Глава 16
ХОХОТУН ВБОКВЕЛЛ

Старики, живущие поблизости от матушкиного домика, быстро прикипели душой к Джеффри. Если нянюшку Ягг и Тиффани они уважали, то Джеффри по-настоящему любили.

Порой они подшучивали над ним — как-никак он занимался бабьим делом, — но стоило Джеффри оседлать метлу и умчаться за горизонт, как они теряли дар речи. Тем более что мальчик порой и козлика брал с собой в полёт, пристраивая его у себя за спиной, вместо того чтобы запрягать в тележку.

Как бы ни был занят Джеффри, он непременно выкраивал минуту, чтобы поболтать с ними, и в любом гараже, куда он заглядывал, для него всегда находилась миска горячей похлёбки или стакан чая, а для Мефистофеля — немного печенья. Козлик стал любимцем стариков, хотя после того случая, когда кто-то интереса ради подпоил его пивом, они немного опасались Мефистофеля: к изумлению зрителей, козлик исполнил несколько изящных пируэтов и напоследок так лягнул молодое деревце, что переломил его пополам.

— Ничего себе! Прямо как эти парни, которые укушу своим всё крушат! — воскликнул Вонючка Джим.

— А ты не напутал чего? — засомневался Шамк Трясучка. — Укуши — это вроде еда такая заграничная.

— A-а, ты, наверное, имел в виду это их рукопашество, ай-кидну, — вмешался Капитан Усмирил.

— Точно! — согласился Вонючка Джим. — Его один тип на ярмарке в Ломте показывал.

— В Ломте так много кто может, — сказал Шамк Трясучка, содрогнувшись. — Жуткое место этот Ломоть.

Они немного посидели молча, раздумывая о Ломте. На базаре в Ломте можно было найти всё, что угодно. Один человек как-то раз выставил там на продажу свою жену — решил узнать, какова ей на самом деле цена в базарный день. В итоге вернулся домой без жены, зато с подержанной тачкой, очень довольный таким обменом.

Потом старики посмотрели на обломок деревца и решили, что Мефистофель — чудный козлик, но с его питанием лучше не шутить.

Чудный козлик тем временем жевал себе траву у забора пивной, будто ничего особенного и не случилось. А когда дожевал, проев там целую тропу, — потрусил искать Джеффри.

В то прекрасное утро Джеффри зашёл навестить Хохотуна Вбоквелла. Тиффани уже много недель пыталась вылечить бурсит на стопе старика, но бурсит упорно сопротивлялся всем её усилиям, так что она уже подумывала махнуть рукой на свои принципы и применить магию. И вот, пока Тиффани была на Меловых холмах, Джеффри решил сам проведать господина Вбоквелла. Он застал старика у задней двери его дома — тот только что вышел, собираясь пойти к старому амбару. Если бы с Джеффри была Тиффани, господин Вбоквелл тут же вернулся бы в дом, но сейчас он вместо этого поманил юношу за собой. И тогда-то, глядя, как старик хромает по тропинке к амбару-развалюхе в своих старых солдатских башмаках, Джеффри и увидел, в чём дело.

— Да чтоб меня! — воскликнул Хохотун Вбоквелл, когда юноша вытащил у него из башмака гвоздь, который не давал старику покоя. — Если б я знал, что дело в этом, я б и сам давно с ним расправился! Спасибо тебе, парень.

Старик Вбоквелл жил один уже так давно, что никто и не помнил, чтобы у него когда-то была семья. Одевался он всегда очень аккуратно — в большом городе, возможно, даже прослыл бы щёголем. Если не считать рабочего комбинезона, тщательно выстиранного, но с застывшими навек потёками краски, одежда старика сияла чистотой, как и его домишко. В безупречно прибранной гостиной висели написанные маслом портреты людей в старомодных одеждах — Джеффри предполагал, что это родители старика, но никогда о них не расспрашивал. За что бы Хохотун Вбоквелл ни брался, он делал это на все сто. И хотя он был человеком очень замкнутым, к Джеффри он привык и относился по-свойски.

В сарайчике, который старик Вбоквелл построил рядом с амбаром, тоже царила чистота. На полках ровными рядами стояли горшочки и жестянки из-под табака, помеченные аккуратными ярлычками. Инструменты висели на стенах строго по ранжиру, все как один чистые и наточенные. Тиффани старик никогда не пускал дальше гостиной, зато Джеффри достаточно быстро удостоился приглашения на чай с печеньем в сарайчик.

