Среди событий, непосредственно предшествовавших Февральской революции, особенно большую роль сыграли выступления рабочих двух крупнейших предприятий Петрограда — Путиловского и Ижорского заводов.

Еще 8 февраля ижорские судостроители начали экономическую стачку. А уже на следующий день весь девятитысячный коллектив ижорцев прекратил работу. Стачечники на целую неделю установили свой контроль над предприятием. Забастовкой руководили Колпинский районный комитет партии и заводская партийная ячейка. Под их влиянием стачка приняла политический характер. На массовых митингах рабочие завода требовали возвращения из ссылки членов думской фракции большевиков, прекращения войны и установления республики. 16 февраля завод был закрыт, а на его территорию введены войска.

Еще более широкий размах приобрела стачечная борьба на промышленном гиганте — Путиловском заводе. 17 февраля стихийно вспыхнула забастовка в лафетно-штамповочной мастерской. Рабочие потребовали увеличить расценки и вернуть несправедливо уволенных товарищей. Через несколько дней забастовали еще четыре мастерские. Во главе забастовки встали большевики. Они развернули работу по организации всеобщей стачки. Администрация завода приняла ответные меры, рассчитанные на то, чтобы запугать рабочих. Утром 22 февраля она объявила локаут, закрыв завод на неопределенное время. Тридцатитысячный коллектив завода-гиганта дружно выступил на защиту своих прав. «Эту напряженность настроений можно сравнить с бочкой пороха, где достаточно одной искры, чтобы произошел взрыв, — вспоминал о событиях на заводе секретарь Нарвского районного комитета партии С. И. Афанасьев. — …Настроение рабочих семей, жен и детей было отражением в зеркале настроений в мастерских».

Путиловцы создали стачечный комитет, который, действуя под руководством Нарвского районного большевистского комитета, призвал рабочих других предприятий поддержать стачку. Делегаты-путиловцы обошли заводы Нарвской заставы и Выборгской стороны. Весть о локауте облетела столицу. Движение в поддержку путиловцев слилось с вспыхнувшими на ряде предприятий стачками протеста против нехватки продовольствия и дороговизны. Работницы, доведенные до отчаяния полуголодной жизнью, стали громить хлебные лавки. Чаша народного терпения переполнилась.

23 февраля в накаленной до предела атмосфере народного гнева произошел могучий революционный взрыв, положивший начало Февральской революции. 23 февраля питерский пролетариат отмечал свой традиционный праздник — Международный женский день. С утра на заводах и фабриках большевики проводили митинги и собрания. Большевистские ораторы разъясняли причины тяжелого положения трудящихся женщин и призывали их готовиться к упорным боям против царизма и войны. После собраний и митингов многие рабочие бросали работу и выходили на улицу. Огромную активность проявили женщины. «Женщины были настроены очень воинственно, — рассказывает «Правда». — Не только работницы, но массы женщин, стоящих в хвостах за хлебом, за керосином. Они устраивали митинги, они преобладали на улицах… они останавливали трамваи. «Товарищи, выходите!» — раздавались энергичные возгласы. Они являлись на фабрики и заводы и снимали с работ».

Работниц текстильных фабрик поддержали металлисты крупнейших предприятий Выборгской стороны. Вековая ненависть к самодержавию, обостренная войной, прорвалась с ураганной силой. Революционный вулкан пришел в действие.

23 февраля рабочая забастовка переросла в революционную демонстрацию. Призыв большевиков претворялся в жизнь. События в этот день нарастали подобно цепной реакции. В широких масштабах осуществлялась тактика «снятия с работ». Один из руководителей большевистской ячейки завода «Людвиг Нобель» вспоминает: «Утром 23 февраля… в переулке, куда выходили окна нашего цеха, раздались женские голоса: «Долой войну! Долой дороговизну! Долой голод! Хлеб — рабочим!» Я и еще несколько товарищей мигом оказались у окон. Ворота 1-й Большой Сампсониевской мануфактуры были широко распахнуты. Массы по-боевому настроенных работниц залили переулок. Те, что заметили нас, стали махать руками, кричать: «Выходите! Бросайте работу!» В окна полетели снежки. Мы решили примкнуть к демонстрации». К вечеру почти все крупные предприятия Выборгской стороны были парализованы стачкой.

