Глава 3
Это утро я встретил с не меньшим восторгом, чем вчера, несмотря на хмурое небо. На сей раз для разнообразия Спиридоновна по поводу моих водных процедур причитать не стала, но ни понимания, ни одобрения в ее взгляде по-прежнему не наблюдалось.
Сытный завтрак добавил в этот мир красок, и я искренне поблагодарил хозяйку – она действительно умела готовить и явно делала это с удовольствием. Бросив в планшетку вместе с блокнотом еще и очки, направился на работу.
В этот раз транспорт я поймал сразу, как только увидел. Даже удалось прокатиться с комфортом, потому что попалась пролетка. Правда, за комфорт пришлось заплатить десять копеек.
Разыгравшаяся еще вчера суматоха немного улеглась, и управа занялась поточными делами. Даже мне пришлось поработать – городовой привел в наш кабинет убийцу из моего недавнего видения.
Формальность заняла всего пару минут, и подозреваемого отпустили. Помаявшись от безделья еще полчаса, я набрался смелости и отпросился у Дмитрия Ивановича в библиотеку.
– Надеюсь, вы туда бегаете не из-за дочери нашего судьи? – подозрительно прищурился уездный следователь. – У Виктора Игоревича с юмором плохо, и кровиночку свою он любит и балует сверх всякой меры.
– Поверьте. – Для убедительности я даже прижал руку к груди. – Меньше всего мне сейчас нужны проблемы на амурной стезе. Просто после училища осталось много пробелов в знаниях. Хочу наверстать, пока есть время.
– Хорошо, – вроде поверил начальник, – но мои слова все же примите к сведению.
И я принял – в библиотеку вошел, словно на минное поле. Мое приветствие было максимально вежливым и нейтральным. Больше ничего не говоря, я быстро направился в дальний зал. И все же взгляд девицы мне не понравился – слишком уж любопытный.
Дожили, начал шарахаться от молоденьких дам. С другой стороны, имея фонтанирующее гормонами тело, нужно быть предельно осторожным.
Первым делом я занялся заполнением пробелов в информации профессиональной направленности. В этом мне помогла грамотно составленная табель о рангах Российской империи.
Очень интересная книжица.
Я как коллежский секретарь приравнивался к армейскому поручику и флотскому мичману. Это был десятый класс из четырнадцати имеющихся.
Интересно, каким это образом меня перекинули сразу через четыре ступени? Или для видоков есть какие-то особые привилегии?
Судя по погонам, мой начальник являлся титулярным советником, что приравнивалось к армейскому штабс-капитану и флотскому лейтенанту.
Второй вопрос – почему не называть его капитаном, а меня поручиком? Возможно, все дело в том, что мы полицейские и вряд ли армейцев обрадует одинаковое обращение к ним и к каким-то ищейкам. Но это пока только мои домыслы.
Записав все важное в блокнот, я принялся искать информацию о магии и других особенностях этого мира, который одновременно был очень похож на мой родной, но при этом имел серьезные отличия. Увы, информация насчет магии почему-то была крайне скудной.
Постепенно любопытство заставило меня вернуться к географии и попытке разобраться в странностях на карте империи. Оказывается, особым цветом были выделены некие автономные области государства, и свобод они имели не меньше, чем Чечня в Российской Федерации. Да и вообще империя хоть и называлась таковой, но очень смахивала на федерацию, если не сказать конфедерацию.
Автономные области влились в общее государство с разной степенью добровольности. Как и в истории моего мира, Иван Третий, он же Грозный, попытался нагнуть Новгород. Причем не один раз. Но тут вот какое дело – к тому времени Новгород стал центром энергетической науки не только славян, но и прибалтийских народов. Там колдун сидел на ведьме и ведуном погонял. Так что нашла коса на камень. Пришлось мириться, и вот так на карте империи появилась блямба с лейблом «республика».
Кстати, я ведь тоже вроде новгородец, по крайней мере, именно там находится моя альма-матер. Было бы неплохо побывать в сем чудном граде – наверняка в местном Хогвартсе есть на что посмотреть.
Псков недолго думая пришел в империю сам и сохранил свою княжескую династию. Тут все понятно – без Новгорода в качестве союзника им против Ивана все равно ничего не светило. Что касается Украины, то и здесь была своя Переяславская Рада, правда, случилась она в Перемышле, но с тем же исходом. А вот поляков тупо захватили, но при этом царем там поставили местного парня, чей род восходил еще к Пясту.
В общем, в политическом плане разница между двумя реальностями была существенной, и что-то мне подсказывало, что магия, или, как сказано в энциклопедии, энергетическая наука, сыграла в этих изменениях не последнюю роль.
