Романтическая история Млечного Пути и другие истории

В эпоху сёгуната Асикага святой храм Огавати-Мёдзина в городке Минамиисэ частично обрушился. Однако владетель провинции, даймё Китахатакэ, в силу многих обстоятельств, в том числе потому, что шла война, был не в состоянии заняться его восстановлением. Тогда синтоистский священник храма по имени Мацумура Хайго отправился в Киото к великому даймё Хосокаве за помощью. Он знал, что тот имеет большое влияние на сёгуна и может помочь. Даймё принял священника любезно и пообещал поговорить с сёгуном о плачевном состоянии храма. Но сказал при этом, что деньги на восстановление храма не выделят немедленно. Это долгая история, потому что дело должно быть тщательно изучено. Он посоветовал Мацумуре никуда не уезжать и оставаться в столице. Поэтому священник перевез семью в Киото и снял дом в квартале Кёгоку.

Хотя дом был просторный и красивый, он долгое время пустовал. Говорили, что на нем лежит проклятие. В саду, рядом с северо-восточным углом строения, находился колодец. Так случилось, что несколько прежних обитателей провалились в этот колодец и погибли. Почему это произошло, никто не знал. Но не забудем, что Мацумура был синтоистским священником, а потому совершенно не боялся злых духов и прекрасно обустроился в своем новом жилище.

Летом того года случилась великая засуха. Много месяцев в окрестных провинциях не выпадало ни капли дождя, пересохли русла рек и колодцы. В столице ощущалась нехватка воды. Но колодец в саду Мацумуры был полон, а вода в нем – холодна и чиста. У нее был даже голубоватый оттенок – она дышала весной. Многие люди со всех концов города шли к Мацумуре и просили дать им воды, и он никому не отказывал – разрешал брать сколько угодно. Тем не менее вода в колодце не убывала.

Но однажды утром в колодце обнаружили тело молодого слуги из соседнего дома – прежде его отправили туда набрать воды. Никаких причин для самоубийства у юноши не было, и Мацумура, памятуя о неприятных историях, передаваемых в округе по поводу колодца, начал подозревать недоброе. Прежде всего он повелел не приближаться к источнику, а затем взялся за расследование и решил понаблюдать за колодцем. Он попросил оставить его одного и стал пристально смотреть на воду. Через некоторое время вода внезапно пришла в движение. Оно продолжалось несколько мгновений, потом зеркало воды успокоилось, и тут он увидел, что на поверхности отражается фигура очень молодой – лет девятнадцати-двадцати – женщины. Он вгляделся и понял, что она прихорашивается и красит губы. Поначалу он видел только ее профиль, но вот она повернулась к нему лицом и улыбнулась. В тот же момент он почувствовал, как вдруг сжалось сердце и закружилась голова – подобно тому, как бывает, когда выпьешь чуть-чуть лишнего. А затем все кругом потемнело, и он уже не видел ничего – только улыбающееся лицо женщины… С каждым мгновением оно, подобное луне, становилось все прекраснее и прекраснее и… тянуло, тянуло его к себе – вниз, вниз, вниз – во тьму… В отчаянной попытке он напряг всю свою волю и закрыл глаза.

Когда он открыл их вновь, лицо исчезло, и схлынула тьма, и лучи солнца вновь заиграли на поверхности воды. Мацумура обнаружил, что лежит на срубе, свесившись вниз, и его ноги едва достают до земли. Еще немного – если бы у него недостало сил противостоять соблазну, – и ему никогда бы уже не увидеть солнца…

Вернувшись домой, он немедленно приказал своим людям ни при каких обстоятельствах не приближаться к колодцу и никого из посторонних не допускать к нему. На следующий день по его повелению источник дополнительно обнесли крепким высоким забором.

Примерно через неделю после того, как колодец оградили, засуху прервала ужасная буря – со страшными порывами ветра с небес низвергались потоки воды, сверкали молнии, чудовищными раскатами гремел гром. Удары его были столь сильны, что содрогался весь город, и люди думали, что случилось землетрясение. Три дня продолжалось это светопреставление, река Камогава вышла из берегов и снесла все мосты. На третью ночь в час Быка – шторм продолжал неистовствовать – в дверь дома священника постучали. Раздался женский голос. Женщина просила впустить ее. Но Мацумура, у которого в памяти была жива история с колодцем, запретил слугам отвечать. Он сам подошел к двери и спросил:

– Кто там?

Женский голос ответил:

– Ах, извините! Это я – Яёй… Я хотела бы сказать кое-что, Мацумура-сан, – что-то очень важное… Откройте, пожалуйста!..

Мацумура приоткрыл дверь – чуть-чуть – и осторожно выглянул. И… увидел то же самое красивое лицо и ту же улыбку, что видел в колодце. Но теперь во взгляде женщины была печаль.

– В мой дом вы не войдете, – громко выкрикнул священник, – вы не человек! Вы то существо из колодца! Почему вы так жестоко обманываете и убиваете людей?