Застрельщиками движения, как правило, были те заводские коллективы, где особенно чувствовалось большевистское влияние. Так, на Выборгской стороне самой крупной партийной организацией была большевистская ячейка завода «Новый Лесснер». Как свидетельствует один из его рабочих, «в февральские дни наш завод вышел первым по Выборгскому району. По пути рабочие нашего завода снимали рабочих других заводов и фабрик».

Революционный порыв рабочих масс Выборгской стороны привел в движение весь пролетарский Питер. 23 февраля, вспоминает рабочий завода «Арсенал» Е. Иванов, «движение выборгских рабочих докатилось через Литейный мост до нашего завода… и, сняв с работы, увлекло нас с собой к Невскому проспекту на демонстрацию». По инициативе передовых пролетариев у ворот отдельных заводов были выставлены пикеты, чтобы не допустить к работе ночные смены. Проходную завода «Арсенал», например, в течение нескольких часов охранял пикет в количестве трехсот стачечников. И когда ночная смена арсенальцев попыталась проникнуть на завод, пикетчики их не пропустили. Администрация вынуждена была вызвать усиленный наряд полиции, чтобы рассеять пикет.

Передовые рабочие, возглавляемые большевиками, сметали полицейские заслоны, увлекали за собой колеблющиеся элементы, непрерывно расширяли фронт стачечной борьбы.

Около пяти часов дня выборжцы развернули настоящий бой с полицией и заводской охраной Орудийного завода. Разделившись на три группы, они стали проникать на заводскую территорию с трех сторон: с Литейного проспекта, Шпалерной и Сергиевской улиц. В полицейских донесениях так описывается этот эпизод: «В 4 час. 45 мин. дня таковая (демонстрация. — Авт.), численностью около 200 человек, бросилась к железным воротам завода и, распахнув их, сорвала с засовов, после чего с криками: «Мы голодаем, а вы работаете!» ворвалась в раздевальную комнату, откуда были затем удалены чинами администрации (т. е. заводской охраной. — Авт.) и полицейским надзирателем Шавкуновым, который при этом обнажил шашку и вынул револьвер… После чего толпа отхлынула… Часть из этой толпы, однако, успела проникнуть в мастерские, после чего рабочие, таковых числом около 1900, постепенно в течение около часа прекратили работы». Одновременно другая часть демонстрантов, проникшая на территорию гильзового отдела со стороны Шпалерной улицы, убедила прекратить работу около 3 тыс. станочников. Через час к забастовщикам примкнула и ночная смена предприятия.

Забастовки и демонстрации с Выборгской стороны перекинулись на другие рабочие районы столицы — Петроградский, Нарвский, Невский. В разных частях города появились красные флаги и плакаты, на которых было написано: «Долой войну!», «Долой голод!», «Да здравствует революция!» На Нарвской площади состоялся многотысячный митинг путиловских рабочих, к которым присоединились пролетарии ряда других предприятий. Ораторы, не боясь полиции, смело бросали в толпу революционные лозунги.

С пролетарских окраин демонстранты направились в центр города, на Невский проспект. Полицейские преградили им путь, заняв мосты. Произошли первые схватки с полицией. По льду Невы, обходными путями часть демонстрантов во второй половине дня все же прорвалась на Невский и прилегающие к нему улицы и остановила трамвайное движение. Начал претворяться в жизнь большевистский лозунг — «Все на демонстрацию, на Невский проспект!» Правда, демонстрация пока не приняла общегородские масштабы, так как основная часть промышленных предприятий центральной части города и некоторых окраинных районов еще не втянулась в движение. Всего 23 февраля бастовало 128 тыс. рабочих 49 предприятий.

