Глава 21
Нам казалось, что мы тонем… Мы словно попали в сериал “Homeland”

На следующее утро после выборов Барак Обама вошел в Овальный кабинет, чтобы прослушать ежедневный брифинг по данным разведки и подбодрить работников своей администрации: «Веселей, ребята, нам еще дофига делать!» Затем он пригласил к себе команды по коммуникациям и политическим вопросам, всего около тридцати человек. Все они были удручены.

Обама сказал: «История движется зигзагами, а не по прямой. Многое из того, что мы с вами сделали, сохранится в национальной памяти. Не падайте духом. Нам осталось всего два месяца, а предстоит еще немало дел». Многие помощники Обамы поняли, что президент говорит это не столько им, сколько самому себе.

Обама старался быть жизнерадостным, насколько это было возможно. В ночь выборов, когда победа Трампа стала очевидна, он сказал старшим сотрудникам, что человек, который вскоре займет его место, — скорее хвастливый шоумен, чем идеолог. Может быть, став президентом, Трамп станет более ответственным. Может быть, он лишь незначительно подправит программу реформы медицинской системы Obamacare, а не отправит ее в утиль; может быть, он не выйдет из Парижских соглашений по климату. Обама надеялся на спокойный и эффективный переходный период, во время которого Трампа плавно введут в новую для него роль главы американского правительства и хранителя нации. Однако русский вопрос никуда не делся, и сейчас он стоял как никогда остро. Одна из старейших и важнейших политических традиций США — это процедура передачи власти. И русский вопрос подтачивал эту традицию.

Новые проблемы появились практически сразу же. Через два дня после выборов замминистра иностранных дел России Сергей Рябков заявил в интервью российскому новостному агентству, что во время предвыборной кампании между командой Трампа и Кремлем «существовали контакты». «Разумеется, мы знаем большинство людей из его окружения. Эти люди в Соединенных Штатах всегда были в центре внимания и всегда занимали высокое положение. Не могу сказать, что все они, но некоторые из них поддерживали контакты с представителями России», — говорил Рябков.

Заявление Рябкова вызвало сенсацию. О каких контактах он говорил? Однако чиновник не озвучил деталей. Хоуп Хикс, пресс-секретарь кампании Трампа, сразу же выступила с исчерпывающим опровержением: «Этого никогда не было. Не существовало никаких связей во время предвыборной гонки между кампанией и каким бы то ни было иностранным органом или учреждением». Правда, ее заявление не показалось слишком весомым.

В то же самое время начало поступать все больше надежных разведданных о роли, сыгранной российской стороной в американских выборах. Руководителю АНБ адмиралу Майклу Роджерсу, выступавшему на конференции в первые дни после выборов, задали вопрос о взломанной информации, которую сбросил в сеть WikiLeaks. «Это было сознательным усилием определенного государства, направленным на достижение определенного эффекта, — ответил он. — Информацию взломали и сбросили не случайно. И выбор цели не был сделан необдуманно». Сказано было очень сильно. Разведывательное сообщество и раньше признавало Москву виновницей взлома компьютерных систем демократов в октябре. Но разведчики выражались мягче, говорили, что сброс материалов «соответствовал» задачам и методам российских спецслужб. Роджерс пошел дальше, чем положил начало болезненной конфронтации между разведывательным сообществом США и вновь избранным президентом.

Заключения разведывательного сообщества США по поводу России никак не повлияли на вновь пришедшую администрацию и не изменили ее точку зрения на проблему. Трамп сказал репортерам, что получил от Путина «прекрасное» письмо с поздравлениями. 13 ноября президенты поговорили по телефону; согласно заявлению Кремля, они обсуждали пути «нормализации отношений и выстраивания конструктивного сотрудничества по максимально возможному спектру вопросов».

Трамп пригласил Майкла Флинна на должность советника по национальной безопасности. Через несколько дней после назначения Флинн позвонил жившему в США стороннику сирийской оппозиции (Россия оказывала поддержку президенту Сирии Башару Асаду). Флинн сказал оппозиционеру: «Нам придется сотрудничать с русскими». Он рассказал, что команда стратегов Трампа планирует отказаться от высказанного ранее администрацией Обамы требования к Асаду уйти в отставку и сфокусируется теперь на борьбе с ИГИЛ и на уничтожении базы террористов в сирийском городе Ракка. Новой цели, как представлялось Флинну, проще всего достичь в сотрудничестве с российскими военными. Флинн сказал, что он уже разговаривал на эту тему с Сергеем Кисляком. В беседах, состоявшихся с сирийским оппозиционером в дальнейшем, Флинн свободно упоминал о разговорах, проиходивших между ним и российским послом. «Он много раз беседовал с Кисляком», — вспоминал сирийский конфидент Флинна. Эти разговоры стали настолько привычными, что Флинн — профессионал военной разведки — даже не обращал внимания на то, что все они отслеживались разведкой США.

