Глава 38
– Как там девушка? – спросила у Фроста лейтенант Джесс Салседа.
Она посасывала сигарету. Они вдвоем стояли у здания полиции, расположенного в Мишн-Бей у самой воды. Улицу заполонили болельщики «Джайантс», спешившие на дневной матч, который проводился на прибрежном стадионе в двух кварталах от штаба полиции. На парковке напротив пахло поп-корном, хот-догами и пивом. Из динамиков звучал хип-хоп. Погода была пасмурной и холодной, близилась гроза, однако болельщиков это не останавливало.
– Она в больнице, – ответил Фрост. – Я сейчас еду туда, чтобы отвезти ее домой. Врачи нашли в организме следы барбитуратов.
– Сексуальное насилие было? – спросила Джесс.
– Нет.
– Хоть это хорошо.
– Что насчет «Малибу»? – в свою очередь поинтересовался Фрост. – Что сказали криминалисты? Есть какие-нибудь улики?
– О да, масса, – ответила Джесс. – Отпечатки, ДНК… Но бьюсь об заклад, что это приведет нас к хозяину машины, а не к этому типу.
Продолжая курить сигарету, она привалилась спиной к стене. Джесс была невысокой – как минимум на шесть дюймов ниже Фроста, – но очень крепкой и сильной для своей изящной – десятого размера – комплекции. Ей недавно перевалило за сорок; для своих каштановых с золотистым мелированием волос она предпочитала короткую стрижку с длинной челкой, закрывавшей глаза. Слегка загнутый кончик носа совсем не портил ее внешность, однако на круглом лице чрезвычайно редко появлялась улыбка. Джесс всегда пребывала в сердитом настроении. Она сердилась на преступления. На нищету. На мужчин, которые использовали женщин в качестве подвесной груши. И она не могла спокойно относиться ко всему тому, что ей не нравилось в городе. Ее язвительность и прямолинейность постоянно создавали ей проблемы при общении с руководством, однако полицейские, работавшие «на земле», и оперативники знали, что она не ведает страха, и уважали ее «голубую кровь». Джесс работала в полиции с восемнадцати лет, в чем пошла по стопам своего отца, который поступил на работу в полицию в возрасте восемнадцати лет.
– Так чего добивается этот тип? – спросила Джесс. – Каков его план?
– Не знаю.
– Ты говорил, что песня на девушку не подействовала, так? В отличие от остальных…
Фрост кивнул.
– Верно. Этот тип похитил ее и чем-то накачал, но я не могу вычислить его следующие шаги. С Люси он поступил не так, как с другими женщинами, и это очень тревожит меня. Я был бы рад, если б возле нее круглосуточно находился полицейский.
Джесс внимательно посмотрела на него из-под челки.
– Люси?
– Ага.
Она достаточно хорошо знала Фроста, чтобы понимать его с полуслова.
– Тебя с ней связывает что-то личное?
Истон, заколебавшись, перевел взгляд на болельщиков, шедших к стадиону.
– Это не то, что ты думаешь.
Джесс с подозрением посмотрела на затягивавшие небо темные тучи.
– Фрост, сохраняй объективность.
– Не переживай, с ней ничего не случится. Тут отношения совсем другого рода. Во всяком случае, с моей стороны.
– Ну я не собираюсь читать тебе лекции о том, с кем стоит связываться, а с кем нет.
Фрост знал, что она злится на него, но не из-за расследования.
С первого дня знакомства у Истона и Салседы сложились довольно сложные отношения. Джесс не соответствовала представлениям о сногсшибательной красавице, однако была человеком страстным, и Фрост чувствовал это. Они познакомились еще до того, как он стал копом. Джесс расследовала убийство Кейти. Она уговаривала Истона поступить в полицию, так как считала, что силы правопорядка нуждаются в таком взгляде на мир, какой она разглядела у Фроста. Когда тот дал согласие, лейтенант тут же стала опекать его, отдавая ему предпочтение перед старшими офицерами, которым не понравилось, что новичка держат на особом положении. Они решили, что между ними что-то есть, – и не сильно ошиблись.
Прошлой весной, когда Джесс разводилась с мужем – капитаном из отдела спецопераций, – они с Фростом напились и всю ночь провели в постели в мотеле при аэропорте. На следующее утро они проснулись, поняли, что совершили ошибку, и чертыхнулись. Этого мнения они придерживались целый месяц. А потом снова на одну ночь оказались в том же самом мотеле…
С тех пор они старались не хмелеть в компании друг друга. Ни один из них не хотел связывать себя серьезными отношениями, но, словно алкоголики, оба знали, как вкусна может быть запретная рюмка.
– Мне позвонил кое-кто, с кем, как я надеялась, говорить мне больше не придется, – сказала лейтенант Салседа.
– Дай отгадаю. Даррен Ньюман.
– В точку.
– И что же он сказал? – спросил Фрост.
– Что ты вломился в дом, угрожал ему огнестрельным оружием и пялился на титьки его девицы.
– Было не совсем так, – признался Истон.
Джесс хмыкнула.
– Он хочет, чтобы ты держался от него подальше, иначе он засудит наш отдел.
