Глава первая
Как бы я ни был поглощен осознанием того, что стал частью серьезной организации, но помнил и о том, что мою работу никто не отменял… Телефон уже с семи утра начал разрываться, и — верите, или нет — но сегодня я едва ли не впервые за всё время моей водительской карьеры сам выбирал клиентов. При этом я не забывал, конечно, то и дело набирать номер «кул-хацкера», так нагло кинувшего меня и так недальновидно решившего поиграть в игры с Обществом…
Мне звонила Эльвира. Я понимал, что поступаю не очень хорошо по отношению к ней, но, не забывая напоминать самому себе, что она как раз поступала небезупречно, сухо сообщал, что ничего интересного сообщить не могу, и вообще сильно занят.
Мне звонил Лымарь. Согласно проработанной легенде, я с готовностью сообщил, что на мою дачу действительно приезжал «упакованный» парень, и что он якобы интересовался сотрудничеством с американцами в деле охмурения неохваченных еще слоев населения и предлагал свои услуги. О результатах переговоров мне, как я сказал Лымарю, не доложили, но есть подозрения, что стороны не достигли взаимопонимания. Лымарь беззлобно выругался и напомнил, что я должен сам сообщать ему обо всех подобных случаях, не дожидаясь пока он, Лымарь, позвонит первым. Я подумал о том, что Лымаря и его подельников рано или поздно Общество либо сдаст кому надо, либо разберется с этой мафией самостоятельно. У Виктора, надо думать, есть какие-то «подвязки» то ли в структурах, то ли еще в каких-то органах, так что я был уверен в том, что бандюки рано или поздно будут взяты к ногтю, и никаких проблем с ними в дальнейшем для нас они создавать не будут…
Конечно, больше всего я ждал звонка сами понимаете от кого. Но Кэсси молчала. И это меня обижало и заставляло нервничать. Я мог бы ей, конечно, позвонить сам… Но моя женщина очень сильно просила, чтобы я этого не делал. Ясно, что мне пришлось пообещать это.
Зато мне позвонил Виктор — замена неравноценная — я вообще-то предполагал, что это случится. Ему нужно было со мной строчно встретиться. Да, дело касалось именно этого нечистоплотного компьютерного взломщика. Нет, ехать на дачу совсем не нужно, мы оба за рулем, следовательно, можно пересечься в любом удобном для нас обоих месте. Мы обговорили это удобное место (оно оказалось не слишком далеко от моего дома) и через какое-то время почти одновременно припарковались на стояночной площадке. Виктор сел ко мне в машину и показал несколько фотографий, на которых были изображены разные товарищи мужского пола.
— Узнаешь кого-нибудь?
— Да, — сказал я уверенно, потому что интеллигентное лицо Сколопендры я не мог спутать ни с чьим другим.
Виктор был доволен.
— Поехали, Андрей, — сказал мастер. — На твоей машине.
Я не спросил ни «куда», ни «зачем». Это было глупо. Я не сказал, что весь день работал и уже два часа как сильно хочу обедать. Это было невозможно. В какой-то момент, уже вращая баранку, я осознал, что с каждым часом все меньше принадлежу себе, но не успел ужаснуться. Мысль ушла, и за рулем снова сидел верный адепт SSS.
Виктор назвал адрес, и мы, выехав на окраину, двинулись по разбитой дороге между каких-то мрачных домов из серого кирпича, такого серого, что казалось, этот цвет забил собой все окружающие краски; даже деревья в этом районе казались не вполне зелеными, а солнечный свет, несмотря на ясный июньский день, вдруг потускнел, будто началось затмение.
— Он живет здесь? — спросил я.
Виктор кивнул и сказал:
— Позвони ему.
Я в очередной раз набрал номер хакера и в очередной раз услышал, что номер не может быть вызван. Об этом и доложил мастеру.
— Сходи и найди какого-нибудь мальчишку. Попроси, чтобы он добрался до квартиры Сколопендры. Надо узнать, дома он или нет.
— К сожалению, я не знаю, как его зовут, — сгорая от дикого стыда, произнес я.
— Антон Самойлов, — просто произнес Виктор. Ну конечно же, Мастер на то и Мастер, чтобы знать больше простого ученика…
Надо выполнять задание. Оставив мастера в машине, я вышел наружу и осмотрелся в надежде найти нужного аборигена. Выбор был невелик: в сравнительно чистой песочнице под наблюдением пожилой неопрятной бабушки возилась девочка лет двух, около нужного подъезда на лавочке устроился, пригорюнившись, какой-то тощий дед, а возле стоящих поодаль домов сколоченных из почерневших досок сараев сидели на корточках два гопника. Они то и дело вращали головами на длинных шеях, точно два молодых стервятника; один щелкал сэмки, другой меланхолично перебрасывал небольшую связку ключей из ладони в ладонь.