Стало интересно, как все изменилось в культурном плане – ведь пока особых отличий я не замечал, – но тут в библиотеку ворвался Леха.
– Игнат, заканчивай баклуши бить, у нас убийство, – с самой серьезной миной на лице заявил мой коллега.
Убрав в планшетку так и не пригодившиеся блокнот и карандаш, я быстро вернул на место энциклопедию и направился к выходу. С Лизой попрощался вежливо, но скупо, чем, похоже, еще больше распалил ее интерес.
На улице меня дожидался Леха в служебной коляске с сердобольным городовым на облучке. Я по-приятельски кивнул городовому, на что тот ответил с улыбкой, но вполне по-уставному:
– Здравия желаю, ваше благородие.
– Что там? – спросил я у напарника, усаживаясь рядом.
– Грибники нашли в лесу мертвую девушку. В общем, дело как раз для тебя.
Настроение сразу испортилось, и до места преступления мы ехали молча.
По мере удаления от центра города здания становились проще и теряли каменные элементы. На окраине дома вообще превратились в нечто из древнерусских сказок – что-то среднее между землянками и избами.
Место, где нам нужно было сходить с накатанной дороги, отмечала парочка городовых. Благодаря их указаниям мы и нашли неприметную тропу.
Сначала я даже не понял, что уже нахожусь на месте преступления. Если бы не десяток полицейских, стоявших у ствола большого дуба, маленькая полянка и не привлекла бы моего внимания.
Заметив наши с Лехой недоуменные взгляды, Дмитрий Иванович махнул рукой в сторону заваленного сухими ветками куста.
– Ну, давай, – ткнул меня кулаком в спину напарник.
Все правильно, для чистоты эксперимента рядом с телом должен находиться только видок. В этот раз благодаря конспектам Игната я точно знал, что мне нужно делать. Сначала снял с головы фуражку и передал ее Лехе. Затем достал из планшетки гогглы и натянул их на лицо. Мир почти не исказился – будто смотрел сквозь линзы с просветленной оптикой. Сейчас от магического, или, как здесь говорили, энергетического, артефакта толку было не так уж много. Но если убийство произошло ночью, без гогглов придется туго.
Оставшийся на месте преступления след – это как фотография. Если снимать ночью без вспышки, то ничего, кроме репродукции «черного квадрата», не увидишь.
Ближе к кустам стало видно, что под ветками что-то есть. Проглядывали фрагменты обнаженного тела и светлой ткани. Рассматривать детали совершенно не хотелось, да и не нужно мне все это.
Так, теперь место наблюдения. По инструкции, нужно разместиться так, чтобы не пришлось вертеться и даже поворачивать голову, иначе получится как при моей первой попытке, когда я испугался струи крови и сошел с места. При этом были потеряны все энергетические нити привязки к искажению ткани мира.
Вот какие умные мысли теперь мелькают в моей голове. Увы, пока это только цитирование без понимания сути.
Присесть решил в заросшем кустами углу, который находился напротив задевающей поляну тропинки.
Теперь с глубокомысленным и таинственным видом усаживаемся на пятки, как это делают японцы. Вот зараза, нужно было что-то постелить под колени – наверняка запачкаю брюки. Ладно, долой все ненужные мысли.
Увы, как бы я ни напрягался и ни пытался почувствовать теплоту в нанесенных на мое тело рунах, поляна сохраняла прежний вид.
Что-то здесь не так.
Решительно встав, я подошел к злосчастному кусту и начал разбрасывать ветки.
Стоявшие у дуба полицейские настороженно загомонили.
– Игнат, что вы делаете? – недовольно спросил мой непосредственный начальник.
К счастью, к этому моменту я увидел все необходимое, чтобы подтвердить свою догадку.
– Дмитрий Иванович, ее убили не здесь.
– Ну то, что она в ночной рубашке, еще ничего не значит. Могли привести еще живой… – Заметив то, что я увидел парой секунд раньше, следователь замолчал. Затем добавил: – Хотя вы правы. Ступни жертвы слишком чисты для ночных прогулок.
Одобрение начальника едва не вызвало у меня горделивую улыбку. Пришлось сдерживать слишком подверженное эмоциям юное тело. Хотя скрывать нечего – похвала согрела душу.
– Осип Терентьевич, – позвал следователь невысокого крепыша средних лет в полицейском мундире.
На плечах незнакомого мне человека красовались погоны, на которых зеленое поле вдоль пересекала широкая серебристая полоса. Такие же я видел у моего невольного камердинера Ивана Митрофановича, а еще в служебной брошюрке. К нам быстро и в то же время без потери достоинства подбежал околоточный надзиратель этой части Топинска.
