Глава 21
1
…Когда бог-творец Энгаи сошёл на землю, там уже жили трое: доробо, слониха и змея.
Доробо похожи на людей, но они не настоящие люди, а так, не в счёт.
Слониха и змея были очень дружны между собой, потому что у них разная пища и не надо делить добычу.
Доробо позавидовал их дружбе и, пока слониха пила воду из озера Макирере, взял палку и убил змею. Слониха очень горевала, и от огорчения произвела на свет слонёнка Такунду.
Тогда злобный доробо вырыл яму на тропе, ведущей к озеру Макирере. На дне ямы он вкопал острый кол и забросал травой ловушку. Слониха провалилась в яму и умерла. Слонёнок Такунда остался один и горько заплакал:
Пришёл доробо и убил мою маму!
Пришёл доробо и убил мою маму!
Эй, эй, теперь Такунда один на свете!
Бог Энгаи пожалел слонёнка и решил, что ему нужен защитник. Поэтому он и создал доброго воина масаи. Воин масаи первым делом убил злого доробо, и с тех пор все доробо считаются врагами масаев и их рабами. За этот подвиг творец наградил масаев стадом скота, и отныне весь скот на земле принадлежит масаям, хотя об этом то и дело приходится напоминать. Так, когда в Англии началась эпидемия коровьего бешенства, Киджана отправил королеве Елизавете Второй ругательное письмо и разбранил старуху за то, что она плохо обихаживает доверенную ей скотину.
Первый воин-скотовод и слонёнок Такунда жили в мире и довольствии, пока зловредный Хамелеон не привёл на землю Смерть. Слонёнок почувствовал, что настал его час, и опустился на траву. Воин заплакал, но Такунда утешил его:
– Не плачь, храбрый друг! Когда настанет твой час, я буду встречать тебя во владениях бога Энгаи – и мы снова будем жить в мире и довольствии!
С тех пор масаи не боятся Смерти: они знают, что в другом мире у них есть надёжный друг и проводник…
Всю эту историю лайбон поведал мне поутру – должно быть, вместо зарядки, поскольку рассказ сопровождался пением и бурным танцем с привлечением кухонной утвари. Даже соседи снизу застучали… Интересно, там всё так же живут Доновановы?
Ладно, масайская мифология. Обычное дело. Но, похоже, всему миру скормили подобную сказочку…
Самым запутанным в деле Эвакуации показался мне лайн, он же Очередь. Очередь существовала на нескольких уровнях – тут были и обязательный ооновский народопоток, и региональные квоты, и возрастные, и медицинские, и криминальные… Для одних пребывание в Очереди было бесплатным, другим приходилось делать регулярные взносы за обслуживание своего номера… Я плюнул на схемы и графики, не надеясь что-либо понять. Всё равно мне в этом лайне не стоять и в перекличках, если таковые есть, не участвовать.
Я, похоже, вне закона. Но ведь я же и Достигший, причём всякий норовит обозвать меня по-своему. Займёмся Достигшими.
По некоторым источникам, в первой партии на Эвакуацию были добровольцы – самые разные. Экстремалы, смертники, несостоявшиеся самоубийцы, просто романтики и прочая подобная публика.
Некоторых из них химэйцы через какое-то время вернули, хотя для возвращения требуется немыслимое количество энергии. Почему так? Да вот так. В доказательство приводились чудовищные многоэтажные формулы, доступные не всякому (а подозреваю, что никому вообще). Причины возврата назывались разные – редкий набор генов, делающий жизнь на Просторе невозможной, тяжёлый культурный шок (куда без него), наконец, добровольное согласие с целью убедить соплеменников в подлинности Биг Тьюб. Вот это был со стороны организаторов неслабый ход.
Всемирная пропаганда – это одно, а народное мнение – совсем другое. Вот я вчера видел мужика – прямо оттуда, и он сказал, что всё точняком… Да? Познакомь меня с ним! Да мы для такого человека…
Получилось как у Некрасова:
Не только не гнушалися
Крестьяне божьим странником,
А спорили о том,
Кто первый приютит его?