Хакер — как правило, человек образованный и сравнительно благополучный в социальном плане, что бы нам ни рисовали романисты и киношники. Слегка посочувствовав ему, что он вынужден жить в не самом, мягко говоря, престижном «раёне», я выбрал «мальчишку». Им, разумеется, оказался дед, страдающий от вчерашнего отравления султыгой.
— Здорово, папаша, — поприветствовал я деда.
— Сынок, тоже мне, б…, нашелся, — с шутками и прибаутками заговорил мужик, и я убедился, что ему лет сорок от силы. Ясно, что «раён» его уже здорово укатал. Впрочем, мы смогли договориться быстро. Мужик открыл ключом железную дверь подъезда (такую роскошь, как домофон, сюда еще не продвинули) и скрылся внутри. Через пять минут вышел.
— Дома Самойлов, — сказал он. — Давай колобашки.
Я покосился на гопников, которые уже давно проявляли некоторый интерес к моей персоне, решил что лезть в карман за бумажником на виду у них — не очень разумно, и пригласил мужика подойти к машине. Тот расторопно обогнал меня, резонно опасаясь «кидка», но денег на бутылку под прикрытием автомобильного кузова я ему дал. Своих, правда. Общество могло бы и выдать подотчетные, подумал я вскользь, но эту мысль, как и большинство нелояльных, быстро унесло в небытие.
— Что будем делать, брат Виктор? — спросил я, не забираясь в машину. — Клиент здесь.
— Подождем, — сказал мастер.
Спорить с мастером невозможно, однако грубые дипломатические ходы даже неофитам позволительны.
— Ты можешь потерять много драгоценного времени, — заметил я.
— Резонно, — сказал Виктор. — Твои предложения?
У меня таковых не оказалось. Я прикурил сигаретку (бросать надо, вяло шевельнулось в голове; в Обществе вроде не принято курить), посмотрел в сторону активно общающихся между собой гопников, и произнес негромко:
— Может, есть смысл отъехать?
— Может, есть смысл дождаться? — спросил Виктор.
Мы, похоже, «дождались». Гопники поднялись с корточек и двинулись в сторону моей «Тойоты». Черт возьми, как это все предсказуемо! Сейчас они попросят закурить, потом им не понравятся мои сигареты, придется отбиваться… Вон, кстати, палка неплохая, можно показать мастер-класс по боккэну… Виктор, надо отдать ему должное, вылез из кабины, увидев, что обстановка слегка обостряется. Гопники подошли ближе, оценивающе оглядели нас (не знаю, произвел ли на них соответствующее впечатление одетый в белоснежную рубашку и отутюженные брюки Виктор, который был, как я уже говорил, мужчиной крепким), но закурить они с ходу не стали спрашивать. К тому же первым вопрос задал Виктор:
— Рому Лабаза знаете?
Гопники переглянулись. Похоже, они знали, о ком речь.
— А чё? — спросил один из них.
— Ничё. Базар нужен.
Гопники, похоже, инстинктивно поняли, что тут не так все просто. По крайней мере, традиционный кураж отменяется.
— Какой именно? — спросил все тот же, который выглядел постарше и попотасканней, одетый в белую с красным тенниску и темно-синие «треники» с трилистником и тремя полосками лампаса.
— Тут живет один чудило, — спокойно произнес Виктор. — Который неправильно поступает. Мы до него, если чё.
— Мы тут всех знаем, если чё, — ввернул второй, помоложе, чернявый тип, одетый тоже в штаны «Адидас» и полосатую, как тельняшка, маечку на бретельках. Такие в моде были еще при социализме, если не ошибаюсь.
— Самойлов из шестнадцатой квартиры нужен.
— А! Этот… Да не, Антоха ровным пацаном держится, только вот выглядит как чмо…
— У него дела далеки от наших, — добавил второй гопник. — Он жеж образованный, женился вон недавно…
— На Ольге с Затона, вроде бы? — спросил Виктор.
— Не! Не знаю такую. На Светке Белоусовой, дочке дяди Гоши — она тоже образованная… Сыну уже три года.
— Три? В садик ходит?
— Ага, от завода «Промконструкция». Жена его там работает. Ровный пацан. Не пересекаемся.
— Он не в том месте ровный, — сказал Виктор.
— А чё?
— Да ничё. Косяк за ним один имеется. Вот и приехали, чтоб помочь ему разрулиться.
— А… Ну перетирайте тогда сами тут с ним…
— А может, вызвать его поможете? Нам тут не климатит его ждать неизвестно сколько.
Гопники переглянулись опять.
— Серьезно накосячил?
— Очень, — коротко и веско ответил Виктор. Мастер, что уж там говорить… То ли он умел работать интонацией, то ли подбирал правильную комбинацию слов, но если бы я был на месте этих ребят, то вряд ли отказал бы нам в помощи.
— Он же не знает твою машину? — спросил Виктор меня, когда парни, снабженные инструкцией, скрылись в подъезде.
— Нет, не видел ее никогда.