Примерно в то время, когда Флинн от имени Трампа обращался к русским в надежде разрешить сирийский кризис, государственный секретарь Джон Керри, отчаявшись, отказался от всяких попыток работать с Москвой. Все лето и осень Керри противился намерению американских политиков предпринять против Москвы меры: они бы шли вразрез с его попытками прийти к соглашению с министром иностранных дел Сергеем Лавровым по завершению кровавой гражданской войны в Сирии. Но к осени Керри понял, что с Лавровым ничего не выходит. И в атмосфере нараставшего в Конгрессе недовольства по поводу российского вмешательства в выборы (главным образом среди его бывших коллег-демократов) он выступил с беспрецедентным предложением докопаться-таки до сути того, что произошло.

В самом начале декабря, во время совещания Совета национальной безопасности, Керри обратился к коллегам из Брюсселя, где он был на совещании НАТО. По видеосвязи он внес рекомендацию создать независимое двухпартийное расследование по российской хакерской атаке и сбросу в сеть выкраденной информации. Он попросил соответствующую службу Госдепартамента набросать для него предложение по структуре соответствующего органа, что и было сделано. В меморандуме по этому вопросу говорилось, что расследование возможно организовать с использованием широко известной модели Комиссии по расследованию теракта 11 сентября. «Мы считали, что это был единственный шанс узнать истину, — сказал позднее один из чиновников Государственного департамента. — Если бы мы не взялись за расследование, при администрации Трампа его никогда бы не провели».

Однако Керри не покидало ощущение, что Обама не горит желанием в переходный период заниматься российским вопросом с полной отдачей. Обама и члены кабинета рассмотрели предложение Керри на одном из заседаний. И президент отверг его. В горячке предвыборной кампании Обама боялся публично комментировать кибератаки, потому что это могло бы выглядеть слишком пристрастным по отношению к одной из партий. А теперь, после выборов, его преследовал все тот же страх: учреждение комиссии по расследованию случившегося выглядело бы слишком политизированным решением.

Ну вот, думал Керри, не будет никакого ответа. Русским все это сойдет с рук. «Мы все были сбиты с толку после выборов и любую попытку обратить внимание на российскую атаку убивали в зародыше, — вспоминал один из высших чинов администрации. — Я уже не верил, что президент что-нибудь предпримет».

Первым делом в повестке Трампа-президента было формирование кабинета министров. И вот 19 ноября, когда вновь избранный президент ломал себе голову в поисках подходящей кандидатуры госсекретаря, в его владениях в Бедминстере, Нью-Джерси, появился удивительный визитер. К Трампу пожаловал Митт Ромни.

Сама мысль, что бывшему губернатору Массачусетса могли предложить самую ценную позицию в кабинете министров Трампа, была невероятна. Все помнили, что Трамп назвал Ромни великим мастером проигрывать после его поражения в президентской гонке в 2012 году. А Ромни во время праймериз Великой старой партии неуважительно отзывался о Трампе, крестя его обманщиком и мошенником, который считал американскую публику «сборищем олухов». Была еще одна причина, по которой Ромни никак не годился на роль госсекретаря при Трампе. Когда четырьмя годами раньше Ромни участвовал в президентской гонке, он назвал Россию «геополитическим врагом номер один»; Обама в то время высмеял это заявление и исказил его, хотя теперь оно казалось пророческим.

Ромни был немногословен по поводу встречи с Трампом. «У нас состоялся масштабный разговор, затронувший ситуации в разных точках мира», — сказал он репортерам. Предположение, что Ромни будет назначен в кабинет, становилось все более реалистичным.

Вскоре после этого один из источников Кристофера Стила указал на новую возможную ниточку в расследовании. Стил больше не работал на Симпсона и Fusion GPS, но по-прежнему чувствовал себя обязанным делиться с ними тем, что обнаруживал в своих поисках.

И Крис набросал еще один отчет для Симспсона — краткую записку, которая никогда не должна была увидеть свет. «29 ноября 2016 года один из крупных чиновников российского Министерства иностранных дел отметил, что ходят слухи следующего содержания: задержка в назначении вновь избранным президентом США Дональдом ТРАМПОМ нового государственного секретаря — это результат вмешательства президента ПУТИНА / Кремля. Русские, как утверждает источник, просили назначить на эту позицию дружественно настроенное к ним лицо, готовое в скорейшие сроки снять санкции и сотрудничать в Сирии», — писал Стил.

И далее: «Источник предполагает, что упомянутое вмешательство Кремля — это ответ на предполагавшуюся возможность прихода на пост секретаря Митта РОМНИ, известного своей враждебностью к России». (Один из чиновников администрации трамповского Белого дома позднее сказал, что «нет никаких признаков, что русские поддерживали связь или рассматривали какое-либо влияние на это решение; а если бы они и имели такое намерение, их бы очень быстро осадили».)

12 декабря Трамп объявил, что он назначит государственным секретарем Рекса Тиллерсона, главу ExxonMobil. Выбор был необычен. У Тиллерсона не было опыта ни в дипломатии, ни даже в государственном управлении. Но зато у него были очень тесные связи с высшими чинами в Москве. Как глава Exxon он постоянно летал в Россию для заключения крупных сделок в сфере энергетики с Игорем Сечиным, главой «Роснефти». И однажды они вместе даже пили шампанское, отмечая успешную сделку. В 2013 году Путин наградил Тиллерсона орденом Дружбы.