Хотя никакого официального статуса Достигшие не имели. Они безбедно существовали среди простых людей – богодулы, юродивые, калики перехожие… Но ведь во времена Некрасова любой полицейский чин мог утащить божьего странника в каталажку за бродяжничество? Мог, но не тащил – ему тоже было любопытно послушать.
Но сейчас XXI век. А у Достигшего к тому же – янтарный чвель.
Вот он – мой чвель. Что мы на нём имеем?
Знак монады. Знак волны. Знак Марса, он же Стрелец, он же Мужчина. Руна «эйваз». Греческая «дельта». Китайский иероглиф неизвестного значения. С бору по сосенке. Грубо, на дурачка. Как и всё остальное…
Снова заквакал звонок. Раз, другой, третий, четвёртый… Неужели Киджане лень подняться? Вынесут ведь мою хлипкую дверь… Сколько раз мне Панин велел поставить фирменную…
Я встал, разминая чресла.
Лайбона, оказывается, опять черти унесли. А в глазок виднелось что-то пёстрое и щебечущее. Сестрички, должно быть…
Не успел я и глазом моргнуть, как в прихожую вломилась толпа девушек, оголённых до крайности. Чуть мою стремянку не своротили! Щебетали они все одновременно, и нескоро я понял, что красавицы не простые, а ночные, хоть и в дневное время. Их интересовал вопрос трудоустройства. А-ба-жаю! Откуда узнали-то? Или моё жилище уже пользуется такой дурной славой? Или их майор Кыров направил, куратор наш? Охти мне, пора элитный бордель открывать, а у меня ещё конь не валялся!
Для разгона красавиц мне пришлось прикинуться не только что таджиком, а снежным человеком с Памира! Я рычал, скулил, прыгал и размахивал квачом до тех пор, пока бабочки не сообразили, что со мной каши не сваришь. Так что вовремя розовый сутенёр Киджана слинял, а то бы их сроду не выгнать…
Я ласково хлопнул последнюю посетительницу по попке, хрястнул дверью и вздохнул. Сбили, окаянные, с какой-то важной мысли, спугнули мне умозаключение!
Ну да, ну да. Всё потеряно, кроме памяти. Ко мне, мои маршалы! Журдан, Массена, Ланн, Бертье, Ожеро, Брюн, Мюрат, Бесьер, Монсей, Мортье, Сульт, Даву, Бернадот… Беднягу Нея чуть не забыл!
Только что от вас толку? Со Святой Елены не убежишь…
Я вернулся к монитору и некоторое время тупо разглядывал фотографию, на которой был изображён стоящий в тупике вагон-рефрижератор. Над вагоном тучей ходили мухи… Значит, туда и мёртвых везут – на Узел? Что за дела? Или это не повезло нелегальным иммигрантам? И кто нынче считается нелегальным?
А ядовитые отходы? В Заколючинске действительно есть такое хранилище, но оно вроде давно законсервировано. Так нам, во всяком случае, говорили… Ах, на Химэе наш вредный мусор перерабатывают, да ещё платят за него?
Нет, господа эвакуаторы, ничего у вас не срастается. Если вы есть творцы космического масштаба, вы бы давно и успешно вывезли всё человечество. Вместе с планетой. Что вам стоит?
Так нет – и этому нашли объяснение. На Химэе нет верховной власти, и спасение землян – инициатива небольшой группы кланов, кровно заинтересованных в воссоединении с малорослыми и больными родственниками. То есть частное мероприятие. И возможности этих кланов хоть и велики, но не безграничны…
На всякое-то сомнение у них есть ответ – пусть глупый и нелепый, но есть.
История Химэя очень напоминает земные легенды? А что вы хотите, они оттуда и произошли. Бродячие сюжеты, параллельные сюжеты… Плох тот филолог, который не узнает в Карлсоне лермонтовского Демона…
Хотя сомневаться не рекомендуется в принципе…
И тут мне снова стало не по себе.