— Отлично… — И Виктор в нескольких словах сказал, что мы будем делать в ближайшие несколько минут…
Мне бы опять стоило подумать об Уголовном кодексе, но не в первый раз я вступаю с ним в противоречие… И, видимо, не в последний. Я молча запустил двигатель и подвел машину как можно ближе к подъезду
…Медленно текли минуты. Одна Две…
— Не купился, — скептически произнес я, обернувшись к Виктору, который сидел в салоне. Он молча пожал плечами. В этот момент и появился Самойлов. Он вышел из подъезда с озабоченным выражением на лице, а рядом с ним подпрыгивали оба гопника. По имеющейся договоренности они провели хакера почти вплотную с бортом «Тойоты» и, когда он поравнялся с приоткрытой дверью, изнутри вынырнул Виктор. Он плавным движением упер в бок Антону пистолет, весьма напоминающий «макарова» и спокойно произнес:
— В машину. Быстро. Иначе получишь пулю в живот. Я не шучу, Сколопендра.
Мне почему-то показалось, что мастер действительно не шутит. Кажется, Сколопендра это понял тоже. Его лицо залила поистине мертвенная бледность. Он посмотрел на лицо Виктора, скрытое большими солнцезащитными очками, его тяжелый подбородок…
— Мне повторить? — тем же тоном произнес Виктор. — Ты же хочешь вернуться домой и увидеть Светлану?
Кажется, и тут мастер не ошибся. Самойлов, придерживаясь заметно вздрагивающими руками за края дверного проема, неуклюже влез в салон. Следом забрался Виктор и сказал мне:
— Поехали. Через триста метров остановись.
Я так и сделал. Когда начал маневрировать, был вынужден вертеть головой, глядя в зеркала, и Самойлов меня узнал. Он так и дернулся:
— Я же тебе все сделал! Ты, гнида криворукая! — завизжал он.
— Сидеть! — рявкнул Виктор. — Сейчас будешь сам все делать, и если не сделаешь как надо, твоя Света снова выйдет замуж. Ты понял?!
Антон притих. Я вывернул на корявое уличное покрытие и, глядя в зеркала назад, увидел обоих гопников, внимательно глядящих нам вслед. Мне эта история, конечно, очень не нравилась. Эти типы запомнили и меня, и Виктора, и мой микробус, так что в случае чего неприятностями я огребусь по полной программе… Я съехал с обочины и, как было оговорено, вышел из кабины и перебрался в салон. Сколопендра зло смотрел на меня.
— Так, — сказал Виктор, обращаясь к нам обоим. — Поскольку вы оба ребята криминальные, то знаете понятия. Когда один не выполняет условия соглашения, другой забивает стрелку, и не выполнивший держит ответ. В этом мире ничего не меняется. Раз ты, господин Сколопендра, изволишь шифроваться, то на разборки тебя пришлось вытащить принудительно, сказав про неприятности с ребенком…
— Ничего себе «неприятности», — проскрежетал Антон. — У вас-то у самих дети есть, чтоб такое выдумывать?
— По крайней мере, с твоим сыном ничего плохого не случится. Насчет тебя — решай сам. Вот планшет… Андрей, дай его сюда… Войди в почту Гены Ратаева, чтобы можно было копировать его письма из ящика, и — свободен.
— Делов-то, — пробормотал Сколопендра. — Давай сюда…
Он бодро вбил символы в поле почтовой программы и замешкался…
— Хм… — сказал он только.
— Только не говори, что опять пароль сменился, — сказал я. — Не поверю.
— А почему бы нет? — резонно ответил Антон. — Пароль можно менять хоть каждые десять минут, если человек боится, что его взломают… Но нет, здесь что-то не то…
Хакер переключился в другую программу и напечатал какие-то символы в командной строке.
— Вот и ответ вам, — сказал он особенно скрипучим тоном. — Ратаев не просто пароль сменил. Он вообще удалил свой аккаунт, свою учетную запись. Уничтожил почтовый ящик полностью, вместе с письмами, если они там были. Вы могли бы и сами все это проверить, вместо того, чтобы терять время и пугать меня. Тупо можно зайти через веб-страницу, там даже по-русски бы все открылось… Нате, вон, читайте!
Сколопендра показал планшет, повернув его экраном к нам поочередно. Сначала — Виктору, потом — мне. Просек субординацию, вирус компьютерный…
Это все действительно походило на правду. Если Геннадий действительно побаивался тех, кто его ищет, то вполне мог таким образом перестраховаться. Ничего в этом сложного нет — удалить один ящик, тут же создать новый… Проще, чем сменить номер мобильника… Стоп. Это идея.
— Я думаю, ему можно верить, — сказал я Виктору. (Тот сделал неопределенное движение головой). Потом обратился к Антону: — Теперь вот какая вещь. Это будет посложнее. Номер мобильного телефона. Каким-нибудь образом ты мог найти его нам, «пробив» по базам? Ну, а потом, естественно, список входящих и исходящих…
— Это нереально, — сказал Антон. — Сейчас все эти базы «на улицу» не попадают. Менты сами говорят, что кто у них с этими базами работает, на том компе ни сети нету, ни дисководов. И разъемы отключены, куда можно было бы флешку воткнуть.
