Глава 12

Когда я шел в четырнадцатый номер, дождь уже закончился. В номере я нашел видеозаписывающее оборудование, а также большой стальной ящик, набитый игрушками для наблюдения, стоимостью в несколько тысяч долларов. Также там были еще два видеодиска в коробках. Забрав их с собой, я убрал все в отсек для инструмента в кузове пикапа.

Как только Стрекоза почувствовала исходящий от меня запах крови, она начала скулить. Мне потребовалось какое-то время, чтобы успокоить ее. Мы поехали обратно в Гротон. У меня по-прежнему было такое ощущение, будто мне раскроили череп топором. Порывшись в бардачке, я нашел пузырек с ибупрофеном и проглотил, не запивая, четыре таблетки.

Из глубоких царапин продолжала сочиться кровь, и я завернул в тот же самый торговый центр, в котором покупал сэндвич по дороге в мотель. Когда я расплачивался за лейкопластырь и еще двадцать унций кофе, кассирша обратила внимание на мою порванную и окровавленную тенниску. Подняв взгляд, она уставилась на мое лицо так, словно пыталась сопоставить его с фотографиями на плакате «Их разыскивает полиция».

Когда я опять тронулся в путь, налетел новый дождевой заряд. По дороге назад я снова и снова прокручивал в голове то, что произошло в «Стране сказок».

«Глупый козел», – мысленно ругал себя я. В школе спецназа меня научили расправляться с такими кретинами, как Сэл и Энджи, даже не вспотев. Я буквально представил себе, как мой инструктор старший сержант Джим Бомбард заглядывает мне через плечо во время потасовки в мотеле. «Кантрелл, черт побери, ты дерешься как баба!» – крикнул бы он мне.

И он был бы прав. Впрочем, подумал я, быть может, оно и к лучшему. Это не Афганистан, и передо мной были не враги моей родины – всего лишь два мускулистых придурка, работающих на шантажистов.

Я постарался сосредоточиться на том, что все это означало.

Кто-то нанял частного сыщика по имени Бобби Девейн следить за Джорданом. Возможно, заказ исходил от юридической фирмы братьев Раццано, а может быть, его сделал кто-то другой. В любом случае мне требовалось это установить, и как можно быстрее.

Тот, кто нанял Девейна, знал точно, когда Джордан окажется в «Стране чудес», причем имел возможность заранее отправить туда Сэла и Энджи, чтобы установить видеозаписывающее оборудование. Такую информацию можно было получить либо косвенно от самого Джордана, либо от службы девочек по вызову. В разговоре Джордан признался, что у него есть враги, но не сказал, кто они.

Домой я вернулся в девять с небольшим. Когда подъехал к крыльцу, в свете фар блеснула влажная хвоя растущих вокруг дома деревьев. Заглушив двигатель, я увидел, что все окна темные.

Мне казалось, я оставлял в гостиной свет. Возможно, гроза вырубила электричество… Снова включив фары, я подошел к двери. Стрекоза держалась рядом. Повернув ручку, я распахнул дверь настежь и стал ждать. Переступив порог, Стрекоза остановилась, принюхиваясь, после чего безмятежно оглянулась на меня, показывая, что всё в порядке.

Я попробовал зажечь настольную лампу в гостиной, но оказалось, что перегорела лампочка. Отправляясь выключать фары пикапа, я гадал, не начинают ли у меня сдавать нервы.

Пройдя в ванную, я быстро изучил себя в зеркале. Лицо выглядело хуже. К счастью, ибупрофен притупил головную боль. Я снова пошатал пальцем нижний передний резец. Хотелось надеяться, я его не потеряю.

Насущной проблемой были костяшки пальцев на обеих руках. На правой три были в плохом состоянии, средний палец уже распух. Если немедленно не приложить к ним лед, ближайшие день-два от них не будет никакого толка…

Я отмачивал руки в миске со льдом на кухне в мойке, когда сквозь деревья у дороги вдоль озера показался свет фар. Под проливным дождем медленно ехала машина. Погасив свет на кухне, я встал у окна и стал ждать.

Это был десятилетний «Вольво» Джордана. Вытерев руки, я направился к двери. Как обычно, Лэнгфорд блестяще подгадал момент. Его визит даст мне возможность задать все вопросы, которые пришли мне в голову на обратном пути от «Страны чудес».

