«Я здесь, сир… вы больше не одиноки!» – хотелось закричать Зефирине, со сжавшимся сердцем наблюдавшей за спектаклем, разворачивавшемся в большом зале, имевшем форму ротонды, в Пиццигеттоне.

Узник сидел один за покрытым кружевной скатертью столом. С ним обращались как с королем, но в то же время он был окружен сорока свирепыми кастильскими солдатами с алебардами. Он делал вид, что с прекрасным аппетитом ест блюда, которые ему подавал с соблюдением подобающего этикета и со всеми почестями, полагавшимися королю, предатель, подлец, тот, кто согласился перейти на сторону Карла V… тот, кто изменил ход сражения… проклятый коннетабль… герцог де Бурбон!

Около пятидесяти других важных вельмож-иностранцев, в сопровождении нескольких дам («все похожи на шакалов», думала Зефирина, трепетавшая от бессильной ярости и боли), присутствовали на королевском ужине.

Князь отвел Зефирину на лучшее место, около зарешеченного окна, выходившего во двор крепости.

Слегка наклонив голову, Зефирина увидела сквозь ветви сиреневых глициний Паоло, Ла Дусера, «разговаривавшего» с Гро Леоном, турецкое посольство и всех слуг и оруженосцев тех господ, которые находились в зале.

Франциск I сильно похудел, но сохранил величественный вид. Его живые миндалевидные глаза перебегали с одного присутствующего на другого, быть может, в поисках дружеского лица.

Зефирина приподнялась на цыпочки, надеясь, что король заметит ее в толпе. Судя по лицу пленника, он не заметил среди присутствующих огненную шевелюру своей хитрой саламандры.

– Какая замечательная пьеса для театра! – прошептал металлическим голосом князь Фарнелло в тот момент, когда герцог де Бурбон склонился, чтобы предложить королю голову кабана, лежавшую на эмалированном блюде… – Незабываемый спектакль! Несчастный король… и вероломный предатель – вассал!

Дыхание Леопарда ласкало затылок Зефирины. Она обернулась, словно он укусил ее.

– А вы, ваша светлость, какую роль вы играете во всем этом? – прошептала девушка сквозь зубы.

– У меня роль несчастного отвергаемого жениха! – усмехнулся Леопард.

– Я бы сказала, что у вас, скорее, роль обезьяны, таскающей каштаны из огня!

Бросив эту злую шутку, Зефирина перенесла все свое внимание на господина де Ре, полномочного представителя Карла V, который, после лицемерного изъявления принятых в подобных случаях формул вежливости, принес и представил условия договора, предложенные императором.

– Его величество Карл Австрийский и Испанский, император Великой Священной Римской империи, заверяет своего брата, его величество короля Франции, в том, что у него будет «приятная тюрьма»…

«Это слишком любезно для Карла V!» – подумала Зефирина, в то время как посланник продолжал чтение:

– И что, оставив в стороне старые ссоры, король Франциск Французский должен будет для того, чтобы вновь обрести свободу, подписать этот договор, вернув Бургундию, города, земли и сеньории усопшего господина прадеда его императорского величества Карла, прозванного Карлом Отважным… Король Франции должен будет вернуть Дофине, графство Тулузское, находившееся в давние времена в зависимости от Арагона… укрепленные города Теруан, Эздин во Франдрии, а также Прованс… Он должен будет заплатить за нанесенный ущерб королю Генриху Английскому и вернуть ему все то, что тому принадлежит по праву!!! Заплатить контрибуции нашей дорогой тетушке Маргарите, управляющей Нидерландами… герцогу Оранскому… Принцессе Шимейской… нашей возлюбленной родственнице, королеве Жермене Арагонской…

К несчастью для Франциска I, у Карла V были очень развиты родственные чувства. Перечисление продолжалось, длинное, безжалостное и ужасающее в своей суровости. Совершенно не нужно было так долго ходить вокруг да около, ибо обжора-император хотел получить всю Францию!

В наступившей тишине можно было услышать, как пролетит муха.

Лицо Франциска I, немного скрытое окладистой каштановой бородой, было таким мертвенно-бледным, что Зефирина опасалась, как бы у него не начался приступ ярости.

«Каким образом, ну каким же образом передать ему предупреждение и совет его матери-регентши: согнуться в три погибели… выиграть время… заморочить императору голову!..»

