Глава V. Обретение пропажи

Как и предупреждал Тот, египетский правитель не посчитал нужным отпустить евреев в пустыню совершить богослужение, и, уже изрядно перепуганный могуществом неведомого ему Бога, обратился к жрецам за советом. Этого, собственно, и желал Хранитель Кристаллов. В планах Тота было влиять и на фараона, и на развитие всей этой исторически значимой ситуации именно через жрецов. Во-первых, с ними у него были издавна налажены прочные связи. Во-вторых, к мнению жрецов прислушивался не только фараон, но и весь народ Египта. Поэтому только через них Тот был в состоянии организовать последнюю самую чудовищную казнь египетскую. Именно жрецы под видом совета великих богов могли быстро и централизованно поведать народу египетскому способ, как защитить своих первенцев от гибели, которую пообещает Моисей заупрямившемуся фараону. Иначе никак было невозможно сделать так, чтобы египтяне своими же руками отравили своих первенцев мужского пола.

В общем, после второго похода Моисея с Аароном к фараону Яхмосу все пошло как нельзя лучше и ровно по плану, разработанному Тотом. Начиная с повсеместного окрашивания воды в красный цвет, от казни к казне все срабатывало слаженно и в срок. Вулкан Санторин со своим извержением и его силой также не подвел. Не зря Тот и вся его команда так тщательно готовились к этому явлению, мониторили и корректировали его. Даже Хиз, фанатично преданный спецэффектам, наблюдая за тем, как все шло строго по разработанному плану и как ужасно и зрелищно выглядело, не преминул выразить свое восхищение реализацией великой выдумки Хранителя Кристаллов. У него вдруг снова проснулся заметный интерес к исходу евреев из Египта, который в свое время пропал сразу же после эффектного разговора с Моисеем у несгораемого тернового куста. Процесс организации действительно мало волновал Хиза. Но вот когда пришел черед лицезреть исторически значимую и красочную развязку, он стал самым главным и самым волнующимся зрителем. Периодически Хиз отрывал от дела Тота и Шизла, требовал их явиться к себе или просто входил с ними в телепатический контакт и засыпал вопросами, как любознательный дотошный ребенок: «А жабы уже завтра из реки повыпрыгивают, Тот? Да?» Или: «А вы все проверили, Тот? Ветер точно в нужную сторону завтра будет, чтобы облако пепла от Санторина Египет тьмой накрыло? А тьма прям точно будет, как совсем тьма?»

Тота и Шизла временами бесили такой первозданный интерес Хиза и его страстное желание не пропустить ничего из этого жуткого, но вместе с тем исторически важного и необходимого для всего человечества зрелища. Но поделать они с этим ничего не могли, и им приходилось принимать Хиза таким, какой он есть, вместе с его необузданной страстью к спецэффектам. Перед последней, самой жуткой десятой казнью египетской и Тоту, и Шизлу поступила неожиданная информация явиться на совещание. Оба изрядно удивились. Во-первых, не лучшее сейчас было время для заседаний. В самом разгаре была предпоследняя казнь египетская, и тьма накрыла все вокруг из-за санторинского облака пепла. Работа велась нервная и напряженная, и отрываться от нее не казалось целесообразным ни Тоту, ни Шизлу, ни Энки, которого также припахали к общему делу. Во-вторых, Хиз и так мучил их постоянными расспросами о происходящих незабываемых событиях, поэтому никто не понимал, для чего сейчас специально устраивать совещание. Все шло по плану, но это достигалось не без труда и не без повышенной бдительности. Поэтому все трое испытали жгучее раздражение, получив указание от всего отвлечься и собраться срочно на совещание, чтобы потешить Хиза. Дистанционно перемыв ему кости и понегативив на эту тему, Шизл, Тот и Энки начали каждый собираться в указанное место.

Хранитель Кристаллов понимал, что задерживается, но ничего поделать с этим не мог. Были важные дела, которые он не мог отменить или делегировать из-за внезапно свалившегося на голову совещания. А поскольку яд в его душе в адрес Хиза из-за его очередной блажи в столь неподходящее время обильно разливался, Тот решил еще и не спешить со всех ног на эту никому сейчас не нужную встречу. Поэтому появился он на данном совещании самым последним и увидел, что в ожидании его Хиз и Шизл сидят и играют в шахматы, а Энки просто напряженно наблюдает за этой партией. Все трое были настолько сосредоточены на игре, что на появление Тота, которого они, собственно, и ждали, никто даже внимания не обратил. Но Хранителя Кристаллов это, как ни странно, не задело, более того, он сам незаметно для себя сосредоточился на партии Хиза и Шизла. Играющая парочка была еще более отрешена от всего вокруг, молча передвигая фигуры, которых осталось уже совсем немного на шахматной доске.