Но только это был не Джордан.

– С днем рождения, – сказала из темноты Блэр.

Я начисто забыл, что у меня через несколько дней день рождения. Еще больше меня удивило то, что Блэр об этом помнила.

– Спасибо, – пробормотал я.

Последовало неловкое молчание. Я гадал, откуда Блэр знает, где я живу.

– Извини, что нагрянула вот так без предупреждения, – наконец заговорила она, – но мне нужно с тобой поговорить, Джейк.

Не дожидаясь приглашения, Блэр прошла мимо меня через темную прихожую в гостиную, словно мы по-прежнему жили вместе и она только что вернулась домой после занятий.

Сняв мокрый плащ, Блэр повесила его на крючок у камина. Она была в синем спортивном костюме и кроссовках. Волосы ее были забраны в хвостик. Стрекоза подошла ко мне и встала рядом. Обернувшись ко мне, Блэр увидела в свете мое лицо, и у нее округлились глаза.

– Что с тобой произошло?

– Да так, новые морщины, – ответил я.

– Черт побери, скажи правду! – побледнев, потребовала она.

– Я подрался.

Лгать ей было бессмысленно. Последствия драки были очевидны. Шагнув ко мне, Блэр перевела взгляд вниз и увидела распухшие кулаки.

– Господи, Джейк, – пробормотала она, – у тебя есть антисептик?

И прошла следом за мной через кухню в ванную.

– В аптечке, – показал я.

Блэр нашла ватные тампоны и пузырек с перекисью водорода. Я сел на закрытый унитаз, а она склонилась надо мной и начала промывать ссадины на лице.

– Совсем как в былые времена, – рассмеялась Блэр. – Мне опять приходится перебинтовывать тебе раны.

Этот знакомый смех. Казалось, он исходил откуда-то из глубины.

– То был футбол, – сказал я.

Блэр промывала раны и залепляла их пластырем, а я ощущал щекой ее дыхание. Ее пальцы двигались быстро и умело.

– Будет немного жечь, – сказала она, прикладывая смоченный в перекиси тампон к глубокому порезу под правым глазом.

Так оно и произошло.

– Знаешь, почему я в тебя влюбилась? – спросила Блэр. Ее губы были всего в каких-то дюймах от моего уха.

– Это все давняя история, – ответил я.

Что делало ее такой неотразимой? Она была красивой, но то была не классическая красота. Быть может, все дело в ее глазах. Это были глаза хамелеона, удивительного фиолетового цвета, с золотыми искорками на радужной оболочке, оживавшими всякий раз, когда она возбуждалась.

– В тот вечер, когда мы познакомились… моя подруга указала на тебя, сидящего в противоположном конце комнаты, – со смехом промолвила Блэр. – «Какое великолепное животное», – сказала она. И это была правда, Джейк. Ты тогда казался таким несокрушимым. В тебе была какая-то невероятная твердость… в лице, в плечах, в ногах… во всем теле.

– Да, я был древнегреческим богом.

Блэр ответила на мой сарказм строгим поднятием брови.

– Но влюбилась я в тебя не поэтому, – продолжала она, и золотые искорки вспыхнули у нее в глазах. – Когда нас представили друг другу, я искренне ожидала, что ты отморозишь какую-нибудь глупую шутку, которая приведет прямиком в постель.

Я прекрасно помнил тот вечер.

– А ты первым делом сравнил творчество Хемингуэя и Фитцджеральда… выясняя, кто из них писал лучше, – продолжала Блэр.

– И кто же?

– Фитцджеральд… на твой взгляд, это был лучший писатель столетия… и тогда я разглядела, что глаза у тебя вовсе не жесткие… а потом ты улыбнулся… Господи, Джейк, какой же ты был красивый!

Но Джордан оказался красивее. И он разделял ее мечты изменить мир к лучшему.

Я никак не ответил на этот комплимент.

– Теперь лучше? – тихо спросила Блэр.

Ее лицо находилась в считаных дюймах от моего, от нее исходил знакомый аромат мыла. Подавшись вперед, она поцеловала меня в губы. Это был лишь мимолетный поцелуй, не больше, легкое прикосновение губ. Подняв голову, Блэр улыбнулась.

