XXXV
В церкви было ненамного теплее, чем снаружи. Изо рта вырывался пар, смешивался с дымом курящегося ладана и копотью свечей. Элизабет медленно обошла ряды скамей.
Ничего.
Она подошла к алтарю. Снова ничего – только покрывало тонкой работы, тяжелый подсвечник и статуя Девы Марии на каменном возвышении. За алтарем обнаружилась лишь деревянная скамейка. Элизабет огляделась в отчаянии: она полагалась на собственную интуицию, но, по всей видимости, прогадала. В церкви ничего не было, как и…
Она остановилась.
Ризница. Элизабет еще ни разу туда не входила. В эту часть церкви священник никого не допускал.
Она медленно приблизилась к двери с массивной кованой ручкой и замком. Остановилась и прислушалась.
Никого не слышно.
Сердце забилось еще быстрее. Эта дверь воплощала в себе нечто запретное. Казалось, стоит ей только прикоснуться к ручке – пол под ногами разверзнется, и она канет прямиком в чистилище.
Затаив дыхание, Элизабет дотронулась до двери.
Ничего не случилось.
Она собралась с духом и повернула ручку. Послышался скрип, прошла бесконечно долгая секунда, и… ничего.
Дверь была заперта.
* * *
– Сюда! Быстро!
Голос Альбрехта пробился сквозь туман, и остальные бросились к нему.
И невольно застыли, когда увидели то, что увидел адъютант.
Их предостережение.
Это был Альбин. Вернее, то, что они от него оставили. Они подвесили его между двух деревьев, как шкуру для просушки. Грубые веревки растягивали ему руки и ноги, одежда была изорвана в клочья и пропиталась кровью. Голова бессильно повисла, на затылке зияла огромная рана. Кожа стала какой-то бесцветной, с носа и подбородка свисали сосульки.
Значит, когда его повесили, он был еще жив.
И потом замерз в нечеловеческих муках.
Иоганн был потрясен не меньше крестьян. Но и на солдат это жуткое зрелище произвело должное впечатление.
Капитан схватил Риглера за ворот и потащил его к Альбину.
– Что это, черт подери, такое?
Он завернул воротник, стягивая старосте горло. Риглер всхлипнул и заскулил.
– Чьих рук эта дьявольщина? – снова взревел капитан.
Крестьяне удрученно смотрели себе под ноги, никто не посмел подать голос.
Кайетан Бихтер поднял железный крест.
– Это знак Господень.
Капитан оттолкнул Риглера и шагнул к священнику.
– Вам есть что сказать, отче?
– Это Его знак. Нам следует развернуться.
– Хотите сказать, Господь самолично подвесил здесь этого беднягу? В качестве предостережения?
– Ну, не сам, конечно же, но…
– Я сыт по горло вашими уловками! Всё, продолжаем подъем! Посмотрим, с чем мы там столкнемся. А если ничего не найдем, то вы, святой отец, первым самолично предстанете перед Творцом. И вся ваша паства последует за вами! Это вам понятно?
Лицо у капитана было красным от злости, вены на шее вздулись.
– Сначала снимем Альбина.
Голос Иоганна прозвучал тихо, но непоколебимо. Это стало последней каплей.
– Ничего подобного! – рявкнул Альбрехт.
Капитан, между тем, медленно повернулся к Листу, ладонь его легла на рукоять сабли.
Иоганн не обратил на них внимания. Он развернулся к крестьянам и батракам.
– Альбин был мне другом, – произнес он и выдержал паузу. – Он был и вашим другом. Он славный малый и не заслуживал такой участи. Нужно снять его и похоронить, это наш долг перед ним и перед Господом.
Среди крестьян поднялся одобрительный ропот. Солдат охватила тревога. Капитан в конце концов не выдержал – он выхватил саблю и ткнул Иоганна в кожаный горжет.
– Кузнец… это был приказ! И не надейся, что я не смогу пробить твой воротничок!
Лист сознавал, что возражения только усугубят ситуацию.
Значит, снова дошло до этого. Отступать поздно.
Он молниеносно отвел саблю в сторону, с разворотом корпуса оказался за спиной у капитана, схватил его за волосы и приставил к горлу лезвие топора.
Все вокруг застыли. Солдаты, оправившись от потрясения, направили на Иоганна мушкеты.
– Топор заточен так, что полчерепа вам снесет, только чихните посильнее! – процедил Лист.
– И что ты будешь делать потом, кузнец?
– Что будет потом, мне без разницы. Такое вам не приходило в голову?
– Тебе-то, может, и без разницы. Но что будет делать она? Без отца, без тебя… – Капитан ухмыльнулся. – Просчитался, кузнец. Когда вступаешь в бой, не оставляй никого, кто тебе дорог. Иначе будешь уязвим.
Поздно отступать. Или еще нет?
Иоганн помедлил в нерешительности. Затем отвел топор так же быстро, как и выхватил, и отступил на шаг.
Раздался щелчок.
Это клацнул курок в замке мушкета. Молодой солдат еще держал оружие на изготовку. Осечка. Солдат сглотнул и опустил мушкет. Руки у него дрожали.
– Мы теперь и мушкет нормально зарядить не можем! Прекрасно, – съязвил Альбрехт. – Следующего, кто так отличится, я своими руками четвертую!
Капитан вернул саблю в ножны и огляделся: растерянные солдаты, напуганные крестьяне. И все измотаны после тяжелого подъема. Превосходный отряд, нечего сказать…
Он взглянул на Иоганна.
