XXIX
К утру густой туман, подобно савану, укрыл деревню, окутал дома. В нем тонули любые звуки, и казалось, что небо сливается с землей – такой плотной была эта белизна.
Дверь в доме Каррера приоткрылась, и наружу выскользнула Элизабет.
Она бесшумно прикрыла за собой дверь и поспешила по узкой тропе, что вилась между домами. В руках у нее была железная сковородка с еще теплой кашей. Быть может, сегодня отец все-таки поест. Если он еще не…
Элизабет запретила себе думать об этом.
Он твой отец.
Конечно, он был ей отцом. И все-таки в глубине души не умолкал этот обольстительный голос, говорил ей, что отец вполне заслуживал…
Нет!
Нельзя допускать подобных мыслей. Он был ей отцом, и почитать его – ее долг.
И вот из тумана показался сарай. Элизабет подошла, успела лишь подивиться отсутствию часовых – и замерла.
Дверь была сорвана с петель и валялась на снегу.
Элизабет подошла ближе. Заглянула внутрь. И от увиденного в ужасе закричала. В сарае лежали двое солдат, растерзанных до неузнаваемости.
Элизабет развернулась и побежала прочь.
От сарая, едва различимые, в сторону леса уходили следы двух человек…
* * *
– А мы предупреждали, что так и будет! – гневно заявил Бенедикт Риглер.
Жители и солдаты столпились перед сараем и следили за спором между капитаном и старостой. Они стояли над трупами часовых.
– Я потерял четверых своих людей с тех пор, как мы остановились в вашей деревне, и ты продолжаешь пичкать меня своими суевериями? – процедил капитан.
– Ваши люди так и так были покойники.
– Ну, раз такое дело, то вы ни в чем не виноваты, – съязвил капитан.
– Если вы нам не верите, можете подняться к монастырю и убедиться лично, – с вызовом ответил Риглер.
– Поднимемся, уж не сомневайся, – заявил капитан.
Риглер запнулся. Потом губы его растянулись в ухмылке.
– Мудрое решение.
Алоиз Бухмюллер также не удержал самодовольной усмешки. Как видно, баварцы собирались поступить в точности, как мечтал в свое время Каррер. На какой-то миг трактирщик даже решил, что их проблемы наконец-то решатся, причем без их участия.
Однако мгновение длилось недолго.
– Насколько оно мудрое, ты сможешь оценить сам. Вы пойдете с нами, – невозмутимо проговорил капитан.
Риглер вытаращил глаза и уронил челюсть. Капитан развернулся к жителям.
– Все мужчины, способные держать оружие, отправляются с нами. И да поможет вам Бог, если мы никого там не найдем. – Он повернулся к Альбрехту. – Выступаем завтра на рассвете. Проследи, чтобы ни один трусливый крестьянин не укрылся.
Вперед выступил Кайетан Бихтер.
– Это простые крестьяне, а не солдаты, – начал он взволнованно. – Прошу вас, ради бога, оставьте все как есть и уходите из деревни.
– Отче, – капитан выдержал зловещую паузу, – вам бы лучше приободрить своих людей, чтобы никто не вздумал, чего доброго, уклониться от ответственности… – Он улыбнулся так, что Бихтер побелел. – Если нынешней ночью хоть один попытается сбежать или спрятаться, если в деревне исчезнет хоть одна крыса, то я позволю своим людям поразвлечься с вашей паствой.
Он обвел взглядом толпу и указал пальцем на Элизабет.
– Вот с этой милой овечки мы и начнем…
Элизабет побледнела. Иоганн взял ее за руку.
Капитан вновь повернулся к Бихтеру.
– Мы пришли к взаимопониманию?
Священник медленно кивнул.
– Вот и славно, увидимся на рассвете.
Капитан подал знак своим людям и пошел прочь от сарая. Баварцы последовали за ним.
Священник смотрел им вслед. Потом сокрушенно покачал головой и беспомощно воззрился на Риглера.
– И как ты только посмел? Вы все – как вы посмели? «Мне отмщение, Я воздам», – говорит Господь. Господь! Не ты, Бенедикт Риглер. Вам разве неведомо, что ждет тех, кто приходит с мечом?