Демократы Конгресса и официальные лица внутри собственной администрации Обамы нажимали на президента, чтобы все случившееся во время предвыборной кампании было тщательно расследовано и предано огласке. Разведывательное сообщество США перелопачивало свои разведдонесения, и кое-кто из официальных лиц нервничал все больше и больше. Секретные заключения ЦРУ утверждали, что кибератаки были задуманы не просто для того, чтобы посеять сумятицу и беспорядки, но для того, чтобы избрать президентом Трампа. Почему же это было обнаружено так поздно? «Мы перетряхиваем множество разведданных, которые не используются в настоящий момент, — сказал позднее один из крупных чиновников администрации. — Сведения лежат в базах данных, пока кому-нибудь не понадобятся. И аналитики лишь после выборов обратились к этим данным и нашли множество деталей, которые меняют ранее сделанные оценки. Помисо этого разведка была свидетелем того, что некоторые высокопоставленные русские после выборов обменивались друг с другом поздравлениями».

В начале декабря Обама дал указание Лизе Монако, своему советнику по внутренней безопасности, объявить о том, что разведывательное сообщество «проведет полную ревизию» российского вмешательства в кампанию и издаст публичный отчет до того момента, как он покинет свой пост. У Обамы и кроме давления со стороны Капитолийского холма были основания так действовать. Его помощники и некоторые члены Конгресса пришли к выводу, что разведывательные документы по российской операции нуждались в немедленной охране — до того как команда Трампа смогла бы их спрятать или даже уничтожить. «Существовала насущная необходимость выбрать из документов как можно больше существенной информации и известить о ней Капитолийский холм еще в период передачи власти. В противном случае Трамп замел бы это все под ковер».

Решив, что настало время быть с русскими жестче, Белый дом Обамы не мог придумать, как реализовать свое намерение. Вернувшись из краткой зарубежной поездки, Обама приказал провести новый анализ, чтобы определить, будут ли обоснованными, а значит, законными новые санкции.

Ни у кого не было желания налагать далеко идущие экономические санкции, которые бы больно ударили по России. Аналитики из разведсообщества предупреждали, что Путин мог увидеть это как последнюю попытку Обамы сменить режим в стане врага. Подобная реакция российского лидера спровоцировала бы кризис, для противостояния которому у новой администрации Трампа просто не будет средств.

Государственный департамент смахнул пыль со списка наказаний, разработанных годом ранее. Среди них были высылка из Соединенных Штатов российских дипломатов и шпионов, а также закрытие российских учреждений в Америке, которые использовались как центры российских разведывательных операций. Однако Керри опасался высылать слишком много русских, понимая, что Россия ответит симметрично и тем самым лишит Государственный департамент (и разведывательные агентства) возможности эффективно работать на территории России.

Некоторые официальные лица в администрации, до сих пор не проинформированные о размахе российской кампании в соцсетях, сопротивлялись экстремальным мерам, считая их неадекватными. «По поводу российской активности в киберпространстве мы думали, что она прекратилась со времени, когда Обама предостерег Путина, — вспоминал один из сташих чинов администрации, участвовавший в этих спорах. — Ко времени, когда мы собирались ответить на предложение, некоторые из нас считали, что мы уже давно остановили русских. А поэтому у нас не было нужды применять давно подготовленные крайние меры».

Во время традиционной пресс-конференции президента в конце года Обаму первым делом жестко спросили о российском деле. Джош Ледерман из Associated Press допытывался: «Есть ощущение, что вы позволяете президенту Путину избежать наказания за вмешательство в выборы в США и что ответ, о котором никто ничего не знает, или проводимый ретроспективный анализ просто не достигают цели. Готовы ли вы во всеуслышание заявить, что президент Путин заказал эту хакерскую атаку? Согласны ли вы с тем, что сейчас говорит Хиллари Клинтон, — что она проиграла в том числе и потому, что случилась хакерская атака?» Обама, обороняясь, ответил длинной тирадой. Общая идея была следующей: «Я думаю, что мы сделали все так, как это должно было быть сделано».

Наконец, 29 декабря Обама обнародовал свой ответ на вмешательство Москвы. Он наложил санкции на ГРУ и ФСБ, четырех высших офицеров ГРУ и на три компании, поставлявшие вспомогательное оборудование для киберопераций, проводившихся ГРУ. Государственный департамент должен был закрыть два российских объекта — один в Мэриленде и один в Нью-Йорке, — которые использовались для разведывательных операций. Также он обязан был объявить персонами нон грата тридцать пять российских дипломатов, подозревавшихся в шпионской деятельности. Им давалось три дня на то, чтобы покинуть США. «Эти меры не исчерпывают нашего ответа на агрессивную деятельность России, — сказал Обама. — Мы продолжим действовать, время и место остаются на наше усмотрение; некоторые из наших действий оглашаться не будут». Впоследствии никаких других мер, если они и были предприняты, никто и нигде не обнаружил.