Первый день Февральской революции не всегда правильно освещается в историко-партийной литературе. Нередко утверждается, что Петербургский комитет призвал отметить 23 февраля политической стачкой и рабочие, откликаясь на призыв большевиков, бросили работу и вышли на улицу. Между тем дело обстояло не совсем так. Как отмечают в своих воспоминаниях руководящие деятели ПК и Выборгского райкома И. Д. Чугурин и В. Н. Каюров, большевистские организации не намечали в этот день ни политических демонстраций, ни политической стачки. В ночь на 23 февраля Каюров, выступая в Лесном на собрании женщин, призвал их от имени Выборгского райкома партии «воздерживаться от частичных выступлений и действовать исключительно по указаниям партийного комитета». «Сильно повышенное настроение масс, — пишет Каюров, — заставило районный комитет принять решение о прекращении агитации за прямой вызов на забастовки и пр., а сосредоточить внимание, главным образом, на поддержании дисциплины и выдержки в грядущих выступлениях». Со своей стороны и Чугурин утверждает, что решительное выступление, то есть всеобщую забастовку, «мы (ПК. — Авт.) предлагали организовать 1 Мая».

События, однако, развернулись иначе: революционная инициатива масс прорвалась в этот день со стихийной силой и положила начало Февральской революции.

Выступление 23 февраля не было заранее намеченным, и в этом отношении оно было стихийным. Революционная самодеятельность масс — вот что определило его силу и размах. Но это лишь одна сторона дела. Другая заключается в том, что взрыв 23 февраля был во многом подготовлен огромной работой большевистской партии в массах, неустанно звавшей их на борьбу против войны и царизма.

Стихийный взрыв революционной инициативы пролетариата отнюдь не застал партию врасплох. Инициатива масс, их смелый революционный почин были сразу же подхвачены большевиками, которые приняли энергичные меры, чтобы направить движение в организованное русло, к одной цели — к свержению царизма. Так, на заводе «Эриксон», как только стало известно о стихийном выступлении рабочих-текстильщиц, собрался актив большевистской ячейки, который, по словам того же Каюрова (члена Выборгского райкома от завода «Эриксон»), принял «решение поддержать забастовавших работниц, причем мое предложение, что раз решаем выступать… то своевременно повести на улицу всех рабочих без исключения и самим стать во главе забастовки и демонстрации, было принято». Решение актива было доведено до сведения Выборгского районного комитета партии. «И удивительная вещь, — продолжает Каюров, — ни райком, ни представители рабочих по цехам не были удивлены подобным постановлением, ясно — мысль о выступлении давно уже зрела среди рабочих, только в тот момент никто не предполагал, во что она выльется».

Бюро ЦК и ПК не планировали день 23 февраля как начало февральского переворота, но ведь «таких революций не бывает… чтобы можно было наперед сказать, когда именно революция вспыхнет». Однако большевистские организации Петрограда сразу же придали большое значение революционному почину масс и приняли меры к тому, чтобы направить его в организованное русло.

Уже с утра 23 февраля Выборгский райком был оповещен о стихийных выступлениях рабочих масс. А. К. Скороходов и И. Д. Чугурин взяли на себя инициативу созыва совместного заседания Петроградского и Выборгского районных комитетов. В течение дня Чугурин сумел оповестить членов ПК и Выборгского райкома о предстоящем заседании. Активное участие в организационной подготовке этого заседания штаба приняли хозяева явочных квартир Дмитрий Павлов, Яков Клинов, Иван Александров и Екатерина Степанова.

