Ко мне пришёл совершенно расслабленный внутренне, но не очень этим подавленный, человек и с порога объявил о своих болезнях и о том, какой он весь нехороший: пьёт водку каждый вечер, потому что так принято в той фирме, где он работает, съедает столько, сколько имеется, если даже это на троих или на четверых, а когда ест, то просто давится и глотает не разжевывая.

Что ему надо было от меня, я не понял, но дал ему вполне разумные по этому поводу советы, какие он мог получить от каждого второго.

Самоисцеление подразумевает прежде всего отказ от внутренней волевой расслабленности, которая на обычном языке называется ленью.

Другой пример, о котором я упомянул выше, убедил меня, что даже если всем людям ясно, что надо делать, то многие не станут этого делать, потому что для них это — пустой звук, не имеющий никакой ценности и поэтому не меняющий ничего в их жизни. Такие люди не читают книг по оздоровительной тематике, не интересуются многим и многим.

Поразило меня когда-то мое маленькое открытие: отупевшие от болей и воспалений в своем подавляющем большинстве никогда не слышали о самоисцелении, не держали в руках ни одной книги на эту тему, не знали, кто такие Порфирий Иванов, г. Шелтон, П. Брегг, Г. Шаталова.

Они во всем уповали на врачей, истово верили в таблетки и уколы, исповедовали покой и неподвижность, и лишь совершенно крайнее их состояние, я бы сказал — дыхание могилы, заставляло их лихорадочно бегать по экстрасенсам и колдунам, искать волшебную палочку.

Я постоянно повторяю, что волшебная палочка только одна: любовь. Это и любовь к людям, и любовь к жизни, из которой формируется и растёт воля к жизни. Бог есть Любовь. Ко всему на свете и к себе тоже как к Богу от рождения. Любовь спасает нас в самых тяжелых ситуациях и открывает мир. Чтобы излечиться от депрессии, иногда необходимо просто потерять голову от любви, и мир предстанет совсем в ином свете.

Каждый рождается Богом, имея все возможности и способности для того, чтобы им стать. Но возможности не реализуются, а способности не проявляются, и мы становимся во многом уродами и заложниками неразвитых человеческих отношений. В адаптации к этой неразвитости мы теряем свой могучий потенциал.

Стоит ли заниматься самоисцелением, если есть те, кто как бы отвечает за наше здоровье — врачи? А кто отвечает за здоровье самого врача?

Самоисцеление — это, прежде всего, самопознание себя, а потом уже и воздействие на себя с целью изменить себя в лучшую сторону. Это самосовершенствование.

Самосовершенствование без роста духовности не происходит, если человек принял принцип восхождения по Смыслам Жизни за основной руководящий им во всех ситуациях.

Человек мыслящий наблюдает за собой всегда, улавливая нюансы собственного поведения, и по ним уже подстраивая собственную жизнь. Врачи же пока что могут многое сказать о показателях нашей биохимии, но не могут подсказать нам, как использовать наш собственный потенциал. Всемогущество врачебной практики не беспредельно. Да и для многих врачей, как оказалось, тоже актуально изречение Христа: «Врач, исцелися сам!» То есть не с помощью такого же врача, но через свою собственную практику.

Я видел и знаю героических врачей. Видел и обратное. И где гарантия, что я или вы не попадете к последнему, к тому, кто не видит своей особой миссии на Земле? А у врача она именно особая, тайная, как говорили совсем недавно. Но время подобных тайн закончилось, скрывать от человечества неполноту знаний смешно. А иногда и трагично.

Самоисцелением стоит, по-моему, заниматься тем, кто готов поступиться своими не совсем здоровыми привычками. Это и курение, и вино, и переедание, и болезненные привязанности к лекарствам, к наркотикам. Кто-то способен стать еще более независимым от стихии, а кто-то не может. Для последних выхода нет.

«Сколько уже сказано об исцелении духа и тела!» — воскликнет иной читатель. И он будет по-своему прав. Как много написано и сказано, а долгожителя, исцеленного несколько веков назад, нет ни одного! Это говорит о том, что, наверное, мы неправильно понимаем цель исцеления.

Каждый хочет быть здоровым, но при этом далеко не все хотят принять смерть так, как она есть, то есть выключиться из этой жизни навсегда. Смерть для большинства связывается в их представлении с невыносимыми страданиями, а не со сном, коим на самом деле она является нам, живущим в теле. Причем, страдания опять же касаются в основном тела, а душа воспринимается как нечто несущественное и необязательное. Я же в своих книгах пишу как о душе, так и о теле.

Дорогой читатель, будь бдителен: тот, кто желает завладеть тобою, претендует и на тело, и на душу. Кроме того, мне очень не хочется, чтобы ты понял так, что я даю в этих книгах панацею от всех болезней. Панацеи нет и не будет до тех самых пор, пока мы смертны. Однако, я понимаю, что после смерти тела нас ждет другая жизнь, которая уже стучится в мир физический множеством контактов с миром духовным.

Меня, например, очень занимают люди, которые являются обманщиками и хитрецами. Их логика отлична от моей, и я не могу часто понять их и смысл их действий. Иногда мне кажется, что они отражают то плетение нитей, которое в виде природного процесса опутывает нас, во многом прибавляя нам жизненных приключений.

Что движет этими обманщиками, почему они прежде всего обещают бессмертие для тела? Не знаю и не понимаю. Ведь здравый смысл не оставит и камня на камне от их обещаний. А человек, поверивший им, просто жаждет быть обманутым.