Имел ли этот ход какой-либо эффект — осталось под вопросом. У офицеров ГРУ никогда не было привычки путешествовать по Соединенным Штатам или хранить в американских банках свои сбережения, которые Министерство финансов могло бы арестовать. Шифф, старший из демократов в Комитете по разведке Палаты представителей, считал высылку дипломатов мерой второстепенной. Со временем некоторые старшие чиновники Обамы пришли к заключению, что президент просто все запорол. Сьюзан Райс считает теперь, что администрации следовало пойти дальше. «Пожалуй, мы должны были продолжать долбить их», — согласен с ней один из высокопоставленных чиновников.

А вот собиравшаяся в Белый дом команда Трампа не хотела долбить русских, совсем не хотела. И самим русским принятые меры совершенно не понравились, особенно закрытие резиденций в Мэриленде и Нью-Йорке. За день до объявления санкций Кисляк встречался в Госдепартаменте с официальными лицами, которые проинформировали его о решении Обамы. Посол был вне себя от гнева. Он грозил, что Москва нанесет ответный удар. Трампу санкции тоже не доставили удовольствия. «Я думаю, мы должны оставить прошлое в прошлом», — сказал он репортерам в Мар-а-Лаго.

На следующий день Флинн несколько раз звонил Кисляку. Он призывал русских не отвечать на высылку дипломатов, обещая, что с приходом Трампа в Белый дом отношения с Вашингтоном станут лучше. Флинн посвятил в эти разговоры свою помощницу К.Т. Макфарланд, и она отправила другим чиновникам переходной администрации письма, уведомив их о дискуссиях Флинна с российским послом. Москва призыв услышала. Вопреки всем ожиданиям, Путин не стал высылать американских дипломатов из России. Трамп похвалил российского президента в очередном твите: «Прекрасный жест (Путина). Я всегда знал, что у него есть голова на плечах!» Вскоре Кисляк сам позвонил Флинну, чтобы сказать, что Путин воздержался от симметричного ответа на ход американцев по его просьбе. Флинн сообщил об этом другим старшим советникам Трампа. Его общение с русскими «через черный ход» сработало.

Белый дом был удивлен отсутствием реакции со стороны Москвы. Один из старших чиновников Обамы позднее писал: «Наши разведданные подтверждали подготовку ответного удара. Но затем Путин отменил его». Чиновники администрации недоумевали: что же произошло? Лишь через несколько дней все разъяснилось: звонки Флинна Кисляку были перехвачены разведкой США, и слушок о просьбе, с которой будущий советник по национальной безопасности обратился к русским, распространился по вашингтонским кабинетам.

Флинн и Трамп пытались «перезагрузить» отношения с Москвой — как это пытался сделать и Обама восемью годами ранее, но при других обстоятельствах. В контексте произошедшего во время выборов усилия Трампа казались Белому дому и разведслужбам подозрительными. Чиновники, работавшие на Трампа в период передачи власти, не соблюдали главной установки американского правительства: они должны были дождаться вступления в должность, прежде чем начать «творить» внешнюю политику. А в действительности они уже многое натворили, активно подрывая политику США.

Двумя неделями ранее Совбез ООН должен был проголосовать за резолюцию, осуждавшую Израиль за продолжавшееся заселение Западного берега реки Иордан. Обама, которому до смерти надоел израильский премьер-министр Биньямин Нетаньяху и его упорное нежелание пойти на уступки палестинцам, решил, что Соединенные Штаты на этот раз воздержатся и не воспользуются, как обычно, своим правом вето на антиизраильскую резолюцию. Чиновники переходной администрации Трампа по просьбе израильтян предприняли шаги, чтобы скрытно вмешаться и саботировать намерение Обамы. Вся команда старших помощников Трампа: Стив Бэннон, Джаред Кушнер, Райнс Прибус, Майкл Флинн и Никки Хэйли, назначенная Трампом послом при ООН, — поделили между собой список членов Совета безопасности и начали обзванивать послов с просьбой отложить принятие резолюции или воздержаться от ее принятия. Флинн после консультации с Кушнером позвонил Кисляку. На этот раз Россия не захотела присоединиться к американцам. И, как и предыдущие контакты Флинна с российским послом, этот звонок также был зафиксирован прослушкой АНБ.

Старшие чиновники Белого дома наблюдали за этими контактами между командой Трампа и русскими со все возрастающей тревогой. Для чиновников переходного периода было крайне нетипично, если не сказать неприемлемо встречаться с иностранными дипоматами. А действия команды Трампа, казалось, выходили далеко за пределы принятых норм. Флинн и Кушнер встречались с Кисляком в Трамп-тауэре первого декабря. Посол сказал им, что у российского генералитета есть информация касательно Сирии, которой военные хотели бы поделиться с чиновниками Трампа. Но они предпочли бы сделать это в частном порядке, не через официальные круги в американском правительстве. Телефонная линия в офисе команды переходного периода защищена? Нельзя ли ею воспользоваться? — спрашивал Кисляк. Но линия была обычной. Тогда Кисляк предложил Флинну поехать в посольство РФ в Вашингтоне и оттуда по защищенной линии связи поговорить с генералами в Москве. Более чем удивительное предложение, если учесть, что единственной причиной разговора по безопасной сети было желание ускользнуть от прослушки АНБ.

