3
Кэридвен

Повозка, в которой возили девушек из борделя, в пропахла мускусом, потом и плюмерианскими благовониями. Она почти не проветривалась, здесь было душно. На полу лежали шелковые подушки и атласные покрывала. Кэридвен никогда не бывала внутри, несмотря на то, что брат бесконечно подзуживал ее «стать настоящей саммерианкой» и вкушать вместе с ним радости жизни.

В ушах стояли ненавистные упреки. И хруст его ломающейся шеи. Кэридвен уткнулась подбородком в колени. Повозка, запряженная буйволами, тряслась, проезжая по улицам Ринтиро, и обессилевшую принцессу потряхивало вместе с ней.

— Кэри.

Присевший перед ней Лекан поморщился, выпрямил ногу и упал на пол. На его колене зияла рана, щека была рассечена. Кэридвен знала, что все его тело покрыто порезами и синяками.

— Кэри…

Его голос надломился. Что он мог сказать? Что могла сказать она?

Кэридвен прикрыла глаза. Перед внутренним взором встало посиневшее лицо Симона, которого душила магией Раэлин.

«Остановись… Раэлин… Оставь ее в покое!»

Симон умолял сохранить ей жизнь. Хотя всего за минуту до этого Кэридвен явилась на площадь, намереваясь прикончить его собственными руками. Сама она успела лишь хрипло закричать, когда Раэлин сломала ему шею, и его жизнь оборвалась.

Кэридвен открыла глаза. Лекан, разорвав атласное покрывало, пытался лоскутом ткани оттереть кровь с ее рук.

— Оставь, — процедила она сквозь сжатые зубы.

Лекан не послушал.

— Он был твоим братом. Ты любила его, — прошептал он.

Мышцы Кэридвен окаменели.

— Я ненавидела его.

Пальцы Лекана, сжимавшие атласный лоскут, на секунду напряглись, после чего он с удвоенной силой принялся оттирать ее плечо. Он молчал, сосредоточившись на том, что делал, словно настоящий слуга. Будто кровь на теле Кэридвен не была кровью ее брата.

Кэридвен уставилась на кровавые разводы. Упивающаяся властью и обезумевшая Раэлин приказала солдатам обезглавить Симона. И когда вентраллианец начал резать королю шею, его сестра не могла уклониться от летящих в нее брызг крови. Симон мертв. Его обезглавленное тело лежало прямо перед ней.

Она оттолкнула Лекана, попыталась подняться на ноги, но не смогла выпрямиться в полный рост и, ударившись о грязный потолок, повалилась вперед. Резкая боль прострелила запястья, когда она упала всем своим весом на выставленные вперед руки. Повозка закачалась.

— Тихо там! — гаркнул снаружи вентраллианский солдат.

Кэридвен вскочила и всем телом бросилась на стену. Повозка зашаталась еще сильнее, но не остановилась и продолжила путь по улицам города. Кэридвен с криком снова обрушилась на стену. Если она не выпустит пар, то ее душа не выдержит терзающей муки.

Она не должна страдать из-за смерти Симона. Она желала ему смерти… желала, чтобы он хотя бы немного испытал на своей собственной шкуре тот ужас, что сам внушал рабам. Желала стереть с лица брата его вечную улыбку, чтобы он молил о пощаде, а не лучился радостью при виде нее.

Кэридвен задохнулась от подступивших к горлу рыданий. Он всегда радовался, когда видел ее. Улыбался так, словно во всем Саммере не было никого милее.

Эти мысли испепеляли Кэридвен изнутри. Ей вспомнилось, как Симон впервые встретился с Мирой, намеренно приняв ее в борделе. Брат и тогда волновался о том, где Кэридвен, увидится ли он с ней.

Жар и пламя, он всегда любил ее. Даже разрушая их королевство и доводя народ до нищеты. Кэридвен так сильно хотела, чтобы он ненавидел ее, потому что… Потому что тогда, возможно, она смогла бы ненавидеть его сама…

Лекан обхватил Кэридвен руками и усадил как раз в тот момент, когда снаружи в узкое заколоченное досками окно ткнули мечом. Серебристое лезвие скользнуло прямо над головой Кэридвен.

Горло саднило от криков. И так же надсадно болела душа. Печаль должна приносить боль, особенно такая печаль… такое предательство. Ведь это и есть предательство. Она пошла против Симона. А он все равно ее любил.

Кэридвен отчаянно вцепилась в Лекана. Она боялась саму себя. Внутри все выгорело, не осталось ничего, что могла бы еще забрать Раэлин. Несколько часов назад Кэридвен навсегда распрощалась с Джессе, а теперь Раэлин отняла у нее Симона и Саммер.

Нет, это сделала не Раэлин. Это сделал Ангра, если верить вздору вентраллианской королевы. Уж лучше бы это была вина одной Раэлин. Кэридвен не имела ни малейшего понятия, что делать. Ангра одарил Раэлин магией. Он наделил Симона силой контролировать несаммерианцев.

Разгоревшаяся война ни в какое сравнение не идет с той, что вела Кэридвен. С продажными и испорченными монархами она еще могла побороться, но с этим?.. С темной магией и паутиной зла, что накрывала всю Приморию. Ее грозил объять ужас. Опираясь на Лекана, она глубоко вдохнула тошнотворно-приторный запах, стоявший в воздухе.