– Да?
– Да, так что держись к нему поближе, – сказала Джесс. – Ты думаешь, все это его рук дело? Думаешь, он и есть Ночная Птица?
– Не знаю. Кусочки мозаики встают на свои места, но реальных улик против него у нас нет.
– Да, он умен, – сказала Джесс.
– Херб до сих пор уверен, что это он убил Меррилин Сомерс.
Лейтенант докурила сигарету до половины и затушила ее о подошву своего сапога.
– Ага, Херб и его команда с самого начала просто заели меня с этим Ньюманом. Они свели меня с другими женщинами, имевшими с ним отношения. Просто не человек, а ходячий кошмар. Жестокое обращение, посягательство, преследование, домогательства… Он постоянно рассыпался в благодарностях родителям. Ты бы слышал, что мне рассказали эти женщины! Жуть. Одна не пришла к нему на свидание, потому что начальник допоздна задержал ее на работе. Когда она вернулась домой, то обнаружила в спальне тропическую рыбину, прибитую к стене пневматическим молотком. Мило, правда? То есть речь идет о типе с полным отсутствием души. У него внутри ничего нет.
– Однако он продолжает находить себе новых подружек. Вчера мне довелось увидеть одну из них. Она все знает о его прошлом, но ей плевать.
– Что я могу на это сказать? Биология, чтоб ей пусто было… Я все это понимаю. Я много часов провела с Ньюманом и знаю, какой он псих. Но это не означает, что его сексапильность на меня не действует.
Фрост знал, что она права; он сделал вид, будто не понял.
– Что насчет убийства Сомерс? – спросил инспектор.
– Это дело здорово зацепило меня, – сказала Джесс, качая головой. – Вот милая чернокожая девочка из Рино. Ходит в церковь. Поет в хоре. Обручена со своим одноклассником. Умна, как черт, компании стоят в очереди, чтобы взять ее на работу после колледжа. Такими, как она, должны быть все дети, понимаешь? И тут какой-то ублюдок насилует и убивает ее в ее же квартире… От этой мысли я впадаю в бешенство.
– Знаю.
– Херб прав, – продолжила Джесс. – Это сделал Ньюман. Я точно знаю, что это он. А знаешь что? Я сомневаюсь, что Меррилин была первой.
– Были и другие?
– Да, я тут кое-где покопалась… Когда Ньюману было восемнадцать и он жил рядом с Грин-Бей, в местном парке нашли студентку колледжа. Ее тоже закололи. Дело так и не раскрыли. Три года спустя было убийство в Боулдере, как раз в тот период, когда Ньюман учился там в школе. Убитая девушка весь предыдущий семестр вместе с Ньюманом посещала один и тот же предмет, однако его тогда не заподозрили. Местный сексуальный маньяк напился и повесился, и полиция нашла в его доме трусики девочки. Это восприняли практически как признание, но если хочешь знать мое мнение, Ньюман уже тогда учился заметать за собой следы. Ему нравится использовать козлов отпущения.
– А потом была Меррилин? – спросил Фрост.
– С первого дня, как она заселилась, он был без ума от нее. Она говорила ему, что обручена, но его это не останавливало.
– Только вот анализ ДНК указал на другого.
– Да, ДНК не лжет, ведь так? Но на этот раз солгала.
– Как это?
– Если б я знала, – ответила Джесс, сокрушенно качая головой. – Я пыталась придумать, как доказать, что Ньюман подбросил улики. И ничего не придумала. Адвокат Леона Уиллиса знал, что на суде присяжных у его подзащитного нет ни шанса, поэтому-то и пошел на сделку. Шеф заставил меня извиниться, видите ли, перед Ньюманом, и этот тип хохотал надо мной, потому что мы оба знали, что ее убил он. Я уверена, что он наверняка все спланировал. Сначала я думала, что он действовал в состоянии аффекта, но ДНК, совпадающая с ДНК Уиллиса?.. Нет, он заранее знал, что будет делать. То же самое в отношении Висконсина и Колорадо. Он умен. У Меррилин Сомерс не было шансов.
– А мы все это время не имеем возможности даже прикоснуться к этому типу, – сказал Фрост.
– Именно так. И мне это совсем не нравится. Если Ночная Птица – это Ньюман, то он от души хохочет над нами. Пора окоротить его.
***
Фрост вместе с Люси поднялся наверх, чтобы проверить, насколько безопасна квартира. Девушка очень обрадовалась тому, что он приехал за ней в больницу, но когда они остались вдвоем в квартире, улыбка на ее лице уступила место хмурому выражению. Она села на кровать и провела рукой по платью, которое собиралась надеть в «Алембик». Коленки Люси нервно бились друг о друга; Фрост уже сталкивался с такой реакцией. Она означала, что человек хочет сказать нечто важное, но боится.
– Извини за прошлую ночь, – пробормотала Люси.
– Не извиняйся.
– Не надо было мне убегать. Глупо получилось.
– Ты испугалась, – сказал Фрост. – Я все понимаю.
Люси встала перед ним. Она подняла голову, и их взгляды встретились. Фрост увидел, как она судорожно сглотнула.