Ни один из стариковских сараев, где доводилось бывать Джеффри, не походил на другой, каждый отражал характер своего владельца, а уж характер этот, вырвавшись из-под навязчивого женского присмотра, проявлялся во всей красе. В некоторых сарайчиках царил жуткий беспорядок, громоздились обрезки и обрывки, валялись недоделанные вещи. В других было почище — например, сарай Капитана Усмирила всегда ломился от кистей и холстов, но там во всём чувствовался порядок.

Однако такого безупречно прибранного сарая, как у Хохотуна Вбоквелла, не было ни у кого. Потому-то Джеффри сразу заметил, что там чего-то не хватает. В сараях всегда можно было увидеть недоделанную работу хозяина, а часто и не одну, — наполовину сколоченную кормушку для птиц или полуразобранную тачку с одной новой оглоблей. Но у старика Вбоквелла ничего такого не было. А когда Джеффри поинтересовался, над чем тот сейчас работает, старик отвечал неохотно.

— Что вы задумали, господин Вбоквелл? — спросил Джеффри. — Я же вижу, вы над чем-то долго размышляете, и знаю, что вы у нас большой мыслитель.

Хохотун кашлянул:

— Ну, видишь ли, парень, я собираю машину. Всякие там кормушки для птиц, подставки для кружек и прочее мне не интересны. А вот машины… — Он умолк и внимательно посмотрел на Джеффри. — Я тут подумал: а что, если она поможет против нынешних неприятностей…

Джеффри спокойно дождался, пока старик допьёт чай и примет решение. Наконец господин Вбоквелл встал и отряхнул крошки с коленей. Потом он достал припасённые нарочно для таких случаев метёлку и совок, аккуратно смёл крошки с пола, выбросил их, помыл и вытер кружки и расставил на полке. И только тогда открыл дверь:

— Не хочешь взглянуть, парень?

Пока Джеффри прихлёбывал из кружки в гостях у старика Вбоквелла, Летиция, баронесса Меловых холмов, пила чай в обществе Маграт, королевы Ланкра, явившейся как снег на голову. Маграт прилетела на метле, украшенной штандартом Ланкра — два медведя на чёрно-золотом поле, — чтобы ни у кого не возникло сомнений, что это королевский визит. В качестве подарка она привезла охапку роз из своего замка. Летиция и её слуги немедленно ударились в панику — баронесса особенно распереживалась из-за паутины, которая запуталась даже у неё в волосах.

Маграт улыбнулась дрожащей Летиции и сказала:

— Дорогая, я прилетела не как королева, а как ведьма, которой я всегда была и всегда буду. Так что не переживай, если приём вышел не слишком торжественным. Немного пыли по углам ничего не значит. Да в моём собственном замке кое-где полно пыли, должна признаться. Ну, ты сама знаешь, как оно бывает.

Летиция кивнула. Она и правда знала, как оно бывает. Взять хоть водопровод. Ей даже думать было страшно о том, какое всё в этом замке древнее. Вода в туалетных трубах имела привычку клокотать в самое неподходящее время. Роланд даже грозился, когда дойдут руки, доработать водопровод так, чтобы лязг, громыхание и бульканье во время утренних походов в уборную складывались в какую-нибудь мелодию.

Тем не менее она подняла маленькую армию домашних слуг по тревоге, и вот уже обе благородные дамы восседают рядышком в зале, вдыхая торфяной дым из камина — в замке даже летом стоял жуткий холод, поэтому камины в нём были огромные, и чтобы протопить их, требовалось несколько молодых деревьев. С кухни принесли спешно собранный поднос с чаем и закусками — и разумеется, с хлеба не забыли срезать все корки, чтобы бутерброды вышли достойными благородных дам. Маграт вздохнула, понадеявшись, что Летиция хотя бы велит отдать обрезанные корки птицам.

Стояло на подносе и блюдо с несколько кособокими кексиками.

— Это я вчера сама испекла, — сказала Летиция с гордостью. — По рецепту из новой кулинарной книги нянюшки Ягг «О жирной и здоровой пище». — Она слегка покраснела и невольно коснулась лифа платья, который не мог скрыть, что, когда всем раздавали округлости, Летиция стояла в хвосте очереди.