– Слушаю, ваше благородие, – не то чтобы полицейский вытянулся в струнку, но все же встал по стойке «смирно».
– Взгляните, не узнаете ли барышню?
Цепкий взгляд околоточного впился в лежащее на боку тело.
– Позволите перевернуть?
Бренников на минутку задумался, а затем кивнул:
– Давайте, не думаю, что есть смысл приглашать сюда Яна Нигульсовича. Пусть проведет осмотр уже в мертвецкой.
Получив разрешение, околоточный забрался в куст и аккуратно перевернул тело.
– Узнаю. Вроде работала на телеграфе. Снимала комнату у одной старушки.
– Едем, – покосившись на меня, скомандовал следователь. Затем обратился к Лехе: – Алексей, останьтесь тут и проконтролируйте, чтобы труп доставили в больницу.
– Слушаюсь, – по-армейски кивнул мой напарник.
В экипаж мы уселись втроем. В качестве эскорта к нам присоединились не замеченные мной прежде казаки. Их я тоже узнал – самый здоровый поливал меня водой в день моего прибытия в этот мир. На его погонах красное поле поперек пересекала широкая серебристая лента. У двух остальных также было по одной поперечной лычке, но значительно у́же. Что это значит и к какому званию относится, я пока не знал.
Поездка до дома, в котором квартировала жертва, заняла минут двадцать и прошла в полном молчании. Теперь уже по причине слабого знакомства пассажиров.
То, что от квартирной хозяйки убиенной девушки толку будет мало, стало понятно сразу. Старая, можно сказать древняя, бабулька стояла у калитки и горько плакала.
– Федосеевна, что стряслось? – тут же подскочил к женщине околоточный.
– Воняет!
– Что воняет? – опешил полицейский.
– Все воняет! – запричитала старушка.
Осознав, что внятного ответа ждать бессмысленно, мы вошли во двор. Сразу стала понятна причина воплей бабульки. Из окон маленького, но опрятного домика несло такой вонью, что слезились глаза.
Околоточный забежал в дом, но тут же выскочил обратно.
– Ничего не понимаю, – прочихавшись, сказал он. – Стены изгвазданы какой-то смрадной дрянью, да так, что дышать невозможно.
Внезапно в моей голове всплыло одно место из конспектов Игната.
– Кажется, я понимаю.
– Что именно? – насторожился мой начальник.
– У нас в училище рассказывали о подобных случаях как о защите от видоков.
– И как это работает?
– Очень просто. В такой вони я не смогу сконцентрироваться и ничего не увижу.
– И кто же у нас такой умный? – спросил почему-то у околоточного Дмитрий Иванович и, закономерно увидев в ответ недоумение, хмыкнул. – Неприятно.
Не то слово. После вида лежавшей в кустах красивой девушки у меня буквально чесались руки достать ее убийцу, а тут такая засада.
– Может, попробуете? – спросил следователь. – Хотя бы с подоконника.
Мне ничего не оставалось, как сделать очень сомнительную попытку применить свой дар. В комнату я заходить не стал и по совету следователя полез в окно со двора, благо подоконник находился всего лишь на уровне груди. То, что попытка бессмысленна, стало понятно еще на подходе. Даже сквозь открытое окно тянуло все той же вонью, которую мне и сравнить не с чем. Сразу начали слезиться глаза.
На всякий случай я закрыл окно и попробовал сконцентрироваться – бесполезно. А время уходило. Не факт, что к исходу суток после убийства вонь ослабнет. Что-то мне подсказывало, что это не обычная парфюмерия, а что-то связанное с алхимией.
Я постарался найти хоть какой-то выход, перебирая варианты из моего мира. В голову почему-то постоянно лез образ водолаза, сначала показавшийся мне абсолютно неуместным.
А почему бы и нет…
– Дмитрий Иванович, – обратился я к начальнику, – а как у нас в городе гасят пожары?
– Как и везде, с помощью пожарного экипажа, – ответил следователь и подозрительно прищурился. – К чему вы это?
– Можно ли вызвать сюда доблестных борцов с огненной стихией?
По приказу следователя один из казаков умчался вдаль по улице, а мне пришлось подробно объяснять свою задумку начальству.
Сначала Бренников недоверчиво хмыкнул, затем начал слушать более заинтересованно.
– А ведь может сработать, ваше благородие, – непонятно к кому из нас обратился околоточный.
– Попробовать точно не помешает, – согласился следователь.
Пожарный экипаж меня особо не впечатлил – большая дубовая бочка на двуконной телеге и распложенный за бочкой поршневой насос с длинными рычажными рукоятями.