– Дорогой мой дьявол, вам мат! – внезапно озарившись в радостной улыбке, чуть ли не закричал Хиз. – Что ты на это скажешь, достопочтенный генератор зла?

– Действительно, мат, – немного огорченно ответил Шизл после некоторого раздумья и лицезрения шахматных фигур на доске. – Что я еще тут, по-твоему, могу сказать, Хиз?

– Даже как-то странно от тебя такое слышать, Шизл, – с заметным сарказмом ответил Хиз. – Что ж ты лошадям на доске сейчас не доказываешь, что они все скоты и были неправы по отношению к тебе, когда мат ставили? Где ж твоя напористость, упрямство и ораторское мастерство, которое ты по отношению ко мне проявляешь по любому поводу?

– Ну, я же не настолько дурак, Хиз, чтобы с лошадьми на доске спорить, – рассмеялся Шизл, а за ним вслед залились хохотом Тот вместе с Энки. – Какой мне смысл им что-то доказывать? Мат, он и есть мат. Тут уж ничего не попишешь и не изменишь…

– А доказывать что-то мне и пытаться изменить мое решение – в этом еще меньше смысла, чем с деревянными лошадьми откровенничать, Шизл. Да ведь, Тот?

После этих слов Хиза ни Хранитель Кристаллов, ни кто-либо еще из присутствующих ничего не ответили, поскольку каждый подумал здесь о чем-то своем, наболевшем. Но все трое в глубине души во время повисшей паузы сами с собой согласились, что пытаться переубедить Хиза в каких-либо его решениях – это все равно что против ветра плевать. Молчание как-то явно затянулось. Хиз первым его нарушил:

– Теперь, ребята, каждый раз, когда вы начнете на мне свое ораторское мастерство вместе с навыками переговорщика тренировать и пытаться меня в чем-то переубедить, я вам всегда буду отвечать: «Вам мат».

– Хм, а почему именно «Вам мат?», – спросил с усмешкой Шизл.

– Ну как почему? Я же не виноват, что для вашего мозга это что-то навроде пароля? Это же останавливает вас от упрямого и бессмысленного ведения переговоров со мной в ситуации, когда вам действительно мат… И не важно, в прямом или в переносном смысле вам этот мат поставлен. А раз это словосочетание для вашего сознания срабатывает, то я его и буду использовать для убеждения, а не свои слова… Я ж не гордый. Мне лишь бы до вас достучаться в нужное время и в нужном месте.

В воздухе снова повисла пауза. Хиз снова первым нарушил задумчивость всех присутствующих:

– А, согласитесь, нереально здорово! Так все темно вокруг… уже вторые сутки! Я нарадоваться не могу, честно говоря, как все у вас великолепно срослось! Все четко по разработанному плану. Тот, ну ты прям молодец!

– Спасибо, Хиз! – ответил Тот, но не столько с искренней радостью от похвалы, сколько с желанием перехватить инициативу в разговоре и подвести Хиза к тому поводу, по которому он их всех неожиданно собрал. – Так по какой причине совещание? Чтобы у меня и дальше все великолепно срасталось, мне надо бы делами заниматься сейчас, а не совещаться. Давайте ускоряться поэтому, Хиз! Вот выведем евреев из Египта, тогда и позаседаем всласть, не торопясь. А сейчас пардон, но давайте поспешим с обсуждением того, зачем мы тут вдруг собрались.

– Кто понял жизнь, тот не спешит, Тот, – намеренно медленно ответил Хиз и даже показательно зевнул, чем вызвал волну раздражения Хранителя Кристаллов, который уже который день носился, как с мотором в одном месте, чтобы претворить в жизнь все придуманные египетские казни. – Так что успокойся, расслабься, сядь и никуда не торопись.

– Ну, я-то, допустим, сяду, – уже еле сдерживаясь, ответил Тот. – Но работа-то у меня встанет в это время. Так уж у нас выходит в наших с ней взаимоотношениях. Когда я сижу, она, как правило, стоит. Не смеет, наверное, сидеть в моем присутствии… Хиз, реально, давай побыстрей рассказывай, для чего ты нас тут собрал. Мне ж работать надо.

