Книга: Мудрец. Сталкер. Разведчик
Назад: Глава 9
Дальше: Глава 11

Глава 10

1

…Ну да, ну да. Что-нибудь такое я и предполагал. Спокойно. Я ведь давно уже смирился с тем, что возвращаться будет некуда…
Приведи мозги в порядок. Рим стоит на семи холмах: Палатин, Капитолий, Целий, Авентин, Эсквилин, Квиринал, Виминал… Вообще-то холмов на самом деле восемь, но Яникул на другом берегу Тибра…
Для начала отбросим всё лишнее. Ну не мог Панин задеть провода ЛЭП винтом! Он ас! И взрывчатку не мог везти! Он же не собирался поднять на воздух Дом Лося вместе со мной. И уж тем более не стал бы собирать на вертолёт всю нашу компанию…
– Я понимаю, – продолжал свою речь лейтенант Игнатьев. – Достигший неутешен и всё такое… Держитесь! Видно, не отрешились вы на Просторе от всего земного… Вы что, знали народного олигарха лично?
Стоп! Не знал Леонид Потапович никакого Панина! На всякий случай – не знал!
– Да нет, откуда, – трудно и бессмысленно соврал я. – Не мой уровень…
– Отстань от Достигая, милицейский, – сказала Арина Геннадьевна. – Какая молодёжь пошла бесчувственная!
– Да я что… Я ничего, – смутился Игнатьев и покраснел. – Если хотите, я вас мигом доставлю куда скажете! Хотя техника у нас сами видите какая. Все иномарки отдали чертям, а сами на старье…
А куда сказать? Чувствую, что в родимую хату на улице Доры Кривой торопиться не стоит… Почему – не знаю, но не стоит. Да, жив Дима Сказка – уже хорошо. Но не первым делом. Из него, как из всякого хорошего крючкотвора, информацию придётся вытягивать пассатижами. Первым делом надо отлежаться. Значит – к Тане. Если она, конечно, захочет меня видеть… Уехала – вряд ли. Замуж вышла? Ой, сомневаюсь, не бросит она своих подопечных. Да я ведь и адреса её не знаю! В детдом? А может, и детдом панинский разогнали? У нас же всё на одном человеке держится! Тогда могла и уехать… Хотя дирижабли летают. И логотип «Фортеции» прежний. Кто же там сейчас главный, если и Лось, и Скелет, и Штурман, и Хуже Татарина… Никого не пожалели, сволочи!
Не верю я в несчастный случай.
– Некуда мне торопиться, – сказал я.
– Вы боритесь с депрессией, боритесь! – воскликнул лейтенант. – А то ведь у нас Достигшие – все стукнутые. Некому свидетельствовать! Лыка, извиняюсь, не вяжут! Тоскуют! Или обколются до посинения! Или балаболят по-нерусски! Вон, даже по телевизору… А вы не такой, чувствую, Леонид Потапович… И скажите, – он тряхнул чубом, – всё-таки, как там?
– Где? – тупо спросил я.
– Ну, на Биг Тьюб? Правда ли, что там парить можно?
– Можно, – согласился я. Парить так парить. Отчего бы и нет?
– Значит, имеет смысл это… на джолли-джамперах?
– Имеет, – кивнул я.
– Хотите – я вас в отделение доставлю? – сказал лейтенант. – Будете перед ребятами свидетельствовать, нам другие районы завидовать станут…
Ну конечно! Наверняка в этом райотделе отыщется кто-нибудь побашковитей и в пять минут поймёт моё самозванство…
– Нет-нет, не утруждайтесь, – сказал я. – Вот соберусь с силами…
– В телевизоре про Химэй посмотришь, – сварливо сказала бабушка Звонарёва. – Там всё равно один Химэй… Достигшего ему подавай! Свидетельствуй ему! У вас нынче свидетель – через пять минут подсудимая скамеечка!
– Да кто ж посмеет… – начал лейтенант.