– А ваш насос может качать воздух? – с ходу уточнил я у практически классического пожарного с пышными усами и в ярко сверкающем на солнце медном шлеме.
– Пошто качать воздух? – удивился усач.
– Так может или нет? – вмешался Бренников в ушедший не туда разговор.
Это моментально отрезвило усача, и он вытянулся в струнку.
– Так точно, ваше благородие. Выдернем из бочки трубу и будет качать что угодно, хоть воздух, хоть дым из самовара.
– И еще мне нужно будет подпортить ваше имущество, – предупредил я.
– Пошто?
– Да хватить поштокать, – не выдержал Дмитрий Иванович и приказал уже мне: – Портите все, что нужно. Я договорюсь с начальником пожарной части.
Получив разрешение, хоть и с неожиданной стороны, я взялся за дело. По моей просьбе усатый дядька размотал пожарный рукав. Тот представлял собой пока сплюснутую и латаную-перелатаную кожаную кишку, так что от моей порчи пострадает не так уж сильно.
Держа в руках медный брандспойт, я начал оглядываться, выискивая, чем бы отрезать его от рукава. Глава казачьей троицы явно имел какой-то скрытый дар телепата, потому что тут же помог мне, причем самым радикальным способом. Вот огромная туша спокойно стоит, а вот уже скользнула вперед. В воздухе свистнула выхваченная из ножен шашка и, мелькнув прямо перед моим носом, перерубила кожаный рукав. Шланг упал к моим ногам, а в руках остался лишь медный брандспойт.
Конечно, хотелось выматериться, но я лишь благодарно кивнул, а затем с самым невинным видом спросил:
– А можете подержать шашку лезвием вверх – мне нужно сделать надрез?
Казак игры не принял и, что-то невольно проворчав, вернул шашку в ножны. После этого извлек кинжал и сунул мне его рукоятью вперед.
– Благодарю, – сказал я и принял в руки нож.
Затем поднял конец отрубленного рукава и, наступив на его продолжение ногой, сделал надрез практически у самого среза.
По моей просьбе пожарные начали работать рычагами, а я приложил срез руками к лицу. Воздух пытался проникнуть в меня и надуть как Пятачка, но бессильно утекал в разрез. Мне же удавалось относительно нормально дышать.
Ну что же, попробуем.
Напялив на глаза гогглы, я поглубже вдохнул и полез в окно. Присел прямо у подоконника и, уткнувшись лицом в срез рукава, постарался сосредоточиться. Вонь по-прежнему доставала, но намного меньше.
Только теперь у меня появилась возможность нормально дышать и осмотреться неслезящимися глазами. Сразу стали заметны зеленые пятна на стенах. Кто-то явно разбрызгал таинственную жидкость из бутылки, делая это широкими взмахами. В остальном в комнате все было в порядке. Следов борьбы не видно, если не считать скомканной постели на широкой кровати.
Наверное, там…
Мысль не успела оформиться в моей голове, как вдруг отозвались татуировки на коже, и комната изменилась. Исчезли зеленые пятна, а возле кровати появилась девушка. Я узнал и ее, и ночнушку, в которую был одет труп на лесной поляне.
Чем дольше я смотрел на девушку, тем больше мне казалось, что я ее давно знаю или много о ней слышал. Странное чувство, особенно при данных обстоятельствах. Такое впечатление, словно мне удалось заглянуть за туманную шторку, скрывающую тайны человека от окружающих. Откуда пришло это знание, совершенно непонятно, но сомнений в его достоверности почему-то не было.
Она любила шоколад и танцы. Любила петь, но делала это только наедине с собой, стесняясь своего голоса…
Мне уже никогда не услышать ее пения…
Непрошеная мысль мелькнула в голове, вызвав чувство боли за эту девушку.
Любаша, так ее звала мама в моменты особой нежности, а Любкой Заразой кликала, когда натыкалась на последствия девичьих шалостей. Она стремилась к знаниям и при этом хотела сказочной любви. Озорная, веселая и очень добрая…
Рассматривая девушку и впитывая в себя знания о ней, я не заметил, как в комнате появился мужчина. Любаша сорвалась с места и повисла на его шее.
По мне шибануло эмоциями – диким коктейлем, в котором слились диаметрально противоположные чувства. С одной стороны, светлая радость и нежность, а с другой – похоть и звериная страсть.
Попытка начать близость с обнимашек и поцелуев была тут же прервана и переведена в жесткий режим. Почти не раздеваясь, грубо и стремительно мужик завалил девчушку на кровать.
Обида в девушке начала перерастать в страх, но все же не очень сильный. Она явно знала, что именно сейчас произойдет. И хоть не любила таких порывов своего партнера, но все же готова была прощать суженому все что угодно.
