Глава 22

Ивлин Уитли сидела вместе с привлекательной светловолосой женщиной на кожаном диване в общем зале. Женщины смотрели на непогоду в большое окно. Увидев меня, миссис Уитли встала и повернулась ко мне.

Не сомневаюсь: мой внешний вид не внушал особого доверия к моим детективным способностям. Стоя на пороге, в грязных ботинках и мокрой ветровке, с которой капала на пол вода, я увидел, как в глазах у Ивлин Уитли вспыхнула ярость. Очевидно, мысли у нее были заняты другим.

– Я поверила вам, офицер Кантрелл, – с горечью бросила она, – а вы допустили, что Робина убили, как и моего мужа! Похоже, вы такой же некомпетентный, как и этот кретин шериф!

Я мысленно отметил, что она не упомянула в числе погибших Хойта Палмера.

– Из-за урагана агентство Окойна не смогло выслать следственную группу самолетом, – продолжала Ивлин Уитли. – Однако она прибудет сразу же, как только погода улучшится. А вам тем временем лучше вернуться к тому, чтобы выписывать штрафы за неправильную парковку и приставать к студенткам, или чем вы там еще занимаетесь.

– Вероятно, будет уже слишком поздно, – сказал я.

– Слишком поздно для чего? – выпалила она.

– Для того чтобы найти и задержать убийцу вашего мужа.

Вторая женщина так и не вставала с дивана. Лет тридцати, она была на седьмом или восьмом месяце беременности и внешне походила на уроженку Скандинавии, светловолосая и голубоглазая.

– Вы миссис Палмер? – спросил я.

Она молча кивнула.

– Я полагаю, миссис Палмер, что ваш муж является ключом к разгадке того, кто ответственен за эти смерти и почему.

– Я не… не очень хорошо говорю по-английски, – сказала она.

– Я уверен, что ваш муж жив, и, думаю, вам обеим известно, где он сейчас находится, – сказал я. – В настоящий момент у вас нет оснований верить мне, однако если б я мог прямо сейчас переговорить с ним, возможно, мне удастся найти убийцу в ближайшие несколько часов.

– Верить вам? – насмешливо воскликнула Ивлин Уитли. – Да я скорее поверю в то, что папа римский выступит в поддержку абортов!

Она до сих пор так и не потрудилась опровергнуть то, что Хойт Палмер жив.

– Я убежден в том, что этот человек собирается снова совершить убийство, – продолжал я, – и жертвой, миссис Палмер, вне всякого сомнения, станет ваш муж. И пусть вы считаете, что надежно спрятали его, – этот человек найдет его и убьет… если не сегодня, то через неделю или через месяц.

– Если честно, офицер Кантрелл, нас нисколько не интересует то, в чем вы убеждены, – сказала Ивлин Уитли. – Уходите немедленно!

Ее лицо стало твердым, что было совершенно объяснимо. Я разыграл последнюю остававшуюся у меня карту.

– Высока вероятность того, что человека, совершившего эти убийства, никогда не поймают, – сказал я. – Эти убийства были местью, и в будущем убийца вряд ли продолжит свое дело. Быть может, это наш единственный шанс схватить его и заставить заплатить за свои преступления.

– Месть? – спросила миссис Уитли. – Месть за что?

– Это нам сможет рассказать Хойт Палмер, – сказал я.

Она посмотрела на пол. Проследив за ее взглядом, я увидел струйку крови, стекающую по моим свободным водонепроницаемым брюкам. Собравшись вместе, алые капельки образовали на паркете небольшую лужицу.

– Кажется, у вас идет кровь, – произнесла Ивлин Уитли таким тоном, каким, наверное, сделала бы замечание своему дворецкому, надевшему к смокингу грязный галстук.

– У меня огнестрельное ранение, миссис Уитли.

Похоже, это также не произвело на нее особого впечатления. Мне хотелось добавить, что я не спал трое суток, что у меня болят все мышцы, что меня полоснули ножом по груди, что у меня разбиты и опухли костяшки пальцев. Вероятно, я потерял, по крайней мере, один зуб, возможно, моя собака умирает, и я только что убил человека.

– Это случилось в ходе расследования убийства моего мужа? – помолчав, спросила Ивлин Уитли.

