Глава седьмая

В начале пятидесятых на бывшем поле для гольфа в Квинсе был построен огромный аэропорт площадью около двадцати квадратных километров. Не прошло и нескольких месяцев, как местные бандиты из Восточного Нью-Йорка, Южного Озон-парка, Говард-Бич, Маспета и Рокавей уже знали каждую объездную дорогу, открытый терминал, транспортную контору, грузовую платформу или неохраняемые ворота на этом предприятии. Аэропорт раскинулся на территории, сопоставимой по размеру с Манхэттеном, от Бэттери-парк до Таймс-сквер. В нём работали пятьдесят тысяч сотрудников, парковались десять тысяч автомобилей, и ежегодно выплачивалось зарплат на полмиллиарда долларов. Умники, едва умевшие читать, очень быстро усвоили, что такое накладные, грузовые декларации и счета-фактуры. Они выяснили, что таможенные брокеры оставляют информацию о ценных грузах в специальных ячейках в офисе таможни США, двухэтажном здании, расположенном примерно в миле от грузовых терминалов. В этой конторе царил изрядный беспорядок, и не было никакой охраны. Брокеры, курьеры, клерки и сотрудники таможни ежедневно сражались с кипой бумаг, необходимых для оформления международных грузовых перевозок. Около сорока брокеров нанимали свыше двух сотен курьеров, большинство из которых работали по совместительству, так что для них не составляло проблемы стянуть заказ на ценный груз с полки или скопировать его для передачи любому заинтересованному лицу.

В начале шестидесятых, когда через аэропорт Кеннеди ежегодно проходило грузов на тридцать миллиардов долларов, регулярное освобождение авиакомпаний от их ценностей или перевозчиков от их грузовиков с дорогим товаром стало любимым развлечением и доходом местных умников. Джимми Бёрк был в этом королём. Его банда регулярно угоняла грузовики с мехами, бриллиантами, ценными бумагами и даже оружием либо похищала всё это прямо со складов.

Информация стекалась к Джимми со всех уголков аэропорта. Перевозчики, задолжавшие ростовщикам, знали, что им могут скостить приличную часть долга за наводку на ценный груз. Однажды один из водителей «Истерн Эйрлайнз», влезший в долги к букмекеру Джимми, согласился «случайно» выронить мешки с почтой на дороге, ведущей от места разгрузки самолётов к почтовому отделению. В них оказалось два миллиона долларов наличными, почтовыми переводами и в акциях. Кроме того, аэропорт идеально подходил для покупки авиабилетов по краденым кредиткам. Билеты можно было потом сдать за полную стоимость или продать за полцены алчным клиентам. Обычно это были легальные бизнесмены или знаменитости шоу-бизнеса, желавшие сократить свои высокие транспортные расходы. Одним из самых активных покупателей стал Тино Барзи, менеджер певца Фрэнка Синатры-младшего. Барзи, которого на самом деле звали Данте Барзоттини, приобрел билетов на двадцать пять тысяч для Синатры и его коллектива, сэкономив на этом половину. В конце концов он попался и был осуждён.

Кражи происходили в аэропорту ежедневно, а тех, кто опрометчиво начинал об этом болтать, убивали, обычно сразу после их визита в полицию. Подкупленные Джимми Бёрком копы мгновенно докладывали ему об информаторах и потенциальных свидетелях. Этих несчастных, до дюжины в год, обнаруживали потом связанными, задушенными или застреленными в багажниках автомобилей, брошенных на долговременных стоянках вокруг аэропорта. При помощи Генри Хилла, Томми Де Симоне, Энджело Сепе, «Тощего» Бобби Амелиа, Стэнли Даймонда, Джои Аллегро и Джимми Сантоса — бывшего копа, который отсидел за ограбление и решил перейти на сторону плохих парней, — Джимми Бёрк возвёл ограбления аэропорта в настоящее искусство.