Ну прямо вырезка из одного совершенно дурного фильма о жирнющих тараканах разных оттенков серого цвета в отдельно взятой женской голове.
Огромные руки мужика сомкнулись на тоненькой шее, сдавливая ее в зверином наслаждении.
Любаша надеялась, что и сейчас все закончится как раньше – парой синяков, которые придется прятать за высоким воротником, но я-то знал, что ее робким надеждам не суждено сбыться.
Именно это знание и сыграло со мной злую шутку – просто не смог усидеть, наблюдая, как этот боров душит девушку. Попытка вскочить тут же привела к разрушению чар. Мало того, я выпустил из рук пожарный рукав. В нос ударила дикая вонь, заставив меня выскочить из дома, как пробка из бутылки.
Упав на уже пожухшую осеннюю траву я не смог найти в себе сил сразу встать на ноги. Слезы стекали по щекам, и вонючая дрянь здесь ни при чем. Меня душили жалость к хорошей, доброй девушке и желание во что бы то ни стало добраться до этого урода.
Так вот как сорвало резьбу у моего предшественника. Судя по обрывкам слухов, он сумел увидеть не просто бытовое убийство, а что-то намного серьезнее.
– Игнат, с вами все в порядке? – нагнувшись, тронул меня за плечо следователь.
– Да, все нормально, – ответил я, вставая и вытирая слезы рукавом.
– Вы что-то увидели? – перешел на деловой тон Дмитрий Иванович.
– Да, это было убийство на почве страсти.
Врал ли я? Возможно. В принципе, то, что произошло в спальне, можно назвать непредумышленным убийством и даже несчастным случаем. Жесткие сексуальные игры явно проводились по обоюдному согласию. Относительному, конечно, но все же. С другой стороны, я не врал, а этому борову такая формулировка добавит энное количество лет на каторге.
– Вы опознали убийцу?
И вот тут мне стало стыдно. Я так увлекся проникновением во внутренний мир жертвы, что убийце не уделил должного внимания. Впрочем, предыдущий опыт давал надежду, что можно воспользоваться неким послезнанием.
Попытка сосредоточиться принесла свои плоды.
– Крупный мужчина, не меньше ме… – Чуть не проколовшись, я быстро поправился: – До сажени пару вершков не хватает. Широкий в плечах. Одет богато, брюки заправлены в сапоги. В правый сапог засунута плетка. Черный с шитьем сюртук. Темно-русая борода, такие же волосы. Глаза глубоко посажены. Нос мясистый, с горбинкой. Шрам на переносице.
Следователь явно насторожился, но мне так и не удалось понять, что именно вызвало его обеспокоенность.
– Еще есть особые приметы?
– Не заметил, – сказал я, но тут же добавил, озвучив смутное ощущение: – Недавно случилось что-то, что могло вызвать в нем сильный гнев.
Да что же это такое, опять колючий взгляд, которым следователь впился в мои глаза. Неужели я где-то прокололся?
– Опознать сможете?
– Да, – уверенно ответил я. – А вы что, догадались, кто это может быть?
– Не то чтобы наверняка, – задумчиво ответил мой начальник, – но есть подозрение. Завтра мы с вами заедем в пару мест, а на сегодня можете быть свободны, конечно, после того как Алексей запишет ваши показания.
Судя по не совсем одобрительному взгляду на мое заплаканное лицо и испачканные в траве колени, освобожден я отнюдь не по причине прекрасно выполненной работы.
Но мне до лампочки причины, главное – есть время побродить по городу и обдумать все без пристального присмотра коллег.
До управы мы доехали на той же коляске. Леха уже справился с поставленной задачей и что-то строчил пером, сидя на своем рабочем месте. Сначала он попытался отмахнуться от меня, но после дополнительной просьбы все же записал показания и передал мне документ на подпись и заверение печатью видока. Правда, потом недовольно сморщился, поняв, что всеми этими действиями освободил меня до конца дня.
Нужно побыстрее напоить его в хорошем кабаке и сойтись накоротке, иначе могу заполучить завистника и злопыхателя, а мне это сейчас совершенно не нужно.
Топинск постепенно, без неприятных рывков все глубже погружался в осень. Небо во второй половине дня было настолько хмурым, что полностью скрыло солнце за плотной серой завесой. Невозможно угадать, где оно сейчас находится, а значит, даже приблизительно определить время.
Еще одна проблема. Своих часов у Игнаши не было – то ли не имел изначально, то ли пропил.
Вот алкаш-самоучка.