– Наверное, ты знаешь, что нравишься мне. Я этого и не скрывала.
– Ты тоже мне нравишься, – сказал он. – Ты милая, ты особенная.
Она покачала головой:
– Я никогда так о себе не думала.
– Ну и зря. Не надо завоевывать весь мир, чтобы стать особенной. У тебя доброе сердце. Я понял это сразу, как только увидел тебя.
Люси грустно улыбнулась ему.
– Мы говорим о разных вещах, правда? Я нравлюсь тебе совсем не так, как мне нравишься ты.
– Если ты имеешь в виду в романтическом плане, то нет. Извини. Надо было сказать тебе об этом раньше. Но ты, Люси, на самом деле мне нравишься. В твоем обществе ко мне возвращается множество воспоминаний. Воспоминаний о сестре.
– О…
– Знаю, это не то, что тебе хотелось бы услышать, но для меня это очень важно.
– Ну у меня никогда не было брата, поэтому я не знаю, что это такое. Голову даю на отсечение, ты был хорошим братом для Кейти.
– Когда не бесили друг друга, мы были очень близки, – с улыбкой сказал Фрост.
– И ты поэтому такой расстроенный? – спросила Люси. – Из-за воспоминаний о Кейти?
– Нет, я расстроен, потому что переживаю за тебя. Я хочу быть уверен, что ты в безопасности.
– Со мной всё в порядке! – с наигранной жизнерадостностью заверила его Люси. Она согнула руку, демонстрируя свой бицепс, и рассмеялась. – Видишь? Ночной Птице со мной не справиться.
– Люси, этот тип не шутит.
– Знаю.
– Мне бы хотелось, чтобы ты поговорила с доктором Штейн. Или с каким-нибудь другим психиатром.
– Нет. Я не хочу, чтобы кто-то копался у меня в голове. Честное слово, со мной всё в порядке.
Фрост подумал, что она больше пытается уверить саму себя. Он сомневался, что с ней всё в порядке. Да, он не знает, что Ночная Птица сотворил с ней, но едва ли этот подонок в данном случае потерпел неудачу. Еще Истон знал, что уверенность Люси напускная. В глубине души она охвачена ужасом.
Фрост взял ее за руку, подвел к окну и указал на полицейскую машину, стоящую на Хейт позади его «Субурбана».
– Эта машина никуда не уедет, – сказала он. – Ты будешь под защитой круглые сутки, пока мы не найдем этого типа.
– Вы не обязаны это делать, – возразила Люси.
– Как раз наоборот, обязаны. Если захочешь куда-нибудь пойти, сначала поговори с копом из машины, и он поедет с тобой. Если честно, мне было бы спокойнее, если б ты оставалась дома. И не включай музыку и не смотри телевизор, ладно? Я не хочу, чтобы ты рисковала.
Люси уставилась в пол, вид у нее был подавленный.
– Ты помнишь что-нибудь из пропавшего дня? – спросил Фрост. – У тебя ничего не всплыло в памяти?
Она покачала головой. У нее дрожали губы.
– Вряд ли.
– Ты сомневаешься?.. Ты говоришь так, будто помнишь что-то. Что именно?
– У меня в голове какое-то странное воспоминание. Мост. Он там, где я никогда не была, но я помню его. Я его чувствую. Я стою над жуткой пропастью, я едва держусь на мосту. Я готова на все, лишь бы избавиться от него. Я готова умереть, лишь бы все это прекратилось.
Ее глаза наполнились слезами.
– Вот что он делает, Люси, – сказал Фрост. – Он играет на твоих страхах. Он использует то, что приводит тебя в ужас. Просто скажи себе, что все это не было реальностью. Что это иллюзия.
– Как я могу помнить то, что не было реальностью? – воскликнула Люси. – У меня ощущение, что все это было на самом деле. Все это у меня в голове. Если б ты попросил меня поклясться на Библии, я поклялась бы, что была на том мосту.
– Ты не можешь доверять своей памяти, – сказал Фрост. – Воспоминания лгут. Даже хорошие воспоминания не всегда говорят правду.
– Я просто хочу, чтобы все это прекратилось.
– Скоро. Скоро все это прекратится.
Она подняла руки, собираясь обнять его, но в этот момент у него в кармане зазвонил телефон. Истон посмотрел на дисплей; звонок был от Франчески Штейн. Полицейский покосился на Люси, но та, криво улыбнувшись ему, махнула рукой. Он нажал кнопку приема вызова.
– Доктор Штейн?
– Здравствуйте, инспектор.
Зрелая сдержанность и хладнокровие являли собой разительный контраст с жизнерадостностью и непосредственностью Люси Хаген. Эти две женщины были слишком разными. Фрост заметил одну странность: Люси зажала уши, только бы не слышать голос доктора Штейн из его телефона.
– Как вы сегодня себя чувствуете? – спросил он у Фрэнки. – Вы в порядке? Вчера вечером вы заставили меня поволноваться.
– Я в порядке, но мне необходимо увидеться с вами, – ответила она. – Пациента, которого я оберегала, зовут Тодд Феррис. Нам нужно срочно найти его.
