Глава 9

Когда я открыл дверь домика, Стрекоза молча ждала меня. Посмотрев мне в глаза, она испустила долгий мученический вздох, словно то обстоятельство, что я изо дня в день оставляю ее дома одну, будет вечно лежать камнем на моей совести.

Я направился на кухню. Открыв дверь холодильника, засунул голову в морозилку и на мгновение застыл, наслаждаясь прикосновением холодного воздуха к лицу. В глубине морозилки лежали кусочки говяжьего филе, тушенные в винном соусе, которые я приготовил для Стрекозы в начале недели и заморозил в отдельных контейнерах.

Достав два контейнера, я снял с них крышки и поставил в микроволновку на четыре минуты. Открыв большой контейнер с бурым рисом с чесноком, который я готовлю каждую неделю и храню в отделении для овощей, бросил три пригоршни в верхний отсек пароварки. Налив в нижний отсек воды из-под крана, поставил пароварку на газовую плиту.

Стрекоза залаяла на входную дверь. Открыв дверь, я увидел отъезжающую машину почтальона. Сходив за почтой, разобрал ее на столе на кухне. Счет за услуги, сообщение из банка, подтверждающее, что у меня на счете двести сорок три доллара, и пара рекламных проспектов.

Раздевшись, я быстро облился чуть теплой водой из душа, текущей из крана холодной воды. К тому времени как я насухо вытерся, еда уже была готова. Я наложил обед Стрекозы в две ее любимые миски – в одну кусочки тушеного филе, в другую бурый рис, от которого шел пар. Стрекоза терпеть не может, когда разные блюда смешивают вместе. Дождавшись, когда она отведает один кусочек, я направился в спальню, чтобы переодеться.

В комоде лежала чистая пара джинсов, и я надел их вместе с белой тенниской и старыми армейскими ботинками. Не имея представления о том, что может ждать меня в мотеле «Страна чудес», достал из тайника в подполе рядом с печкой свой «Кольт» калибра.45 и проверил обойму. Она была полной.

Я решил положить пистолет в кобуру под мышкой, но когда надел поверх ветровку, мой внешний вид мне совсем не понравился. Начнем с того, что я здорово похудел с тех пор, как ушел из армии, и моя грудь затерялась под свободными складками ветровки. Вспомнив худенькую девчушку с азиатской внешностью, которую я видел на видеозаписи вместе с Джорданом, я рассудил, что для общения с ней сорок пятый калибр не потребуется, и убрал пистолет обратно в тайник.

Проходя через кухню, я бросил взгляд на миски Стрекозы и отметил, что та, в которой были кусочки филе, вылизана дочиста. Больше чем половина риса во второй миске также исчезла. Стрекоза лежала в гостиной на коврике, облизывая передние лапы.

– Я так понимаю, твой обед похитили инопланетяне, да? – высокомерно усмехнулся я.

Бросив на меня зловещий взгляд, Стрекоза принялась тереть нос лапой. Убедившись в том, что дверь на крыльцо открыта, я направился к машине. Со стороны озера дул легкий ветерок.

Подойдя к пикапу, я почувствовал за спиной какое-то движение. Рядом появилась Стрекоза. Возбужденно помахивая пушистым белым хвостом, она ждала, когда я открою дверь кабины. «А почему бы и нет, черт возьми?» – подумал я, решая взять ее с собой.

До относительно недавнего времени я просто открывал дверь, и Стрекоза подпрыгивала на пять футов и плюхалась на сиденье рядом со мной. Однако за последний год ее задние лапы начисто растеряли свою пружинистую силу. У меня перед глазами всплыл тот случай под Кандагаром, когда она с разбегу перемахнула через каменный забор высотой шесть футов. Я бежал следом за ней, и мне пришлось воспользоваться обеими руками, чтобы перескочить через него. С тех пор мы оба порядком сдали.

Когда я открыл переднюю левую дверь, Стрекоза бессильно подпрыгнула. Я тотчас же подставил руки ей под брюхо и перенес ее на кресло. Униженная, собака сверкнула на меня глазами, после чего передернула задними лапами, устраиваясь поудобнее.

Я завел двигатель, подъехал к озеру и остановился. К мотелю можно было ехать двумя дорогами. Первая шла через город, мимо студенческого городка и дальше по автостраде. Вторая вела на север вдоль озера. Она была чуть длиннее, но зато на ней всегда пусто, и открываются замечательные красоты.

Я свернул на север, и передо мной кричащим пестрым ковром вспыхнули красные, оранжевые и золотистые осенние краски. Однако и они не смогли заслонить в памяти образы Джордана в красном нижнем белье и головы Денниса Уитли, скрывающейся в порогах. Я снова задумался, не связаны ли между собой эти два события.

Деньги Уитли.

Осознав, что весь день ничего не ел, у поворота на Ромулус я свернул к торговому спуску и заказал в кафе свой любимый сэндвич с ростбифом и двадцать унций кофе. Расстелив на коленях бумагу, принялся не спеша есть сэндвич. Затем продолжил путь. Проселочная дорога наконец отвернула от озера и направилась на северо-запад через заросшие лесом холмы Рочестера.

Минут через десять я заметил, что небо начинает темнеть. Выкрутив шею, я выглянул в окно. На юге все уже было затянуто свинцово-серыми грозовыми тучами, казалось, нависшими прямо над верхушками деревьев.