Может, местным жителям и привычно, а мне неуютно без точной ориентировки во времени. Но придется потерпеть. В галантерее цена на часы кусалась, и самые дешевые карманные хронометры стоили почти полсотни рублей. Не факт, что даже ближайшая получка даст мне возможность купить эту цацку, являющуюся для местных скорее статусным предметом роскоши.
Прогуливаясь по городу, я прислушивался к себе, но, как ни странно, не ощущал особых негативных последствий перенесенного потрясения. Только тиски холодной злости все еще не отпустили до конца. В остальном в душе царило непонятное спокойствие и уверенность в себе. Главное, чтобы эти чувства не оказались ложными.
Прав был мой предшественник – мне это действительно нужно. Я встал на след убийцы и теперь не отступлю, пока не загоню этого борова на скамью подсудимых. Правда, покопавшись в воспоминаниях, я все же нашел причину для легкого приступа стыда. Ведь читал в конспектах Игната об «эффекте удильщика», но даже не попробовал его применить – увлекся созерцанием внутреннего мира девушки, а затем сопереживанием ее страхам и боли.
Нужно будет вечером еще раз проштудировать конспекты и более основательно подготовиться к следующему ритуалу, а пока пусть поисками занимаются следаки.
Мне нравилось в Топинске – спокойный, тихий городок жил своей неспешной жизнью, даже несмотря на соседство Стылой Топи. С другой стороны, а зачем волноваться? Из болота ничего эдакого не лезет уже давно. Случай, который перевернул с ног на голову жизнь молодого видока, являлся лишь исключением из правил. Реакция на это была быстрой и жесткой – в городе тут же появились таинственные ведьмаки и устроили локальный геноцид среди не менее таинственных стриг, или стригойев – понятия не имею, как правильно. В просмотренных мною книгах этот вопрос вообще описывался очень невнятно, словно авторы старались не углубляться в данную тему.
Пока для меня, как и для обывателей Топинска, этот вопрос был несущественным, далеким и скрытым покровом тайны. Обыватели давно привыкли, а мне нужно как-то устраиваться на новом месте, и лишняя мистификация только помешает. Очень кстати пришлось бы расхваленное в фантастических книгах прогрессорство, но что-то не хочет бить из меня фонтан новаторских идей. Вот и шел я по городу, пытаясь увидеть нечто, нуждающееся в доработке.
Намек, даже скорее тень намека, пришел не в виде картинки, а посредством звукового сигнала. С другого конца аллеи, соединяющей центр города с виднеющимся вдалеке железнодорожным вокзалом, прилетел приглушенный расстоянием паровозный гудок.
А почему бы не поглазеть на местные чудеса технической мысли? Я не инженер, но вдруг что-то все же прорежется.
Времени у меня было завались, так что я направился по парковой дорожке мимо прудика, ориентируясь, так сказать, на звук. По обеим сторонам парковой полосы, полускрытые кронами деревьев, возвышались дома самых уважаемых и богатых жителей города. Многие из них сейчас гуляли по парку. Хоть я и умылся в уборной управы, а также попытался вычистить брюки, мне все равно казалось, что хорошо одетые горожане как-то неодобрительно поглядывают в мою сторону. И все же любопытство оказалось сильнее. Я лишь свернул на боковую тропинку, подальше от чужих взглядов.
Наконец-то мне удалось добраться до привокзальной площади.
Ну что, вокзал как вокзал. Если бы не колоритные пассажиры, словно дожидавшиеся передислокации с одной съемочной площадки исторического фильма на другую, то вполне похоже на вокзал родного города. Впрочем, шел я сюда на за любованием красотами. Меня интересовала техника. И этот интерес был вознагражден сторицей.
Сначала мне никак не удавалось понять, что здесь не так. После прохода через зал ожидания с кассами и выход на перрон я минут пять смотрел на пышущий паром паровоз, который расположился на рельсах во главе десятка пассажирских вагонов.
Какой-то он странный. Только на удивление можно списать то, что я так долго не мог осмыслить отсутствия одной из главных деталей любого известного мне паровоза – трубы.
Ее не было! Как и дыма. Только пар вырывался из-под здоровенного, горизонтально расположенного цилиндра перед будкой машиниста, окутывая колесные пары белесыми клубами.
Нет, я все понимаю – мир очень непрост, но на чем эта бандура едет?! Пар однозначно намекает на паровой движитель. Значит, воду должно что-то нагревать.
У меня оставалось два варианта – бежать в библиотеку или же постараться найти человека, который сможет объяснить, что здесь вообще происходит.
Увидев стоящего на перроне городового, я уже хотел подойти к нему, но быстро вспомнил о погонах на своих плечах. Воспитание в обществе победившей демократии – это, конечно, хорошо, но местные реалии диктуют свои условия. И без того Дмитрий Иванович почему-то косится на меня, так что лучше не рисковать даже в мелочах.