Я молча кивнул. Ее жесткие карие глаза посмотрели мне в лицо и задержались на нем на несколько секунд. Не знаю, что заставило ее изменить свою позицию. Быть может, ей также нужно было узнать, не была ли мотивом убийства ее мужа месть, и если была, то почему. Ответа на этот вопрос я никогда не узнаю.

– Ну хорошо… я отведу вас к Хойту. – Повернувшись к миссис Палмер, она добавила: – Всё в порядке, Инга. Оставайтесь здесь и отдохните. Я скоро вернусь.

Сходив к себе в комнату за дождевиком с капюшоном, Ивлин Уитли села в мой старенький пикап, сделав вид, что не заметила шерсть Стрекозы на обивке сиденья.

Как только мы выехали из-под защиты крытой стоянки, ветер снова принялся терзать нас, словно мы находились внутри пиньяты. Я старательно объезжал мусор, которым была завалена дорога, когда Ивлин сказала:

– Я видела, что Денниса что-то беспокоит, и предположила, что это связано с бизнесом. Никак не думала, что это уходит корнями во времена учебы в колледже…

Через мгновение женщина содрогнулась в спазме горя. Крепко зажмурившись, она стиснула руки на коленях и принялась раскачиваться взад и вперед.

– Всё будет в порядке, – наконец сдавленно произнесла Ивлин.

Я решил не говорить ей о том, что у ее мужа был рак поджелудочной железы, а также о том, что мне уже удалось узнать про убийства. Если Хойт Палмер жив, он предоставит кое-какие ответы. И Ивлин Уитли будет думать, что они исходят от него.

Открыв глаза, она сказала, чтобы я подъехал к колокольне колледжа, стоящей рядом с библиотекой. На колокольне были колокола, отбивавшие четверть часа.

Я поднимался на колокольню всего один раз, когда сам был студентом. Насколько я помнил, она имела в высоту около ста футов. Колокола висели на деревянных балках прямо под часами на самом верху башни, и управлялись они из помещения внизу. По вечерам в воскресенье звонари исполняли на них всё, от Моцарта до «Битлз».

Дорожка, ведущая от библиотеки к колокольне, была покрыта слоем воды толщиной шесть дюймов. Выехав на бордюр, я поставил машину на лужайке перед дверью, ведущей к железной лестнице наверх башни. Массивная дубовая дверь была заперта, однако у меня на связке имелся универсальный ключ, отпирающий почти все двери в студенческом городке. Он сработал.

Внутри шум ветра приглушали толстые каменные стены. Я попросил Ивлин Уитли оставаться позади, и мы стали подниматься по крутой узкой лестнице. У меня беззвучно вопили все суставы и мышцы, и где-то на полдороге мне пришлось остановиться и сесть на холодную железную ступеньку. Ивлин Уитли сверкнула на меня взглядом, не скрывая своего нетерпения. Я спросил у нее, не идем ли мы в комнату звонарей. Она покачала головой.

– Вам приходилось что-либо слышать о сообществе «Перо и дракон»? – спросила она.

– Нет, – простонал я, поднимаясь и возобновляя подъем.

– В него входят наиболее выдающиеся студенты Сент-Эндрюс. Деннис состоял его членом. Как и Хойт Палмер. Нельзя просто попросить о том, чтобы тебя приняли. Каждой весной старшие члены сообщества голосуют, кто удостоится чести продолжать священные традиции. Само существование «Пера и дракона» держится в строжайшей тайне от остальных студентов.

Я легко представил себе эти священные традиции. Новопосвященные скидывают портки и сгибаются пополам, а старики работают «священными» лопатками. Я был рад тому, что меня не пригласили в сообщество, но у меня мелькнула мысль, не состоял ли его членом Джордан Лэнгфорд.

– Здесь у них есть тайная комната, – продолжала Ивлин Уитли, теперь уже дыша так же тяжело, как и я. – Хойт решил, что ему будет безопасно оставаться здесь до тех пор, пока убийца не будет схвачен.

Когда мы наконец поднялись на лестничную площадку ниже комнаты звонарей, ветер со свистом ворвался в тонкие щели оштукатуренных стен. Ивлин Уитли знаком предложила мне остановиться. Оглядев площадку, я не нашел в каменных стенах никаких следов двери или какого-либо иного прохода.