В курсе революционных событий находилось и Русское бюро ЦК. В штаб-квартиру Бюро ЦК стекались сведения с Выборгской и Петроградской сторон, с Нарвской и Невской застав о начавшемся революционном движении. Эти сведения доставлялись членами ПК А. К. Скороходовым, И. Д. Чугуриным, К. И. Шутко, членами Выборгского районного комитета В. Н. Каюровым, А. А. Куклиным, И. И. Александровым.

Небольшой коллектив руководителей Бюро ЦК, ПК и Выборгского районного комитета в меру своих сил стремился воздействовать на бурный разлив революционной стихии. Ему помогло то обстоятельство, что на всех крупных предприятиях столицы имелись опытные большевистские вожаки, которые умели действовать самостоятельно, сообразуясь с конкретной обстановкой. Примечательно, что 23 февраля на многих предприятиях рабочие-большевики самостоятельно решили: надо возглавить стачку, надо вывести людей на демонстрацию.

Такое поведение большевиков оказало серьезное воздействие и на рабочих из среды меньшевиков-интернационалистов и левых эсеров. «Настроение было настолько единым, — рассказывает об этом дне левый эсер рабочий И. Мильчик, — что руководящие группы заводов Выборгской стороны без предварительного сговора вынесли однотипное решение: бастовать и выходить на улицу, снимать другие заводы».

Сведения, которые Бюро ЦК получило к вечеру 23 февраля, свидетельствовали о том, что «на следующий день район Выборгской стороны будет весь охвачен забастовкой». Перед Бюро ЦК и ПК встала задача распространить движение на другие районы столицы, использовать благоприятный момент для организации всеобщей политической стачки.

Поздно вечером в Головинском переулке, в домике рабочего-большевика И. И. Александрова, состоялось заседание руководящего коллектива петроградских большевиков, на котором присутствовали представитель Бюро ЦК П. А. Залуцкий, члены ПК, Выборгского и Петроградского райкомов: А. К. Скороходов, И. Д. Чугурин, К. И. Шутко, Н. Ф. Агаджанова, П. А. Алексеев, И. Ф. Антюхин, А. П. Ефимов, С. С. Лобов, В. Н. Нарчук, В. Н. Каюров, Н. Ф. Свешников. Совещание признало необходимым продолжать и расширять забастовку, усилить агитацию среди солдат, принять меры к вооружению рабочих, организовать 24 февраля массовую демонстрацию на Невском. Совещание рекомендовало выдвинуть два основных лозунга: свержение царской монархии и прекращение империалистической войны. Оно предложило «всем товарищам с утра приходить на предприятия и, не приступая к работе, после летучего собрания вывести возможно больше рабочих на демонстрацию к Казанскому собору».

Это решение, направленное на организацию всеобщей политической стачки и массовых демонстраций, было выполнено. С 24 февраля на предприятиях Петрограда с утра проводились митинги и летучие собрания, после чего рабочие под руководством большевиков выходили на улицы и вливались в ряды демонстрантов. Таким образом, стихийность движения была относительна, так как в ходе его непрерывно возрастало влияние наиболее сознательной и организованной части петроградского пролетариата. Передовые рабочие, воспитанные большевиками, несмотря на полицейский террор и военные мобилизации, по-прежнему составляли костяк и боевой авангард пролетариата. Общая численность кадрового промышленного пролетариата в столице достигала в 1917 г. 200–220 тыс. человек из 400-тысячной армии петроградского пролетариата. Передовой слой правдистов-рабочих уцелел, несмотря на огромные опустошения в его рядах. Поэтому сохранились и революционные традиции, и богатый опыт массовых революционных действий. Если мелкобуржуазные элементы, широко влившиеся в годы войны в ряды пролетариата, служили питательным источником для мелкобуржуазной стихии, то кадровые рабочие олицетворяли собой пролетарскую организованность и являлись опорой большевистской партии.