Потому что кто-то возился с замком входной двери.
Но я твёрдо решил – больше меня никто не похитит, не ударит по голове и не будет допрашивать.
Я встал, снял с гвоздя карабин, закрыл дверь кабинета, развернул кресло аккурат напротив неё, уселся поудобнее и стал ждать.
Тот, кто лезет в квартиру, уверен, что она пуста. Хорошо, если это просто воришки. Я их шугану – и всех делов. Милицию вызывать не буду. А если кто посерьёзнее – вот ему аргумент. Обезоруживающий, можно сказать… Меня так просто не взять! Не на того напали! Не лыком шит, не пальцем делан, не на помойке найден… Как там ещё?
Шаги в зале были уверенные. Кажется, один человек. Заходи, гость, не съем, авось…
Надо ли говорить, что я, идиот, не удосужился передёрнуть затвор и двинуть предохранитель?
Дверь кабинета распахнулась.
На пороге стоял человек среднего роста, в длинном плаще защитного цвета и в малиновом берете. Лет он тоже был средних, явно моложе меня. Чисто выбритый. Лицо решительное, слегка вытянутое, голубые глаза немного навыкате. Наверняка рыжий или очень светловолосый. Никак не минетжер. Но, пожалуй, и не спецназовец…
Дверь незнакомец отворил ногой, поскольку обе руки у него были заняты – держали чёрный футляр, вроде как от саксофона.
Ага. Можно я у вас немножко поиграю? Тут стены толстые, а у меня дома соседи ругаются…
Он выглядел не то чтобы растерянным, а, как бы сказать, по ошибке хватившим стопку доброй царской водки вместо минералки. Было видно, как он мучительно подыскивает необходимые слова…
– Алала! – подсказал я. – Здороваться надо.
– Д-да, – с облегчением сказал он. – Вот именно – алала! Это недоразумение…
– Да ну? – изумился я. – Ошиблись этажом? Извольте медленно, очень медленно поставить ваш чемоданчик на пол… Вот так… И, не выпрямляясь, завести руки за голову… Теперь можете разогнуться…
Он без разговоров выполнил все указания.
– А сейчас отойдите к стене зала и не пытайтесь прыгать… Не успеете… Ноги шире! Вот так. Что у вас в чемоданчике?
– Классика – «манлихер-каркано», – доложил он с некоторой гордостью.
Свою коллекцию оружия Панин перевёз на всякий случай в Дом Лося, поэтому я волей-неволей стал малость разбираться.
– Неужели та самая, из Далласа? – спросил я.
Незнакомец кое-как улыбнулся.
– Что вы. Но тоже дорогая. Простите, мне сказали, что тут может быть только таджик…
– А я и есть таджик, – сказал я. – Умарулло Усманов к вашим услугам, да не станут они ритуальными…
– Как вы по-русски хорошо говорите, – заискивающе сказал он. – А я Климов Олег Платонович. Проектировщик. Был.
– Очень приятно, – сказал я. – Проектировщики – народ мирный, но ручки-то держите на затылке. Пальчики сцепите. Что же вы здесь проектировать собрались, дорогой Олег, как вы выразились, Платонович?
Какая всё-таки наглая скотина человек с ружьём!
– Я хотел немножко поработать, – смущённо сказал он. – Наводчик сказал, что здесь может быть только таджик, которого… Нет-нет! – поспешно сказал он. – Только обезвредить! Они же… Вы же… Не любите связываться с властями…
– Лучшие друзья девушек – азербайджанцы, а лучшие друзья киллеров – таджики, – наставительно сказал я. – Но вот кто лучшие друзья проектировщиков, ещё предстоит выяснить…
– Карабин у вас хороший, – сказал он. – Можно я, это… Посвободней встану?
– Не-а, – сказал я. – Мы, таджики, славимся звериной жестокостью к поверженному противнику. Итак, вас направил сюда майор Кыров?