Порой случается, что выдающийся криминальный ум находит себе сферу деятельности, от которой он получает наибольшее удовольствие и в которой преуспевает лучше всего. Для Джимми Бёрка такой сферой стал угон грузовиков. Наблюдать за Джимми, вскрывающим коробки с товаром в угнанном грузовике, было всё равно что наблюдать за жадным ребёнком в Рождество. Он рвал упаковки одну за другой, пока не насыщал своё стремление осязать украденные вещи и обладать ими. Тогда он начинал заглядывать в ящики, похлопывать их, принюхиваться к их запаху, поднимать их и лично выносить из грузовика, хотя его всегда ждали наготове нанятые для этой цели грузчики. Когда Джимми собственноручно вытаскивал из машины коробки с краденым товаром, его залитое потом лицо почти светилось от религиозного экстаза. Генри часто думал, что его друг Джимми никогда не бывал счастливее, чем разгружая свежеугнанный грузовик.

Вдобавок к своему сверхъестественному таланту делать деньги, Джимми Бёрк слыл одним из самых опасных отморозков среди элиты организованной преступности. Его репутация крутого парня сформировалась очень давно, в его первые годы в тюрьме, где он, по слухам, исполнял заказные убийства для сидевших с ним вместе мафиозных боссов. Взрывной темперамент Джимми держал в страхе самых страшных людей города, а истории, ходившие о нём, заставляли вздрагивать даже его друзей. Кажется, он каким-то странным образом сочетал в себе щедрость и неуёмный аппетит к насилию. Рассказывали, например, что однажды он вручил полтысячи долларов престарелой бедной матери одного из бандитов. Тот задолжал ей эту сумму и отказался платить. Говорят, Джимми был так разъярён подобным отсутствием уважения к матери, что утром вручил женщине деньги, сказав, что они от сына, а уже к вечеру этого самого сына убил. В 1962 году, когда Джимми и Микки решили пожениться, он узнал, что Микки преследует бывший приятель — он постоянно названивал ей по телефону, приставал к ней на улице и часами нарезал на автомобиле круги вокруг её дома. В день свадьбы Джимми и Микки Бёрков полиция обнаружила останки того парня. Он был аккуратно порезан на десятки кусочков, разбросанных внутри его машины.

Потрясающее умение Джимми делать деньги завоевало ему прочное место в сердцах руководителей местной мафии. Он был настолько экстраординарен, что семьи Коломбо из Бруклина и Луккезе из Квинса заключили беспрецедентное соглашение о разделе доходов от его услуг. Сам факт, что две итальянские криминальные семьи не поленились забить стрелку ради какого-то ирландца, добавил легендарному Бёрку немало авторитета.

Тем не менее даже его друзья мало что знали о Джимми Бёрке. Да и сам Джимми знал о себе далеко не всё. Он понятия не имел, где и когда родился и кто были его настоящие родители. Согласно записям Манхэттенского сиротского дома, он появился на свет 5 июля 1931 года, а его мать звали Конвэй. В возрасте двух лет он был признан найдёнышем и передан в программу заботы о сиротах римско-католической церкви. Следующие одиннадцать лет он прожил в десятках приёмных семей, где, как позже сообщила социальная психиатрическая служба, его били, подвергали сексуальному насилию, баловали, обманывали, игнорировали, орали на него, запирали в чулане или, напротив, лелеяли — у него было столько приёмных родителей, что после он не мог припомнить ни их имён, ни лиц.

Летом 1944 года тринадцатилетний Джимми ехал в машине с очередными приёмными родителями. Когда подросток начал хулиганить на заднем сиденье, приёмный отец, суровый человек с взрывным темпераментом, обернулся, чтобы влепить парню затрещину. Машина потеряла управление, попала в аварию, и мужчина погиб на месте. Приёмная мать Джимми винила его в смерти мужа и начала регулярно бить, но агентство по усыновлению «Вэнгард» отказалось перевести подростка в другую семью. Джимми начал сбегать из дома и попадать в неприятности. Через два месяца после аварии он был арестован по обвинению в антиобщественном поведении. Его судили за хулиганское поведение на детской площадке в Квинсе. Обвинение было снято, но всего год спустя, в четырнадцатилетнем возрасте, он получил новое — за ограбление соседского дома, откуда выкрал тысячу двести долларов наличными. Его поместили в исправительное заведение «Маунт Лоретто» на Статен-Айленде — по сути, тюрьму для трудных подростков. В ней предполагалась такая же степень строгой изоляции, как в знаменитом «Алькатрасе» для закоренелых взрослых рецидивистов. Однако среди криминальной молодёжи, с которой Джимми Бёрк уже начал якшаться, отсидеть в «Маунт Лоретто» считалось, наоборот, честью: всё равно что орден получить.