– Простым людям тоже положено! – решительно сказала старуха. – Они тоже интересуются. Тебя как, сынок, – Лёня? Поедем со мной, Лёнечка. Отлежишься, утешишься – а уж потом, как душа велит, будешь свидетельствовать на свежую голову… Вот сейчас автобус подойдёт…
– Вы уж ему много спиртного не давайте, – с горечью сказал конопатый лейтенант. – А то собьёте с пути… И вы, человек Достигший, не поддавайтесь! От водки вашему брату только хуже становится, я читал… Ладно, поеду я. Расскажу ребятам – не поверят! Автограф вот, – и он протянул мне блокнот.
Я чуть было не начертал привычную загогулину, но потом напрягся, представил подпись Николаева – и расписался.
– А как же эти? – спросил я, кивая на безмолвных Румына и Пузо.
– Вот человек! – восхищённо сказал Игнатьев и бережно спрятал блокнот. – Ему они же чуть голову не проломили, а он о них же заботится! Сразу видно – Достигший! Не чета нам! Гулько! Кочемасов! Ко мне! – рявкнул он, и тотчас двое молодцов в иссиня-зелёных комбинезонах и масках-шапочках выскочили из машины. – Убрать этих уродов!
Гулько и Кочемасов сперва полюбовались на мою особу, один даже пальцем потрогал, а потом дружно ухватили моих обидчиков за ноги, вытащили за остановку и по очереди, раскачав, сбросили вниз по склону. Отряхнули руки и побежали назад в «газик».
– Во как у вас! – удивился я.
– Только так, – сказал лейтенант. – А могли бы за покушение на Достигшего пожизненное отхватить и раньше нас в Химэй попасть… Неужели правда, что даже полных отморозков и пидоров там эффективно перевоспитывают и они становятся совсем другими людьми? – снова закинул он удочку.
– Конечно, – заверил я. – Не убивать же их.
– Ну, вам видней, – сказал явно огорчённый лейтенант. – И почему это всякую сволочь добрые люди должны вперёд себя пропускать? Я не вас, товарищ из Африки, имею в виду, – поспешно добавил он.
– Бвана белый полисмен мудрый не до возраста, – кивнул молчавший дотоле Киджана. Питомец московского Университета дружбы народов имени Патриса Лумумбы почему-то начал косить под книжного дикаря. Филолог!
– Ну, мы поехали, – сказал лейтенант и направился к машине. – Только чвель-то под рубашку не прячьте, а то опять найдутся какие-нибудь! Все там будем! – крикнул он на прощание.
– Унесло мента поганого, – с явным удовольствием сказала бабушка, глядя ему вслед.
– Что уж вы так, – укоризненно сказал я. – Он с нами по-божески обошёлся…
– Да я по привычке, – махнула рукой Арина Геннадьевна. – Вот мы милицию ругали-ругали, а как с чертями-то милосердными познакомились, так и милицейские вроде люди…
– Всё познаётся в сравнении, – изрёк я.
– Как вы хорошо сказали-то! – всплеснула руками бабушка. – Сразу видно – Простор ума прибавляет!
– А то! – подбоченился я. Надо было импровизировать, раз уж такая роль досталась! Потом разберёмся, чего это я достиг и о чём должен свидетельствовать…
Киджана заржал.
– И ничего смешного, – бабушка поджала губы. – Вам, чёреньким, легко смеяться, вас в очереди не гнобят, как деток наших… Я бы сама давно в Химэй отправилась, да дед упёрся: хочу в родную землю лечь, среди родных могил! А где та земля? Водохранилище нынче там, Нижне-Нийская ГЭС, рукотворное море…
Я сел на лавочку и схватился за голову.
Один. Адын, савсэм адын. Чужак в чужой стране. В чужом родном городе. И вроде бы привилегированный чужак. Будем, пока можно, импровизировать. Ты обманывал нас, Государь-Под-Холмом, не три дня пробежали – три века…