Зефирина была в отчаянии от того, что так близка и так далека от короля одновременно. Самые невероятные мысли о том, как приблизиться к нему, проносились у нее в голове. Завопить! Упасть в обморок! Пробиться сквозь толпу! Подбежать к королевскому столу! Вырвать пику! Убить кастильского стражника! Поджечь занавеску! Убить полномочного представителя императора! Позвать на помощь турок!

Внезапно Зефирину осенило. Там, во дворе, Гро Леон порхал над Ла Дусером. Как она об этом раньше не подумала? Ей нужно остаться у окна в одиночестве, чтобы выполнить свою миссию. Позади пронзительный взгляд Леопарда следил за всеми ее действиями. Обладая природным даром актрисы, Зефирина издала легкий стон. Она притворилась утомленной долгим стоянием на ногах и, прислонившись к стене, коснулась лба рукой. Это было столь правдоподобно! Как раз то, что надо! Ни слишком преувеличенно, ни слишком скромно!

– Не желаете ли присесть? – осведомился князь Фарнелло.

– Скорее мне требуется стакан свежей воды, ваша светлость! – ответила Зефирина с утомленным видом.

Она проводила взглядом учтивого Леопарда, который удалялся по направлению к одному из камергеров.

В этой башне Фульвио Фарнелло будет труднее раздобыть глоток воды, чем найти стул!

Оставшись одна около оконного проема, она оглядела зал и господ, окружавших ее. Никто не обращал на нее внимания. Все в этот исторический момент слушали представителя императора, каждый на свой лад. Зефирина заметила стоящего у высокого камина прекрасного Мортимера Монроза, но тот ее, по-видимому, не увидел или не узнал. Сделав вид, что ей необходим свежий воздух, она повернулась к присутствующим спиной.

Спрятав руки под полами плаща, она вытащила из-за своего корсажа послание регентши, затем скатала его в маленький шарик, какой только возможно было сделать, и оторвала несколько листочков глицинии за оконным переплетом, чтобы привлечь внимание Гро Леона.

Когда третья веточка упала с неба, Гро Леон поднял свою черно-серую головку. Заметив за прутьями решетки свою юную хозяйку, он полетел к ней во весь дух и собирался издать один из своих звучных воплей. Однако бывшая наготове Зефирина схватила его, зажав ему клюв, и спрятала его под своим плащом.

Теперь нужно было действовать быстро, так как полномочный представитель императора уже завершал чтение договора:

– …И для того чтобы окончательно защитить мир и спокойствие от неверных, король Франции должен будет присоединиться ко всеобщему крестовому походу всего христианского мира, собравшемуся под сенью крыльев императорского орла…

Когда он произнес эти слова, Зефирина нагнулась. Ее ловкие руки сорвали одну из подвязок на ноге. Она обвязала ею послание регентши, веточку глицинии и все это привязала к шее Гро Леона. Затем прошептала:

– Быстро… лети… к… королю… один… один… король… за столом… Лети!

Зефирина распахнула свой плащ. Сделав три взмаха крыльями, Гро Леон пересек зал. Прежде чем стража смогла что-либо сделать, он опустился на стол Франциска I между кубком и серебряным кувшином.

– Король… Один… Один… Король!

– Говорящая птица!

– Цветы для короля-узника! – раздались вокруг голоса присутствующих.

Дамы, сопровождавшие победителей, от волнения пустили слезу. Быстрым движением король снял подвязку и сиреневые цветы с шеи Гро Леона.

«Только бы он увидел послание!» – молилась Зефирина, привставая на цыпочки.

Король смотрел в ее сторону. Зефирине показалось, что он ей подмигнул.

– Внимание! Проверьте птицу! Обыщите ее перья!

Приказ, произнесенный на плохом французском языке, исходил от капитана-астурийца, более недоверчивого, чем его солдаты.

– Клятва… сосиска… сардина!

Гро Леон улетел со стола и уселся на заостренный шлем одного из солдат с алебардой. Затем последовала некоторая суматоха и сумятица. Гро Леон перепрыгивал с пик на шлемы, одновременно всячески насмешливо обзывая испанцев. Они же, поскольку их движения были затруднены кирасами, алебардами и кольчугами, подпрыгивали, стараясь поймать галку за крылья. Но они только натыкались друг на друга, в то время как Франциск I делал вид, что не замечает весь этот шум и гам.

Стоявший позади короля коннетабль де Бурбон предлагал ему огромное блюдо с заливным из дичи. Нарочно или нет, но неловкое движение Франциска I отправило курочек «танцевать» по полу. Соус бешамель брызнул во все стороны, и его брызги долетели даже до сервировочного столика с пряностями.