В сентябре 1949 года, после бесчисленных задержаний и побоев в полиции, после нескольких отсидок в тюрьмах для малолетних, включая «Эльмиру», Джимми был арестован за попытку обналичить фальшивые чеки на три тысячи долларов в одном из банков Квинса. Это случилось потому, что возглавлявший команду профессиональных фальшивомонетчиков Доминик Черами, бандит из бруклинского Бенсонхёрста, решил использовать юного и невинного на вид Джимми как предъявителя. В комнате для допросов 75-го участка в Квинсе детективы заковали Джимми в наручники и стали бить в живот, добиваясь показаний против Черами. Несмотря на побои, Джимми отказался говорить. За подделку чеков его приговорили к пяти годам в «Обурне». Ему исполнилось восемнадцать. Это была его первая «взрослая» отсидка. В тот день, когда Джимми прибыл в «Обурн», огромную каменную тюрьму со стальными воротами, воздвигнутую на ледяных пустошах в северной части штата Нью-Йорк, его радостно приветствовали не меньше дюжины самых крутых заключённых. Они уже поджидали юношу в тюремном приёмнике. Двое сразу подошли к Джимми. Эти зэки были друзьями Черами и высоко оценили то, как парень держался в полиции. Они сказали: если возникнут проблемы — сразу обращаться к ним. Так Джимми Бёрк познакомился с мафией.

Генри. Вам надо понять насчёт Джимми кое-что: он просто обожал красть. Он питался и дышал воровством. Я думаю, что, если бы вы предложили ему миллиард долларов в подарок, он бы отказался и тут же начал бы прикидывать, как этот миллиард у вас половчее свистнуть. Это было единственным его счастьем. Так он чувствовал себя живым. Ещё ребёнком он обучился воровать себе на еду. Обирал пьяных. До того как оказаться в программе найдёнышей, он несколько лет жил на улице. Да и после не раз удирал из исправительных учреждений и приёмных семей. Спал в припаркованных автомобилях. Он был тогда совсем ещё малышом. Завёл себе пару мест для ночёвок, а мылся в душевых на ипподроме «Акведук». В промежутке между шестнадцатью и двадцатью двумя годами он провёл на свободе в общей сложности лишь восемьдесят шесть дней. Вся его жизнь проходила либо за решёткой, либо в бегах и воровстве. Так и вышло, что тюрьмы он совсем не боялся. Что воля, что неволя — ему было всё равно. Решёток он будто не замечал. Это сделало его неуязвимым.

К 1970 году Джимми фактически монополизировал угоны грузовиков из аэропорта Кеннеди. Конечно, ему пришлось заручиться одобрением Поли, но что и когда красть, он решал сам. Именно Джимми отбирал людей для каждого дела, и он же занимался сбытом награбленного.

Надо понимать, что мы росли рядом с аэропортом. Наши друзья, родственники, все, кого мы знали, работали там. Для нас, и в особенности для парней вроде Джимми, аэропорт был лучше, чем Ситибанк. Когда ему требовались деньги, он отправлялся туда. Мы всегда знали, какие грузы прибывают, а какие вывозятся. Аэропорт был для нас чем-то вроде местного торгового центра. Кражи товара и угон грузовиков из аэропорта Кеннеди приносили больше денег, чем нелегальная лотерея. На нас работали сотрудники авиакомпаний, люди из администрации, уборщики и обслуживающий персонал, охранники, официанты, водители и диспетчеры авиатранспортных компаний. Аэропорт принадлежал нам.

Бывало, что босс транспортной компании или их бригадир начинали подозревать нашего информатора и пытались его уволить. Если такое случалось, мы говорили с Поли, который говорил с Джонни Дио, профсоюзным боссом аэропорта, и наш человек всегда оставался на своём рабочем месте. Профсоюз затевал трудовой конфликт. Угрожал массовой забастовкой. Обещал вывести на пикеты всех водителей грузовиков. Очень быстро транспортные компании поняли, чем это пахнет, и просто переложили убытки от краж на страховщиков.