Двенадцать дней спустя у Кушнера состоялась еще одна встреча (по просьбе Кисляка) — с человеком, о котором посол сказал, что тот «имеет прямую связь с Путиным». Это был Сергей Горьков, глава Внешэкономбанка, известного как ВЭБ, — российского банка, принадлежащего государству, который попал под санкции США после присоединения Крыма. (Кушнер, который вскоре должен был стать старшим советником своего тестя в Белом доме, не упомянул о своих контактах с Кисляком, Горьковым и дюжиной других иностранных чиновников, когда заполнял анкету на допуск к государственным секретам.)

Для сотрудников Обамы схема этих контактов и характер дискуссий были предметом раздражения. Они читали отчеты разведывательных служб США по перехватам: российские официальные лица вступали в контакт с американцами, чья личность не раскрывалась согласно закону о защите частной жизни. Райс, посол при ООН Саманта Пауэр и другие попросили сотрудников разведки раскрыть имена этих американцев, чтобы лучше понять донесения разведки: процедура существовала, хотя и не использовалась практически никогда. В результате всплыли имена Флинна и других помощников Трампа. Некоторые сотрудники Госдепартамента подумали, что команда Трампа нарушает закон Логана, который запрещает частным лицам вмешиваться в дипломатические отношения между США и иностранными правительствами. Закону было 217 лет, и преследования по нему никогда еще не увенчивались успехом. «Нам казалось, что мы тонем; нас преследовало чувство ужаса, — вспоминал один из помощников Обамы. — Готовый вступить в должность советник по национальной безопасности и зять Трампа были заодно с русскими? Мы словно попали в сериал “Homeland”».

В последние месяцы Флинн, не считая того, что был советником кандидата в президенты, а затем и вновь избранного президента Трампа, был очень занят в качестве консультанта. Он консультировал проект по строительству ядерных электростанций в Саудовской Аравии и по всему Среднему Востоку. На каком-то этапе в проекте участвовали российские компании. Он также работал на Турцию как консультант и лоббист, хотя и не зарегистрировался в соответствующих органах, как то было положено. В сентябре 2016 года он встречался с представителями турецкого правительства в Нью-Йорке: обсуждалась модель взаимоотношений с одним мусульманским священнослужителем, жившим в США и критиковавшим турецкое правительство. Один из участников встречи, Джеймс Вулси, бывший директор ЦРУ, впоследствии говорил, что обсуждался вариант похищения священнослужителя и возвращения его в Турцию. Пресс-секретарь Флинна настаивал, что никаких незаконных действий не рассматривалось.

Через десять дней после выборов сенатор Джон Маккейн, один из самых яростных антироссийских ястребов на Капитолийском холме, участвовал в ежегодном международном форуме по безопасности в Галифаксе, Новая Шотландия. Он встретился там с сэром Эндрю Вудом, бывшим британским послом в России и партнером Кристофера Стила по Orbis. Вуд рассказал Маккейну о досье Стила, и тот снарядил Дэвида Крэмера, бывшего служащего Госдепартамента и сотрудника института Маккейна, повидать Стила в Лондоне и получить копию его меморандумов. Стил и Крэмер встретились в Сюррее 28 ноября, и Кристофер показал Крэмеру свои доклады. Крэмер был в шоке. Он сказал Стилу, что так как эти доклады поднимают важные вопросы национальной безопасности, их нужно передать на рассмотрение в Вашингтон. Но Стил не захотел давать Крэмеру копию. Слишком рискованно, сказал он. Стил опасался, что багаж Крэмера может быть обыскан таможенными чиновниками и копии могут быть изъяты. «Не нужно, чтобы документы пересекали границу», — пояснил он Крэмеру. И посоветовал американцу вернуться в Вашингтон и получить копии у Симпсона.

Вернувшись в Вашингтон, Крэмер побывал в офисе Симпсона и получил копию меморандумов при условии, что она предназначалась исключительно для Маккейна. Крэмер принес документы Маккейну. А тот, встревоженный мыслью, что у Путина может иметься компромат на Трампа, предпринял необычный шаг: сенатор сам отнес бумаги в офис Коми. В Бюро уже были знакомы с этими документами. Но теперь, когда ими заинтересовался один из наиболее влиятельных членов Сената, они превратились в гораздо более срочное дело.

В начале декабря директор ЦРУ Джон Бреннан позвонил директору Национальной разведки Джеймсу Клэпперу, чтобы предупредить его о существовании важных документов, только что попавших в его распоряжение, — досье Стила. «Вы должны это прочесть», — сказал Бреннан Клэпперу. Клэппер прочел досье и отдал указание своим сотрудникам начать проверку и анализ изложенных там сведений. Он не имел ни малейшего представления, насколько важные последствия будет иметь этот шаг.

И по официальному Вашингтону, как лесной пожар, побежали разговоры о записках Стила и их взрывоопасном, пусть и неподтвержденном содержании. Члены Конгресса были в курсе. Репортеры обзванивали своих информаторов в разведывательных агентствах США, спрашивая, правда ли у Кремля было видео о сексуальных утехах вновь избранного президента.

Когда чиновники разведывательных агентств готовили отчет о российском вмешательстве в американские выборы, затребованный Обамой, им пришлось решать неприятный вопрос: нужно ли включить в него предположения из досье Стила?