Когда городовой заметил мое присутствие, я жестом приказал ему подойти.
– Здравия желаю, ваше благородие, – козырнул двумя пальцами дядька средних лет, с двумя желтыми лычками на черном квадрате погона. Это значит, что со мной беседует городовой среднего оклада в звании младшего унтер-офицера.
Ну хоть это запомнил.
– Скажи, любезный, – копируя манеру общения с подчиненными Дмитрия Ивановича, спросил я. – При вокзале ведь имеются мастерские?
– Конечно, вашбродь.
– А инженер при них есть?
– Как не быть, вашбродь, даже два, – все еще продолжая стоять навытяжку, отчеканил городовой.
– Хорошо, и где находятся мастерские?
– Вас проводить? – покосившись на суетящихся на перроне пассажиров, спросил служака.
Ну, такая жертва от него мне без надобности.
– Нет, просто укажи направление.
Ориентируясь по указаниям городового, я пошел по перрону, отдаляясь от головы ставшего под загрузку состава. Мастерские находились в ангаре, который был продолжением вокзала. Дальше шла длинная шеренга больших складов, объединенных погрузочным пандусом вдоль дополнительной ветки рельсов.
Да уж, это вам не паровозостроительный завод.
В ангар мог войти большой паровоз или один вагон. Но сейчас там находилась уменьшенная копия стоящего у перрона парового монстра. Скорее всего, это нечто из разряда маневровых тягачей местного значения.
Меня привлекло движение одного из работников, стоявшего у борта тягача. Так что я подошел поглазеть, а заодно спросить, где найти инженера. Вид у рабочего был настолько сосредоточенным, что я не решился прерывать процесс. К тому же он меня пока не заметил.
Рабочий как раз подкатил к тягачу короб на колесиках. Затем, используя клещи, вытащил из короба раскаленную заклепку, вставив ее в отверстие в борту тягача.
Сменив клещи на какую-то трубку, мастер упер ее в шляпку раскаленного штыря и крикнул:
– Бей!
Изнутри тягача послышались редкие удары.
Ага, до сварки они здесь еще не додумались, но радоваться мне нечему, потому что об этой самой сварке я знаю не больше стоящего передо мной мастера. После десятка ударов стук прекратился.
Разворачиваясь за следующей заклепкой, рабочий наконец-то заметил меня, и его глаза округлились явно от страха.
Да уж, не любят здесь полицейских, но где нас вообще любят?
– Любезный, не подскажешь мне, где найти вашего инженера? – быстро спросил я, стараясь сгладить неловкую ситуацию.
– А вам, барин, кто нужон, старшой али молодой? – сдернув с головы картуз, угодливо спросил рабочий.
Вот вам и неоднозначность сословной системы. С одной стороны, в ней нет раздражающей уравниловки, когда выпускник ПТУ, как гражданин, считает себя ровней заслуженному профессору. С другой стороны, лично мне неприятно смотреть на то, как взрослый, наверняка уважаемый за умения и трудолюбие мастер должен пресмыкаться перед сопливым пацаном в погонах. Ко всему этому мне еще придется долго приспосабливаться, потому что никаких революционных устремлений я в себе не чувствовал.
– Наверное, молодой, – сказал я, стараясь говорить как можно мягче.
– Вроде был в конторке. А старшой завсегда сидит в своем кабинете. – Свою информацию рабочий сопроводил сначала тычком в правую дальнюю часть ангара, а затем в левый его угол.
– Благодарю, – уважительно кивнул я и направился в сторону упомянутой конторки.
Это оказалось небольшое помещение с окном у самого потолка. Под падающим из окна потоком света находился практически современного вида кульман, которого мне, увы, тоже не переизобрести.
За кульманом, занятый черчением чего-то там важного, стоял молодой человек в мундире железнодорожного служителя. Кроме скудно подсвеченного участка в захламленном рулонами бумаги, какими-то инструментами и даже большими деталями помещении царил полумрак. Так что когда я откашлялся, молодой инженер секунд десять пытался рассмотреть меня сквозь свои очки. А вот когда рассмотрел, проявил излишне бурную реакцию.
– Что?! Зачем?! – побледнев, выдавил он из себя и отошел к стене. А в финале своей короткой речи страдальчески выдохнул: – За что?!
Я решил ответить на все вопросы сразу, а не на каждый в отдельности:
– Добрый день, позвольте представиться. Игнат Дормидонтович Силаев, коллежский секретарь. Прошу прощения за внезапное вторжение, но мне нужна техническая консультация.