Хакер, видимо, на почве стресса, даже почти перестал использовать жаргон. Сейчас с нами беседовал обычный молодой человек, самый типичный представитель студенчества старших курсов, умеющий программировать и хорошо этим ремеслом зарабатывать…
— Но кто-то же этим занимается? — спросил я. — Ведь базы не сами по себе заводятся, не тараканы ведь…
— У меня нет выхода на таких людей, — сказал Антон. — И ни у кого сейчас нет. Все отсечено.
— Ты врешь, — сказал Виктор.
— Нет…
— Значит, так. Сколько будет стоить твоя работа, если ты найдешь телефонный номер Ратаева и сделаешь распечатку абонентов — кто ему звонил, и кого вызывал он сам?
— Нет таких денег. И потом — какой смысл? Если ваш клиент прячется, то и «симку» вряд ли по паспорту покупал. Пошел на базар или по объявлениям пошарил — втыкай любую и звони. Пусть потом разбираются, на чье имя номер оформлен.
И это было похоже на правду. Виктор задумался.
— Хотел я тебе сделать предложение, от которого ты бы не смог отказаться, — произнес он. — Ну да ладно. Это действительно так — если человек захочет замести свои электронные следы, он это может сделать… Зря ты этими делами занимаешься, — вдруг тон Виктора стал донельзя доверительным. Будь на моем месте другой человек, тебе бы действительно могли и такое предложить.
— А что прикажете делать? — заскрипел Антон. — На наследство мы оба не рассчитываем. Ипотеку не потянем. Хорошо, хоть тут отдельно жить можно… Вот и зарабатываю. Все так.
— Хочешь выехать из трущоб?.. Понимаю. Железно не обещаю, но если вдруг удастся сделать то, что нам нужно, поможем.
— Не верю, — желчно произнес Сколопендра. — Но попробую что-нибудь найти.
— Попробуй… Ладно, Андрей, вези его обратно к подъезду…
Триста метров мы проделали молча. Оба гопника по-прежнему торчали неподалеку — им было до ужаса интересно, чем кончится для Самойлова поездка на разборки. Остановившись, я сказал хакеру:
— Только телефон не выключай так часто, если продолжим работать, о'кей?
Вместо ответа Сколопендра спросил:
— А этот Геннадий… Он так сильно вам нужен, да?
— Ты даже представить себе не можешь, насколько сильно, — спокойно произнес Виктор.
* * *
…- Но ведь эти «дни» — совсем непонятно, откуда их начинать отмерять, — сказала Кэсси и вопросительно посмотрела на меня и на Виктора. Потом — на Бэрримора.
— Я уверен, что именно отсюда, — сказал я.
— Я думал таким же образом, и также говорил об этом уже, — произнес Бэрримор.
Он сидел чуть поодаль, единолично заняв диван, и с мрачным видом терзал ноутбук. Не знаю, что уж он там искал, и с кем общался. Подозреваю, что делал запросы в интернет сообразно тем вопросам, какие возникали в процессе нашей дискуссии. Кэсси, Виктор и я сидели за круглым столом, заваленным бумагами и пытались понять, можем ли мы что-то сделать в плане поисков Ратаева и того сокровища, которое он где-то ищет или уже нашел. Старлинга с нами сейчас не было. Он вроде как опять куда-то улетел, возможно, в Москву.
— Обоснуйте, братья, вашу уверенность, — с легким вздохом произнес Виктор.
— Смотрите, — сказал я. — Здесь, прямо под нами, что-то было. Ратаева каким-то образом кто-то навел именно на это место, и он принялся копать на участке. Так сложилось, что он нашел остатки старой стены под домом. Я не специалист, но этим камням очень много лет. Может, больше сотни.
— А что здесь могло быть сотни лет назад? — удивился Виктор. — Нашему городу-то всего сто лет с небольшим.
— И что с того? — дерзнул возразить я. — Каинск, который совсем рядом, был основан в 1722 году. А Бийск, например, почти одновременно с Санкт-Петербургом. («В 1709 году», — подал с дивана голос Бэрримор). Что именно было здесь, — я потопал ногой по полу каминной, — сейчас сказать трудно, но почему бы не предположить, что тут стоял или кордон, или острог, или даже помещичья усадьба?
— Очень старые камни, — добавил брат Ричард. — Действительно много лет. Отправили образец на анализ сейчас. Ждем результат.
— Ну ладно, и что с того? — спросил Виктор.
— Вот эти бумаги, и этот шифр, — я показал на копии, — вполне могут быть датированы восемнадцатым веком. Стиль изложения, и все такое.
— Ты разве историк по образованию? — опять задал вопрос Виктор.
— Я инженер, — сказал я. — Но это же не значит, что я читал только техническую литературу…
— Хорошо, — произнесла Кэсси. — Примем это за аксиому. Ратаев делал тут раскопки, прямо на этом участке, но ничего не нашел.