Маграт осторожно взяла кексик в бумажной формочке: некоторые нянюшкины рецепты подразумевали весьма необычные ингредиенты, а у Маграт и так уже было трое детей. Из вежливости откусив крохотный кусочек, она завела обычную светскую беседу. Две благородные дамы обменялись любезностями, Маграт не забыла похвалить акварель, на которой Летиция изобразила Мелового Великана. Фигура Великана, вырезанного на склоне холма, была запечатлена с удивительным вниманием к деталям, особенно то-место-где-нет-штанов. Нянюшке бы точно понравилось, подумала Маграт.

Потом она перешла к делу.

— Что ж, — начала королева Маграт, — уверена, говорить об этом излишне, дорогая, но мы в Ланкре по горло сыты эльфами. Надо что-то делать.

— Ах, дорогая, — отозвалась Летиция, — должна признаться, нас они тоже донимают, было столько жалоб за последнее время! Роланд даже собирался написать госпоже Болен и спросить её, что она намерена предпринять. Он сейчас как раз поехал изучать ущерб, который нанесли эти налётчики.

Летиция вздохнула. Она понимала: для того чтобы арендаторы почувствовали, что барон не сидит сложа руки, мало просто осмотреть разрушения, сочувственно поцокать языком и вопросить: «И давно у вас такое творится?» Ей удалось исподволь внушить Роланду мысль, что он должен не просто показаться людям, но засучить рукава и задержаться, чтобы поднять моральный дух, а ещё лучше — проставить всем по кружке пива после работы и проявить себя не столько правителем, сколько другом.

— Конечно, у нас тут хватает крепких мужчин, — добавила она, — но они большую часть времени заняты работой на фермах. Все были бы очень признательны, если бы другие ведьмы пришли на помощь.

— А это, увы, означает, что мы не можем остаться в стороне, — сказала Маграт, выделив голосом «мы» и тем самым ловко повернув разговор в нужную сторону.

Летиция, похоже, растерялась:

— Но вы же знаете, что я не могу называться настоящей ведьмой.

Маграт критически оглядела баронессу. Летиция была вся какая-то водянистая, прямо хотелось взять её и выжать, как бельё после стирки. Но ведьмы бывают всех форм и размеров. Например, нянюшка Ягг и Агнесса Нитт — толстушки, а фигура и рост Длинной Дылды Толстой Коротышки Салли вообще меняются с каждым приливом и отливом — и это, кстати, лишний раз говорит о силе воды.

— Дорогая, ты себя недооцениваешь, — сказала Маграт. — Я понимаю, каково это. Наверное, ты думаешь, что тебе не по силам добиться успеха в ведьмовском деле. Мы все через это проходим, для девушек сомневаться в своих силах совершенно нормально. Но Тиффани рассказывала мне о тебе. Лично я не знаю, что бы со мной стало в доме с вопящими привидениями. Разве не ты дала безголовому призраку тыкву, чтобы ему было что носить? А завывающему скелету — плюшевого мишку, чтобы успокоить бедняжку? Ты думаешь, ты не настоящая ведьма, но я всей душой чувствую обратное. Мне бы в твои годы такие возможности!

— Но я же баронесса. Знатная дама. Я не могу быть ведьмой.

Маграт, не сдержавшись, издала звук наподобие: «Хуррмпф!»

— А я — королева, — сказала она. — И это нисколько не мешает мне быть ведьмой, когда необходимо. Пришло время оставить мысли о себе и о том, кто мы есть, и взяться за дело, каким бы неприятным оно ни было. Тиффани не одолеть эльфов в одиночку. Это война, и она будет идти и идти, если только мы не встанем против них всем миром.

Летиция впитала её слова, как губка.

— Конечно, вы правы, — сказала юная баронесса. — И Роланд, естественно, согласится со мной — он всегда соглашается. Можете на меня рассчитывать.

— Хорошо, — кивнула Маграт. — Я привезла на этот случай кольчугу — надеюсь, она подойдёт тебе по размеру. Скажи, когда ты сможешь отправиться в Ланкр? Думаю, нам всем нужно собраться и обсудить положение. Ты умеешь летать или тебя подбросить?

Тиффани подгоняла метлу. Она услышала от людей в деревне, что старая госпожа Горлиц лежит при смерти, и её переполняло чувство вины. Да, у неё два удела. Да, ей надо было разобраться, как поступить с Белладонной. Да, она совсем не отдыхала. Но она не навещала старушку больше недели, а за неделю та вполне могла сойти на нет.