– Сейчас у меня нет времени, чтобы разбираться с тобой. Но не думай, что я спущу тебе это с рук. Ты, видно, единственный из всех, у кого поджилки не трясутся. С тебя, возможно, еще будет прок наверху. А если нет… – Он насмешливо скривил рот.
Иоганн кивнул.
– Можете не сомневаться.
Капитан перевел взгляд на Альбина.
– А своего друга сможешь похоронить на обратном пути.
Он кивнул Альбрехту. Адъютант развернулся к солдатам.
– Пошли! Пошевеливаемся!
Отряд вновь пришел в движение. Лист постоял, пока с ним не поравнялся священник, и прошел несколько шагов рядом с ним. Бихтер бормотал молитву.
– Ты заплатишь за Альбина, клянусь!
Иоганн сплюнул, после чего пропустил всех вперед и замкнул колонну.
Бихтер, казалось, не понял слов Листа. Или ему было все равно. Он неподвижно смотрел вперед и продолжал молиться.
* * *
Капитан с адъютантом шагали во главе колонны. Оба понимали, что все их предприятие находилось на грани провала. Капитан оглянулся на кучу людей, идущих за ними.
– Надо было перебить всех, когда мы только пришли в деревню.
Альбрехт кивнул, и они повели отряд сквозь туман, навстречу неизвестности.
* * *
Элизабет со злостью ударила ладонью по двери. Потом вдруг вспомнила, где находится, испуганно развернулась к алтарю и перекрестилась. При этом взгляд ее упал на тяжелый подсвечник. То, что нужно.
Она подошла к алтарю, взяла подсвечник и вернулась к двери. Вставила одну из опор между дверью и косяком и налегла, как на рычаг.
Замок с громким треском вылетел из крепления, дверь распахнулась. Элизабет повалилась на спину, подсвечник ударил ее по правому запястью. Из глаз брызнули слезы, но жалеть себя не было времени. Она вернула подсвечник на место, снова перекрестилась и устремилась к ризнице. Мгновение постояла в нерешительности у порога, а затем вошла во мрак комнаты.
* * *
Туман начал рассеиваться.
Впереди уже вырисовывались очертания древних развалин. Капитан оглянулся на Риглера.
– Это здесь?
Староста кивнул.
В этот миг из-за дерева метнулась тень и устремилась в сторону развалин.
– Хватай его! – Альбрехт уже бросился в погоню.
Люди наконец опомнились и ринулись вверх по склону, в ту сторону, где скрылась тень.
Отряд вновь собрался во внутреннем дворе. Люди пытались отдышаться после погони и озирались по сторонам. Обрушенная башня тянулась к небу безмолвным свидетелем прошлого, ворота завалило грудой камней. На фоне затянутого дымкой неба она выглядела мертвой и холодной.
– И что мы должны тут найти? – Альбрехт сердито огляделся, но не увидел никаких признаков жизни в этих холодных стенах. – Здесь ничего нет!
– Но они живут здесь, – ответил Риглер.
– Кто? Кто, черт возьми, живет здесь?
Альбрехт был в бешенстве. Его всегда сердила пустая трата ресурсов, времени и людей.
– Изгнанные! Клянусь Пресвятой Девой Марией! – Староста перекрестился. – Они всегда здесь жили.
– И где же они тогда? Никаких жилищ, никаких признаков жизни, ничего! Даже костровища нет! Оглянитесь вокруг, здесь годами не появлялось живой души!
– Но… – Риглер запинался.
Альбрехт шагнул к нему и с размаху ударил в лицо. Староста повалился в снег и заскулил. Адъютант навис над ним, готовый задать ему крепкую взбучку.
– Адъютант! – Голос капитана звучал сурово и недвусмысленно.
Альбрехт осекся, потом отступил на шаг и немного успокоился.
Никто не двинулся с места, и только ветер шелестел в верхушках сосен.
– Они живут здесь, – повторял, всхлипывая, Риглер.
– Как и ваши фантазии, – отозвался капитан. – Мы вас предупреждали, и теперь…
Крестьяне забеспокоились. Иоганн огляделся: они попали сюда через пролом в стене, и это был единственный путь к спасению. Да и тот величиной с игольное ушко. Если солдаты настроены всерьез, то они не оставят крестьянам ни единого шанса. С другой стороны, он не мог рассказать им о тайном проходе – тогда они все погибнут в подземелье.
Внезапно из тени в углу отделилась фигура в рясе и во мгновение ока скрылась в зарослях розового куста. Она двигалась так быстро, что никто не успел отреагировать.
Капитан опомнился первым.
– Рубите чертовы кусты!
Двое крестьян принялись кромсать старый куст, за долгие годы разросшийся вокруг башни. Постепенно их взорам открылся проем – лазейка, ведущая в недра развалин.
Кто-то из солдат зажег лампу и передал капитану.
– Может, все-таки есть доля правды в ваших россказнях… Спустимся туда. Мне нужны два добровольца, которые пойдут первыми, – капитан указал на двух кнехтов. – Вы, двое. Пошевеливайтесь, ну!
Те оцепенели. Капитан в ярости схватился за рукоять сабли.
– Мне что…
– Я пойду первым, – Иоганн взял лампу.
– Кузнец, конечно, кто же еще… – Капитан, закатив глаза, показал на Иосию Вельтера, который стоял рядом. – Тогда ты идешь с ним. Без возражений!
Иосия нахмурился, перехватил обитый гвоздями цеп и стал спускаться вслед за Иоганном.