— Зато он нашел информацию о том, куда отсюда было что-то вывезено, — сказал Виктор. — Шифр! Так или иначе, текст его понятен.
То царя Кучума однажды Андреем отъято,
Бей дважды по шесть поклонов на сердце розы,
Сомножь предпоследнего ряда звериного мира камней
Тому, кто восемь углов земных держит.
«Gold Woman». Я уверен, что речь идет именно о «Золотой бабе». Может быть такое, что генерал Андрей Воейков отобрал это сокровище у Кучума и спрятал его здесь?.. Интересно, хана могли называть в те годы «царем»?
— «Звериный мир камней»… Что это может быть? — произнесла Кэсси, ни к кому конкретно не обращаясь.
— Это что-то из Книги откровений, — неуверенно сказал Бэрримор.
— В каком стихе упоминается? — спросил Виктор.
В комнате повисло молчание, нарушаемое только щелканьем клавиш ноутбука.
— Здесь есть цифры, — сообразил Бэрримор. — В каждой строке. Только что они означают?
— «Однажды» — это единица, — уверенно сказала Кэсси. Во второй строке находим «двенадцать». В четвертой — явно восьмерка. С третьей вот только неясно.
— И что это может значить? — спросил Бэрримор.
— Последовательность чисел… Брат Виктор, ты же с математикой дружишь! — сказала Кэсси.
— Да, но никакой закономерности тут нет, — сказал мастер, записав числовой ряд на лист бумаги.
— Может, она должна как-то пересекаться со второй частью шифра? — спросил я.
Один день иди на восток.
Следующие дни — на юг.
Следующие — против бега коня томского.
Последние — направо, аже на юг.
— И как совместить всё это, друзья мои? — с легким налетом яда вопросил Виктор. Какое-то несовпадение ни по строкам, ни по смыслу.
— Ратаев это разобрал как-то, — заявил Бэрримор.
— А если нет? — спросила Кэсси. — Если он ничего не нашел, или ничего не понял из этого шифра? А если вообще это никакой не шифр, и текст не имеет скрытого смысла, что тогда?
— Если это так, то все занятие теряет смысл, — проворчал Виктор. — Но я склонен думать, что все-таки это указание каких-то координат.
— Мы тоже об этом думали, — сказала Кэсси. — В Нью-Йорке целая группа аналитиков работает над этой задачей. — Они уже назвали несколько вероятных точек на карте.
— Видел я эти карты, — произнес я. — И что с них? Дикий разброс — половина Западной Сибири и часть Южной…
Мы замолчали, пытаясь вникнуть в тогдашние представления о расстояниях. Я, во всяком случае, вспомнил попутно, что Пушкин из Петербурга на Кавказ ехал целый месяц.
— Я вот еще удивлен, — сказал Бэрримор, — Один день пути, как написано в бумагах, которые нашел брат Андрей, составляет всего четыре мили — это ведь совсем не так много…
— Сколько? — спросил Виктор.
— Одна миля — это, по-вашему, тысяча шестьсот метров, — сказал Бэрримор.
— Брат Ричард, — опять не без яда в голосе обратился к нему Виктор, — объясни, на каком основании в восемнадцатом веке в России кто-то бы стал измерять расстояния в британских милях?
— А в каких тогда? Текст написан на английском языке. Значит, речь идет об американских или английских милях! — не сдавался Бэрримор.
— Но что за бред тогда с этим днем пути? — возразил Виктор. — По той же Библии, день пути составляет от двадцати пяти до тридцати километров. А в милях получается всего ничего — около шести с половиной. Это разве расстояние для путника?
— Может, это не британские мили? — спросила Кэсси.
— А какие? Морская миля — это тысяча восемьсот пятьдесят два метра, — сказал я. — Римская — точно не помню, но она тоже не особенно отличается от британской. И в России они вряд ли широко применялись.
— Римская миля — 1598 метров… По другим данным — 1478, - сообщил Бэрримор, посмотрев на экран ноутбука. — Есть еще греческие мили, но они тоже не подходящие.
— Так есть же и русские мили, — сказал я, кое-то вспомнив. — Были в те годы у нас свои мили.
— Есть, — с легким удивлением произнес Бэрримор, пощелкав клавишами. — Есть русская миля! И она составляет, представьте себе, почти семь километров с половиной.
— Даже так? — удивился Виктор.
— Да, так… А четыре русских мили… — опять щелканье клавишей, — это будет почти ровно тридцать километров!
— Может, верст? — усомнился Виктор. — Слишком ровное число получается.
— Нет, — сказал Бэрримор, поворачивая к нам экран ноутбука.
Я тоже смог убедиться, что четыре русские мили действительно равны 29,9 километрам или 28 верстам ровно. Ну что ж, несистемные единицы и не такие чудеса выдают. Зато теперь нет никакого противоречия с библейским пешим днем.