– Я где-то читала, что Бог или природа создали поцелуй, чтобы прекращать речь, когда слова становятся лишними, – сказала она.

– Зачем ты сюда приехала, Блэр? – спросил я.

Ее улыбка медленно погасла. Она отвернулась, убирая медикаменты в аптечку, а я встал и прошел на кухню. Блэр последовала за мной.

– У тебя есть что-нибудь выпить? – спросила она.

Я едва не рассмеялся. С тех пор как Блэр ушла от меня, я, пожалуй, уже успел поглотить содержимое небольшого склада алкогольной продукции.

– Конечно, – сказал я, наливая себе из початой бутылки «Джонни Уокера».

Заглянув мне через плечо, Блэр увидела на полке над раковиной фляжку коньяка «Энси», которую я прихватил на благотворительном банкете в Сент-Эндрюс в поддержку попыток установления контакта с «благожелательными существами потустороннего мира».

Открыв фляжку, Блэр налила коньяк в кофейную кружку и добавила два кубика льда из миски, в которой я отмачивал свои руки.

– С Джорданом что-то случилось, – тихо промолвила она, и я с трудом разобрал ее слова за шумом ветра и дождя за окном.

«Ага, – подумал я. – Твой муж пару раз в месяц одевается как фотомодель, демонстрирующая нижнее белье. Наверное, отчасти проблема в этом».

– По-моему, у него нервный срыв, – продолжала она.

Я молчал, гадая, что ей известно.

– Джордан отказывается говорить мне, в чем дело, но он ведет себя странно, постоянно куда-то уходит… Сейчас он даже спит у себя в кабинете. Два дня назад я ночью заглянула туда, и…

У нее на глаза навернулись слезы, медленно сбежавшие по щекам. Наверное, это был самый подходящий момент для того, чтобы заключить ее в объятия и утешить так, как это всегда готов сделать бывший возлюбленный. Вместо этого я отступил назад.

– Джейк… Джордан всхлипывал, – прошептала Блэр.

Она поднесла кружку ко рту и одним большим глотком выпила коньяк. Я услышал, как кубики льда стукнулись о ее зубы.

– Почему… ты обратилась ко мне? – спросил я.

– Потому что секретарша Джордана сказала, что ты встречался с ним сегодня утром. Джейк, тебе что-то известно. Пожалуйста, скажи, что происходит. Я не смогу ему помочь, если не буду знать, в чем дело.

Я задумался, не сто́ит ли все ей выложить.

– Я его люблю, Джейк, – продолжала Блэр. – Тебе это известно лучше, чем кому-либо другому.

Я почувствовал, как у меня внутри вскипает знакомая злость, и с большим трудом совладал с ней. Должно быть, Блэр прочла это по моему помятому лицу.

– Видит бог, Джейк… я должна объяснить тебе, что тогда произошло. – Взяв за руку, она провела меня к дивану перед камином. – Когда я впервые пришла к Джордану, я думала только о работе… ты должен в это поверить. Я тогда по-прежнему любила тебя и страшно переживала из-за того, что могло с тобой произойти в Афганистане. Но я также была решительно настроена против той войны… против всех войн вообще.

Блэр помолчала, ожидая от меня ответа. Я ничего не сказал.

– Я даже не предполагала, что будет в Детройте, но с самого первого дня моей работы это был… чистый адреналин… как будто я подключилась к мощному электрическому току… к силе, которая заряжает людей и меняет их жизнь. На самом деле это был Джордан – по крайней мере, вначале. Он так повзрослел с тех пор, как я знала его в колледже… Стал таким уравновешенным… таким харизматичным…

Ее лицо озарилось тем внутренним светом, который я так хорошо знал.

– Мы размещались в убогом здании в одном из беднейших районов города. Но к нам приходили за помощью. И Джордан объяснял этим обездоленным, как взять жизнь в свои руки, давал им инструмент, необходимый для решения повседневных проблем – отсутствия крова, наркотиков, насилия… Когда эти люди понимали, что он действует бескорыстно, они начинали ему верить, и постепенно Джордан получил мощную поддержку.

– Когда изменились твои чувства к нему?