Староста и остальные смотрели на него с недоверием.
Не дожидаясь ответа, священник развернулся и направился к церкви. Когда он проходил мимо Иоганна, тот ухватил его за плечо.
– Вы что же, не попытаетесь ничего сделать?
– Ты, верно, не слышал капитана? Теперь наша судьба в руках Господа. Но выстоит тот, за кем правда… – сказал Бихтер. – Об этом я молюсь, – добавил он негромко.
Иоганн еще сильнее сжал ему плечо.
– Черт возьми, сделайте что-нибудь! Я знаю, что вы можете!
Священник рассеянно посмотрел на Листа, в глазах его читалось отчаяние.
– Слишком поздно, кузнец… для меня, для деревни – для всех. Теперь Господь рассудит нас.
– Если так, то помолитесь хотя бы Ему. За тех, кто вам дорог, – холодно произнес Иоганн и выпустил его руку.
По лицу священника скользнула рассеянная улыбка.
– За тех, кто дорог… да, пожалуй.
Он медленно двинулся к церкви.
Среди жителей поднялась паника.
– Нас всех перебьют, – воскликнул в отчаянии Иосия Вельтер.
– Надо уходить из деревни, иначе нам всем конец, – добавил Алоиз Бухмюллер.
– С ума сошел? Тогда они разграбят и сожгут деревню, ты сам слышал капитана, – гневно возразил Риглер и схватил трактирщика за воротник.
– Успокойтесь!
Голос Иоганна перекрыл все остальные, и что-то в его тоне заставило людей замолчать.
– У вас есть что-нибудь из оружия? – спросил он Риглера.
Тот помотал головой.
– Ничего особенного. Мы же… – Староста взглянул на Бухмюллера, которого по-прежнему держал за ворот, и смущенно отпустил его. – Мы же всего-навсего крестьяне.
– Хорошо, значит, придется довольствоваться тем, что есть, – рассудил Иоганн. – Косы, топоры, вилы – несите всё в сарай Каррера. Посмотрим, что можно будет сделать.
– Храни тебя Бог, Иоганн, – Риглер с благодарностью похлопал его по плечу.
– Брось ты, мы все в одной лодке.
Староста кивнул, и жители стали расходиться.
Иоганн и Элизабет пошли вместе с Альбином и Мартином Каррером. Когда они пересекли площадь, Элизабет отвела Альбина в сторону.
– Проводи, пожалуйста, дедушку до дома. И принеси заодно его косу, она вам пригодится.
Альбин кивнул, и они разделились.
– Увидимся, дедушка.
Старик, кивнув в ответ, ничего не сказал.
Некоторое время Лист и Элизабет шагали молча. Потом она взяла его за руку.
– Иоганн?
– Да?
– Ты и вправду можешь нам помочь? – Девушка остановилась.
– Будем надеяться. Попытаться в любом случае стоит.
– Но… – Она заглянула ему в глаза. – Почему ты все это делаешь?
– А ты еще не поняла? – Он мягко погладил ее по щеке.
Элизабет покачала головой.
– И это единственная причина? Просто потому, что ты… как ты говорил до этого с людьми… – Она набрала воздуха. – Ты ведь не только кузнец?
Иоганн улыбнулся.
– Кузнеца куда только не занесет… Всюду чему-то да научишься.
– Иоганн, я серьезно.
Улыбка на его лице померкла.
– Когда-нибудь я тебе расскажу, Элизабет, только не сейчас. Одно могу сказать точно: в беде я вас не оставлю. Мне хотелось бы загладить некоторые свои поступки, и эта деревня, возможно, станет для меня началом новой жизни.
Девушка сжала его руку, и он привлек ее к себе.
– Эта деревня, и в особенности одна из ее дочерей, – негромко сказал Лист и наклонился к ней.
Элизабет отпрянула.
– Нет, нас же кто-нибудь увидит! Что подумают люди?
«Как будто мне есть дело до их мнения», – подумал Иоганн.
– Прости, ты права, – тем не менее сказал он.
Элизабет направилась к дому. Лист последовал за ней.
