26

На улице Меррит-Парквей светало.

Когда машина выезжала в Гринвич, горящие фары пронзали розоватую бледность нарождающегося утра.

За серебристыми соснами показался светлый деревянный домик.

Миссис Бронштейн открыла дверь и уставилась на мужчину на крыльце. Тот попросил прощения за столь ранний визит. Она достала из кармана халата пачку сигарет, спросила Санджая, не найдется ли у него огонька, потом нащупала в кармане свою зажигалку.

Затянувшись, она снова с интересом посмотрела на него.

— Для нас это уже не утро, мы всю ночь проболтали в гостиной. Ступайте к ней, а я задержусь здесь: дочь запрещает мне курить в доме.

В камине догорали угли. Санджай спросил у Хлои, не хочет ли она, чтобы он подбросил дров, она ответила, что хочет, чтобы он сел с ней рядом.

Их беседа проходила без свидетелей, хотя миссис Бронштейн, заглянувшая к ним немного погодя, посоветовала дочери отправиться на неделю-другую в Мумбаи, вместо того чтобы мерзнуть тут на диване.

Кто откажется от недели-другой счастья?

Будучи начитанной женщиной, она, прежде чем идти спать, припомнила индийскую поговорку: «В любви нищие и цари равны».