И текли, куда надо, каналы…

На Соборной площади на месте взорванного Собора, мастера своего дела прокопали огромную рельефную карту Союза. Через территорию страны текли реки, на них красовались гидроэлектростанции, плотины, каналы, включая Беломорско-Балтийский. Впадали они, куда положено…

Моря были неглубокими, нам по колено. Степи опоясывали лесопосадки в виде кустов и трав. Крупными буквами из декоративных цветов высадили заглавие этого творения: «Сталинский план преобразования природы». Цветовая гамма травы и цветов на наш взгляд была безукоризненной. Такое красивое наглядное пособие никак не показывало самих строителей коммунизма. Вместо них по травке бегали муравьи, солдатики и божьи коровки. Казалось, что и среди насекомых имеются свои строители, охранники, начальники…

Мы, подростки, смотрели на карту глазами Гулливеров. Были там и взрослые, не понаслышке знавшие, чьими руками возводились Днепрогэс, Беломорканал, и другие ударные стройки, но они молчали. Это была тогда государственная тайна.

В Одессе быстрыми темпами восстанавливались разрушенные войной заводы, дома, порт… немецкими военнопленными и нашими бывшими колхозниками. Коренные одесситы старались находить работу «по блату», попроще. Те, кто побывал в оккупации, в основном не годились для строительных работ в силу своей хлипкости. Не имели они доступа и на «приличные» производства.

В коммунальных квартирах все соседи уживались очень дружно. Между собой перераспределяли уворованные на производствах продукты питания, за счет чего кое-как жили и кушали.

Строители продавали цемент, алебастр, известь, песок, причем с доставкой на дом. Когда соседи просили нас принести эти материалы с ближайших строек, мы обеспечивали еще более низкие цены. Этот уклад, «ты мне, я — тебе, а как же еще может быть?», еще долгие годы сохранялся в коммуналках. Подобные отношения между соседями были, таки-да, хорошими. Даже стеснительные стукачи не вмешивались. Коммунизм себе где-то потихоньку строился и особенно никому не мешал.