Ивлин подошла к массивному бронзовому светильнику, закрепленному на дальней стене. Повернув его вбок, она ухватилась обеими руками и потянула его вниз. Должно быть, это был рычаг, потому что внизу в стене открылось отверстие размерами три на три фута. Я пролез в него первым, сжимая в одной руке фонарик, а в другой – пистолет на боевом взводе. Ивлин Уитли пролезла следом за мной и закрыла за собой дверь; я услышал, как щелкнул замок.

На изящном резном столе посреди помещения мерцали четыре свечи. У стены в обрамлении двух каменных химер-горгулий стояло огромное кресло, напоминающее трон. У другой стены стояли кожаный диван и мягкие кресла, и светильники, незажженные.

Над головой проходили массивные дубовые балки. Свет проникал только через единственное окно в частом переплете. Оно было слишком узким, чтобы через него смог пролезть человек, даже если бы ему удалось взобраться до него по отвесной стофутовой каменной стене. В помещении было холодно и сыро.

– Хойт! – гулко разнесся голос миссис Уитли.

В противоположном конце помещения была массивная дубовая дверь, ведущая в соседнюю комнату. Дверь была распахнута настежь, но света из нее не проникало. Я посветил в комнату фонариком. Она была гораздо меньше первого помещения, и в ней стояла вешалка, на которой висели синие бархатные плащи в духе друидов.

Услышав резкий звук, я направил в ту сторону фонарик. Луч света выхватил Хойта Палмера, сидевшего на полу за вешалкой, поджав колени.

– Зачем ты привела его сюда? – сердито прошептал он. – Ивлин, ты же обещала никому не говорить!

Палмер шагнул к нам, и я увидел, что он по-прежнему в зеленом больничном халате.

– Я решила, так будет лучше, – сказала Ивлин Уитли.

У Палмера была густая копна седеющих волос и голубые глаза, как у его жены. Внешне он напоминал стареющего плейбоя.

– Офицер Кантрелл обещал защитить тебя, Хойт, – сказала Ивлин.

– Никто не сможет меня защитить, – простонал Палмер. – Он обязательно найдет меня, где бы я ни спрятался.

– Кто тебя найдет? – спросила она.

– Не знаю! – ответил Палмер. – Это все из-за того мальчишки.

– Какого мальчишки? – спросила она. – О чем ты говоришь?

Только тут я обратил внимание на то, что Палмер по-прежнему в больничных шлепанцах. Пройдя в первое помещение, он направился прямиком к горящим свечам, словно мошка, стремящаяся к пламени. Мы последовали за ним, и я опустился в мягкое кресло.

– Как вам удалось обмануть полицейского в больнице? – спросил я.

Палмер натянуто усмехнулся:

– Когда вы вдвоем с ним пришли меня проведать, я спрятался в соседней палате. Дождался, когда вы прошли мимо, и выскользнул незаметно. Ивлин и Инга ждали меня на стоянке. Именно тогда я решил спрятаться…

– Что ты имел в виду, упомянув про мальчишку? – перебила его Ивлин Уитли. – Я должна знать.

Однако прежде чем Палмер смог ответить, над нами внезапно начали звонить колокола.

– О господи! – воскликнул Палмер. – Он там… он пришел за мной.

Я посмотрел на часы. Был ровно один час дня.

– Похоже, восстановили электричество, – заметил я под звон колоколов. – Они отбивают время автоматически.

Но мои слова не стерли выражение ужаса у него с лица. Его страх был буквально осязаемым, присутствующим в комнате рядом с нами, подкрепленным воем ветра за каменными стенами.

– Я не хочу умирать! – воскликнул Палмер. – Ивлин, я совсем не храбрец!

– С какой стати ты должен умереть? – резко спросила миссис Уитли. – Возьми себя в руки и объясни, что ты сделал.

Услышав в ее голосе упрек, Палмер шумно вздохнул и провел рукой по своим светлым волосам.

– Я… я стыжусь того, что сейчас тебе расскажу, – сказал он. – Всю свою жизнь я стремился искупить эту вину.

– Точно так же, как и Уитли с Масси, – добавил я.

Палмер молча кивнул.

Внезапно я почувствовал, как у меня на затылке волосы встали дыбом. Это снова дало о себе знать мое шестое чувство. Достав рацию, я связался с капитаном Морго. Она ответила тотчас же. Я сказал, что мы нашли Хойта Палмера, объяснил, где мы сейчас находимся, и попросил ее направить, по крайней мере, трех сотрудников службы безопасности охранять колокольню до тех пор, пока не прибудут полицейские, которые переправят Палмера в безопасное место.