— Тогда смотрите, — сказал я. — Если мы сопоставим строки каждого четверостишия, то получим вполне внятное описание некоего маршрута… Или его большей части. Единица — тридцать километров с небольшим округлением. Поехали: первый отрезок понятен. Второй отрезок — считаем: двенадцать умножаем на тридцать — будет триста шестьдесят на юг. С третьим, конечно, неясно — ни по расстоянию, ни по направлению. А четвертый — поворачиваем направо и движемся двести сорок километров опять в сторону юга.
— Сестра Кэсси, — прочувствованно произнес Виктор. — Брат Ричард. Мне кажется, наш новый член Общества только что разъяснил, как именно надо анализировать такие шифры.
— Если бы он еще понял, что скрывают третьи строчки…
Мне стало неловко за свою несообразительность. Мы еще часа два бились над поиском смысла в «звериных камнях» и «томском коне», но наконец сдались.
Виктор поднялся.
— Так, пора расходиться… — Брат Ричард, тебе надо сегодня же связаться с Нью-Йорком, там у них скоро рабочий день начнется… Я поехал тоже… Брат Андрей…
— Я придумаю ему поручение, — протянула Кэсси таким тоном, что сердце у меня сладко заныло… Неужели?..
— А, ну ладно. Счастливо тогда оставаться, — произнес Виктор.
Бэрримор тоже откланялся, и вскоре обе машины — белый «Форд» и синий «БМВ» — уехали со двора.
… Друзья мои, не помню, когда я был еще настолько счастлив… Потому что Кэсси действительно придумала мне «поручение»… Какая у нее была нежная и чувствительная кожа!.. Да и вообще — не доводилось мне встречать до нее более внимательных и одновременно страстных женщин… Но, в отличие от того безумного вечера, мы мебель не ломали. В бутылочке вина, возможно и было что-то подмешано, иначе чем еще можно объяснить, что утихомирились мы лишь часа через четыре?
* * *
— Ты чего так долго не звонил? — недовольно прогундосил Лымарь.
— Знаешь чего? — спросил я, оттягивая этот сладкий момент. — Пошел ты на х…
В трубке повисла тишина, нарушаемая только легким шипением фона. Затем раздался не то рев, не то визг. Я посмотрел в зеркало заднего вида на свою ухмыляющуюся физиономию, отключил телефон, сунул его в «кобуру» и погнал машину дальше. Я возвращался в город, домой. Настроение было слишком хорошим для того, чтобы работать; клиенты, как будто чувствовали это и потому не звонили. После второй ночи, проведенной с Кэсси, я уже не сомневался в том, что эта женщина предназначена мне самой Судьбой. Я готов был плюнуть в лицо любому, кто бы в этом усомнился, и убить того, кто бы рискнул встать между нами. «Даже Виктора», — вдруг вскочила, словно прыщик, непрошеная мысль, впрочем, сразу же выдавленная без следа.
Телефон снова зазвонил. Опять Лымарь… Я сбросил вызов, не отвечая. Конечно, было наивно надеяться на то, что он перестанет меня доставать, но мне было плевать… Тут, словно услышав мои мысли, позвонила Татьяна. Так, я за чередой последних событий даже и забыл о ней. Я почему-то не верил в то, что угрозы Лымаря в отношении Тани имеют под собой какую-то основу. Не верил, и все. Не хотел верить. И вообще, нам с Таней придется разъехаться. Ну ладно, в принципе, ничего страшного. Не в первый раз, чай. Придется, конечно, решать вопросы с дачей, с машиной… Решу. Не такое решал.
Таня подождала немного, наверное, полагая, что я чертовски занят, чтобы я мог сразу ей ответить (а она вообще мастерица звонить как раз именно в те минуты, когда мне более чем неудобно отвечать по телефону), потом снова набрала мой номер. Надо взять трубку…
— Я слушаю.
— Андрейка, привет! Я уже в аэропорту Домодедово, и скоро прилечу домой. Не забудь меня встретить где-то через пять часов. Рейс номер…
Лучше, конечно, было дождаться, когда она приедет, потом доставить ее домой и уже дома, в квартире, объяснить, почему, собственно, я собираю вещи. Но язык сам собой выдал:
— Таня, я должен тебе сказать. Я тебя, конечно, встречу, но я сейчас еду на квартиру собирать вещи. Я съезжаю.
— Маскаев! Ты что там, водку жрешь опять? — раздался резонный вопрос спустя секунд пять, пока Танька соображала, какая муха меня могла укусить.
— Нет. Мы действительно должны расстаться. Так будет лучше.
— Ты идиот, что ли?.. Нет, тебе точно пора завязывать даже с пивом! Я сейчас прилечу, и мы разберемся, что будет лучше…
— Таня. Я встретил другую женщину.
Теперь пауза длилась уже секунд десять.
— Маскаев… Ты это серьезно?
Тон у Татьяны уже был совсем другим.
