12
Грумлат обходился без секретаря — не из жадности, а потому, что никому, кроме себя самого, не доверял. Придя в свою контору с утра пораньше, он стал следить из окна за работой мастеров из лифтовой компании. Ему хотелось лично удостовериться, что Дипак облегчит им задачу. Старый индиец мог обидеться, но бухгалтеру было на это наплевать. Собственники наделили его необходимыми полномочиями, и он собирался сыграть свою роль до конца.
Увидев Дипака, тоже приехавшего раньше обычного, Грумлат угадал его намерения. Он принадлежал к числу людей, которые с радостью купили бы билет в первый ряд, чтобы полюбоваться смертной казнью. Поэтому он спустился вместе с лифтером и монтерами в подвал.
— Сколько вам потребуется времени? — спросил бухгалтер. — Нельзя оставлять дом без лифта на уик-энд.
— Это же надо! — воскликнул Хорхе Сантос, старший из двух мастеров и по возрасту, и по должности.
— Что вас так удивило? — встревожился Грумлат.
— Я часто обновляю лифты старых моделей, но этот в великолепном состоянии, прямо как новенький!
Дипак снял фуражку, словно собирался почтить память механизма, за которым столько лет благоговейно ухаживал. «Конечно, лифт как новенький, дурень ты этакий! — подумал он. — Не зря же о нем заботились, как о собственном ребенке!»
— И не жалко вам? — спросил Хорхе Сантос. — Когда закончим работу, выпишем вам новый сертификат, и тогда назад уже ничего не вернуть.
— Вы меня спрашиваете? — ехидно осведомился Дипак.
— Занимайтесь своим делом, — сухо отрезал Грумлат.
— Сегодня к вечеру, наверно, закончим, — заявил Сантос, что-то прикинув в уме.
— От чего это зависит? — спросил Грумлат.
— От вас. При таком безупречном состоянии механизма нам только и придется, что смонтировать электрическое реле и кнопочный пульт в кабине. Если установить его на место рычага, все получится быстро. Ну а если вы предпочитаете сохранить медную ручку, мы будем ковырять стенку с другой стороны от решетки, а на это уйдет лишний день.
— Зачем ее сохранять? От нее же не будет никакого проку! Или я ошибаюсь?
— Мало ли! Некоторые привязаны к старине, считают ее элегантной.
— Моя жена именно такая, — бросил Дипак.
— Мы против лишних расходов. Так что открутите ручку и отдайте ее Дипаку. Это будет славный сувенир, мы с радостью ему его преподнесем.
Напарник Сантоса, до того молча копавшийся в двух картонных коробках, выпрямился.
— Есть одна небольшая проблема, — сообщил он.
— Какая еще проблема? — нахмурился Грумлат.
— Тут вот какое дело, — произнес второй мастер, у которого на бейдже значилось: «Эрнест Павлович». — Лифт-то у вас сохранился на удивление хорошо, чего не скажешь о деталях. Я их только что проверил. Не хочется вас огорчать, но они никуда не годятся.
— То есть как не годятся? — обмер Грумлат.
— Заржавели, окислились, если так будет понятнее… Одно слово — хлам. Их нельзя устанавливать.
— Что вы несете, они совсем новые! — возмутился Грумлат. — Он лежали тщательно упакованные с того дня, как мы их приобрели.
— Сомнительно. Коробки были плохо закрыты, вот, полюбуйтесь: ставя их под эти трубы, кто-то порвал упаковку.
Грумлат сделался красным как рак. Видя, что Дипак, наоборот, повеселел, он взял себя в руки.
— Разве нельзя привести их в порядок, почистить?
— Ничего не выйдет, сырость сделала свое дело, — покачал головой монтер, показывая электрические детали, покрытые белым налетом. — Им место на помойке. Придется приобретать новый комплект.
— Так приобретите! Мы оплатим. Одна нога здесь, другая там!
Мастера насмешливо переглянулись.
— Думаете, они всегда есть в наличии? Такая редкость делается на заказ, вытачивается, проверяется в мастерской…
— Сколько на все это уйдет времени? — испуганно спросил бухгалтер.
— Самое меньшее — от двенадцати до шестнадцати недель. Плюс время на доставку из Англии.
— Из Англии?!
— Единственная фирма, делающая такие штуковины, находится под Бирмингемом. Уверяю вас, это очень серьезные люди. Очень жаль, но пока что нам здесь делать нечего. Я постараюсь поскорее прислать вам новую смету.