В 1966 году, в возрасте двадцати трёх лет, Генри Хилл отправился на свой первый угон. Хотя, собственно, угона никакого и не было, грузовики взяли в гараже, а не перехватывали по пути, но всё равно по факту свершилась кража категории «Б». Джимми Бёрк пригласил Генри поучаствовать в деле. Джимми узнал, что три грузовика с бытовой техникой будут припаркованы на уикенд в одном из гаражей неподалёку от аэропорта. Кроме того, у него уже был покупатель, приятель Тадди Варио, готовый уплатить по полштуки баксов за каждую машину с товаром.

Как обычно, Джимми владел первоклассной инсайдерской информацией. Гараж почти не охранялся — на выходные там оставался только престарелый сторож. Его основной задачей было гонять местную шпану. В ночь ограбления Генри без проблем убедил старичка открыть ворота. Он просто сказал, что забыл в кабине грузовика свой зарплатный чек. Когда ворота открылись, Генри ткнул сторожа в спину пальцем, изображая пистолет. А потом привязал его к стулу в ближайшем жилом трейлере. Джимми точно знал, где запаркованы грузовики и хранятся ключи. Не прошло и нескольких минут, как Генри, Джимми и Томми Де Симоне отогнали машины через Канарси к Флэтленд-авеню, где их поджидали Тадди и скупщик краденого. Дело оказалось простым и доходным. Самые лёгкие пятьсот баксов в жизни Генри. Всего через час они с Джимми и Томми уже мчали в Лас-Вегас, чтобы просадить навар. Благо Джимми заранее заказал им номера в отелях на фальшивые имена.

Генри. Товары из угнанных машин продавались по большей части ещё до того, как были украдены. Мы угоняли строго под заказ. Знали, что хотим получить, прежде чем брались за дело. Бомбили два или три груза в неделю. А порой и два в день, если деньги были очень нужны. С утра мы направлялись в «Робертс», принадлежавший Джимми бар на бульваре Леффертс в Южном Озон-парке. Отличное местечко. Там было три карточных стола, стол для игры в кости, а также столько букмекеров и ростовщиков, что хватило бы на весь город. Там были барменши, готовые хлестать с нами самбуку. И там был «Куча» Эдвардс, чернокожий гений, который обналичивал краденые кредитки и мечтал вступить в «май-фию», как он выражался. По выходным он играл на гитаре блюзы. В этом баре обожали тусоваться водители грузовиков, сотрудники грузовых компаний, диспетчеры и грузчики из аэропорта, которые любили азартные игры и были готовы уже к утру воскресенья спустить на них всю свою пятничную зарплату. Они все знали, что хорошая наводка на дорогой груз стоила больше любой получки и могла помочь выкупить обратно кучу своих долговых расписок. «Робертс» был очень удобно расположен. Рядом с магистралью «Ван Вик», всего в нескольких минутах езды от погрузочной зоны аэропорта Кеннеди, ипподрома «Акведук», нового офиса Пола Варио в трейлере на автосвалке «Бергейн Авто» и суда графства Квинс, где мы получали свои условные сроки.

Мы часто продавали добычу легальным магазинам, желавшим заключить выгодную сделку. Кроме того, к нашим услугам была целая армия скупщиков краденого, которые брали груз оптом, а потом распродавали по частям владельцам тех же магазинов, или торговали им сами прямо с грузовиков, или сбывали рабочим у ворот заводов, или распределяли его среди собственных торговых агентов, которые с прибылью толкали товар родственникам и сослуживцам. Это была целая индустрия.

Нередко вместо гоп-стопа случался слив — так мы называли дело, в котором водитель грузовика становился нашим соучастником. Например, ты договариваешься с водителем машины, которая покидает аэропорт нагруженной шёлком ценой в двести тысяч долларов. Не так уж много, по нашим меркам, но сумма кругленькая. Где-то по пути к месту назначения шофёр останавливается выпить кофе и «случайно» забывает ключи в замке зажигания. Покончив с кофе, он обнаруживает, что машина исчезла, и тут же сообщает об угоне в полицию. Именно таких сливальщиков мы обычно защищали от увольнения при помощи Джонни Дио.