Белладонна сидела у неё за спиной, её острые эльфийские глаза замечали всё. От неё не укрылось, что земли у семейства Горлиц совсем немного и почва там такая бедная, что остаётся только удивляться, как они вообще умудряются на ней что-то выращивать, а кормит их по большей части небольшое стадо овец, пасущееся на лугу у ручья.

Их встретил Сид Горлиц, младший из сыновей. В своей новенькой железнодорожной униформе он отчего-то казался меньше ростом. К удивлению Тиффани, он привёл домой своего друга, с которым они познакомились на работе.

Белладонна отшатнулась.

— Фу, гоблин! Прямо в доме! Всё провонял… — произнесла она с отвращением.

Тиффани захотелось оттаскать её за уши.

— Это очень уважаемый гоблин, — резко сказала она, хотя и сама почуяла запах гоблина сразу же, едва они вошли, даже сквозь напластования других запахов, давно и прочно обосновавшихся в этом неряшливом жилище.

Гоблин сидел, закинув ноги на стол, и что-то грыз — кажется, куриную ножку, которую до него уже погрызли кошки или кто-то ещё. Тиффани кивнула ему и добавила, обращаясь к Белладонне:

— Друг Сида.

— От-Свистка-Пар, госпожа, — весело представился гоблин. — С железом и сталью работаю, и…

Но Сид перебил его:

— Ты пришла проведать бабушку, Тиффани? Она наверху, в постели.

Старая госпожа Горлиц и правда лежала в своей постели, и, насколько могла судить Тиффани, встать с этого ложа ей было уже не суждено. Она сделалась совсем маленькой и слабой, лишь морщинистая кожа да кости. Тонкие, иссохшие пальцы судорожно цеплялись за края лоскутного одеяла. Тиффани взяла старушку за руку и попыталась сделать то немногое, чем могла помочь ей: выманить боль прочь из измождённого тела…

И тут внизу поднялся жуткий переполох.

— Сид! Эти гадские эльфы, или кто они там, только что побывали у ручья! И теперь вода в нём грязная и жёлтая, в ней дохлая рыба плавает! Надо срочно отогнать оттуда овец! — В голосе господина Горлица звучало отчаяние.

Когда топот внизу стих, Тиффани снова сосредоточилась, чтобы забрать ещё немного боли у умирающей. Но тут к ней подошла Белладонна.

— Я не понимаю, — сказала бывшая Королева. — Тот… гоблин побежал вместе с людьми.

— Это называется «помогать», — резко ответила Тиффани — всё её внимание уходило на то, чтобы удержать в повиновении чужую боль. — Помнишь?

— Но гоблины и люди не любят друг друга, — не унималась Белладонна.

— Я ведь сказала тебе, От-Свистка-Пар — друг Сида. Но на самом деле тут вообще не важно, кто к кому как относится, — произнесла Тиффани. — Важно то, что они выручают друг друга в беде. Если бы в гоблинском лагере случился пожар или ещё что-нибудь, люди бы пришли на помощь гоблинам. — Она посмотрела на лицо госпожи Горлиц — старушка уже засыпала. — Послушай, мне надо выйти на минутку. Ты не могла бы побыть с госпожой Горлиц? Дай мне знать, если она проснётся.

Белладонна явно пришла в ужас:

— Но я… я не могу! Я же эльф! Я и так уже несла ту корзину. Я не могу… помогать ещё одному человеку!

— Почему? — спросила Тиффани. — От-Свистка-Пар вон только что пошёл помогать. Неужели эльфы хуже гоблинов?

У неё не было времени на пустые споры. Тиффани быстро сбежала вниз по лестнице, выскочила наружу и метнула комок боли в кучу камней, приготовленных для строительства стены.

Раздался грохот — как-никак, боль была очень сильная. Наверное, шум разбудил госпожу Горлиц, потому что, когда Тиффани поднялась наверх, оказалось, что умирающая проснулась и попросила пить.

Старушка смотрела на Белладонну из-под припухших век и слабо улыбалась, протягивая руку к чашке.

— Спасибо тебе… добрая девочка…

Добрая? Добрый эльф?

Белладонна прижала ладони к животу и подняла глаза на Тиффани.