Зефирина отчетливо видела, как король наклонился, чтобы вытереть руки и рот, как это всегда делалось очень быстро, о кружевную скатерть. Однако на этот раз он оставался склоненным над скатертью долее, чем это было необходимо, и лицо его было скрыто беретом с пером.

Зефирина поняла: Франциск I спокойно читал письмо своей матери под носом у стражи.

Раздался чей-то рык. Это вопил капитан-астуриец, оказавшийся более прозорливым, чем остальные.

– Сир, со всем уважением, с которым я должен относиться к вашему величеству, я приказываю вам передать мне записку, которую вы прячете.

Быстрая, как молния, рука короля подлетела к его рту.

– Мы на самом деле не понимаем, о чем вы говорите, капитан Эррера! – сказал король, яростно работая челюстями.

Капитан выказал признаки неуверенности. Должен ли он наброситься на узника? Но силой открыть рот короля, пусть даже и пленного!? Такое решение принять было нелегко, не обратившись за разрешением к кому-нибудь, олицетворявшему верховную власть! Франциск I воспользовался этой мучительной задумчивостью капитана, чтобы опередить его. Он поднял свой кубок:

– За здоровье нашего брата Карла! – сказал король добродушно.

Капитану ничего не оставалось делать, как стать по стойке смирно в честь своего императора.

Улыбаясь, Франциск I медленно пил горьковатое вино коалиции. Когда его длинная рука, унизанная драгоценными кольцами, поставила кубок на стол, кусочки пергамента плавали, надежно скрытые, в его королевском желудке. С Карлом V сыграли злую шутку, его провели, ибо теперь можно было только разрезать короля Франции, чтобы достать послание! От этого ловкого обмана Зефирине хотелось бить в ладоши и прыгать от радости!

Вся эта сцена произошла в течение нескольких коротких мгновений. Все, что за этим последовало, произошло еще быстрее. Капитан Эррера, поняв, что одурачен, приказал своим солдатам с алебардами прекратить глупую погоню за птицей. Очень довольный этим Гро Леон, потерявший в этой свалке несколько перьев, полетел искать защиты на плече у своей юной хозяйки.

Это было как раз то, чего делать не стоило. Словно по команде, взгляды всех присутствующих обратились к Зефирине. Взглядам сорока восьми пар глаз, с подозрением смотревших на нее, предстало гладкое очаровательное личико, сиявшее невинностью. Однако сердце ее сильно билось. Именно этот момент Леопард выбрал для того, чтобы вернуться и встать рядом с ней.

– Вас действительно нельзя оставлять одну! – прошептал князь Фарнелло. – Вас всегда так мучает жажда?

Было трудно понять, шутит ли князь Фарнелло или действительно раздосадован.

Видя перед собой это перечеркнутое черной повязкой лицо, этот властный глаз, который смущал Зефирину больше, чем все любопытные взгляды присутствующих, она недрогнувшей рукой схватила серебряный стаканчик, который протянул ей паж. Она старалась пить с безразличием и равнодушием, которое может быть свойственно только человеку с чистой совестью.

В это мгновение под высокими сводами зала зазвучал теплый и низкий голос Франциска I. Взгляды всех присутствующих снова, словно по команде, переместились с Зефирины на короля-узника.

Каждый из присутствующих стоял с разинутым от удивления ртом, ибо, держа подвязку Зефирины кончиками пальцев, Франциск I пел.

Да… Событие невероятное… Король Франции пел как трубадур:

Взгляды, которыми обменивались участники антифранцузской коалиции, говорили о многом. Уж не сошел ли король Франции с ума? Не ослабило ли пребывание в тюрьме его рассудок настолько, что он превратился в менестреля? Одна только Зефирина знала, что король прибег к этой уловке для того, чтобы отвлечь внимание от нее и ее птицы. Гро Леон же, в общем-то понимая, что допустил большую оплошность, воспользовался пением короля для того, чтобы улететь и спрятаться во дворе.

Насладившись всеобщим изумлением, король прервал исполнение песни. Величественным жестом он приказал полномочному представителю императора приблизиться:

– Мы выслушали ваше любезное чтение, господин посол, и мы просим вас по возвращении поблагодарить нашего брата Карла V за его «добрую волю»… «Вот это да!» – подумала Зефирина, кусая губы.

