XLII
Ад в конце концов поглотил Иоганна.
Так ему, во всяком случае, казалось. Это не походило ни на одно из сражений, в которых ему довелось поучаствовать – это напоминало скорее бойню. Изгои вершили правосудие и не делали различий: старики, женщины, дети – никто не избежал горькой участи. Тот, кто мог еще бежать, падал. Кто был еще жив – умирал. Прошлое и будущее слились воедино, и в одно мгновение были перечеркнуты.
Возможно, Элизабет была права, когда назвала это Божьим судом.
Элизабет. Он должен разыскать ее, пока…
Лист вдруг увидел маленькую девочку – она плакала и тянула за юбку маму, неподвижно лежавшую в снегу.
Иоганн бросился было к ней, но не успел. Его обогнала фигура в рясе, и в следующее мгновение девочка лежала рядом с матерью.
Лист упал на колени. В этот миг внутри у него что-то оборвалось – та его человеческая сторона, которую он отвоевывал у себя самого все то время, пока скитался в бегах. Которую наконец-то обрел, встретив Элизабет.
Иоганн закрыл глаза, шум вокруг стал приглушенным. Он вновь стал тем, кем был когда-то на поле боя.
Он поднялся.
Убрал нож в карман и перехватил топор.
И обрушился на противника.
* * *
Элизабет, с размаху ударившись о стену, покачнулась – и словно сквозь туман увидела его.
Волосы прядями падали ему на лицо, оплетенное черными сосудами. Одежда висела на нем лохмотьями, руки по локоть были в крови. Он походил скорее на демона из ада, нежели на человека. Но, демон или человек, Якоб Каррер вернулся, чтобы забрать в ад и свою дочь.
Он медленно двинулся на нее…
* * *
Изгои не успели даже опомниться, когда Иоганн тенью метнулся в их ряды. Бесшумный и смертоносный, притом проворный как кошка, он прорубался сквозь них, шаг за шагом прокладывал себе дорогу, убивая всякого, кто вставал у него на пути.
Те немногие, кто еще не пал под его ударами, смотрели на него – и жители, и изгои, на краткий миг единые в своем потрясении.
Обрызганный кровью, глаза навыкате, оружие словно инструмент в руках ремесленника – в этот миг Иоганн Лист был для них воплощенной смертью.
* * *
Каррер схватил Элизабет за горло и поднял над полом.
– Твое место рядом со мной, – процедил он.
Кровь застучала в висках, в глазах потемнело. Но Элизабет сопротивлялась обмороку, пыталась втянуть хоть немного воздуха и упрямо смотрела на отца.
– Нет…
* * *
Еще один изгой упал в снег, захлебнувшись кровью. Иоганн обошел его, завернул за угол горящего дома… и остановился.
Перед ним стоял Кайетан Бихтер – он выставил перед собой руки и с ужасом смотрел на Листа.
– Иоганн… я ведь говорил вам всем, говорил… не следовало идти туда! – вскричал он в отчаянии.
Иоганн медленно подошел к нему и встал почти вплотную.
– Вы все согрешили перед Господом! Против них… против избранных… – прошептал священник в попытке оправдаться.
Лист схватил его за горло. Бихтер с шумом втянул воздух.
– Иоганн… прошу, не надо… – прохрипел он. – Смилуйся…
Лист, прошу тебя.
Иоганн помедлил.
Жнец в смертельной пляске, бледные лица, брызги крови на стене, в свете луны…
Кровавый туман, застлавший ему глаза во время схватки, стал рассеиваться.
Смилуйся над нами.
В этот миг Иоганн вдруг понял, что ему нужно сделать. Вернее, чего ему делать не стоило – не стоило повторять.
Он сделал глубокий вдох и выпустил беззащитного Бихтера.
Туман рассеялся. И вместе с ним затих голос, и поблекли образы, которые преследовали Иоганна все эти годы. Казалось, они вспыхнули напоследок в его сознании и угасли окончательно.
Священник упал и хрипло закашлялся. Иоганн смотрел на него сверху вниз.
– По твоей вине погиб Альбин. Ты предал всех, кто доверял тебе. – Он обвел рукой царящий вокруг хаос, горящие дома и скорченные тела. – Оглянись, так выглядит твое Царствие Небесное? Думаешь, этого хотел от тебя отец Якоб? Этого хотел от тебя Господь?
– Откуда ты знаешь про Якоба? – пролепетал Бихтер.
– Я знаю только, что он не хотел всего этого.
– Но избранные…
– Тоже из плоти и крови, – закончил за него Лист. – И, как все люди, заботятся прежде всего о себе. А чего ты еще ждал, скажи ради бога?
Бихтер встал на колени и ухватил Иоганна за ногу.
– Иоганн, я ведь просто хотел…
Тот смерил его пренебрежительным взглядом.
– Оправдываться будешь перед своим Господом. А теперь прочь с глаз долой.
Он стряхнул с себя руку Бихтера и направился к дому Мартина Каррера.
* * *
Священник медленно огляделся. Услышал крики людей, увидел огонь. В глубине души он понимал, что Иоганн прав, понимал, какую взвалил на себя вину. Почему же он не остановил колесо судьбы, когда оно только закрутилось? Ведь он первым должен был встать у него на пути.
Он ведь только хотел… но не сделал ничего. Он допустил это.
Бихтер устремил взгляд в небеса и заплакал.
Господи, прости меня, молю, прости!
И в этот раз Господь, казалось, проникся отчаянием священника. Словно в ответ на его мольбы рядом обрушился горящий дом, и Бихтера завалило обломками.
Кайетан лежал, не шевелясь. Несмотря на обжигающую боль, он был спокоен. Он знал, что скоро все останется позади, и надеялся лишь на одно – что перед смертью обретет хоть толику успокоения. Хотя бы в этом Господь не мог ему отказать.
Он ждал.
Но ничего не чувствовал.
И тьма окутала его.
