В раю

Когда лучший из выводка красоты и прелести, Хаджи Селим Гирей Хан — да будет благословенно его имя до дня Страшного суда — во второй раз сел на ханский ковер в Бахчисарае, в тот самый день учитель Бек-Темир-эфенди, стойкий, как железо, известный всему Крыму своими проповедями и речами и знавший весь мир, скончался на руках своих учеников, насыщенный днями.

Бек-Темир-эфенди предстал пред ясные очи Пророка; Пророк взял весы человеческих судеб, на правую чашу весов он положил все добрые дела учителя, на левую — все грехи, чашки оказались равны по весу. Пророк задумался: рая Бек-Темир-эфенди не заслужил, и в ад не за что, а чистилища нет; или рай или ад? Как быть?

Пророк оставил ждать учителя и отправился к Аллаху за указаниями.

— А чем он был на земле? — спросил Аллах.

— Учителем и проповедником.

— Значит, язык его оброс словами. Пусти его в рай, но с тем, чтобы он вечно молчал. Если проговорится три раза, отправишь его в ад.

Бек-Темир-эфенди было объявлено это решение, и он водворен был в раю.

Учитель был поражен как ослепительной яркостью красок, так и полным бездельем, ленью и негой, разлитыми в раю. Знаменитые султаны, калифы, муллы на шелковых коврах возлежали, обнимая райских красавиц, курили ароматный кальян, пили душистый кофе, лениво жевали щербет и всякие сласти. Где-то далеко играла зурна… Ангелы тихо и торжественно пели гимны Творцу Вселенной. Медленно текла, сверкая ослепительной белизной, река молока; тяжело катилась, блестя золотом, река меду.

На берегу млечной реки расположился Бек-Темир-эфенди.

Прошёл целый век утомительного созерцания, и к концу первого века своего пребывания он нарушил молчание, и вот по какому случаю.

В разукрашенной золотом арбе райские красавицы переезжали молочную реку у места, где сидел учитель. Колесница застряла, возница хлопал бичом, райские красавицы визжали, верблюды ревели, но вывезти арбы не могли.

Тогда возница сошёл с козёл, привёл ещё пару таких же великолепных белых верблюдов и впряг их с противоположной стороны.

Возница стал снова хлопать бичом в обе стороны, райские красавицы снова завизжали, верблюды снова заревели, но колесница только раскачивалась и оставалась на том же месте.

Все праведники равнодушно и лениво смотрели на происходящее, они курили ароматный кальян, пили душистый кофе, обнимали райских красавиц, жевали мастику с гвоздикой, щербет и разные сласти. Ангелы тихо и торжественно пели хвалебные гимны Аллаху, дающему жизнь и смерть, силу и слабость, свет и тьму.

Бек-Темир не выдержал.

— Дурак, впряги всю четверку спереди!

— Раз! — закричали ангелы.

Бек-Темир-эфенди поспешил сомкнуть уста, но слово вылетело, и оно было ему зачтено.

Прошло еще сто лет.

К концу этого века на самых глазах учителя Бек-Темира произошло ещё одно событие, заставившее его во второй раз нарушить печать молчания, на него наложенную, и вот по какому случаю.

Умер простой татарин из Отуз, у которого грехов не оказалось; серая, бесцветная, ничтожная жизнь бедного человека была скрашена точным выполнением всех требований Ислама и паломничеством в Каабу.

— Иди в рай, сын мой! — сказал Пророк.

— Дозволь сказать слово, великий Пророк! Да будет до окончания веков с благоговением произносимо пять раз ежедневно Твоё имя на земле. Меня всю жизнь поддерживали моя корова и вера в Тебя. Тебя я удостоился увидеть, а если не будет моей коровы, — что мне рай! Она меня поила, кормила, одевала, она дала средства совершить святое путешествие.

— Возьми! — сказал Пророк.

И вот в раю появился старый татарин с коровой на поводу. Неуверенно ступала корова по стеклянному небу, спотыкалась, падала, с трудом старик подымал её, но главная беда была в том, что в раю нет корма для животных. Старик уже обращался и к калифам и к муллам с просьбой указать, где бы он мог достать сена для своей тощей кормилицы, но в ответ ему лениво пожимали плечами и ничего не отвечали.

Подходя к учителю, он увидал в раю небольшую хижину, покрытую землёй, на которой пробивалась зелёная травка.

Старик обрадовался и погнал свою корову к хижине. Он с трудом взобрался на крышу и стал тащить корову за рога, но каждый раз силы ему изменяли; он падал, корова мычала, старик разбивался до крови.

Все праведники — знаменитые султаны, калифы, муллы — равнодушно смотрели на бессильные попытки старика, обнимали райских красавиц, пили душистый кофе, курили ароматный кальян, жевали мастику с воском, щербет и всякие сласти.

Ангелы тихо и торжественно пели хвалебные гимны Аллаху.

Бек-Темир-эфенди не выдержал.

— Послушай, старик, нарви травы и брось корове.

— Два! — закричали ангелы.

Быстро сжал учитель Бек-Темир-эфенди губы, но было поздно: слово вылетело, и оно было зачтено.

Прошло еще сто лет; еще сто лет Бек-Темир-эфенди томился молчаливо в лени, неге и был свидетелем не умных, а злых вещей в раю, и понял, что и глупость и злоба живут вместе с бездельем, довольством и негой, и к концу третьего века он прервал и в третий и последний раз обет молчания и лишился рая. И вот по какому случаю.

Аллах, обходя грешников в аду, обратил внимание на юношу, который стонал в котле с кипящей смолой уже несколько столетий.

Юноша попал в ад после казни за политическое преступление, за то, что осмелился в совете Чингисхана, в Курултае, сказать, что власть Чингисхана не от Аллаха, а от дьявола, от Шайтана.

— Отпусти его в рай, — сказал Аллах, — теперь это уже не преступление.

После столь продолжительной варки, естественно, что юноша, попав в рай, бросился к небесным рекам, чтобы напиться. Каково было его разочарование — это были мед и молоко.

— Воды, воды! — застонал юноша, обращаясь к праведникам.

Ему или качали головами или говорили:

— Не знаю, бильмем.

Не ответил ему, скрепя сердце и помня свое ограничение, и Бек-Темир-эфенди.

Но вот юноша видит, к своей радости, колодец на небе, он напрягает последние силы, чтобы добежать, и вот он уже готов броситься в колодец…

Все видят, все понимают, что юноша разобьется об острые камни стенок колодца, и все праведники равнодушно и лениво смотрят на происходящее, пьют душистый кофе, курят ароматный кальян, обнимают райских красавиц, жуют щербет, мастику с мятой и другие сладости. Ангелы так же тихо и торжественно поют хвалебные гимны Тому, кто создал рай и ад.

Бек-Темир-эфенди на выдержал:

— Возьми ведро! Разобьёшься!

— Три! — закричали ангелы и тут же объявили, что учитель Бек-Темир-эфенди лишается по своей вине райского блаженства и поступает в ад, в котёл с кипящей смолой.

— А говорить можно? — спросил учитель.

— Там, в аду, сколько угодно!

— Ну, так лучше вариться целые века в самой горячей смоле, томиться жаждой, терзаться голодом, но иметь право свободно говорить о безобразиях в раю!