Когда я выехал из леса на открытое место, жестокий порыв ветра ударил в кабину пикапа, буквально выталкивая его на гравий обочины. За годы, проведенные в Форт-Беннинге, мне довелось увидеть несколько ураганов, и всегда им предшествовал тот же самый тяжелый воздух, те же самые дразнящие резкие порывы ветра. Оставалось только посмотреть, сохранит ли силу этот ураган после того, как дойдет до Аллеганских гор.

Заряд дождя ударил в лобовое стекло и закончился так же внезапно, как и начался. Я включил радио, чтобы послушать прогноз погоды, но услышал лишь треск статического электричества.

Еще миль через двадцать стали появляться знаки, указывающие на приближение к автостраде. Потемневшее небо снова пролилось дождем. Наконец я подъехал к неоновому столбу, поднимающемуся на тридцать футов вверх. Сияющие красные буквы гласили: «Страна чудес».

Я вспомнил, как читал в одном старом докладе полиции штата, что мотель был построен в начале семидесятых одной нью-йоркской преступной группировкой, решившей, что купленных ею политиков штата будет достаточно для открытия легального казино. Как выяснилось, мафиози были правы, хотя они на сорок лет ошиблись со сроками, а также не предвидели того, что казино будут принадлежать гораздо более древним семействам, таким как мохоки и ирокезы.

Трехэтажный комплекс мотеля выглядел так, словно его проектировали те же самые люди, которые строили первые казино в Лас-Вегасе. Подъезд центрального здания был украшен огромными сужающимися книзу колоннами, раскрашенными подобно палочкам от леденцов.

Посреди потрескавшегося асфальта разворотного круга одиноко стоял круглый бетонный фонтан в виде древнеримской купальницы; его современные нимфы готовы были в любой момент извергнуть воду в грот, если только кто-нибудь снова откроет кран. Пересохший грот был заполнен пустыми банками из-под пива и старыми билетами с расположенного неподалеку ипподрома.

Также рядом с мотелем находилась большая стоянка для фур. Там имелись ресторан быстрого обслуживания, музыкальный бар, массажный салон, два ряда колонок с бензином и дизельным топливом, бесплатный душ и целый акр асфальта для размещения больших экипажей.

Когда я поставил пикап у фонтана, уже стемнело. Я опустил наполовину оба стекла, чтобы Стрекоза наслаждалась сквозняком, и вышел из машины. Порыв холодного ветра остудил мое разгоряченное лицо. Я направился к закрученным спиралью колоннам, обрамлявшим вход в административное здание мотеля.

За двумя дверями простирался вестибюль, ведущий к покрытой красным винилом стойке. Воздух под низким потолком сильно отдавал запахом промышленных дезинфицирующих средств.

За стойкой стоял лысеющий мужчина с пухлыми, как у херувима, щечками, курящий сигару. Лет тридцати, он был в футболке и мешковатых шортах до колен. Приколотая к футболке пластиковая бирка сообщала, что зовут его Бантид.

– Вам повезло, приятель, – сказал он, вынимая изо рта сигару. – У нас сегодня специальное предложение на все номера с гидромассажным душем.

– Я уже забронировал номер, – сказал я. – С видом из окна.

– Вы забронировали номер? – произнес он таким тоном, будто никогда прежде этого никто не делал.

– Номер десять.

– Ах да, – усмехнулся Бантид. – Тот, который выходит на заправку… да… я приберег его для вас.

Вместо передних нижних зубов у него зияла большая дыра. Почему-то от этого он казался более привлекательным.

– Спасибо, – поблагодарил я.

Я заплатил наличными за первый час. Бантид разгладил на стойке две двадцатки и десятку, перед тем как засунуть их в щель сейфа. Он не спросил у меня ни фамилии, ни адреса и не выдал квитанцию.

– Не желаете немного размяться? – спросил Бантид, многозначительно указав взглядом на дальний конец вестибюля. Перед дверью с надписью «Туалеты» стояли три дивана, обтянутых кожзаменителем. На них сидели пять женщин азиатской внешности. Все были в откровенных обтягивающих платьях схожего покроя, но разных цветов. Две дремали, одна читала газету, напечатанную иероглифами. У всех пятерых были крепкие, здоровые тела и безразличные лица. Я предположил, что это кореянки.

– Та, которая постарше, в розовом платье, может творить языком такие вещи, вы даже не поверите, – сказал Бантид.

– Да, но, понимаете, я кое-кого жду.

Дешевые красные часы на стене показывали без двадцати семь.

– Конечно. – Он снял со стены ключ. – Должен вас предупредить – если к половине восьмого не освободите номер, с вас еще полтинник. У нас почасовая оплата. Ни одной лишней минуты. Нужно сменить белье и все такое.

– Спасибо, – сказал я, направляясь к двери.

Я не спросил у него, где находится номер десять. Он наверняка рассудил, что мне это известно, раз я специально попросил именно его. В дверях я разминулся с двумя мужчинами в возрасте.

Обоим было под семьдесят; они напоминали отошедших от дел бизнесменов, заглянувших на вечеринку по случаю Дня всех святых в клуб «Для тех, кому за…». Оба были в ковбойских шляпах, желтых клетчатых рубашках и джинсах, но вместо сапог у них на ногах были мягкие стариковские тапочки.

При виде азиатских женщин в глубине вестибюля один толкнул другого локтем и похотливо осклабился.

Они направились к белым диванам. Да здравствует золотой преклонный возраст.