Женщина из колодца отвечала ему – и голос ее звучал так мелодично, что был подобен перезвону драгоценных камней (тама-о-корогасу-коэ):

– Вот об этом я и хочу сказать… Никогда не было у меня желания вредить людям. С древнейших времен в этом колодце обитал ужасный дракон – властитель источника. Именно потому он всегда был полон. Много лет назад я упала туда и стала его собственностью. Чудовище заставило меня заманивать людей – они становились его добычей, дракон пил их кровь. Но теперь Небесный Владыка повелел дракону оставить колодец и переселиться в озеро под названием Тории-но-Икэ в провинции Синсю; боги решили, что больше в город он не вернется. И потому нынешней ночью, сразу после того, как он отправился восвояси, у меня появилась возможность выйти. Теперь я нижайше прошу вашей помощи. В колодце очень мало воды, потому что дракон покинул его. Если вы отдадите распоряжение произвести поиски, то вы найдете мое тело. Умоляю вас: найдите его! Спасите мои останки, достаньте их из колодца – и ваше благодеяние не останется без ответа…

Сказав это, дева исчезла в ночи.

Буря прекратилась еще до наступления утренней зари. Когда солнце встало, небо было безоблачным, голубым и прозрачным. Несмотря на ранний час, Мацумура послал за чистильщиками колодцев, и те приступили к работе без промедления. Ко всеобщему удивлению, оказалось, что колодец пуст: вода ушла и даже дно почти высохло. Его без труда очистили. Нашли шпильки и заколки для волос, искусно изготовленные и очень древние. Нашли металлическое зеркало, тоже очень старое и весьма необычной формы. Но никаких следов тела – ни человеческого, ни принадлежавшего животному – не обнаружили.

Мацумура, однако, подумал, что зеркало каким-то образом сможет помочь разгадать тайну: поскольку каждое зеркало, как известно, суть предмет сверхъестественный, обладающий собственной душой. Душа зеркала – это душа женская. Очень древнее на вид, оно было покрыто толстой коркой ила и грязи. Когда по приказу священника его аккуратно, стараясь не повредить, очистили и отмыли, оказалось, что зеркало не только древнее, но уникальное в своем роде и явно очень дорогое, а его оборотная сторона богато украшена причудливой вязью иероглифов и символов. Большинство из них разобрать не удалось, и потому смысл написанного был непонятен. Единственное, что смогли прочитать, – часть надписи: «третий месяц, третий день». Священник знал, что в древние времена третий месяц года назывался Яёй (что означает «месяц умножения»). А третий день третьего месяца – праздничный день, который по сию пору называется Яёй-но-сэкку. Припомнив, что существо из колодца назвало свое имя – Яёй, Мацумура был почти уверен, что его призрачная гостья и есть не что иное, как душа зеркала.

Поэтому он решил отнестись ко всему с полной серьезностью и приказал отреставрировать зеркало. Прежде всего предмет тщательно почистили, затем вновь посеребрили и отполировали. Потом сделали оправу из очень дорогого и редкого дерева и приготовили специальную комнату в доме, куда его и поместили.

Вечером того же дня, когда зеркало обрело собственное пристанище, а священник в одиночестве трудился в своем кабинете, перед ним неожиданно материализовалась Яёй. Теперь она выглядела даже красивее, чем прежде, но ныне свет ее красоты был мягок, подобно лучам летней луны, льющей свое сияние сквозь ночные белые облака. Она смиренно склонилась перед Мацумурой и промолвила своим мелодичным голосом:

– Теперь вы спасли меня – извлекли из одиночества, небрежения и скорби. И я пришла возблагодарить вас… Как вы правильно предположили, я есть не что иное, как дух зеркала. Моя история началась очень давно, во времена императора Саймэя. Тогда меня привезли из государства Кудара и поместили в августейшие покои, где я и находилась до времен императора Сага. Потом сам император подарил меня госпоже Камо из рода Наисинно, она была одной из фрейлин августейшего двора. Так я превратилась в фамильную реликвию дома Фудзивара и продолжала оставаться ею до эпохи Хогэн, когда меня уронили в колодец. Так меня потеряли и забыли, а не искали потому, что шла великая война между кланами Тайра и Минамото. Хозяином колодца был злобный дракон, который некогда жил в озере, что прежде покрывало значительную часть провинции. Чудовище переселилось, когда правительство стало изыскивать возможности для дальнейшей застройки столицы и постановило осушить водоем, что и было сделано. Попав в колодец, я превратилась в собственность дракона, и он заставил меня зачаровывать людей и нести им гибель. Многие погибли таким образом. Но боги разгневались и наказали дракона навечно…

И еще об одном хочу попросить вас – изыщите возможность передать меня в дом сёгуна, господина Ёсимаса, поскольку он – потомок тех, кому я принадлежала прежде. Сделайте для меня это великое благодеяние, и я принесу вам удачу… Также хочу предупредить вас об опасности: послезавтра вас не должно быть в доме, потому что он будет разрушен…»

С этими словами женщина растворилась в воздухе и исчезла.

Мацумура внял предупреждению: на следующий день он перевез своих домашних и все имущество в другой район города. И тотчас началась буря. Она была еще сильнее, чем прежняя. Случилось наводнение, и поток воды снес дом, в котором семья обитала прежде. Через некоторое время стараниями господина Хосокавы, который благоволил к священнику, удалось испросить аудиенцию у сёгуна. Священник вручил зеркало и поведал его историю, которую записал со слов призрачной женщины. Тогда сбылось то, что обещала ему дева зеркала. Сёгун был немало удивлен и обрадован странному подарку. Он не только одарил священника богатыми дарами, но и распорядился, чтобы тому немедленно были выделены деньги на восстановление храма Огавати-Мёдзина.