Очевидно, что именно после этих событий, а не после последней трапезы Иисуса произошла так называемая «агония в Гефсиманском саду». Моление в Гефсимании занимает важнейшее место в христианском вероисповедании. Гефсимания! Сколько патетических проповедей сказано, сколько драматичных повествований написано об этих мучительных минутах печали и боли! Вспомним хотя бы беспредельное отчаяние А. де Виньи в его стихотворении «Масличная гора» или, напротив, исповедь веры в «Размышлении о Тайне Христовой» Б. Паскаля. Сколько знаменитых и безвестных художников пытались изобразить эти минуты, когда Иисус позволил проявиться всей слабости своей человеческой природы! Его человеческая слабость и делает этот момент таким особенным, таким трогательным, что он пронзает болью души и христиан, и неверующих.

Иисус вошел в некий сад, обнесенный каменной стеной: Иоанн в своем Евангелии уточняет, что он с учениками сначала зашел туда, потом вышел. Этот владение называлось Гефсиманией; «Гат шманим» по-арамейски, то есть «масличный пресс». Сразу же представляется маленькое, укрытое в пещере хозяйство, где производят оливковое масло. Здесь оливковые деревья искривлены сильнее, чем на склонах: сильнее изогнуты крепкие приземистые стволы и на коре больше извилистых трещин. Иисус и его ученики знали это место. Возможно, именно здесь они иногда собирались, когда не желали ночевать в Вифании. Кому принадлежал этот закрытый сад и производство масла? Очевидно, Иоанну, тайному ученику Иисуса и будущему евангелисту. Ведь позднее на этой земле похоронят Марию, которой Иоанн даст приют в Иерусалиме.

Иисус знал, что скоро встретится лицом к лицу со страданием и смертью, что для него начинается великое испытание — эсхатологическая битва со Злом. И тут он проявляет человеческую слабость. Он горячо молится, просит своего Отца изменить свой замысел и не обрекать его на страдание, пронести мимо него горькую чашу смерти. А ведь эту самую чашу он когда-то, бросая вызов, предложил выпить вместе с ним Иоанну и Иакову, сыновьям Зеведея. Можно сказать, что отчаяние одолело его. Христианские теологи, для которых Иисус одновременно истинный человек и истинный Бог, утверждают, что в этот момент в нем говорит человеческая воля. Напротив, для Цельса этот эпизод — источник насмешливых доводов в пользу неправдоподобия христианской религии. Как это якобы Божественное существо может «взывать о помощи и рыдать; зачем Он молится о том, чтобы миновал Его страх погибельный, зачем Ему было говорить следующие слова: „Отче, если возможно, да минует чаша сия“?»Если Иисус знал, что эта драма должна произойти, почему он не сделал ничего, чтобы ее избежать?

С точки зрения истории объяснить произошедшее трудно. Однако в истинности этого эпизода нет никаких сомнений. Сложно представить себе, чтобы первые христиане придумали эту минуту слабости, когда Иисус молит Отца, чтобы тот избавил его от неизбежного конечного испытания. Попробуем разобраться в этой ситуации.

Рассказ об этом событии в синоптических Евангелиях — это конструкция, искусственно составленная из различных традиций и вырванных из контекста фраз. Матфей и Марк говорят об этом так. Взяв с собой лишь немногих избранных учеников, то есть Петра и Иакова и Иоанна, сыновей Зеведея, Иисус уходит в этот уединенный сад. Печаль и тревога охватывают его. Иисус говорит ученикам: «Душа Моя скорбит смертельно; побудьте здесь и бодрствуйте со Мною». Затем, как говорит Лука, Иисус отошел от них «на вержение камня» (то есть на расстояние броска камня. — Ред.). Отойдя, он «пал на лице Свое», молился и говорил: «Отче Мой! если возможно, да минует Меня чаша сия; впрочем не как Я хочу, но как Ты». Вернувшись к трем ученикам, Иисус обнаружил их спящими. Он упрекает Петра за то, что у того не хватило сил пробыть без сна вместе с ним один час: «Бодрствуйте и молитесь, чтобы не впасть в искушение: дух бодр, плоть же немощна». После этого Иисус вновь удалился. «Отче Мой! если не может чаша сия миновать Меня, чтобы Мне не пить ее, да будет воля Твоя». Подойдя снова к трем ученикам, Иисус обнаружил их крепко спящими. И в третий раз он отошел от них в сторону и произнес те же слова. После этого он вернулся к Петру, Иакову и Иоанну и сказал им: «Вы все еще спите и почиваете? вот, приблизился час, и Сын Человеческий предается в руки грешников; Встаньте, пойдем!»