«Люди поминутно бросают станки, сходятся в кучки у станков и верстаков передовых рабочих, — вспоминает один из участников событий 23 февраля на Выборгской стороне… — Взгромоздившись на металлический лом, на старые станки, рабочие-ораторы обращаются к массе с речами. Ораторы — свои, известны как облупленные, и вместе с тем как-то преображены моментом, насыщены революционностью. Настроение поднимать не надо, агитировать не приходится. Речи инструктивные: как вести себя на улице. Цель выхода — свержение самодержавия, основной причины всех народных бедствий. Ни в коем случае не поддаваться соблазну громить лавки — в этом опасность потопить в погромах возможность свержения самодержавия, а вместе с тем и прекращение войны».

Характерно, что стихийный революционный порыв пролетарских масс с первых же часов его зарождения на Выборгской стороне начал приобретать политическую направленность, и поэтому продовольственные волнения не вылились в голодные бунты, а уступали место целенаправленной революционной борьбе. Элементы организованности на начальной стадии движения 23–24 февраля 1917 г. видны в следующем: 1) решения о прекращении работ и проведении забастовок выносились по большей части не стихийно, а по инициативе рабочих-активистов, и прежде всего большевиков; 2) с самого начала движения ведущая кадровая часть революционных пролетариев выдвинула политические лозунги: «Долой войну!», «Долой царизм!», хотя лозунг «Хлеба!» — наиболее доступный и понятный самым широким слоям рабочего и трудящегося населения города на начальной стадии движения — еще преобладал; 3) в ходе уличных выступлений рабочие действовали фабрично-заводскими коллективами и по определенным, традиционным маршрутам (от предприятия — к центральной части района и затем к центру столицы); 4) легальными организующими центрами движения явились фабрично-заводские больничные кассы и полулегальные профсоюзы, находившиеся под влиянием большевиков.

Организованную, сознательную струю в поток февральских событий настойчиво вносила большевистская партия, которая была с массами и во главе масс, политически направляла движение в русло всеобщей стачки и вооруженного восстания.

Большевики стремились к единству действий всех революционных сил в борьбе за свержение самодержавия. Конечно, тактика «левого блока» в связи с переходом меньшевиков и эсеров на позиции социал-шовинизма не могла остаться неизменной по сравнению с первой русской революцией. Большевики решительно отвергали какие-либо соглашения с оборонцами. «Временные соглашения, — указывал В. И. Ленин в начале 1915 г., — допустимы только с теми с.-д., которые стоят за решительный организационный разрыв с OK, «Нашей Зарей» и Бундом». Но в связи с появлением и ростом среди мелкобуржуазных партий интернационалистических групп, а также поворотом меньшевиков и эсеров осенью 1915 г. к революционному шовинизму несколько расширилась база для отдельных совместных действий.

В. И. Ленин своевременно уловил этот новый момент в политической жизни страны. Правда, «между революционерами-шовинистами (революция для победы над Германией) и революционерами-пролетарскими интернационалистами (революция для пробуждения пролетариата других стран, для объединения его в общей пролетарской революции) — пропасть слишком велика, — указывал он, — чтобы тут могла идти речь о поддержке». Но значит ли это, что пролетарские революционеры могут игнорировать мелкобуржуазную революционность, проходить мимо ее пусть непоследовательного, половинчатого, но все же реального зигзага влево. «Мы должны использовать всякий протест… используем и революционную работу шовинистов, от случая к случаю не откажемся от «совместных действий»… но не далее. На практике сейчас: мы не будем выпускать общих воззваний и манифестов с революционерами-патриотами, будем избегать думских «блоков» с ними, избегать «объединения» с ними при выступлениях на съездах, манифестациях и т. п. Но технические взаимные услуги, раз на них пойдут патриоты, будут, вероятно, возможны (как до 1905 с либералами), и мы от них не откажемся» — так писал Ленин осенью 1915 г. Следовательно, отвергая любые блоки с оборонцами, он тогда не исключал возможности отдельных «совместных действий» с революционерами-шовинистами, если эти действия отвечают интересам революционной борьбы с самодержавием.