— Кажется, началось… — тихо сказала она. — Что-то тёплое появилось вот тут, во мне… Будто огонёк…

Тиффани улыбнулась, успокаивающе погладила госпожу Горлиц по руке и отвела Белладонну в сторонку.

— Мне нужна твоя помощь, — тихо сказала она. — Эльфы наложили злые чары на ручей, а он протекает через земли нескольких фермеров… Ты можешь очистить его? — Она помолчала и добавила: — Я твой друг, Белладонна, и я прошу тебя помочь. Фигли могут перегнать овец подальше, но снять чары способна только ты.

Белладонна гордо выпрямилась.

— Чары Душистого Горошка? — спросила она. — Мне не составит труда их развеять. У этого эльфа нет настоящей силы. Да, я помогу тебе, Тиффани. Ты ведь мой… друг.

Последнее слово в её устах прозвучало странно, но не было сомнений: Белладонна понимала, что говорит.

И она отправилась вместе с Тиффани на луг. По пути пришлось миновать двор, полный перепуганных овец, которые благодаря вездесущим Фиглям только что установили новый рекорд на дистанции «берег ручья — загон», причём какой-то ягнёнок преодолел этот путь на одной ножке.

Вдвоём они спустились к бурлящим водам ручья, и Белладонна сделала так, что тот снова стал прежним.

А крохотный огонёк у неё внутри разгорелся жарче…

Старый амбар господина Вбоквелла оказался битком набит всевозможным оружием, оставшимся на память от самых разных войн. Всё оно хранилось ухоженным, смазанным, каждый предмет был снабжён аккуратным ярлычком.

— Я его собираю, — гордо пояснил старик Джеффри. — С каждой войны, где участвовал, я что-то да принёс, и со стороны кое-что добыть удалось. Оружие всегда надо держать под рукой. Ну, то есть я ничего не имею против троллей и гномов, но мы же не раз сражались с ними в прошлом, так что лучше быть готовым ко всему. Кто-то что-то не то ляпнул, р-раз — и мы уже по колено в гномах. А они могут так снизу наподдать, что только держись. С этими их низовыми атаками надо глядеть в оба.

Джеффри в остолбенении разглядывал коллекцию. Повсюду, куда ни глянь, были орудия смерти. А этот милый улыбчивый старичок, с которым они только что гоняли чаи, оказывается, готов в любую минуту встретиться с врагом, особенно если этот враг — не человек. И это — Хохотун Вбоквелл? Страшно подумать, каков бы он был, если бы его звали Пугачом Вбоквеллом?

— На токарном станке я настоящий мастер, — похвалился старик.

— Токарный станок… — повторил Джеффри. — А когда вы обтачиваете на нём что-то железное, во все стороны летят мелкие такие опилки, да?

— Точно. Главное, глаза от них беречь, — улыбнулся Вбоквелл. — Но и от них польза может быть.

Тут он заколебался и чуть было не увёл Джеффри прочь из амбара, но потом желание похвастаться взяло верх: старик просто не мог не показать юноше своё творение.

— Подойди-ка сюда, парень, — сказал он. — Взгляни одним глазком. Я не хотел никому давать смотреть, пока не закончу, но тебе-то можно.

В дальнем конце амбара стояло что-то большое, укрытое брезентом. Вбоквелл подвёл Джеффри туда и сдёрнул брезент. Джеффри ахнул.

Машина смахивала на гигантского кузнечика. На одном конце её был противовес, на другом — большая кожаная праща.

В изумлении разглядывая машину, Джеффри вдруг понял, что уже видел похожие на картинках в книгах господина Виггала.

— Опасная, наверное, штука, — заметил он.

— Да уж надеюсь, — усмехнулся Вбоквелл. — Всегда хотел себе такую, с тех пор как повидал их в деле. У гномов была похожая штуковина, так она и тролля завалить могла. Гномы, они кой-чего в войне понимают, это я как большой специалист по обороне от маленьких противников тебе говорю. — Он смущённо кашлянул. — А тут посмотрел, как парни в пивной танец с палкой и ведром отплясывают, ну, меня и осенило…

— Понятно, — сказал Джеффри.

— Капитан Усмирил очень хорошо о ней отзывается, — добавил старик. — Мы с ребятами завтра хотим её испытать, где-нибудь подальше от зевак.

Эти старики не так просты, как кажутся, подумал Джеффри. Если они старые, это ещё не значит, что они не могут быть сильными.