– Чем вести речи о провинциях и о мрачных ссорах, – невозмутимо продолжал король, – не лучше ли сначала построить светлое будущее для наших стран? Чтобы наш союз стал еще теснее, мы поручаем вам официально попросить у его величества императора руку ее величества, его сестры, королевы Элеоноры Португальской, которой вы передадите посредством этой скромной песни, которую мы специально сочинили для нее в нашей ссылке, наши чувства, что ее чары смогли внушить нам и здесь!

«Вот это король!» – подумала опять Зефирина.

От несчастного господина де Ре валил пар, как от кипящего чана. Он приехал сюда получить Бургундию. А уезжал с пустыми руками, увозя с собой в качестве добровольного обязательства узника просьбу о браке, которая обошлась ему всего лишь в одну песню! «Бог мой, что скажет Карл V в дворце в Эскуриале?»

Не замечая обильной потливости полномочного посла императора, Франциск I обратил свой взор к английскому посланнику:

– Милорд де Монроз! Мы рады видеть вас вновь при нашем дворе, Вы передадите нашему брату Генриху, насколько мы тронуты этим рыцарским жестом, то есть тем, что он пожаловал нам в нынешних условиях самый почетный орден Англии… И как говорят у вас, да будет стыдно тому, кто об этом плохо подумает!

Сказав это, Франциск очень естественно провел по своему широкому рукаву розовой подвязкой Зефирины.

Ужин был окончен. Король-узник поднялся, как если бы он всегда был здесь хозяином положения. Гордой поступью, окруженный сорока солдатами с алебардами, он удалился из зала.

– Проклятый француз!

– Какая самонадеянность!

– Можно подумать, что он один выиграл войну! – слышала Зефирина возгласы.

Задетая за живое, она обернулась, услышав эту последнюю фразу. Ока происходила от венецианского вельможи, стоявшего в трех шагах от окна. Он беседовал с князем Фарнелло и с еще одним мошенником, возможно римлянином, о чем можно было судить по гербу на костюме его пажа. Смех Леопарда привел Зефирину в отчаяние. «Болтайте! Болтайте, индюки, но что сделано, то сделано! И я провела вас!» – с презрением подумала девушка.

Ей удалось выполнить свое поручение, и она ощущала огромное превосходство над всеми этими фанфаронами. Зефирина сделала несколько шагов, чтобы отдалиться от этой группы. Сдержанная улыбка озарила ее лицо. Прекрасный Мортимер Монроз только что узнал ее и издали ей поклонился. Английский герцог, ободренный ее ответным еле заметным поклоном головы, оставил несчастного полномочного посланника императора и направился к ней. Зефирина пожалела, что у нее в руках нет веера, чтобы придать своей осанке еще более гордый вид. С рассеянным видом она притворилась, что поправляет кудри у себя на затылке.

– Все такая же огненная… Здравствуйте, Зефирина!

Какой-то чрезвычайно худенький юноша склонил перед ней свою голову. Он был очень бледен. Черты его лица были отмечены почти женской красотой. Зефирина сдержала вздох досады. Этот навязчивый юнец стоял на пути у герцога Монроза.

– Меня известили о вашем прибытии в герцогство Миланское… как мне сказали, для того, чтобы выйти замуж… Как поживает ваш почтенный отец? Матушка пишет мне, что она с нетерпением ждет встречи с ним! – вновь заговорил юноша.

– Ри-кар-до! – воскликнула Зефирина с изумлением. Она никогда бы не узнала прыщавого болезненного и тщедушного подростка в этом тоненьком кавалере, наделенном каким-то странным очарованием.

– Я так сильно изменился, дорогая сестра? – спросил Рикардо де Сан-Сальвадор, смеясь.

– Да… более чем!

– Теперь, когда вы в Ломбардии, я надеюсь, мы будем часто видеться, Зефирина.

– О… О…

– О, Зефирина, я вас знаю. Ну ладно, не будьте злопамятной. Забудем о наших детских ссорах и забавных планах наших родителей. Станем друзьями. Хотите?

Рикардо протягивал полупрозрачную руку. Зефирина была в затруднительном положении. У нее не было ни малейшего желания возобновлять «родственные» отношения с сыном «этой Сан-Сальвадор». Однако предложение, казалось, было сделано искренне, и юноша не отвечал за преступления, совершенные его матерью.

– Сальвадор!

Сухим и неприятным голосом герцог де Бурбон звал своего оруженосца.

– Простите меня, Зефирина. До скорой встречи! Не забывайте о том, что я ваш друг!

Произнеся эти приветливые и любезные слова, Рикардо де Сан-Сальвадор удалился.