Не только Грумлат наблюдал из окна за мастерами. Видя, как, проведя в здании полчаса, они садятся в свой фургон, Хлоя поняла, что ее план сработал. Оставалось убедиться, что преступление получилось идеальным, как она спланировала.
— Не стойте тут как истукан! Что, довольны? Похоже, ваши услуги будут нам необходимы дольше, чем предполагалось, — прошипел бухгалтер.
— От двенадцати до шестнадцати недель, а еще время на доставку…
— Догадываюсь, какое удовольствие вам доставляет вся эта ситуация!
— Чему я должен радоваться? С завтрашнего дня у меня не будет работы.
— Официально я вас еще не увольнял.
— Уволили, вчера.
— Не забывайтесь, Дипак, если вы хотите получить компенсацию, советую со мной не хитрить.
— Согласно моему контракту, я здесь работаю еще полтора года. При увольнении мы получаем компенсацию в размере годовой зарплаты: у Риверы равные со мной права. Либо вы подтверждаете все это письменно, либо начиная с субботы все днем и ночью ходят по лестнице.
— Как вы смеете меня шантажировать после всего того, что я для вас сделал?
— Мистер Грумлат, я десять лет вожу вас в своем лифте и ни разу не проявлял к вам неуважения. Будьте любезны отвечать мне тем же. У вас есть время до завтрашнего дня, чтобы вручить мне документ с подписями собственников. Мое рабочее время заканчивается в семь пятнадцать вечера. Слово «заканчивается» следует понимать однозначно.
Отчеканив это, Дипак стал подниматься по лестнице, оставив бухгалтера негодовать в подвале.
— А что будет ночью? Как нам быть с ночной сменой? И что скажет Бронштейн, когда узнает, что его дочери придется…
Дипак остановился на ступеньке:
— Оставьте Бронштейнов в покое, они сами скажут, что сочтут нужным. А проблему ночной смены я улажу, как только получу от вас письмо.
Дипак дождался, пока бухгалтер запрется у себя. В кои-то веки его утро состояло не столько из спусков, сколько из подъемов.
В десять часов у него завибрировал телефон. Хлоя ждала его у себя на лестничной площадке.
— Славный денек, не правда ли?
— Чудесный, мисс, хотя днем обещали дождь.
— Тем лучше, тротуары будут чище.
— Желаете спуститься или продолжим обсуждать погоду здесь?
Она заехала в лифт, Дипак задвинул решетку. До четвертого этажа он хранил молчание.
— Что вас так обрадовало сегодня утром? — не выдержал он, когда они подъезжали к третьему.
— Я всегда радостная, — заверила она его на втором.
В холле Дипак обогнал Хлою и проводил ее на улицу.
— Поймать вам такси?
— Благодарю, сегодня не надо. Станция метро «Кристофер-стрит» находится в десяти минутах отсюда, студия звукозаписи расположена на линии номер один, пересаживаться не придется. Не беспокойтесь за меня, как сказал бы Лазарь…
Дипак проводил ее взглядом, восхищаясь тем, как энергично она управляет своим креслом, и испытывая смутные подозрения.
Отправка этого письма стала для Грумлата одним из самых унизительных эпизодов в его карьере. Сочиняя электронное послание, он взвешивал каждое слово, особо упирая на то, что никто, даже он сам, не мог предвидеть, что монтажный комплект для автоматизации лифта подвергнется порче. Обстоятельно изложив факты, он не упомянул о требованиях Дипака. Когда текст был готов, он перечитал его и дал себе слово найти способ не выполнять обещание, вырванное у него едва ли не силой. Потом он щелкнул мышкой, и письмо ушло к адресатам.
Уже через несколько минут к нему в кабинет ворвалась миссис Уильямс:
— Вы не находите странным, что детали, за которые мы отвалили уйму денег, оказались никуда не годными и что открылось это, как ни странно, только в тот день, когда их собирались монтировать?
Грумлат осторожно пошел пешкой.
— По вашему мнению, они были дефектными уже в момент приобретения? — спросил он.
— Хочется надеяться, что, купив их без нашего согласия, вы, по крайней мере, проверили их при получении!
— Не будем играть в кошки-мышки. Если у вас есть ко мне претензии, выскажите их четко.
— Перестаньте надувать щеки! — Она уселась в кресло напротив него. — Что-то в нашем доме участились неприятные случайности: вот моя претензия.
— Если вы обвиняете не тех, кто продал нам это старье, то кого?