— Мира спаслась, — сказала Кэридвен, потому что ей необходимо было верить. — Она остановит… это.

Рука Лекана, обнимающая ее, глухо стукнула и упала на пол. Размяв пальцы, он потер раненую ногу и зашипел от боли.

Кэридвен оторвала кусок ткани от покрывала и, прежде чем Лекан успел воспротивиться, перевязала ему колено. Потом потерла о бедра ладони, пытаясь разогнать кровь и заставить себя мыслить разумно.

— Они заперли дверцы? — спросила она скорее у самой себя, чем у Лекана.

Лекан поправил повязку.

Раэлин назначила пятерых солдат стеречь нас, остальных забрала с собой.

Он умолк, но Кэридвен и так прекрасно знала ход его мыслей.

А еще Раэлин забрала с собой голову Симона.

Кэридвен подползла к дверцам в задней части повозки и надавила на них руками. Конечно же, они не поддались. Тогда она провела ладонями по дереву, ища слабое место или щепу, которую можно было бы отколоть и использовать вместо оружия. Ничего.

Но есть подушки и одеяла. Из них можно сделать веревку, а той в свою очередь можно придушить ничего не подозревающих солдат, когда они откроют дверцы повозки. Это, без сомнения, произойдет во дворце, где уже не пятеро солдат будут усмирять пленников. Одного солдата можно взять в заложники, набросив ему на шею шелковую удавку, и, прикрываясь им, убежать. Да, но Раэлин контролирует весь город. Она полна темной магии Ангры. И намерена убить Джессе и его детей.

Кэридвен схватила ближайшее покрывало и принялась его рвать. Лекан оперся спиной о стену и уставился суровым взглядом в потолок, пытаясь не обращать внимания на боль. Он весь изранен и сражаться не сможет. Ей нужно спрятать его в безопасном месте, а потом вернуться и… что дальше? Одной пойти против всей вентраллианской армии? В Ринтиро, конечно же, остались верные Джессе люди. Они помогут ей спасти короля и его детей. Ей нужно найти их… или Миру. Мира поможет. Если только Раэлин не убила ее. Может, Джессе с детьми уже мертвы. Может, пока она беспомощно томилась в повозке, не осталось ни единой возможности что-то исправить. Руки Кэридвен застыли. Пустота внутри нее нашептывала, что ей должно быть все равно, что сделала с Джессе Раэлин. Кэридвен четыре года притворялась, так с чего беспокоиться сейчас?

Но она не могла не беспокоиться. Сейчас все совсем не так, как было. Одно дело — закрывать глаза на то, что Раэлин спит с Джессе в той самой постели, в которой она сама спала с ним. И совсем другое — закрыть глаза на то, что Раэлин убьет его и его детей. Не важно, что произошло между ней и Джессе. Она не допустит смерти его сына и дочерей. Ведь Джессе так сильно их любит. Ей вспомнилось, как он ползал по полу спальни дочери, а та заливисто смеялась. Мужчина, король! Частично из-за его любви к детям Кэридвен так тяжело было окончательно с ним порвать. Она спасет Джессе и его детей, и это будет первым шагом в новой войне. Нужно освободить вентраллианского короля. Найти винтерианскую королеву. Сплотиться против Ангры и заставить его заплатить за захват Саммера… и за то, что Раэлин убила Симона.

Она способна на это.

— Стой!

Повозка остановилась. Кэридвен приникла к единственной щели между досками, которыми забили окно, готовая отскочить, если в него опять ткнут мечом. Они еще не доехали до дворца, и вокруг мелькали разноцветные здания Ринтиро, чьи яркие краски скрыли тени.

Лекан, нахмурившись, взглянул на Кэридвен. Почему они остановились? Они оба молчали. Кэридвен села на корточки, держа в руках натянутую самодельную веревку. Заржала лошадь.

— Мы желаем приобрести содержимое повозки, — произнес чей-то голос.

Кэридвен напряженно вслушивалась в его интонации. Нет, этот голос ей не знаком. Раздался мужской смех.

— Забудьте… У нас есть приказ.

— Приказ — это хорошо. А золото у вас есть?

Зазвенели монеты. Судя по звуку, много монет. Их кто-то покупает?

Ее ноздри гневно раздулись. Наверное, какой-нибудь вентраллианские лорд-извращенец заметил саммерианскую повозку и решил, что везут рабов на продажу. Один из солдат присвистнул. Молчание длилось всего несколько секунд.

— Вы даже можете оставить себе повозку, — увещевал покупатель. — Не хотелось бы, чтобы ваша королева сразу обнаружила пропажу.

«Ваша королева». Это не вентраллианец. Один из солдат хмыкнул. Снова зазвенели монеты.

— Они ваши.

Звякнули ключи. Послышались приближающиеся шаги. Кэридвен приподнялась и встала боком. Она замедлила дыхание, но сердце не слушалось, сильно стуча в груди.

Ключ повернулся в замке. Дверь приоткрылась. Кэридвен скользнула вперед, собираясь набросить веревку… Покупатель-солдат недоуменно взглянул на нее. Его кожа темнела в сгущающихся тенях. За ним, посреди солдат и лошадей, стояла женщина. Ее темные волосы были собраны в пучок над жестким воротником шерстяного серого платья. На спине, посверкивая в сумерках, крепилась секира.

Боевой пыл Кэридвен мгновенно угас.

— Жизель?

Их купила королева Якима.