Согласно Клэпперу, принять решение было далеко не просто. Когда лучшие аналитики разведывательного сообщества США стали пристально изучать эти документы, они осознали, что в меморандумах не было ничего, что могло бы подтвердить сенсационные утверждения о сексуальном шантаже или активном взаимодействии между лагерем Трампа и Кремлем. Однако в досье были пассажи, которые совпадали с более поздними отчетами разведки США о российской кампании влияния и приведших к ней причинах. Особенно — неприязнь российского лидера к Хиллари Клинтон. В июле Стил писал о том, что к действиям Путина подталкивали «его страх и ненависть к Хиллари КЛИНТОН». В августе он описывал российскую кампанию как усилия «помочь ТРАМПУ и нанести ущерб КЛИНТОН»: к такому заключению аналитики Клэппера прийти еще не успели. «Я, вероятно, недооценил глубину неприязни, которую [Путин] испытывал к Клинтонам», — сказал впоследствии Клэппер.

ФБР и аналитики Клэппера не смогли принять твердого решения относительно досье Стила. Там было несколько очевидных ошибок: Стил слегка исказил имя российского дипломата, отозванного из Вашингтона на самом пике кампании влияния. Его источники были загадочны и малопонятны. Отвратительные сексуальные подробности были совершенно дикими и неподтвержденными. Но, отталкиваясь от слов Коми о том, что Стил считался в ФБР источником, которому можно было доверять, Клэппер решил включить ссылку на меморандумы Стила в проект отчета. Дебаты об этих документах не утихли, и в конечном итоге упоминание о них было изъято из окончательного варианта отчета для Обамы.

Руководители разведывательного сообщества США выступили с альтернативным предложением по поводу использования досье Стила. Они предлагали, прежде чем опубликовать отчет разведсообщества, провести брифинги по материалам досье Стила, для Обамы — в Белом доме и для Трампа — в трамп-Тауэре. Все понимали, что брифинг для Трампа был делом рискованным. Шефы разведки — Коми, Клэппер, Бреннан и Роджерс — должны были представить разные части отчета. А затем все, кроме Коми, должны были покинуть помещение брифинга. И Коми должен был с глазу на глаз кратко, на две странички, рассказать вновь избранному президенту о досье Стила. Предполагалось, что Коми объяснит эту процедуру тем, что досье уже много кому попало в руки и шефы разведки хотели бы, в качестве любезности, заблаговременно предупредить о его существовании Трампа. Четверка вместе с помощниками совещалась в офисе Клэппера за несколько дней до брифинга, прекрасно понимая всю серьезность того, что они намеревались предпринять. «Мы все согласны с тем, как будем действовать?» — спросил один из сотрудников Клэппера. И они проголосовали по одному — Клэппер, Бреннан, Роджерс и Коми, — и все выразили свое согласие.

Отчет, который они подготовили, и без досье Стила попал бы в заголовки передовиц. Приводившиеся в нем сведения были серьезны и достаточно драматичны. «С высокой степенью уверенности, — говорилось в докладе, — мы считаем, что российский президент Владимир Путин отдал приказ о проведении кампании влияния в 2016 году, мишенью которой стали президентские выборы в США. Целью русских был подрыв веры общественности в демократические процессы в США, удар по имиджу Хиллари Клинтон, дабы снизить ее шансы стать президентом. Кроме того, мы считаем, что Путин и российское правительство создавали очевидно предпочтительные условия для вновь избранного президента Трампа». Что могло спровоцировать Путина на организацию атаки? «Наиболее вероятно», это случилось потому, что российский президент хотел дискредитировать Клинтон, считая ее виновной в протестах 2011 года в России. Кроме того, он многие годы испытывал к ней личную неприязнь в связи с критическими комментариями Клинтон в его адрес.

Наиболее поразительным в этой истории были глубина и размах российской операции: кибератаки, сброс информации через WikiLeaks, создание фейковых интернет-персонажей вроде Guccifer 2.0 и DCLeaks, использование онлайн-троллей из Агентства интернет-исследований, привлечение государственных пропагандистских изданий — RT и «Спутник» — для продвижения идей Кремля… Все это было в публичной версии доклада.

В четверг, 5 января 2017 года, за день до публикации отчета, шефы разведки США провели брифинг для Обамы и его старших сотрудников. Чиновники Белого дома были ошеломлены. Один из руководителей администрации сказал, что «впервые все фрагменты сложились для нас в единую картину». «Заговор оказался куда более крупным, чем мы считали во время избирательной кампании. Это был провал разведки и всеобщий недостаток воображения». Когда Байдена проинформировали об отчете разведки о связях между различными игроками из круга Трампа и Кремлем, его реакция была импульсивно-однозначной: «Если это правда, то это государственная измена!» — воскликнул он.

Несколькими днями ранее Райс во время ежедневного брифинга о данных разведки посоветовала Клэпперу рассказать Обаме о слухах про «золотой дождь». Обама, выслушав, повернулся к Райс и спросил: «Почему я должен это слушать?» Он воспринял историю с недоверием. «Что происходит?» — спросил президент. Райс объяснила, что разведывательное сообщество не знает, правдива ли эта история, но президент должен быть в курсе ходивших слухов. Один из участников этой встречи позднее сказал: «Не каждый день можно услышать термин „золотой дождь“ во время ежедневного президентского брифинга. Еще менее вероятно услышать, что парень, который скоро станет президентом, — засланный казачок».