Капитан Морго сказала, что, кроме Кена Макриди и двух диспетчеров, все заняты в студенческом городке. Она обещала немедленно прислать Кена и позвонить в управление шерифа, чтобы тот срочно прислал двух полицейских, которые проводят Палмера в здание службы безопасности колледжа.

Подождав, когда я выключу рацию, Ивлин Уитли сказала:

– Хойт, немедленно расскажи нам про этого мальчишку.

Повернувшись ко мне, Палмер криво усмехнулся и сказал:

– Во время учебы в колледже вы вступали в студенческое братство?

Я отрицательно покачал головой.

– Вы знаете, что многие педики стесняются своих наклонностей? – спросил Палмер.

– Все об этом знают, – отрезала миссис Уитли. – Давай ближе к теме.

– Ну… когда мы учились на первом курсе, в «Тау-Эпсилон-Ро» произошла одна очень неприятная история, связанная с пьянкой. Двух девчонок отправили в больницу, а нас едва не распустили. В следующем году у нас был испытательный срок… ряды кандидатов вступить в наше братство сильно поредели. Нам пришлось принимать тех, кого в другое время прокатили бы… вы меня понимаете?

Я снова кивнул, позволяя ему высказаться.

– В общем, этот парень пришел в первый вечер вместе с остальными… он был жирный… и очень неуклюжий. Постоянно натыкался на столы и стулья, все ронял, разлил пунш… там, где он появлялся, что-нибудь обязательно происходило. И еще он никак не мог запомнить наши имена. Он норовил назвать меня Робином, а Робина называл Деннисом. Наверное, у него была дислексия… мы тогда понятия не имели, что такое дислексия… он просто показался нам тупым как пень. В любое другое время его прокатили бы, однако из-за испытательного срока его в конце концов приняли в братство.

– Многие люди бывают неуклюжими, – заметила Ивлин Уитли. – Деннис тоже был неуклюжим.

Палмер пожевал костяшку большого пальца на правой руке. Я увидел в месте укуса кровь. Его взгляд оказался прикован к этому красному пятну.

– Хойт! – рявкнула Ивлин Уитли.

– Я… это мне поручили сходить к нему и сообщить хорошую новость, – выдавил Палмер, не в силах смотреть на нее. – Открыв дверь и увидев меня, он просиял так, словно наступило Рождество. И по дороге обратно в общежитие, не переставая, твердил мне, что это самое знаменательное событие в его жизни.

– Однако после этого счастья в его жизни больше не было, – сказал я.

– Оглядываясь назад, я вижу, что он на самом деле не был педиком… просто большим изнеженным ребенком, – сказал Палмер, словно стараясь принести запоздалые извинения. – Мы прозвали его Олухом. Его так и называли в глаза. Не знаю… думаю, кое-кто надеялся, что он уйдет по своей воле.

Умолкнув, Хойт снова искоса посмотрел на меня. Очевидно, сам он не принадлежал к этому числу.

– У меня во рту пересохло, – хрипло произнес Палмер, указывая на бутылку воды на столике.

Протянув руку, я взял бутылку и передал ее ему. Он отпил несколько глотков. Когда ставил бутылку на место, руки у него тряслись. Ивлин Уитли отвернулась.

– Вскоре с ним уже никто больше не хотел общаться, – продолжал Палмер. – Он напоминал известного героя мультфильма, над которым вечно висит дождевая туча. Все над ним издевались, он был объектом грубых шуток. Ему поручали самую грязную работу.

«Ох уж это братство!» – подумал я, с отвращением покачав головой.

– Но, как бы мы себя ни вели, он воспринимал все абсолютно невозмутимо. Это было какое-то безумие. Я хочу сказать, он был здоровенным верзилой… как тот тип из «О мышах и людях». Он был таким наивным, что даже не понимал, что мы над ним издеваемся. Наверное, это было по-своему трогательным… но, разумеется, тогда мы это не понимали. Поэтому мы обратили на него особое внимание. – Он помолчал, затем произнес, едва шевеля губами: – Со стыдом должен признать, что мы делали с ним самые мерзкие вещи.