Большевики отнюдь не придерживались сектантской линии в Февральской революции. Русское бюро ЦК не раз выражало готовность на совместные действия с теми организациями, которые способны вести революционную борьбу с царизмом. Однако ни Чхеидзе (думская фракция меньшевиков), ни Керенский (думская фракция трудовиков) не желали вместе с большевиками стать на путь массовой революционной борьбы. Их тянуло к мирным парламентским маневрам, они боялись оторваться от либеральной буржуазии и помышляли лишь о том, чтобы помочь ей пробраться к власти. Революционеры-шовинисты ограничивались лишь фразами о демократической революции, оставаясь в стороне от подлинного движения масс. Именно поэтому лидеры меньшевиков и эсеров оказались в роли наблюдателей в бурные дни февральских революционных боев на улицах Петрограда. «Мы считали, — признал позже Керенский, — что стихийное революционное движение недопустимо во время войны. И поэтому мы ставили себе задачей поддержку умеренных и даже консервативных групп, партий, организаций, которые должны были катастрофу стихийного взрыва предотвратить в порядке дворцового переворота».

Несколько более эффективными были совместные действия с левыми, интернационалистическими группами мелкобуржуазных партий. В декабре 1916 г. газета Петербургского комитета «Пролетарский голос» поставила вопрос «о согласованности действий между различными революционными организациями рабочих», имея в виду инициативную группу меньшевиков, «межрайонку» и петроградскую группу левых эсеров. Правда, политическая неустойчивость и «крайняя организационная неоформленность этих социалистических образований, — оговаривалась газета, — немного обещает в смысле достижений результатов, имеющих целью усиление массовых выступлений». И все же «Пролетарский голос» указывал, что Петербургский комитет считает своей задачей к «моменту выступления, на которое готовы пойти указанные социалистические группы, войти с ними в информационную связь для координации действий в данном определенном случае».

Кое-чего в этом направлении большевикам удалось добиться. Вместе с ними активное участие в движении 23 февраля приняла и петроградская организация межрайонцев. К женскому дню она выпустила листовку, которая заканчивалась революционными призывами: «Долой самодержавие! Долой войну! Да здравствует Демократическая Республика! Да здравствует международная солидарность пролетариата!». 23 февраля межрайонцы выступили на ряде митингов перед рабочими, работницами и студентами, в том числе на массовом митинге в Лесном, организованном вместе с Петербургским комитетом. Совместно с левыми эсерами они выпустили несколько революционных листовок, адресованных солдатам.

Что касается инициативной группы меньшевиков, то она уже во время событий 10–14 февраля, когда Петербургский комитет, по словам руководителя «межрайонки» Юренева, «был согласен на установление единого фронта против гвоздевцев», «пребывая в колебании, отказалась примкнуть к нам и к Петербургскому комитету». Эта группа фактически поддержала открытых оборонцев-гвоздевцев, которые стремились сдержать начавшееся движение.

23 февраля на отдельных предприятиях, по свидетельству члена Выборгского райкома С. И. Иванова, меньшевики-оборонцы удерживали рабочих от выступлений, заявляя, «что надо обождать и не выходить на улицу». Так, на заводе «Людвиг Нобель» меньшевики попытались сорвать решение большевиков примкнуть к забастовке.

Единый революционный фронт складывался снизу. Вместе с большевиками в борьбу включились и многие рядовые меньшевики и эсеры, главным образом рабочие и солдаты. Смелые, решительные действия пролетариата и революционная тактика большевиков оказывали влияние на колеблющиеся элементы, увлекали за собой, втягивали в борьбу широкие народные массы и тем способствовали расширению и укреплению общедемократического фронта против царизма.