2

На свете столько больных и усталых людей, что Рай обычно представляют себе как место отдыха.
Олдос Хаксли
…Они сдвинули две кровати, и получилось как в хорошей гостинице.
Дождь шумел еле слышно, он падал медленно, как крупный снег.
Вечерами они пили чай из смородиновых листьев на веранде и разговаривали обо всём.
– Ты человек будущего, – как-то раз заявила Таня.
– Ну уж, – смутился Мерлин. – С чего бы?
– Ну как же – огромная башка да тощая ручка – страницы перелистывать… – рассмеялась она.
– Кнопки нажимать, – горько поправил он. – Остальное атрофируется за ненадобностью…
– Ну уж, не всё, – сказала она. – Но исключительно благодаря мне. Мерлин, а почему у тебя фамилия такая? Великобританская?
– Тюркская у меня фамилия. От Тамерлана. Так что мы с Хуже Татарина единоплеменники…
– А кто у тебя родители?
И Мерлин рассказал ей удивительную историю своего появления на свет. По его мнению, она не уступала легенде о происхождении валлийского волшебника.
…В древние советские времена коммунистическая знать сложилась в особый замкнутый клан. Роднились исключительно между собой, подобно феодальным владыкам. Мать Мерлина, Любовь Никитична, была дочерью первого секретаря обкома где-то в средней полосе России – не то Пензенского, не то Рязанского. Очень рано Любочку выдали замуж тоже за первого секретаря – не то Рязанского, не то Пензенского обкома. Муж был чуть ли не вдвое старше её. Скучала, естественно. И однажды на полуподпольном концерте известного московского барда познакомилась с молодым инженером Ильёй Мерлиным – умницей, красавцем, мастером на все руки и знатоком поэзии. И после концерта поехала не в особняк, а в холостяцкую комнату Ильи, в простую заводскую общагу…
Скандал был дичайший, поскольку и дело-то было неслыханное. Конечно, и до того августейшие лица и супруги их гуляли и блядовали, но тайно и опять же в своём кругу. Илью даже арестовали. Рыдающую Любочку доставили домой, в законное гнездо…
В холостяцкой квартире дерзкого инженера очень быстро нашли сочинения вредных авторов и пистолет «вальтер» (хотя он и сам при желании мог бы изготовить оружие не хуже), и пошёл бы молодой Илья по этапу, но слух о чрезвычайном происшествии быстро дошёл до Никиты Сергеевича Хрущёва.
Никита Сергеевич был ещё на самом пике карьеры, одолел страшного Берию и был потому благодушен.
– А не женись на молоденькой! – провозгласил он. – Кончился сталинский произвол! Детишек-то нет? Ах, и быть не может? Тогда тем более пусть разводится! У молодых, как я понял, вполне серьёзно…
Любу развели, отпустили Илью – только отправили в Сибирь, с глаз подальше. Дали молодым хорошую квартиру. Так что Роман Ильич родился благодаря хрущёвскому волюнтаризму, впоследствии сурово осуждённому…
Но подобных казусов в истории КПСС больше не случалось.
– Какой ты старый, Мерлин, – сказала Таня. – Получается, ты ещё при Ромео и Джульетте жил… Но я тебя всё равно люблю, и никакой молодой инженер мне не нужен! Там сплошные минетжеры!
На панинской фирме это слово давно уже стало ругательством.
– А они были счастливы, Мерлин?
– Да, Мелюзина, – сказал Роман. – Очень. И умерли в один день…
В этот день отец и мать сели в новенькую «Волгу» – долго копили, долго ждали очереди за машиной, – «Москвич-402»-то совсем развалился, – и решили для разгону прокатиться на выходные в соседнюю область. Долго уговаривали сына-десятиклассника присоединиться, но для Ромы открылись перспективы устроить на квартире сабантуй с друзьями…
Грузовик (судя по силе удара – «ЗиЛ-130) так и не нашли…
– На пустой дороге! – кричал панинский отец, суровый военком. – Это же явное убийство! Месть партийной мафии! Ничего, мы разберёмся…
Не разобрались. На выпускной вечер пришли все родители, кроме мерлинских…
– Я как отупевший был, – сказал Мерлин. – Не верил. И считаю себя виноватым. Надо было мне поехать… Я долго собираюсь, вот и разминулись бы, глядишь…
– Такие, как ты, вечно считают себя виноватыми, – сказала Таня.
– Такие, как ты, – тоже, – сказал Роман.
О своих родителях она только сказала скупо, что они живут в городе Коврове. Об этом городе Мерлин ничего не знал, кроме того, что там выпускали мотоцикл «Ковровец» с фирменным знаком в виде пары зайцев, глядящих друг на друга…
Назад: Глава 9
Дальше: Глава 11

Алексей
Перезвоните мне пожалуйста по номеру 8 (812) 200-40-89 Алексей, для связи со мной нажмите кнопку 1. На заставку не обращайте внимания, Атс подвисла.
Алексей
Перезвоните мне пожалуйста по номеру 8 (812) 200-40-89 Алексей, для связи со мной нажмите кнопку 1. На заставку не обращайте внимания, Атс подвисла.
Алексей
Перезвоните мне пожалуйста по номеру 8 (812) 200-40-97 Алексей, для связи со мной нажмите кнопку 1. На заставку не обращайте внимания, Атс подвисла.
Алексей
Перезвоните мне пожалуйста по номеру 8 (812) 200-40-97 Алексей, для связи со мной нажмите кнопку 1. На заставку не обращайте внимания, Атс подвисла.
Алексей
Перезвоните мне пожалуйста по номеру 8 (812) 200-40-97 Алексей, для связи со мной нажмите кнопку 1. На заставку не обращайте внимания, Атс подвисла.
Алексей
Перезвоните мне пожалуйста по номеру 8 (812) 200-42-68 Алексей, для связи со мной нажмите кнопку 1. На заставку не обращайте внимания, Атс подвисла.
Алексей
Перезвоните мне пожалуйста по номеру 8 (812) 200-42-68 Алексей, для связи со мной нажмите кнопку 1. На заставку не обращайте внимания, Атс подвисла.
Алексей
Перезвоните мне пожалуйста по номеру 8 (812) 200-42-68 Алексей, для связи со мной нажмите кнопку 1. На заставку не обращайте внимания, Атс подвисла.
Алексей
Перезвоните мне пожалуйста по номеру 8 (812) 200-40-89 Алексей, для связи со мной нажмите кнопку 1. На заставку не обращайте внимания, Атс подвисла.