– Какие? – спросила Ивлин.

– Тебе лучше этого не знать. – Палмер покачал головой. – Но Крейтон терпел все это словно часть замечательного процесса единения, через который он должен был пройти, чтобы стать нашим братом.

Я мысленно отметил, что он впервые назвал парня по имени.

– В ту ночь, когда новичков должны были принять в братство, кто-то… кажется, это был Деннис… предложил, как заставить его уйти. Пока все остальные новички собрались в зале, мы отвели его в кабинет на втором этаже.

– Кто именно? – спросил я.

– Деннис… Робин… и я, – едва слышно произнес он. – Все началось с бутылки виски. В ней оставалась примерно половина. Мы приказали ему выпить все. Остальные новички продолжали праздновать в зале, а мы тем временем вывели его на улицу к мосту.

Я мысленно представил себе это.

– Он с трудом шел прямо, – продолжал Палмер. – Деннис захватил с собой моток прочной бечевки, пестрой, которая использовалась по торжественным случаям. Один конец он свободно закрепил у Крейтона на поясе, а другой привязал к опоре моста. Затем кто-то сказал: «Олух, теперь ты должен пройти по перилам».

Судя по жалостному выражению лица Палмера, это предложение сделал именно он.

– Хоть Крейтон и был пьян, его охватила дрожь. Посмотрев на нас, он сказал: «Пожалуйста, не надо! Честное слово, я боюсь высоты!»

У Палмера сдавило горло, и ему снова пришлось остановиться. У него в глазах появились слезы, но он даже не потрудился их вытереть.

– По правде… мы никак не думали, что он туда заберется. Мы полагали, он струсит, после чего мы скажем ему, что он не прошел испытание на членство в братстве… И тут он забрался на перила. «Пройди десять шагов, Олух, и ты станешь нашим братом», – крикнул ему кто-то. Но он не мог… он был просто парализован… стоял, вытянув руки по швам… словно по стойке «смирно».

Ивлин Уитли посмотрела на него с нескрываемым пренебрежением.

– И что дальше? – спросила она.

– Он… заплакал… а потом… о господи… а потом… он сорвался с перил…

Все произошло именно так, как я мысленно себе представлял.

– Мы… мы все надеялись, что его спасет веревка, которой его обвязал Деннис, но петля была слишком свободная… она просто соскочила у него с плеч. В самое последнее мгновение ему удалось просунуть руку в петлю, затянувшуюся у него на шее… но было… было уже слишком поздно.

Он снова уставился на окровавленную костяшку пальца.

– Когда мы вытащили его на мост, Крейтон был уже мертв, – шумно вздохнув, продолжал Палмер. – У него была сломана шея.

Словно испугавшись того, что он сейчас увидит, Хойт, поникнув, снова повернулся к Ивлин Уитли.

– И вы просто оставили его висящим под мостом? – Ее голос был наполнен презрением. Казалось, она забыла о том, что в этом преступлении участвовали также ее муж и Робин Масси.

– Джейк! – послышался оклик с лестничной клетки, и Палмер испуганно встрепенулся.

Я узнал голос Кена Макриди. Отыскав механизм, я открыл потайную дверь.

Куртка Кена была в грязи, однако чувствовалось, что по сравнению с предыдущей нашей встречей он гораздо больше уверен в себе. Борьба со стихией явно пошла ему на пользу.

– Выглядишь ты просто хреново, – заметил Кен, уставившись на мою окровавленную ветровку. – Тебе не нужно обратиться в больницу?

– Я там уже был.

Я попросил Кена оставаться на лестнице и быть готовым задержать возможного убийцу. Возвращаясь обратно в потайную комнату, успел заметить, как он достал свой табельный «Глок-17» и убедился в том, что патрон дослан в патронник.

– Ивлин, всю свою жизнь мы старались искупить свою вину, – с мольбой произнес Палмер.

– Каким образом отец Тейлора узнал правду? – спросил я.

– Это его отец? – изумился Палмер.

– Думаю, да.

– Понятия не имею, – признался он. – Только мы трое знали о том, что произошло на самом деле, и мы никому не говорили ни слова.

Он посмотрел на Ивлин Уитли, беззвучно моля ее о прощении. Не сказав больше ни слова, та встала и вышла из потайной комнаты.

Снова уставившись на свои руки, Палмер начал всхлипывать.