– Не совсем, – сказал киллер Климов. – Майор или не майор, он только точку обеспечил. А послал-то меня банк.
– Какой банк?
– «Фторбромбанк» – я у них подвис.
– В каком смысле? – спросил я, хоть и догадывался: капитан Денница хвастался, что не зависит от банков, дед Арефа тоже на этот случай высказывался…
– В смысле кредит не могу отдать, – досадливо сказал Климов. – Они теперь со мной… Меня… Куда угодно. Хотели на Севера загнать, на рудники, да кто-то вычитал в анкете, что я камээс по стрельбе когда-то был. Вот и предложили: один выстрел – долга нет…
– Кучеряво живут банкиры, – сказал я. – А попадёшься?
– Всё равно спишут, – убеждённо сказал киллер. – И ещё премия будет семье.
– М-да… Горный Старец – щенок, – сказал я. – Только наркоту и девок даром переводил. Э, Олег Платонович! Что же ты свой ствол-то не продал – он же дорогущий!
– «Манлихер» не мой, – грустно сказал Климов. – Взял под расписку в том же банке. Своих-то красавиц я давно загнал по дешёвке Панину Сергей Петровичу покойному… Край подошёл…
Значит, висят, бедолага, винтари твои на стенке в подземной галерее Дома Лося…
– Ладно, – сказал я. – Как же мы с тобой расходиться будем, дорогой ты мой человек?
Снизу, со двора, раздался мужской вопль:
– Тетеря! Долго ты там вошкаться будешь? Футбол скоро!
– Надо полагать, ваш напарник? – съязвил я, чувствуя себя жестоким профессионалом – это без патрона-то в патроннике.
Киллер Климов обиделся.
– Вам легко, – сказал он. – А у меня семья, старшую дочку в институт надо отдавать… Платные курсы химэйского…
Я погрузился в раздумья и прикрыл глаза – ещё один признак высокого профессионализма. Счастье моё, что киллер Климов умеет, как и я, только одно – метко стрелять…
– Значит, так, – сказал я. – Вернёшься и доложишь, что на точке уже работает специалист. Клиент будет обслужен. Переводим все стрелки на майора Кырова. Ласковый телёнок двух маток сосёт! Он меня тут оставил на смерть, тебя послал на смерть – нам ли его жалеть?
– А хорошая точка была, – вздохнул Климов. – Окно в окно.
– Зато греха на душу не взял, – сказал я. – Да, просто так я не могу тебя отпустить…
– «Манлихер» не отдам, – решительно сказал киллер. – Лучше стреляй.
– Твои работодатели не поверят, – сказал я. – Что там у тебя ещё, в чемоданчике?
– Ну, конверт с данными объекта, а больше ничего…
– Распечатки, поди, – сказал я. – Могли бы ноутбук дать, жлобьё. Не зря мы этих банкиров в семнадцатом… Давай хоть конверт, пусть думают – для шантажу… Им это понятно будет…
Чемодан я ему всё-таки не доверил, сам подкатился на кресле, одной рукой открыл замки…
– Старенький ствол, – сказал я и достал конверт. Потом закрыл футляр и ногой послал его владельцу.
– Не торопись! Медленно-медленно вытащи руки из-за головы… Наклонись… Не торопись… Бери обеими руками, как в тот раз…
Я встал из кресла и проводил банковского киллера до двери. Может, я и неправильно делал, но по-другому не мог.
– Кстати, Олег Платонович, – сказал я на прощание. – Ты на одном майоре не зацикливайся, а обдумай ты такую мысль. Мне её один старичок подкинул – тоже стрелок неплохой. Он сказал: «Нет банка – нет долга».