— Задайте вопрос Леклерам. Они либо совокупляются, либо смотрят детективные сериалы. Их стоны и звук телевизора, включенного на полную громкость, не дают мне спать. Это невыносимо!
— Какой именно вопрос вы предлагаете им задать?
— О мотиве! Угадать мотив — значит расследовать дело. Кто был заинтересован в том, чтобы все оставалось без изменений? Поразмыслите на досуге… А пока надо срочно решить проблему с лифтом в вечернее и ночное время. Я уже перенесла свой прием на следующую неделю, второй раз переносить просто немыслимо!
И она убежала не попрощавшись. Бухгалтер, оставшись один, погрузился в раздумья. Потом он позвонил в лифтовую компанию и попросил срочно соединить его с Хорхе Сантосом.
Разговор свелся к одному-единственному вопросу: что могло послужить причиной такой непоправимой порчи?
Монтер владел тонкостями ремесла. Зная о склонности своих клиентов избегать оплаты счетов, он не полез за словом в карман. Сложить электрические детали под трубой отопления — неудачное решение. Там конденсируется влага, потому-то детали и заржавели.
Намеки миссис Уильямс, по сути дела обвинявшей Дипака в саботаже, не получили подкрепления, тем более что лифтер знать не знал, что лежит в пресловутых коробках. Тем не менее Грумлат припомнил одну подробность: открывая коробки, он не почувствовал ни малейшего запаха сырости.
— Нескольких дней хватило бы, чтобы весь комплект пришел в такое состояние? — опасливо спросил он.
— Это вряд ли. Я никогда не видел такого окисления. Не знаю, какая дрянь булькает у вас в трубах, но пить ее я на вашем месте не стал бы. Реле покрыты белым налетом — это то ли соль, то ли известь, — ответил Хорхе Сантос. — Я отправил запрос производителю. Будем надеяться, что у них на складе найдется еще один такой же комплект или другой, который можно приспособить. Всегда надо надеяться на удачу.
Грумлат искренне его поблагодарил.
Вернувшись домой, Дипак предложил Лали поужинать не дома; так как дело было в четверг, это ее не удивило. Зато ее заинтриговало предложение мужа пригласить на ужин племянника и особенно тон, которым оно было сделано, — подозрительно веселый. Последний раз она видела мужа в таком приподнятом настроении, когда Вират Кхоли, капитан индийской сборной по крикету, был назван каналом ESPN лучшим в мире забивающим.
Впрочем, Санджай все не появлялся, да и час был уже поздний, поэтому Лали предпочла остаться вдвоем с мужем дома.
День, когда я снова начала учиться
Когда я работала актрисой, у меня не было наставника и карьера складывалась не настолько успешно, чтобы я попала в привилегированный клуб. Зато, лишившись половины прежней длины ног, я очутилась в нем, не прилагая никаких усилий. Человеческое тело — невероятно совершенный механизм. Он так задуман, что приспосабливается к любым ситуациям, в нем обнаруживаются удивительные скрытые возможности, пробуждающиеся в случае необходимости. Все это мне объяснил Гилберт, опытнейший физиотерапевт, похожий на тибетского монаха, правда гораздо более непоседливый.
От него я узнала, что, если хочу в один прекрасный день надеть протезы, встать в полный рост, снова начать ходить, мне придется развивать ягодичные и бедренные мышцы. Но прежде чем наступит эта стадия, мне предстоит научиться так крутить колеса моего кресла, чтобы по вечерам не выть от боли; для этого необязательно становиться культуристкой, но нужно беречь грудные мышцы и использовать вместо них дельтовидные. Не ограничиваясь словами, Гилберт заставлял меня трудиться день за днем, сеанс за сеансом. Я считала его невыносимым, ненавидела, высмеивала. Но чем больше я злилась, тем больше он усложнял упражнения, превращаясь в садиста, в палача, не дававшего покоя мышцам моей поясницы, особенно большой ягодичной. Это его я должна благодарить теперь за умение держаться прямо: ноги-то у меня не отросли, я не саламандра, зато я научилась гордо держать голову, мой торс обрел невероятную гибкость, руки обросли мускулами, не утратив женственного изящества. Благодаря Гилберту я уже разъезжаю по городу и согласна с Дипаком: мне никто не нужен, чтобы перемещаться, куда мне вздумается, помехой служит разве что поломка лифта в метро: в этом случае все же приветствуется небольшая помощь.
