Глава 32

Утром Элеонора начала:

– Нинуша, я хочу тебе сказать…

– Если Савелий тебе снова голову задурил, то лучше молчи, – зашипела подруга, – ты идиотка! Разгонов вчера с тобой просто порезвился. У него отношения с богатой бабой! Подозреваю, что клиника мерзавца на ее деньги открыта. Немедленно забудь, чем вы вчера занимались.

– Ничего мы не делали, – покраснела Нора, – Сава давно вне поля моих интересов. Я вообще мужчинами не интересуюсь. Он предлагает мне купить дом бабы Кати.

– Кого? – переспросила подруга.

– Твоей соседки, – пояснила Нора, – она умерла, сын хочет от дома избавиться. Сама же мне говорила.

– Верно, – согласилась Нина, – но Серега скупой, цену заломил, поэтому никто не интересуется. Хотя дом хороший, большой, недавно ремонт сделали, новую кухню поставили.

– Представляешь, как мы заживем, – обрадовалась Элеонора, – уберем забор между участками! Опротивела мне Москва, сил нет. Буду тебе помогать.

– Вечером огород польем, сядем на веранде чай пить, – подхватила Нина.

Помечтав пару минут, Кузнецова спохватилась:

– Погоди, Сава тебе предлагает дом купить?

– Он обещает большую скидку у хозяина потребовать, – уточнила Нора.

– Где деньги взять? – задала самый насущный вопрос Кузнецова.

– Нужную сумму Сава даст, – потупилась Элеонора.

Нина забеспокоилась.

– В долг? Чем отдавать собираешься?

– Ну… Это плата, – промямлила Елкина.

– За что? Немедленно рассказывай, – потребовала подруга.

– За работу.

– Какую?

– Исследовательскую.

– Мне из тебя каждое слово надо клещами вытаскивать? – обозлилась Нина.

И Элеонора объяснила суть дела. Ей будут давать пить чай, рецепт которого придумал Григорий Константинович. Напиток регулирует работу кишечника, улучшает обмен веществ. Жить Норе придется в лаборатории. Огарков поселит ее на своей половине, сам будет ночевать в кабинете. Весь эксперимент займет двадцать один день. Потом Нора получит дом – и свободна.

– Никогда! – заорала Нина и стукнула кулаком по столу. – Они там не чаями занимаются. Наврал Савелий. Неужели ты забыла, какой он сказочник?

– Сава мне не лгал, – возразила Нора, – никогда не обещал жениться и вечно любить.

– Ну и целуйся с ним теперь, – вскипела Кузнецова и отправилась заниматься домашними делами.

Заволновалась она к вечеру, когда подруга не пришла ночевать. Прекрасно понимая, куда она делась, Нина помчалась в лабораторию. На ее настойчивый стук из двери выглянул Огарков.

– Тебе чего надо?

– И я рада тебя, Григорий Константинович, видеть, – парировала Нина. – Где Нора?

– Кто? – прикинулся дурачком профессор.

Кузнецова схватила булыжник, который лежал на земле.

– Если сию секунду не ответишь, окна побью.

– Сава, – закричал Григорий Константинович, юркнув в дом, – тут эта сумасшедшая.

Во двор вышел Разгонов, он спокойно объяснил Нине: ему удалось получить заказ от одной крупной торговой сети. Фирма хочет поместить на упаковку своего товара авторитетное мнение ученого о качестве напитка. Огарков доктор наук, профессор, уважаемый ученый, не шантрапа. Григорий не готов поставить свой автограф на некачественном продукте. Поэтому они устроили трехнедельное испытание. Элеоноре надо просто пять раз в день пить чай. И все!

– Избу за такое ерундовое занятие не дадут, – возразила Нина.

– Глупышка, ты просто не в теме, – усмехнулся Савелий, – это же, считай, реклама французской фирмы, дом она покупает.

Савелий говорил спокойно, приводил весомые аргументы, потом во двор вышла Нора и сказала:

– Нинуша, ступай к себе, не волнуйся. Чай вкусный, фруктовый. Чего ты нервничаешь?

И тут в окно высунулся Огарков.

– Да нет, оставайся. Хочешь парижский чай попробовать? У нас его много. Я анализ сделал, отличная рецептура! Я бы такой ерундой не занимался, но с деньгами швах! Приходится выкручиваться.

И Кузнецова поверила, что Элеонора будет просто наливаться напитком.

По дороге назад Нина ломала голову, что сказать Пете. Мальчик уже взрослый, ему про служебную командировку не споешь.

Так и не придумав ничего достойного, Кузнецова решила сказать подростку правду про чай, села на диван рядом с Петей и начала:

– Петяша, твоя мама…

– Знаю, – не отрывая взгляда от экрана, перебил ее тот, – она нанялась на траулер, поедет в город Владивосток. Будет рыбу по банкам раскладывать. Когда вернется, мы соседнюю избу купим, вместе заживем!

Нина подивилась изобретательности подруги, решила, что версия с траулером намного лучше правды, и пошла спать.

На следующий день Нина проснулась с резью в горле, у нее поднялась температура, появился насморк, кашель. Десять дней Кузнецова болела, потом еще несколько суток качалась от слабости. Когда Нина наконец оправилась, она решила сходить в лабораторию и пошла в лес.

Дверь и окна в доме оказались закрыты. Кузнецова стучала, кричала, но ей никто не открыл. Пришлось возвращаться домой. Вечером Нина опять явилась к Огаркову и застала в лаборатории одного Григория Константиновича.

– Где Нора? – спросила Нина.

– Лучше не спрашивай, – разозлился Огарков.

Дверь в дом распахнулась, сказав: «Закончено», – внутрь ввалился Савелий.

– Ты один? – быстро спросил профессор. – А где Элеонора? Нина с ней поговорить хочет! Ты ее нашел?

– Нет, – заорал Разгонов, – небось на автобус села и смылась. Это она все деньги сперла! Стопудово!

– Вы о чем? – испугалась Нина.

Огарков встал и вышел, Савелий поморщился.

– Вот не ожидал такого от Норы, честное слово. Что угодно: истерику, слезы, зудеж на тему: «Спишь со мной, а жениться не собираешься», но воровство! Твоя драгоценная подруженция унесла весь бюджет на исследование.

– Не понимаю, – пролепетала Кузнецова.

– Ничего сложного, – буркнул Разгонов, – фирма, которая торгует чаем, нам заплатила за исследование. Часть этих средств предназначалась для оплаты Норе. Очень нехилая часть. Бомжи и разные больные у нас за тысячу рублей в экспериментах участвуют. А Елкиной следовало аж десять тысяч долларов отдать.

Нина чуть не упала.

– Сколько?

– Десять кусков зелени, – повторил Савелий, – но это же не мы с Григорием Константиновичем из своего кармана платим. Иностранная фирма такие деньги людям выписывает.

– Мне Нора не сказала, сколько получит, – промямлила Кузнецова, – я сама набрала за несколько лет кой-чего. Хотела наши средства сложить, купить…

– Да плевать мне на то, что вы придумали, – заорал Савелий, – в столе было намного больше, чем десятка для бабы! Двести тысяч! Двести! Раз в жизни такая удача подваливает. В голову прийти не могло, что она их упрет.

Нина попятилась.

– Две сотни тысяч?!! Две? Сотни? Тысяч? Долларов?

– Именно так, – продолжал кричать Разгонов. – Может, ты с ней в доле? Нора подруженции чуток отсыпала и смылась.

Кузнецова перепугалась насмерть.

– Конечно, нет!

– А вот я думаю иначе, – завопил Сава и стал медленно наступать на Нину.