6 января Клэппер, Бреннан, Роджерс и Коми приехали на Капитолийский холм, чтобы провести брифинг по поводу отчета разведсообщества для «Банды восьмерых» — лидеров Конгресса. А затем колонна сопровождения, с мигалками и сиренами, доставила их на базу военно-воздушных сил Эндрюс, где они пересели на самолет до Ньюарка. Они направлялись в Трамп-тауэр.

Клэппер нервничал. Он не знал, как Трамп среагирует. Когда они приехали в офис Трампа, вновь избранный президент приветствовал их совместно со своими главными помощниками: вице-президентом Майком Пенсом, Майком Флинном, Шоном Спайсером, К.Т. Макфарланд и Томом Боссертом, который вскоре должен был стать советником Трампа в Белом доме по внутренней безопасности. Когда разведчики только приехали, Трамп был любезен и сначала очень внимательно слушал Клэппера и других. Клэппер передал Трампу копию основного отчета, а также секретное приложение, в котором перечислялись детали ретроспективного анализа, подтверждавшего заключение разведсообщества о том, что хакерская атака была проведена российскими разведслужбами.

Трамп спросил, можно ли доверять разведсведениям. Клэпперу было ясно, что Трампа настойчиво преследовала мысль о том, нет ли в отчете чего-нибудь, что могло бы поставить под сомнение легитимность его победы в выборах. Действительной проблемой, заметил Трамп, было отсутствие надежной защиты в системе Национального комитета Демократической партии, что делало ее уязвимой, в то время как у республиканцев дело с защитой компьютеров обстояло лучше. Клэпперу пришлось объяснить, что русские проникли и в компьютеры Великой старой партии, но, вероятно, пока приберегали украденную информацию до подходящего момента. Как и было запланировано, Клэппер, Бреннан и Роджерс затем покинули кабинет, а Коми остался, чтобы поговорить с Трампом на куда более деликатную тему: ему предстояло передать Трампу двухстраничный обзор меморандумов Стила. Коми начал с того, что сказал Трампу: эта информация циркулирует в обществе. Трамп просмотрел документ и положил к другим бумагам. «Это все неправда», — сказал он Коми.

После того как Коми ушел, Трамп обсудил все, что только что произошло, со своими советниками, к которым присоединился еще и Бэннон. Дональд был вне себя от ярости. Эти утверждения о том, как он смотрел на писающих женщин! «Все бред собачий!» — сказал он. И объяснил, как потом сделает это публично, что страдает мизофобией и что его маниакальный страх загрязнения не позволил бы ему участвовать ни в чем подобном. Бэннон подлил масла в огонь: «Почему, черт возьми, сам глава ФБР передает вам это? Это что, официальный документ Бюро? Его проверили, подтвердили?» Бэннон повернулся к Флинну и Прибусу: «Почему вы допустили подобное?» Ведь одним своим прикосновением к документу, растолковывал Бэннон окружающим, Трамп превратил его в официальный, подлежащий регистрации, отчетный документ своего президентства. «Зачем вы его вообще взяли?» — спрашивал он Трампа.

Трамп еще немножко поразмыслил, и ему все стало ясно. Он сказал, что это был потенциальный шантаж. Коми пытался шантажировать его: он дал ему знать, что располагал порочащими материалами. Позже Бэннону придет на ум, что именно он посеял в Трампе зерно недоверия, заставил сомневаться в лояльности директора ФБР. А через несколько месяцев это приведет к одной из крупнейших катастроф президентства Трампа — к решению уволить Коми. «Я поселил эту идею у него в голове», — с сожалением будет говорить Бэннон своим коллегам.

После брифинга Трамп сфокусировался на крохотной части официального отчета разведывательного сообщества, написав в твите: «Разведка совершенно уверена, что нет абсолютно никаких доказательств того, что хакерская атака повлияла на результаты выборов». На самом же деле в отчете отмечалось, что разведсообщество не оценивало эту вероятность, ссылаясь на то, что анализ внутренних политических событий не входил в круг задач разведывательных служб: «Мы не проводили оценки того, как российские действия повлияли на результаты выборов 2016 года».

Во второй половине дня 10 января CNN сообщил о том, что директор ФБР передал Трампу двухстраничное изложение досье, содержавшего предположения о том, что Россия обладала «компрометирующей информацией личного и финансового характера» на вновь избранного президента. По информации канала, меморандумы составил бывший сотрудник британской разведки, имя названо не было, а содержание документов стало предметом расследования ФБР. CNN не раскрывал деталей потенциально компрометирующего материала, «так как он сам по себе не подтверждал отдельных предположений».

Плотина была прорвана. Практически сразу же Buzzfeed опубликовал весь комплект докладов Стила — со всеми подробностями о «золотом дожде», проститутках и секс-вечеринках. Внутри сетевых новостных изданий случилось несколько споров о том, насколько благоразумно так поступать. Некоторые репортеры настаивали, что безответственно бросать публике провокационные предположения, которые ничем не были подтверждены. Но редактор Buzzfeed Бен Смит возражал: телеканал CNN сообщал, что разведывательное сообщество воспринимало досье Стила серьезно, а потому публика заслуживала того, чтобы ее проинформировали: пусть люди сами решат, в чем там дело.