Реальные гоп-стопы исполняли парни с пушками, работавшие обычно по фиксированным расценкам. За то, чтобы сунуть шофёру ствол под нос, они получали пару тысяч баксов вне зависимости от цены груза или того, шёл грузовик порожним или полным. Наёмная рабсила. Доли в деле они не имели. Фактически даже сам Джимми, нанимавший этих грабителей, не получал за добычу окончательную цену. Мы распродавали груз по частям разным покупателям — оптовикам, дистрибьюторам, владельцам дискаунтеров, — в общем, тем, кто знал рынок и имел свои точки сбыта, вот они имели возможность продавать краденое чуть дешевле обычной розницы.

Ещё до угона мы, как правило, точно знали номер нужной машины, какой груз, кто за рулём, где пункт назначения и как обойти системы безопасности вроде сигнализаций и сирен тройной блокировки. Обычно мы преследовали жертву, поджидая, когда водитель остановится на светофоре. Заодно проверяли, не «ведут» ли грузовик машины охранной службы. Мы пользовались двумя автомобилями: один держался перед намеченной целью, второй позади. На светофоре кто-то из наших ребят — как правило, Томми, Джои Аллегро или Стэнли Даймонд — подходил к грузовику и, грозя пистолетом, пересаживал водителя в свою машину, а остальные отгоняли грузовик к условленному месту. Томми имел привычку прятать оружие в коричневом бумажном пакете. Когда он шёл по улице, со стороны казалось, будто он несёт сэндвич, а не девятимиллиметровую пушку.

Первое, что делал Джимми с захваченным водителем — забирал его права или делал вид, что списывает оттуда имя и адрес. Он изо всех сил кошмарил бедолагу, всячески намекая, что теперь знает, где водитель живёт, и непременно достанет его, если тот станет помогать копам. Затем, запугав жертву до полусмерти, Джимми вдруг улыбался, советовал парню расслабиться и совал ему в бумажник полусотенную купюру. Ни один водитель так и не выступил в суде свидетелем на стороне обвинения. Те, кто пытался это сделать, умерли. Таких было немало.

Типичный угон занимал несколько часов, включая разгрузку хабара. Где это произойдёт, всегда планировалось заранее. Как правило, на легальном складе или в гараже грузовой компании. В случае проблем менеджер всегда мог сделать вид, будто не знал, что происходит. Джимми просто приехал на разгрузку. Владелец склада получал за услугу полторы штуки, иногда мы оставляли там груз до следующего утра. Некоторые склады имели с нас до пяти штук в неделю. Это дофига бабла. У нас были собственные грузчики, работавшие за сотню в день. Местные парни, которых мы знали и которым доверяли. За эти деньги они вкалывали как проклятые. Опустошив грузовик, мы бросали его где-нибудь и звонили подельникам, что водителя можно отпускать. Обычно его высаживали около магистрали «Коннектикут».

Я занялся угонами, потому что у меня было много покупателей на самый разный товар. Я оказался хорошим продавцом. Джимми всегда советовал предлагать краденый товар тем, кто брал у нас нелегальные сигареты. Но я и без него постоянно искал, кому бы что впарить. Был у меня, например, один знакомый, аптечный оптовик, владевший дискаунтерами по всему Лонг-Айленду. Он брал всё подряд. Бритвы. Парфюмерию. Косметику. Я нашёл и поставщика — парень с бритвенной фабрики «Шик» в Коннектикуте воровал лезвия ящиками и отдавал их мне на двадцать процентов дешевле оптовой цены. Когда это дело раскрутилось, я имел от семи сотен до штуки в неделю на одних только бритвах. Знакомый производитель шуб готов был скупать разные меха грузовиками и за хорошую цену. Овчину. Норку. Бобра. Лису. Профсоюзный босс на Фултонском рыбном рынке Винни Романо покупал столько мороженых креветок и лобстеров, сколько мы могли раздобыть. А всякие бары и рестораны с радостью приобретали за полцены ворованное спиртное.

Возможности открывались просто ошеломляющие. Никто из нас не делал раньше столько денег. Товар поступал ежедневно. Порой дом Джимми выглядел словно магазинный склад. Подвал в «Робертсе» бывал так набит хабаром, что мы едва находили место для карточных столов. Экспедиторы и грузчики транспортных компаний постоянно притаскивали краденое, что не мешало нам регулярно отправляться на угоны. Ждать, пока товар сам упадёт в руки, было не в нашем обычае, мы отрывались на полную.