Таким образом, именно большевики, их организации стояли в центре развернувшихся революционных боев. Думская фракция меньшевиков находилась в стороне от этих событий. «Что касается нашей, правда, слабой инициативной рабочей группы (т. е. меньшевистской группы. — Авт.), то она за эти дни не собиралась, — пишет Ерманский, — она существовала как сумма единиц, но не как целое». Эсеровская организация была разбита, сохранилась лишь небольшая группа эсеров левого направления (П. Александрович, С. Масловский и др.), которая также почти ничем себя не проявила.

Совместно с питерскими большевиками на отдельных этапах борьбы действовала «межрайонка», но и она явно отставала от уровня движения, на ее лозунгах все время сказывалась недооценка революционных возможностей пролетариата. Так, в ночь на 25 февраля, когда движение уже стало перерастать во всеобщую политическую стачку, «межрайонка» выпустила листовку, в которой призывала петроградский пролетариат всего лишь «к трехдневной стачке протеста против арестов и расстрелов рабочих Путиловского завода». Одновременно с этой листовкой она выпустила специальный листок к солдатам, но в нем, по признанию Юренева, «не звали солдат к непосредственному восстанию». Здесь сказалась политическая ограниченность «межрайонки», значительно более слабая по сравнению с ПК связь с рабочим движением, и отсюда «неуверенность в том, что настоящий бой есть решающий».

Факты показывают, что только большевики сразу же поддержали массовые выступления рабочих и работниц и сделали все возможное, чтобы возглавить их. В какой же степени им удалось воздействовать на бурный разлив революционной стихии? Здесь следует учесть по крайней мере два обстоятельства: во-первых, быстротечность событий, их небывало стремительный темп; во-вторых, огромное количество — 600–700 тыс. — рабочих и солдат, которые буквально в течение нескольких дней были вовлечены в революционный водоворот. У большевиков не хватало сил, чтобы в организационном отношении охватить весь этот гигантский революционный поток, но движение развивалось под идейным воздействием партии большевиков, ее революционных лозунгов.

Говоря об определяющем идейном воздействии партии, нельзя в то. же время недооценивать и ее огромную организационную работу. Следует иметь в виду, что к началу февраля 1917 г. в Петрограде насчитывалось, как мы уже отмечали, до 84 фабрично-заводских большевистских ячеек, которые представляли собой серьезную организационную силу и направляли на заводах, в казармах, на улицах движение в русло решительной борьбы с царизмом. «Мы, все работники партии, — пишет в своих воспоминаниях А. А. Андреев, — естественно, были в эти дни на улицах с массами рабочих, и только к вечеру сходились, чтобы обменяться впечатлениями и определить, что кому делать дальше». И хотя движение приняло такой небывалый размах, что переросло организационные возможности большевиков, они многое сделали для того, чтобы усилить согласованность в действиях его отдельных отрядов. Даже документы охранки свидетельствуют о возрастающей организованности революционной борьбы рабочего класса. Так, 26 февраля в одном из ее донесений сообщалось: «В данный момент заводы играют роль грандиозных клубов… где опытные ораторы электризуют толпу, координируют действия отдельных заводов и дают всем выступлениям согласованность и организацию». Именно большевики и вносили эту согласованность и организацию.

Пламя революционной борьбы, зажженное пролетариями Выборгской стороны, стремительно распространялось по Петрограду и 24 февраля охватило уже все рабочие окраины.

Выборгская сторона и в этот день находилась в авангарде. Утром подавляющее большинство рабочих-выборжцев сконцентрировалось на своих заводах и фабриках. По инициативе большевиков и рабочих-активистов на предприятиях района состоялись митинги с требованием «устранения царского правительства». Выступавшие на заводе «Айваз» ораторы указывали, что революционные стачки и требования рабочих «должны сопровождаться демонстрациями, но без погромов», действия айвазовцев будут поддержаны не только всей рабочей массой, но и железнодорожниками, трамвайщиками, работниками почт и телеграфа.