Трамп был в ярости. «Фейковые новости», написал он в Twitter. На следующее утро еще: «СОВЕРШЕННАЯ, ТОТАЛЬНАЯ ФАБРИКАЦИЯ. СОВЕРШЕННАЯ ЧЕПУХА». В другом твите: «Я НЕ ИМЕЮ НИЧЕГО ОБЩЕГО С РОССИЕЙ — НИ СДЕЛОК, НИ ЗАЙМОВ, НИЧЕГО». И наконец он написал вот это: «Разведывательные агентства ни в коем случае не должны были допустить, чтобы эти фейковые новости были слиты публике. Еще один выстрел по мне. Мы что, в нацистской Германии живем?»

На пресс-конференции в тот же день Трамп бросался направо и налево: он нападал на разведсообщество, обвиняя разведчиков в утечке меморандумов, он ругал CNN за первое публичное упоминание об этих документах, он поносил Buzzfeed («негодную кучку мусора») за их публикацию. Когда Трампа спросили о твите, в котором он сравнивал разведывательное сообщество США с нацистами, он не пошел на попятную: «Я думаю, что это позорно… бесчестно, что разведывательные агентства позволили появиться информации, которая оказалась фальшивой и надуманной… Это вполне в духе того, что могла бы сделать и делала нацистская Германия».

Сидя в своем офисе, Клэппер смотрел на Трампа — тот говорил из четырех экранов сразу. Клэппер закипал. Он с трудом мог поверить, что вновь избранный президент только что сравнил с гестапо мужчин и женщин, с которыми Клэппер работал бок о бок. «У меня просто срывало крышу, — вспоминал он. — Он оскорблял все разведывательное сообщество. Я не мог спустить ему это с рук».

Клэппер решил, что он ответит Трампу. Смелый шаг для человека, всю жизнь отдавшего армии, — он собирался противостоять своему будущему главнокомандующему. Но, думал Клэппер, пусть все идет прахом! Ему оставалось всего девять дней в должности. «Я ощущал, что должен вступиться за разведсообщество». Он проконсультировался с Белым домом, получил согласие и попросил своего секретаря договориться о телефонном разговоре с Трампом на следующее утро.

Наступило назначенное время, Трамп взял трубку, и Клэппер заговорил так прямо, как только мог. «Господин вновь избранный президент, вы проявили неуважение ко всему разведывательному сообществу США, которое так много сделало для безопасности этой нации», — говорил он Трампу. «Да, они прекрасные люди», — ответил тот и ушел в рассуждения о замечательной работе, проводимой разведывательными службами, уводя разговор от темы аналогии с нацистами.

А потом Трамп задал Клэпперу вопрос: не мог бы тот выпустить заявление, опровергающее предположения, сформулированные в досье?

Клэпперу стало не по себе. «Не думаю, что я мог бы это сделать, — сказал он Дональду. — Это не документ разведывательного сообщества. Нашей единственной целью при передаче вам документа было предостеречь вас о том, что там говорилось». На этом разговор и закончился. Клэппер испытал что-то вроде катарсиса — он понимал, что вряд ли достучался до Трампа.

И был прав. В последовавшие за этим дни Трамп продолжал рассыпаться твитами о досье Стила и нападать на разведсообщество за то, что допустили обнародование документа. В одном из твитов он заявлял: «Вчера мне звонил Клэппер и осудил фальшивый и поддельный доклад, который предали огласке без законных оснований». Это было неправдой. Клэппер никогда такого не говорил. На следующий день Трамп писал, что эти «ФЕЙКОВЫЕ НОВОСТИ» были, «вероятно», сброшены в СМИ «разведкой». «Вот тут шефы разведки ошиблись».

В тот день, когда Трамп собрал пресс-конференцию, мир Кристофера Стила радикально изменился. Репортаж Wall Street Journal назвал его автором в одну минуту ставших знаменитыми меморандумов. Статья называла также его фирму, Orbis Business Intelligence, и имя его партнера Кристофера Берроуза. Чтобы избежать нежелательного внимания, бывший разведчик покинул Лондон и где-то затаился.

Всякая надежда Трампа на то, что он сможет контролировать урон, нанесенный докладом разведсообщества и досье Стила, была похоронена 13 января, когда лидеры сенатского Комитета по разведке — председатель, республиканец Ричард Берр из Северной Каролины и вице-председатель, демократ Марк Уорнер из Вирджинии — огласили решение Комитета провести полномасштабное расследование российской атаки на американские выборы, включая «все разведданные, касающиеся связей между Россией и частными лицами, ассоциированными с политическими кампаниями». Вскоре после этого к расследованию присоединился и Комитет по разведке Палаты представителей.

20 января на ступенях Капитолия Соединенных Штатов Америки Трамп был приведен к присяге как сорок пятый американский президент. «С этого момента Америка — прежде всего», — декларировал он в своей инаугурационной речи.

Но первый год его президентства он истратит на Россию.