Зефирина задумчиво смотрела, как хрупкий юноша следовал за предателем де Бурбоном по лестнице. Она одна знала о тех узах, что связывали этих двоих… отца и сына… Несмотря на видимую искренность этого незаконнорожденного Рикардо, она тысячу раз предпочла бы с ним никогда не встречаться… Ей показалось, что черная туча опять нависла у нее над головой.

На Ломбардию вот-вот должна была опуститься ночь. Паоло уже отдал приказ зажечь факелы.

Сидя в повозке, они ехали обратно во дворец. Зефирина и Леопард молчали. Покинув Пиццигеттон, они не сказали друг другу ни слова. «Возможно, он теперь отдает себе отчет в том, что, женившись на мне, допускает ужасную оплошность. Я никогда не буду его союзницей в борьбе против короля. Я никогда не буду помогать ему в его заговоре с другими итальянскими князьями и с Карлом V, напротив… И прежде всего, зачем он повез меня в Пиццигеттон? Не хотел ли он воспользоваться мной? Не ведет ли он двойную игру с Францией и Испанией? Меня бы это не удивило… От этого предателя… Ох, как же он меня раздражает своим напыщенным видом… Из-за него я не смогла поговорить с прекрасным Мортимером де Монрозом… Как раз в тот момент, когда он уже собирался обратиться ко мне, явился этот чертов Леопард… Уверена, он сделал это нарочно…»

Перебирая в уме обиды, Зефирина не могла удержаться от того, чтобы не бросать украдкой гневные взгляды на своего спутника. Она уже заметила, что князь Фарнелло садился всегда так, чтобы она видела только неповрежденную сторону его лица.

– Вы, кажется, чем-то очень озабочены, донна Зефира? – внезапно спросил Леопард. – Уж не потерей ли вашей подвязки?

На эту неприкрытую насмешку, служившую доказательством того, что князь Фарнелло не попался на удочку, Зефирина предпочла совершенно серьезно ответить:

– Я думала, ваша светлость, о том, что вы сейчас совершаете величайшую оплошность.

– И в чем же вы ее видите?

Фульвио Фарнелло повернулся к Зефирине, и она увидела его черную повязку.

– Ну да, – вновь заговорила девушка, не теряясь под его властным взглядом. – Вам надо жениться на принцессе или княгине испанской, итальянской, голландской, английской, какой угодно! Но, в любом случае, не на мне! Ну, сделайте же великодушный жест! Я уверена, у вас есть сердце. Позвольте мне вернуться во Францию с моим отцом. Клянусь, мы со временем выплатим выкуп…

Голос Зефирины звучал убедительно.

– Ха! Но так я рискую все потерять… Ну-ка, что вы дадите мне в залог? – холодно спросил князь.

– Мое обещание… Мое слово… Мою вечную признательность…

– И все? – Леопард скорчил презрительную гримасу. – Нет, в конце концов если хорошенько подумать… я не слишком-то доверяю… Ну-ка! Найдите что-нибудь другое, что могло бы меня убедить…

Он откровенно насмехался над ней. Раз уж не помогало очарование, то Зефирина решила перейти к угрозам:

– Берегитесь, ваша светлость! Если вы принудите меня силой, я стану вашим злейшим врагом. Я не испытываю к вам ничего, кроме презрения. Как этот Бурбон, вы предали наше дело и…

Зефирина не смогла закончить свою обвинительную речь. Рука Фульвио Фарнелло с силой опустилась на ее руку. Ей показалось, что он сейчас ее сломает.

– Никогда не повторяйте этого. Бурбон – предатель, трус; его можно обвинить в покушении на жизнь короля. Я же… Я – князь Фарнелло, повелитель части Ломбардии, Сицилии и вообще всей Италии, независимый ни от кого и повелевающий на своих землях… Леопард семейства Фарнелло никогда не был вассалом никакого короля, никакого императора… Он свободен выбирать себе союзников, которые лучше всего подходят для его подданных, проверенных на войне. Он не должен ни перед кем отчитываться, кроме как перед самим Господом Богом!

– Но в конце концов… – возразила Зефирина, на которую горячность князя Фарнелло произвела гораздо более сильное впечатление, чем она это хотела бы показать… – Не злитесь на меня… Возьмите себе в монастырь в Салоне и все земли, которые у нас еще остались… Но зачем на мне жениться?

И ответ прозвучал. Четкий, надменный, бесповоротный:

– Потому что я этого хочу!