— Абсолютно, — сказал я, не чувствуя ни малейшего угрызения совести. Более того, я чувствовал, что сделал правильно. Не надо тянуть с этим. Не надо устраивать сцен. Пусть Танька «переварит» эту новость, пока летит в самолете, а когда я ее встречу здесь, уже будет проще решить все дела без скандала и без нервов…
— О чем это ты?
— Повторяю, я встретил другую женщину. И полюбил ее. Мы любим друг друга. Это очень серьезно.
— Нет, у тебя точно белая горячка, — сказала Таня, еще надеясь на меньшее из зол. — Повторяю: рейс номер сто одиннадцать, жду тебя в аэропорту.
И она отключилась. Ладно. В любом случае, она уже хоть немного будет готова к подобной встрече.
…Пока Татьяна летела домой, я развернул бурную деятельность. Собрал все свои вещи первейшей необходимости, с тем, чтобы их потом как можно быстрее увезти, когда я сниму себе жилье, сделал несколько звонков… Вдруг позвонила Кэсси.
— Андрей, милый, мы сегодня будем вывозить все наши вещи с твоей дачи. Ты можешь приехать?
— Думаю, смогу, — сказал я. — Но не сейчас, любимая. Я ужасно занят, мне надо решить некоторые вопросы. Бытовые, скажем так.
— Позже решишь. На днях ведь мы уезжаем.
Сердце у меня камнем ухнуло вниз.
— Куда?
— Искать место, где спрятана Золотая баба, конечно.
— А… я?
— И ты тоже, конечно, глупый мальчик! Конечно, ты едешь с нами!
На душе снова стало светло и тепло. Ладно, все идет как надо…
Не успел я выйти на улицу, как заметил, что произошло неладное. Моя машина явно стояла как-то не так. Подходя ближе, я увидел, что именно с ней произошло, и почувствовал, как на лице сама собой рисуется злая гримаса. Какие-то мерзавцы спустили или прокололи мне оба передних колеса.
Времени было как раз чтобы доехать до аэропорта к прибытию самолета — рейс шел без задержек. Если я поменяю одно колесо, то еще худо-бедно успею… И то не факт — день будний, на улицах полно машин. А что мне делать сразу с двумя?.. Более детальный осмотр показал, что колеса не проколоты, и то уже хорошо. Но из них вытащены «золотники» и куда-то закинуты. Нетрудно было догадаться, что кто-то мне специально устроил эту пакость, наверняка именно для того, чтобы я задержался с выездом в аэропорт. Сукины дети!
Не успел я про них подумать, как они и объявились во плоти. Белый от злобы Лымарь и еще какой-то мерзкий типус, с плоской красной физиономией и широко расставленными бычьими глазками. Лымарь некоторое время пытался объяснить мне суть моих ошибочных действий, но я неожиданно для него (и для себя тоже, если уж на то пошло), сам разинул пасть и выдал ему все, что я думаю о нем, и о его поручениях. Не привожу здесь дословно наш диалог, он был очень грубым и не очень связным. Дружок Лымаря несколько раз порывался вклиниться в беседу, но Лымарь его осаживал, а когда тот вдруг вообразил, что пора переходить к рукоприкладному способу разрешения противоречий, Лымарь сам долбанул его в грудь. Вроде как — не лезь поперед батьки, не время еще.
— Ну ладно, ты сам напросился, — спокойно сказал Лымарь, и вдруг спокойно ретировался, прихватив с собой дружка, который недоуменно оглядывался на меня. В его бычьих глазках я видел немой вопрос: «а мочить разве не будем?» В общем, парнишка был разочарован. Я проводил взглядом обоих, а потом побрел в ближайший автомагазин, благо находился он совсем близко, а после этого взялся за ремонт колес. Как назло, у меня не было электрического компрессора, пришлось накачивать шины ножным насосом, а у него, похоже, подсохла прокладка поршня, и качать потому пришлось долго и муторно. Татьяна, наверняка уже должна была приземлиться, а я все еще возился с этой проклятой машиной… Впрочем, на Татьяну мне было сейчас с высокой колокольни и с прибором. Кто она мне теперь? Да и была кем-то разве? Даже не жена, так — поди разбери кто…
В аэропорт между тем я все-таки поехал. Уж совсем скотиной мне не хотелось себя чувствовать, тем более что впереди меня ждала новая жизнь. Но дозвониться до Тани я никак не мог — телефон был выключен, точно как у этого гада Сколопендры, а она мне тоже не звонила. Ну, могла бы хоть для порядка сообщить, что самолет сел, и все такое… Я на всякий случай позвонил в справочное. Да, рейс прибыл без задержек, уже минут сорок как… Всех пассажиров, кого обещали, встретили, одна только Танька Черепанова словно неприкаянная, сидит в зале прилетов, смотрит на чудовищное изваяние, изображающее смерть Ермака, и ругает своего сожителя на чем свет стоит, потому что у него то ли опять алкоголизм обострился, то ли преждевременный бес в ребро треснул…
Возле «памятника» лошади Ермака Татьяны не оказалось. Не оказалось ее и по всему периметру зала прилета. Я заглянул в аэропортовские кафешки, даже съел порцию мороженого, но Таня так и не объявилась, ни лично, ни по телефону. Через час с лишним я убедил себя в том, что она села на автобус и поехала домой, не дождавшись меня, а телефон у нее разрядился, и что сейчас она поймет это, включит его в розетку через зарядное устройство и позвонит мне, сообщив, что уже дома, и что пора разбираться, в какой последовательности я должен выносить свои вещи из ее квартиры…
Заблуждался я недолго.