– Так вы не арестовывать меня… – Облегченный вздох скомкал конец вопроса.
– А есть за что? – не удержался я от ехидного вопроса.
Молодой инженер так замотал головой, что, казалось, она сейчас не удержится на тонкой шейке и укатится под стол.
– Вот и хорошо, – успокаивающе улыбнулся я.
И все же проверить его нужно, в моем положении для полного счастья только связей с неблагонадежной молодежью не хватало.
Моя улыбка благостно подействовала на парня, и он даже представился:
– Помощник главного инженера Топинского железнодорожного узла Борис Олегович Хват. К вашим услугам.
Да уж, с фамилией у него полный диссонанс. Но, может, он хваток умом, а не телом? Сейчас мы это выясним.
– Борис Олегович, если вы сейчас заняты, я могу прийти позже.
– Нет, отчего же, – непонятно почему опять испугался инженер, – для полиции я всегда найду время.
– Ну, тут не столько служебный, сколько личный интерес.
– Тем более помогу с преогромным удовольствием, – наконец-то выдавил из себя улыбку Борис, окончательно успокаиваясь. – Итак, чем могу быть полезен?
– Борис Олегович…
– Называете меня просто Борисом, – предложил инженер.
– Ну, тогда можете называть меня Игнатом.
– Возможно, позже, – тихо сказал Борис и добавил уже громче: – Итак?..
– Меня интересует, как работают паровозы.
– Паровозы?
– Точнее, общий принцип работы движителей на паровой тяге. Только максимально доступно, как для неспециалиста.
Борис немного подумал, а затем сделал приглашающий жест в сторону кульмана.
Закрепив на доске новый лист, он начал чертить, одновременно объясняя:
– Главным, хоть и не самым сложным, агрегатом парового движителя является котел. В нем смешивается вода и тепловой энергетический реагент.
– Энергетический реагент?
От явно элементарного для местного жителя вопроса парень даже опешил.
– Ну или как его называют, «огненная вода». Ее вырабатывают у нас на энергетическом заводе в Топи.
На упоминания этого завода я начал натыкаться слишком часто. Пришлось изобразить понимание, и Борис продолжил:
– Когда благодаря реакции водная смесь закипает, в котле образуется пар, сначала насыщенный, а затем перегретый. Вот этот перегретый пар и приводит в движение поршни.
Что будет с паром дальше, я знал и без него, так что вернулся к реагенту и котлу:
– А котел не разорвется, если давление будет слишком большим?
Этот вопрос должен был завуалировать мой интерес к датчикам давления. Может, удастся подсунуть им манометр.
– Нет, что вы. Для контроля давления существуют специальные приборы. К тому же реагент и водную смесь специально готовят так, чтобы при определенном давлении тепловая реакция прекращалась.
Я уже формировал в голове еще одну цепочку вопросов, по который можно провести разведку состояния местного технического прогресса, как в комнату влетел незнакомый господин в железнодорожном мундире с непонятными мне знаками различия. Его наверняка всполошила весть о том, что к помощнику явилась полиция.
– Что здесь происходит?! – грозно спросил похожий на колобка невысокий и плотный господин. Правда, его гневное требование было направлено не ко мне, а к инженеру.
– Позвольте представиться, – вмешался я. – Игнат Дормидонтович Силаев, коллежский секретарь. Занимаю должность видока в уездной управе нашего города. Явился сюда для получения технической консультации по одному делу.
Из колобка будто выпустили лишний воздух, и он резко подобрел.
– Да что же вы к помощнику моему, зашли бы ко мне, – с наигранным добродушием развел руками главный инженер и тут же, спохватившись, представился: – К вашим услугам, Липский Виктор Сергеевич.
– Вопрос пустяковый, так что консультации Бориса Олеговича мне хватит.
– Ну что же, тогда не буду вам мешать… – Напоследок Липский наградил Борю злобным и многообещающим взглядом, после чего вальяжно удалился.
– Вам не влетит за мой приход? – на всякий случай уточнил я.
– Мне влетело бы и с вашим приходом, и без него, – обреченно махнул рукой молодой инженер. – Но давайте вернемся к нашему увлекательному разговору. Какие еще пробелы в технических знаниях мы можем восполнить?
Парень мне понравился, так что это «мы» у него получилось пророческим, и нам удастся найти пробелы не в моих знаниях, а как раз в его.
Увы, хоть и общались мы довольно долго, ничего продуктивного мне придумать не удалось. Еще больше я расстроился, когда, вернувшись в управу, не нашел там Лехи. А это очень плохо – на напарника у меня были больше надежды в плане адаптации в чужом мире.
