще раз произнес Владимир и покинул светлицу.