Мятежная мысль деда Арефы настолько оплодотворила Климова, что он стал двигаться как сомнамбула и, спускаясь по лестнице, повторял:
– Нет банка – нет долга… Нет банка – нет долга…
А я вернулся за стол, взял декоративный нож и вскрыл конверт. Заказали-то наверняка значительного человека. Вот и возможность появилась свести полезное знакомство. А в благодарность за спасение я попрошу…
С фотографии смотрел на меня адвокат Дима Сказка.
2
Галлы так сильно веровали в будущую жизнь на небесных светилах, что они брали друг у друга взаймы деньги с тем, чтобы отдать их на том свете!
Камиль Фламмарион
…Однажды Мерлин обнаружил в обширном гардеробе Дома Лося чёрный шёлковый халат с драконами, облачился в него и решил, что лучшим мировоззрением для него будет философия дзен. Эти ребята-отшельники жили в горных хижинах, возделывали маленькие огородики, принимали приношения окрестных земледельцев и баловались рисовым вином – самое то.
Все они были китайцы – это уж потом жители Страны восходящего солнца, сохранившие их наследие, дали мудрецам эпохи Тан свои имена: Уммон, Хакуин, Сэппо, Якусан и так далее. От этих расхитителей пустоты Мерлин взял ценную мысль: если долго носить под мышкой книгу, можно что-нибудь узнать…
И стихи они слагали чисто японские:
Как бы мне хотелось,
Чтобы люди услышали
В лесах Синода в старом храме
Эти приглушённые звуки снега
В сгущающихся сумерках!
Или:
Впервые в этой жизни
Лицо его приняло человеческий вид –
В гробу.
Мерлин понял, что симулировать восточную мудрость нетрудно: ничего не делай да хмыкай в ответ на любой вопрос. Неплохо также закатать собеседнику башмаком в лоб – тогда у него непременно наступит просветление.
Пожарный штаб на скале Роман Ильич нарёк хижиной «Великое в Малом» и частенько сидел там в позе лотоса, устремив невооружённый взгляд в таёжные дали и пытаясь постичь утончённую бессмыслицу мира.
Там и застал его Лось, прилетевший уже под осень.
– А! – радостно сказал он. – Сидишь! Не холодно тебе?
Мерлин, не повернув головы, ответил:
– Когда курице холодно, она взлетает на дерево; когда утке холодно, она ныряет в воду.
– Не понял, – сказал Панин. – Пейзажем любуешься?
И снова Мерлин не обернулся:
– Голубые горы сами по себе голубые горы, – сказал он. – Белые облака сами по себе белые облака.
– Рома, – ласково сказал Панин. – Давай-ка я тебе встать помогу, да пойдём домой, да пусть Хуже Татарина тебя посмотрит…
Но Роман Ильич был неумолим:
– Когда встретишь мастера меча, дай ему меч; если он не поэт, не читай ему стихов… А если ты Сохатый, не ломай человеку медитацию! Много вас тут таких ходит!
– Как ты ноги-то складывать научился? – облегчённо спросил Панин.
– А у меня в последние годы много свободного времени, – пояснил Мерлин. – Так ты не один прилетел?
– Только свои! – страстно сказал Лось. – Чисто охота. Тут дикие козы должны пробегать… Сезон такой… Костюнин знает…
– Он тоже здесь? – поморщился Панин, переступая затёкшими ногами.
– Здесь… Он знаешь как теперь тебя уважает!
– За что?
– Да уж есть за что. Напугал ты меня, Колдун. Больше так не делай, не шути! Слушай, я тут тебе карабин купил. Пойдём с нами!
– Не-а, – сказал Роман Ильич. – Вы улетите, а мне с этими козами жить…
– А-а, так ты уже с козами живёшь! – радостно закричал Панин. – Ну да я тебе блондинку привёз из конструкторского бюро… Она мясо умеет солить…
– А вот это дело, – сказал Мерлин. – Тогда, пожалуй, и пострелять можно. В лесу магазинов нет! Вы будете охотиться от нечего делать, а я ради пропитания… Таня ещё в Крыму?
– Пока не гонят, – сказал Панин. – Но вообще стало неспокойно…