Блэр улыбнулась. Ее улыбка была печальной.

– Наверное, все началось с восхищения тем, что Джордан добился в жизни. После Йельского университета он мог бы пойти в любую престижную юридическую компанию… но он выбрал другой путь. По мере расширения деятельности Джордан стал относиться ко мне как к полноценной партнерше, понимая, что может полностью на меня положиться. Через несколько месяцев мы уже все делали вместе… понимаешь, так получилось само собой. Я не хотела делать тебе больно, Джейк. Но когда Джордан сказал, что любит меня, я… я просто поняла, что это правильно… я стала частью его работы и его жизни, и я сама этого хотела.

– Ну а сейчас? – спросил я.

– А сейчас… все изменилось. Тогда мы действительно делали жизнь других людей лучше, мы занимались этим вместе, там, куда нас приводила работа, и мы были партнерами во всех смыслах. Здесь же, в Сент-Эндрюс, я чувствую себя женой политика. Моя работа заключается в том, чтобы развлекать жен преподавателей, разрезать ленточки на торжественных мероприятиях и стоять рядом с Джорданом, когда тот пожимает руку щедрым донорам, жертвующим деньги чисто из тщеславия… Я ненавижу все это.

– Жизнь – крутая штука, – заметил я.

– Мы говорили о том, чтобы вернуться в Детройт, – сказала Блэр. – Вот на что я надеюсь.

Этот разговор не дал ответа ни на один мой насущный вопрос.

– У Джордана есть враги? – спросил я.

– Враги? – повторила Блэр. Она помедлила десять секунд, обдумывая ответ. – Есть те, кто его не любит. Всегда найдутся те, кому не по душе, что мы вместе, если ты это имел в виду.

– Вот как?

– Думаю, да. А что?

– Что насчет Денниса Уитли?

– Деннис боготворил Джордана, – покачав головой, сказала Блэр. – Его смерть как-то связана с этим? – помолчав, добавила она.

– В последнее время вы не получали угроз?

– Нет. По крайней мере, я ни о чем таком не знаю, – произнесла Блэр, снова побледнев. – Джейк, в чем дело?

Внезапный порыв ветра распахнул дверь на крыльцо, с громким стуком ударившую в стену. Блэр вздрогнула, услышав этот звук. Черное небо над озером разорвала вспышка молнии.

– Джейк, в чем дело? – повторила она.

– Точно не знаю, – сказал я. – Я как раз пытаюсь это выяснить.

– Тогда просто расскажи мне все, что тебе известно.

– Почему бы тебе не обратиться к самому Джордану?

– Я уже спрашивала у него, но он упрямо ничего не говорит.

– Значит, таково его решение, – сказал я. – Послушай, Блэр, я очень устал. Мне нужно поспать хотя бы пару часов.

Ее глаза затуманились гневом.

– На тебя жалко смотреть, – сказала она.

– Ты совершенно права.

Не сказав больше ни слова, Блэр сняла дождевик с крючка у камина. Хлопнула входная дверь, заработал двигатель «Вольво». Стоя у окна на кухне, я проводил взглядом, как машина уезжает среди качающихся деревьев. Наконец ее огни исчезли вдали.

«Глупый осел!» – мысленно обругал себя я. Лишь после того как Блэр уехала, я сообразил, что она так и не спросила у меня, почему я полез в драку. Сняв трубку, я набрал номер сотового телефона Джордана. После пяти гудков включился автоответчик. Оставив сообщение, чтобы он перезвонил мне, как только сможет, я положил трубку и, подойдя к шкафчику, налил себе еще виски.

– С днем рождения! – вслух поздравилсебя я.

В детстве, когда еще были живы мои родители, этот день казался очень важным. Получу ли я наконец настоящее ружье? Подарят ли мне лодку? Разумеется, родители выполняли все мои желания. Это же был день моего рождения, самый важный день во всем мире.

С тех пор мир заметно сжался. В настоящий момент в нем не осталось никого, кроме меня и Стрекозы.

Вернувшись в спальню, я лег в кровать. Вскоре ко мне присоединилась Стрекоза, медленно заползшая на свой край покрывала. Я решил на несколько минут закрыть глаза, рассудив, что Джордан скоро перезвонит.

Мне приснился Афганистан.