Уже по дороге домой я услышал мелодию звонка. В последнее время мне стали звонить в десятки раз чаще, нежели это было еще какой-то месяц назад, и я даже поставил специальные мелодии на разных абонентов, в зависимости от их занятий и непосредственного отношения ко мне. Постоянные клиенты у меня звучали бессмертными словами «Money-money» в исполнении группы АББА, члены Общества сами собой оказались на эпической композиции о рыцарях круглого стола в стиле симфоник-метал, ну а кто звучал «Владимирским централом», думаю, не надо долго объяснять… Не глядя я взял трубку и лениво проворчал:
— Ну я ж вроде объяснил, что мне не надо больше звонить….
— Ты, короче, слушай… Твоя Танюха у нас. Либо ты сейчас приедешь, куда я скажу, и расскажешь, что там за сборища у тебя на даче с этими пиндосами, и что ты с ними там делаешь, либо сейчас придумаем твоей подружке, чтобы ей скучно не было…
Я не мог отделаться от ощущения, что Лымарь говорит вообще не о Татьяне, не о моей гражданской жене, с которой я прожил несколько отнюдь не самых плохих лет в моей жизни, а о совершенно посторонней женщине, которую я и знаю неважно, и вообще — даже «подружка» и то громко сказано… Рассказывать этому отморозку про мои дела с Обществом? Это более чем немыслимо.
— Пошел ты! — Назвав конкретный адрес, я сделал отбой и сунул трубку в карман… Какие-то странные, тревожные мысли вдруг принялись вспучиваться на ровной поверхности сознания, и по ним немедленно принялся бить кузнечный молот, загоняя вглубь… Так, кажется, я ехал домой… Только что мне эти кретины попытались сделать предложение, от которого я, по их мнению, не смог бы отказаться… До чего же бывают наивными, право, некоторые люди!
Еще один рингтон в исполнении все того же Михаила Круга. Я остановился и загнал номер Лымаря в «черный список» абонентов. Пусть теперь хоть наделает в штаны, изойдет на отходы, если попытается еще раз до меня дозвониться…
Он попытался. С другой трубки, надо полагать… Заиграла некая приятная музычка, оповещающая о том, что, скорее всего, с этим вызывающим я просто еще не успел познакомиться. Будучи уверенным на сто процентов, что это опять Лымарь, или еще кто-то из ихней банды, я сказал примерно тем же тоном:
— Хватит звонить мне! Все, баста!
— Андреееей!! — послышался знакомый женский голос, исполненный ужаса. — Я ничего не понимаю! Они посадили меня в машину и…
— Ну, теперь понял? — в трубке появился голос Лымаря. — Я не вру — Таня твоя у нас.
Что я должен был сделать? Как я уже говорил, идти на поводу у этих бандитствующих мерзавцев мне больше не хотелось. Хватит. Надоело… Таня… Что «Таня»?.. Кэсси. Сандра Омельченко. Саша Роузволл. Это имя в разных вариациях и в сочетаниями с невозможными для меня прежнего эпитетами я произносил этой ночью в те моменты, когда любовь возносила меня к неизведанным доселе вершинам счастья, полного и всеобъемлющего… И нежный серебристый смех моей женщины, ласковой и страстной, звучал для меня самой лучшей музыкой в мире… Вот за одну слезинку Кэсси я, пожалуй, убил бы Лымаря. Руками. Нет, без всяких «пожалуй». И предпочтительно ногами.
Не хочу говорить с ним и не могу говорить… И вообще нельзя ни о чем думать…
— Ты слышишь, нет?
— Мне плевать, — вежливо сказал я и отключил трубку. Вообще. Спокойно перестроился в крайний левый ряд и поддал газу — надо поскорее добраться до дому, поужинать. Мороженое в аэропорту — не самая лучшая замена ужину. А я вчера как раз сготовил отличный гуляш — в общем-то, я умею готовить, если приходится. Теперь, наверное, придется… Я почувствовал, что усмехаюсь. Впрочем, не исключено, что завтра-послезавтра вообще придется отправляться в поездку вместе с Обществом на поиски сокровища. Так что вопросы приготовления пищи будут решаться как-то иначе, нежели в обычных бытовых условиях. Интересно, Кэсси умеет готовить?.. Да хоть бы и нет — мою любимую я готов был сам кормить. С ложечки. И на руках ее носить. Я бы всё для нее сделал. Всё.