А почему бы и нет? Угоны грузовиков стали настолько рядовым явлением, что мы барыжили хабаром практически в открытую. В то время я, Джимми и Поли частенько захаживали в один ресторан, «Бамбу Лаунж», высококлассное «ковровое место» на Рокавей-Паркуэй, прямо возле аэропорта. Ресторан принадлежал Сонни Бамбу, но делами заведовала его мать. Маленькая старушка стояла за кассой с утра до вечера. По-настоящему Сонни Бамбу звали Энджело Макконнахи, и он был шурином Поли. Ресторан декорировали под роскошный ночной клуб из кинофильма, с диванами в чёрно-белую полоску, барными стульями и понатыканными повсюду пальмами в горшках. Во сколько туда ни приди, там всегда была полночь. Заведение Сонни Бамбу стало настоящим супермаркетом с товаром из аэропорта, местом для круглосуточных торгов краденым, вроде воровской биржи. Оно было настолько хорошо защищено политиками и продажными копами, что и не пыталось притворяться чем-то иным. Снаружи парковались длинные лимузины, а внутри шумели дельцы: парни выпивали и кричали, что они хотят купить и что для них нужно украсть. Торговцы краденым со всего города собирались там прямо с утра. Бизнесом рулил Чарли Флип, он покупал и продавал хабар дюжинами «иглу», как там называли металлические контейнеры. В ресторане тусовались страховые инспекторы, грузоперевозчики, профсоюзные боссы, оптовики, владельцы дискаунтеров — в общем, все, кто хотел наварить доллар-другой на выгодной сделке.

«Бамбу Лаунж» походил на открытый рынок. Покупатели формировали длинный список желаемых товаров, и тот, кто умудрялся хапнуть для них подходящий груз, получал премию. В этом был дополнительный резон, чтобы пойти и угнать грузовик самому, а не сидеть и ждать, пока кто-то притащит необходимое «самотёком». Одежда, морепродукты, мануфактура и сигареты всегда возглавляли список. Потом шли кофе, аудио-и видеозаписи, спиртное, телевизоры и радиоприёмники, кухонные принадлежности, мясо, обувь, игрушки, драгоценности, часы и так далее, и так далее — вплоть до пустых грузовиков, которые тоже находилось кому пристроить. Когда стало модно красть ценные бумаги, в «Бамбу Лаунж» стали появляться типчики с Уолл-стрит, скупавшие облигации на предъявителя. Они отправляли их в Европу, где тамошние банки, не зная, что эти бумаги «горячие», использовали их как обеспечение для кредитов в США. Как только облигации принимались в обеспечение, никто больше не проверял их серийные номера. Мы без конца толковали о миллионах долларов, которые крутились в этом бизнесе. Нас на ценных бумагах просто грабили, мы ведь в то время понятия не имели, что такое обеспечение иностранных долгов. Банкиры использовали нас для отмывания денег. А мы выручали пенни за доллар.

В шестидесятых и середине семидесятых угоны стали серьёзным бизнесом. В тюрьму за них почти никого не сажали. Усиление охраны грузов было сопряжено с дополнительными расходами, задержками и прочими неудобствами, поэтому авиакомпании предпочитали занижать свои потери и получать денежную компенсацию от страховых компаний. Грузоперевозчики утверждали, что бессильны против профсоюзов, а профсоюзы настаивали, что во всём виноваты авиакомпании, которые не хотят тратить деньги на безопасность водителей грузовиков. Свою лепту в эту неразбериху внесли законодатели штата Нью-Йорк, которые так и не удосужились вписать угоны в уголовный кодекс. Поэтому пойманных угонщиков обвиняли в других преступлениях, таких как похищение, грабёж, незаконное владение оружием или хранение краденого имущества. Эти дела редко заканчивались приговором.