24 февраля стачечная волна охватила уже 224 предприятия и армия забастовщиков увеличилась до 214 тыс. человек, что составило уже около 60 процентов всего состава питерского пролетариата. Стачечное движение в этот день еще шире сомкнулось с массовыми уличными демонстрациями.

Первые группы рабочих-демонстрантов в районе Невского проспекта появились в 11–12 часов утра. Сюда, в центр столицы, непрерывно стекались все новые колонны демонстрантов. По данным полицейских донесений, в течение дня по Невскому и прилегающим к нему улицам прошло не менее 13 демонстрационных колонн. Они состояли в основном из рабочих, но в их рядах появилась и студенческая молодежь, а также представители других демократических слоев населения столицы.

Массовые политические демонстрации на Невском продолжались до самого вечера. Всего, по данным Бюро ЦК, в этот день в центральной части Петрограда демонстрировало не менее 50 тыс. рабочих. На одном из самых крупных митингов у Казанского собора с речью выступил И. Д. Чугурин, призвавший к решительной схватке с царизмом. Меньшевика-оборонца, предложившего идти с мирными требованиями к Государственной думе, рабочие заставили замолчать. Питерские большевики непосредственно руководили стачечными выступлениями, митингами, шли во главе демонстрационных колонн. В Выборгском районе активную работу в массах вели М. И. Калинин, М. Я. Лацис, В. Н. Каюров, Н. Ф. Агаджанова, Д. А. Павлов, Н. Ф. Свешников; в Нарвском — С. И. Афанасьев, В. П. Алексеев, А. А. Андреев; в Петроградском — А. К. Скороходов, Н. И. Подвойский, И. И. Лепсе, И. И. Худяков; в Московском — И. Е. Егоров, И. В. Васильев, Я. А. Калинин, Н. А. Милютин; в Невском — А. Н. Разоренов, И. А. Рахья, А. П. Тайми; на Васильевском острове — С. И. Петриковский, Г. И. Бокий, Ф. Н. Матвеев, В. Я. Чубарь и др. Большевики предупреждали рабочих о том, что в уличной борьбе необходимо решительно действовать против полиции и в то же время вести борьбу за войско, завоевывать солдат на свою сторону. Эти указания имели большое значение для привлечения армии на сторону революции.

Исходя из анализа обстановки в Петрограде, Бюро Центрального Комитета днем 24 февраля приняло постановление о дальнейшем развитии и углублении начавшегося движения. Было решено послать в Москву представителя Бюро, чтобы проинформировать московских большевиков о событиях в Петрограде и призвать московский пролетариат выступить в поддержку питерцев. С такой же целью представитель Бюро ЦК был направлен и в другой крупный промышленный центр страны — в Нижний Новгород.

В тот же день вечером в районе Охты состоялось совместное заседание ПК и Выборгского районного комитета. На нем присутствовали также представители Нарвского, Петроградского и Василеостровского районов. Выступавшие отмечали, что настроение рабочих масс боевое и движение повсеместно нарастает, опережая партийное руководство. Совещание признало необходимым усилить связь между районами, выпустить листовку от имени ПК, а также подготовить манифест ЦК РСДРП к рабочим столицы. Для координации действий между Бюро ЦК, ПК и районными партийными организациями были выделены ответственные товарищи. И. Д. Чугурин должен был осуществлять взаимодействие между ПК и Выборгским райкомом партии, А. К. Скороходов — между ПК и Петроградским райкомом, С. И. Афанасьев — между ПК, Нарвским и Московским райкомами, представитель Русского бюро ЦК Д. А. Павлов держал связь с Василеостровским райкомом.

На основе заслушанных сообщений было ясно, что движение уже упирается во всеобщую стачку. В связи с этим было принято решение усилить стачечную борьбу, добиваясь перерастания ее во всеобщую политическую забастовку.

Активисты петроградской организации должны были утром 25 февраля организовать на всех предприятиях массовые митинги и призвать питерский пролетариат к всеобщей стачке.