Почему люди так не хотят принять тезис о самостоятельности? Может быть, у них все же теплится неясно откуда взявшаяся надежда на жизнь вечную и в стариковском, немощном теле? Бред какой-то. В принципе, я могу представить себе бессмертие в теле молодости, но тогда, как уже говорилось в моих других книгах, не станет у человека сексуального влечения и многих желаний, связанных с телом, например, желаний властвовать над телами, подчинить других своей воле.

Мы лечимся, обманываем себя. Не ощущать страданий — вот цель нашего исцеления. Но такое исцеление никогда не очистит душу, потому что душа очищается только лишь через страдание, и никак больше.

Целей лечения или целительства для больного человека можно назвать несколько: максимально возможное продление его жизни, стремление к автоматизму поддержания жизни, все большее освобождение его ума от проблем низменных с тем, чтобы ум его восходил все выше и выше.

Исходя из целей лечения, конечно, можно заключить, что и тщетные надежды на бессмертие, и доверие больных к врачам и целителям воспитаны в людях только благодаря одному из законов Природы — закону автоматизма. Человек и призван осознавать, где проходит граница нашего автоматизма, а где начинается тяжелая, ежедневная работа по преодолению, ибо только она дает нам возможность осознать себя человеком.

Концентрироваться на этом усилии предельно максимально — вот что приводит к победе духа. Всё, что может оказаться за пределами поля концентрации, чтобы не мешать, становится невидимым его сознанию. Именно отсюда и должна, по моему мнению, строиться концепция сохранения и восстановления здоровья.

Когда начинаешь говорить с некоторыми, кто приходит просить о помощи, о его проблемах, часто слышишь: «А я что — виноват в этом?» И сразу понимаешь, что перед тобой находится человечек, которому от роду всего лишь лет восемь. К сожалению, многие из нас таковы.

Иногда кажется, что смысл человеческой жизни скрыт от людей потому, что практически каждый из нас как-то искаженно понимает своё место в мире людей. Мы часто ждём всего готового от окружающих, не понимая, что преодоление — основа жизни и удовольствия.

Вот типичный случай. Мать воспитывала сына с трехлетнего возраста без отца. Был отчим, но он отличался недеятельной натурой: трудом, он считал, необходимо заниматься только в рабочее время на службе, а в остальное время — отдыхом. Сын не видел перед собой модели поведения мужчины-созидателя.

С раннего детства мальчик жил под управлением матери и, как она, научился считать каждую копейку и жалеть тратить деньги на мелочи. Только самое необходимое существовало в их жизни. Он был тих и скромен. Всё, о чем просили его сделать, делал. Даже если просьба исходила от недруга. Он не сопротивлялся негативу, он уходил от него. Много рисовал на духовные темы, изображал распятого Христа еще в те далекие времена, когда понятие духовности вытравливалось из сознания людей.

Но пришлось идти в армию. Он попал в Афганистан в начале войны и стал свидетелем многих зверств. Видел искалеченные судьбы своих сверстников, оставшихся в живых благодаря приёму наркотиков. Попробовал сам и отказался, потому что испытал крайне болезненное состояние.

Он получил всё, чтобы, имея от природы слабую психику, стать инвалидом. Добило его событие, по своей жестокости сравнимое с безумием: все солдаты его взвода по приказу командира должны были пройти мимо истекающего кровью моджахеда, захваченного в плен, и ударить его в больное и кровоточащее место так, чтобы тот застонал.

Он не смог этого сделать.

После этого события он почувствовал себя плохо, но никому не сказал. И лишь когда он оказался в госпитале с гепатитом, врачи догадались о его изменённой психике.

С тех пор прошло несколько лет. Из тихого и скромного, вечно незаметного, он превратился в маньяка, полностью подчиненного своим внутренним голосам. Несколько раз он уже пытался убить свою мать, с которой живет, по многу месяцев подряд проводит в психбольницах.

На обращение его матери ко мне я ответил, что было бы очень хорошо, если бы он сам начал хотя бы что-то уже делать, прежде чем встретиться со мною. Я дал ей свою книгу «Опыт преодоления кризисов жизни. Духовное самопрограммирование.» Но сказать честно, что я надеюсь на какой-то положительный результат, не могу, потому что понимаю, что болезнь этого молодого человека зашла так далеко, что из кризиса она превратилась уже в катастрофу со всеми вытекающими отсюда последствиями: тонкое мышление, контакт с высшими уровнями нашего разума у таких маньяков, подчиняющихся голосам, разрушается прежде всего.

Правда, положительный результат моей помощи при, казалось бы, подобных случаях в моей практике был, но в основном, думаю, что тут надежда больше существует на Бога и потом уже на себя. Только при собственных усилиях Бог поможет.

Не прошел молодой человек испытания жестокостью, позволил ей войти в себя так глубоко, что уничтожил и личностную защиту, которую было необходимо укрепить с помощью матери, друзей и собственных усилий.

В чем же причина его заболевания: в событии, в слабости защиты, в отсутствии собственных осознанных усилий по укреплению своей психики? А может быть, в варварстве среды проживания, где ему повезло быть?

Думаю, что он заразился безумием от безумствующих людей, считающих свое временное погружение в безумие нормой. И прежде всего безумен его командир взвода, отдавший преступный приказ. Безумие воспитывает жестокость, потому что жестокость и есть безумие. Это не воспитание — это заражение злом. Такое, как заражение СПИДом или венерическими болезнями. Война — безумие.