* * *
Бенедикт Риглер вместе с Иосией Велтером и Алоизом Бухмюллером стояли перед харчевней и наблюдали за Иоганном и Элизабет.
– Только кошка из дому, и гляньте-ка… – проговорил задумчиво староста. – Видел бы это Якоб. Несдобровать бы тогда нашему кузнецу…
Иосия Вельтер покачал головой.
– Я бы так не сказал. Этот Иоганн… что-то в нем есть. Думаю, там, наверху, лучше держаться к нему поближе.
– Бенедикт, а это обязательно нужно – лезть туда? Что, если мы восстанем против баварцев? Пусть Иоганн наточит косы и ножи, и прогоним ублюдков из деревни, – предложил с нажимом Бухмюллер.
– Слишком рискованно, – решительно отрезал Риглер. – Если они одолеют нас здесь, что будет с женщинами и детьми? Нет, может, нам еще по дороге удастся переубедить баварцев. Завтра наверняка пойдет снег. Тогда через лес никто пройти не сможет, и нам так или иначе придется разворачиваться. А если нет, – он сделал паузу, – если нам все-таки придется идти в монастырь… Может, у нас и впрямь появится возможность покончить с ними. Решить проблему раз и навсегда. Никто больше не тронет наши запасы, не уведет скот, никто не заговорит о проклятии. – Он сплюнул и коварно ухмыльнулся. – Быть может, Господь не просто так послал нам солдат. И раз уж мы помянули Господа, смотрите, не болтайте лишнего при священнике. Бихтер уже и сам не знает, на чьей он стороне.
– Аминь.
Бухмюллер и Вельтер тоже заухмылялись.
Все трое скрылись в харчевне.
* * *
Готфрид нес вахту на окраине деревни. Мороз пробирал до костей, а его смена оканчивалась в полночь. Потом, может, получится урвать пару часов сна. Перед карательной экспедицией… Акция, напрочь лишенная смысла, – в этом Готфрид был уверен. И он не единственный в отряде придерживался такого мнения. С чего вдруг они должны решать проблемы баварцев, будь все проклято!
Разве им мало того, что они притащились сюда во славу курфюрста?
Мало им того, что их отряд почти полностью истребили, потому что пришлось сражаться на территории, совершенно им не знакомой?
И в конце концов, мало им того, что они вынуждены зимовать здесь, в этой мрачной долине, где суеверие преобладало над рассудком?
За спиной послышались шаги, прервав мрачные размышления Готфрида.
К нему неуверенно подошла Софи и встала рядом.
Некоторое время они хранили молчание, вслушивались в завывания ветра и смотрели, как туман движется на них стеной.
– Тебя кто-нибудь увидит, Софи, – нарушил молчание Готфрид.
– Мне нет дела до этого, – ответила девушка. – И никогда не было.
Ветер перекрывал все прочие звуки, и казалось, они были единственными людьми на этом свете.
– Я не удивлюсь, если ты теперь переменила свое мнение обо мне, – осторожно продолжил Готфрид.
Софи задумалась на мгновение.
– Это не твоя вина. У тебя же не было выбора. Ни у кого не было.
– Мое обещание по-прежнему в силе. Понимаю, мы совсем друг друга не знаем, но…
– У нас будет достаточно времени. Если ты вернешься невредимым.
Готфрид взял ее за руку.
– Обязательно. Эта вылазка ничуть не хуже тех, что мне довелось пережить. К тому же Господь не просто так привел меня сюда. К тебе. И я обещаю, что всегда буду рядом.
Туман наконец-то подобрался к ним, окутал с головы до ног. Софи нежно поцеловала Готфрида в губы.
– Ну, теперь-то я сяду тебе на шею, дурень ты баварский… Здесь меня ничто уже не держит.
У Готфрида загорелись глаза.
– Ты не представляешь, как я буду счастлив.
Софи крепко прижалась к нему, потом отстранилась.
– Мне надо возвращаться. Увидимся завтра.
И она поспешила обратно к дому.
Готфрид посмотрел ей вслед и улыбнулся. Он вновь обрел будущее.