В пересказе Матфея и Марка сцена Агонии противопоставлена рассказу о Преображении. Одни и те же апостолы участвуют в этих событиях, и оба раза их одолевает сон. Один рассказ должен прославить Иисуса, другой — показать его смирение и слабость. Лука описывает сцену в Гефсимании немного короче. Из его рассказа создается ощущение, что с Иисусом находились все апостолы, а не трое.

Как мы знаем, Иисус неоднократно предвещал свою скорую смерть. Есть все основания думать, что он заранее предугадывал, как именно умрет. Если это так, то можно понять, какая мучительная тоска охватывала все его существо при мысли о распятии. По мнению теологов, Иисуса еще больше волновала мысль о грядущем великом испытании, о страшной битве, от которой зависит судьба мира. Ах! пусть минет меня сия чаша! Ах! избавь меня от такой смерти! Разве всемогущий Отец не в силах явить свое Царство без этого ужасного испытания? Но сразу после своей безутешной молитвы Иисус вверил себя воле Отца.

Изображение этой сцены синоптическими Евангелиями не совмещается с одним соображением материального характера: разве апостолы могли рассказать о случившемся, если они спали, и как они могли пересказать слова Иисуса, если он был схвачен, как только произнес эти слова? И снова только евангелист Иоанн восстанавливает логику и последовательность событий. Молитва в Гефсимании была после Пальмового воскресенья перед самым входом Иисуса в Иерусалим, а вовсе не после последней трапезы.

Все ученики собрались в саду и отчетливо слышали молитву учителя: «Душа Моя теперь возмутилась; и что Мне сказать? Отче! избавь Меня от часа сего! Но на сей час Я и пришел. Отче! прославь имя Твое».

В рассказе Иоанна Иисус лишь на короткий момент уступает искушению и почти сразу овладевает собой. После его просьбы Бог являет Себя, и Иисус получает утешение. С Небес раздался глас: «И прославил и еще прославлю». Таков ответ Отца. При этом присутствовало множество учеников и друзей Иисуса: они видели его плач и молитву. Они услышали что-то вроде удара грома. Некоторые утверждали, что это ангел говорил с Иисусом. И нас нисколько не удивит похожее упоминание о небесном посланце, явившемся к Иисусу и утешившем его, которое обнаруживается у Луки — ведь этот евангелист внимательно слушал проповеди Иоанна.

В 4-м Евангелии описание этой сцены особенно немногословно и лишено накала. Беспокоил ли Иоанна этот упадок сил

Иисуса? Ведь стольких героев Античности, начиная с Сократа, изображали бестрепетно идущими на смерть. На самом деле Иоанн сильно уклоняется от реальности по теологическим соображениям. В своем рассказе о Страстях Христовых он как можно меньше говорит о страданиях Иисуса, чтобы сильнее подчеркнуть славу учителя. Иоанн сознательно умалчивает о тревоге Иисуса. В этом случае следует больше доверять синоптическим Евангелиям. За доказательствами следует обратиться к Посланию к евреям. Этот текст, тоже составленный до падения Иерусалима, опирается на независимую традицию. «Во дни плоти Своей», сказано там, Иисус «с сильным воплем и со слезами принес молитвы и моления Могущему спасти Его от смерти». Только в этом тексте мы находим такие подробности.

Знакомый с медициной Лука, в свою очередь, говорит о поте Иисуса, который был «как капли крови, падающие на землю (thromboi haimatos)». Из этого делали вывод, что имел место сравнительно редкий физический феномен — выпотевание крови. Иными словами, выступил кровавый пот. Но не преувеличивают ли толкователи то, что сказано в тексте Луки? Кровавый пот, или гематидроз, — это редчайшее явление: гемоглобин из крови попадает в пот и окрашивает его в красный цвет. Выделение такого пота сопровождается сильнейшими головными болями и общей слабостью, но не является настоящим кровотечением. Чаще всего от гематидроза страдают больные истерией люди при достаточно продолжительных припадках. Однако Иисус не похож на истерика. Во время своих Страстей он сохранит самообладание. Заметим, что Лука и не говорит, будто бы Иисус потел кровавым потом. Евангелист лишь сравнивает крупные капли пота, падающие на землю, со сгустками крови. При этом никто из авторов Евангелий никогда не сказал, что этот пот причинял Иисусу боль.

Тем не менее Иисус пережил большое эмоциональное потрясение и преодолел его. Желание до конца оставаться верным своему Отцу одержало верх над искушением и даже над инстинктом самосохранения. Как бы ни выглядела эта сцена в реальности, ангел, посланный поддержать и утешить Иисуса, не избавляет его от чаши, а лишь помогает ее испить. Теперь, одолев в ходе тяжелой битвы страх, Иисус готов к великому испытанию.