Согласно отчёту объединённого законодательного комитета штата Нью-Йорк за 1960 год, как минимум 99,5 % арестованных за угоны либо были отпущены, либо отделались небольшими штрафами или условным сроком. В течение года составители отчёта проследили 6400 арестов за преступное хранение краденого имущества и обнаружили, что по ним было предъявлено 904 обвинения и вынесено 225 приговоров, из которых лишь 30 предусматривали реальный тюремный срок. Подробное изучение дел восьми человек, обвинявшихся в хранении краденой женской одежды на сумму свыше ста тысяч долларов, показало, что судья штата Нью-Йорк Альберт Х. Бош приговорил каждого из них к штрафу в две тысячи пятьсот долларов и условному сроку. Все они были членами банды Джимми Бёрка и Пола Варио из «Робертс Лаунж». В течение следующих пяти лет, всё ещё будучи условно осуждёнными, они были арестованы ещё семнадцать раз за различные преступления, включая грабёж, хранение краденого и незаконное проникновение со взломом. Но даже после этого, невзирая на рекомендации надзирающих офицеров, которые требовали начать слушания о нарушении правил условного освобождения, судья Бош оставил осуждённых на свободе. Позднее он оправдывался тем, что не мог решить, были ли нарушены правила условного освобождения, пока подсудимые не признаны виновными в новых преступлениях.

Генри столько раз допрашивали в полиции, он настолько досконально изучил процесс и все известные лазейки, что в конце концов совсем перестал опасаться ареста. Конечно, он старался не попадаться. От этого одни убытки. Приходилось платить адвокатам, поручителям, копам, свидетелям, а порой даже прокурорам и судьям. Но если его всё же ловили, добавление к длинному списку ещё одного обвинения его беспокоило мало. Он больше волновался о том, достаточно ли искусно адвокат группирует слушания по разным делам, чтобы минимизировать количество необходимых визитов в суд, которые отнимали время у бизнеса. Встречи в суде с обвинителями и копами могли бы травмировать обычного гражданина, но для Генри и его друзей это было как посещать школу в детстве — присутствовать надо, но впечатлений мало или вовсе никаких. Они тратили больше времени на споры о том, где сегодня пообедать, чем на обсуждение своего дела перед очередным заседанием суда.

Генри. Беспокоиться было не о чем. В течение месяцев или даже лет подготовки к суду ты просто швыряешь деньги своему адвокату, чтобы он не давал засадить тебя за решётку, и так до тех пор, пока ты, или он, или один из его друзей не развалят дело. Вот и весь секрет. Оставайся на свободе и руби как можно больше бабла, чтобы хватило зелени отвертеться от обвинений. Я не знаю ни одного дела, где бы кто-то не откупился. Это просто бизнес. Обычно у адвоката были связи, которые позволяли внести залог и гулять сколько угодно. Он знал, как сделать так, чтобы ты не попал к упёртому судье, который отправит тебя до суда за решётку или двинет дело вперёд слишком быстро. Решив эту проблему, ты шёл к частным детективам, которые работали на адвокатов. Как правило, это бывшие копы, и нередко оказывалось, что ты знал их и платил им, ещё когда они патрулировали улицы. У них были хорошие связи в полиции, и с их помощью можно было договориться, чтобы показания или улики по делу изменили — совсем немного, лишь чтобы дать тебе крошечную лазейку, через которую адвокат сможет тебя вытащить. Даже если ничего из этого не помогало и судебный процесс всё-таки начинался, всегда можно было попробовать подкупить присяжных.

Присяжных подкупали все. Обычное дело, это было легко. Например, в процессе их отбора адвокат мог получить любую информацию о любом присяжном — где тот работает, где живёт, какое у него семейное положение. Все личные данные. «Где работает» интересовало меня больше всего. Работа означала организацию, а в организациях действовали профсоюзы, именно через них мы обычно и добирались до нужного человека. Вся наша банда, и адвокаты, и частные детективы, и все знакомые начинали шерстить список присяжных. «Я знаю этого парня. Я знаю того. Вот тут у меня знакомый профсоюзный начальник. Я знаю председателя профкома. Я знаю делегата. Я знаю парня, который работает с братом нашего парня вот здесь…»

И так, шаг за шагом, ты всё ближе и ближе подбираешься к этому присяжному, пока не найдёшь человека, которому он может доверять, а тот знает человека, которому можешь доверять ты; и тогда вы заключаете сделку. Ничего особенного. Просто бизнес. Чего ты действительно хочешь, так это закончить судебную волокиту поскорее, чтобы вернуться в аэропорт и украсть что-нибудь ещё.

Назад: Глава шестая

Дальше: Глава восьмая