– Да просто так собрал я вас, Тот… Давно не видел. Вот и захотелось собраться, на вас посмотреть и впечатлениями поделиться от казней египетских. Ну, и в шахматы сегодня вдруг поиграть захотелось… Думаю, дай-ка совещание назначу! Ну, и назначил. В шахматы вон поиграли уже. Полегчало. Осталось только впечатлениями от того шоу, что творится вокруг, поделиться…

– Ах, в шахматы поиграть захотелось!!! – рявкнул, не сдерживая эмоций, Тот. – А ты не охренел, Хиз!!! Это ты тут как зритель сидишь и прешься от спецэффектов! А я тебе все это зрелище обеспечиваю! Тружусь, как раб! А тебе просто в шахматы поиграть захотелось! Так ты даже не задумался, а стоит ли меня отрывать от дел ради собственной блажи! Тебе же вообще наплевать, что я света белого не вижу! Как белка в колесе ношусь!

– Так никто сейчас света белого не видит, а не только наша Белочка! Уже второй день как темно, – с ехидной улыбочкой ответил Хиз, поддержанный смешками Шизла и Энки, настроение которых было куда менее нервным, нежели настроение Тота. – На вот тебе, Белочка, орешков… Заслужила.

С этими словами Хиз подошел к Тоту и вложил в его руку горстку орехов, которые неизвестно откуда взялись у него в кулаке. Раздраженный Хранитель Кристаллов то ли от распоясавшихся нервов, то ли от неожиданности протянутую ему руку отпихнул, и вся горсть орехов с шумом рассыпалась вокруг.

– Фу, какая неблагодарная зажравшаяся Белочка! – со смехом продолжил ехидничать Хиз. – Послушай, Тот. А вот зря ты возмущался, что я тебя без дела на совещание позвал. Я это самое дело тебе нашел. Специально для тебя его выдумал, чтобы ты не расстраивался так, что тебя без нужды от работы отвлекли.

Тот, Шизл и Энки понимали, что это все неспроста было сказано и инсценировано, поэтому все трое насторожились. Они прекрасно отдавали себе отчет, что сейчас появится не просто какое-либо дело, а новая сложная задача. И, видимо, даже повышенной сложности, раз Хиз заранее позаботился о том, чтобы в случае возмущений ему можно было сказать Тоту, мол, сам дурак, сам виноват. Раз недоволен был, что тебя без дела на совещание сорвали, то вот оно тебе, это самое вожделенное дело. Валяй давай, разрывайся и выполняй, раз так хотел, чтобы непременно оно было – все для вас, лишь бы вы улыбались. Хиз, видимо, тоже понял, отчего все трое неожиданно пришипились и о чем сейчас думали, поэтому он не стал затягивать паузу и продолжил беседу:

– А дело вот какое друзья! Вам всем, как я посмотрю, безумно интересно узнать?

– Так и есть, – буркнул Шизл. – В дрожь бросает от того, какая еще идея могла зародиться в твоей голове. Чем же ты еще решил нас напрячь ради того, чтобы себя потешить?

– Почему же сразу напрячь? Что ж ты так негативен в своих мыслях, Шизл? – сказал Хиз, демонстративно хлопая невинными глазами.

– Да, есть некоторый опыт, знаешь ли, – с усмешкой ответил Шизл. – А потому я не негативен, а всего лишь реалистичен в своих мыслях.

– Тот, если что, тогда не возмущайся и не кричи, если вдруг тебе дело слишком тяжелым покажется, – все с тем же невинным выражением лица продолжал Хиз. – Это все Шизл виноват. Это он тебе негативную программу своими мыслями выстроил…

– Ну не томи уже, – демонстративно замученным голосом ответил Тот. – Рассказывай давай, что там еще тебе взбреднуло? Какое-нибудь новое шоу посмотреть захотелось? Эти персонажи и события уже наскучили, что ли?

– Да нет, почему же наскучили? – с непритворным удивлением спросил Хиз. – Мое дело как раз и касается наших текущих персонажей и текущих событий. Будем их делать еще более зрелищными и запоминающимися. Да, собственно, зря вы на меня пялитесь так все трое. Я ж никаких новых идей в целом не имею. Все это мы уже обсуждали когда-то давно. Помнишь, Тот, ты же сам и предлагал войско египтян утопить и море раздвинуть? Ну, так выполняй, раз обещал! Это действительно здорово будет! Такое чудо в памяти засядет еще дольше, чем все казни египетские, включая последнюю десятую, которую вы вот-вот начнете претворять в жизнь. Еще бы! Когда евреев уже почти догонит войско фараона, внезапно расступится море, и даже самые последние имбецилы и самые последние беспринципные циничные рабы не поставят под сомнение, что Бог их могуч, велик и единственный, в кого можно и нужно верить. Вот я и собрал вас тут всех, чтобы понять, как Тот собирается претворять в жизнь то, что обещал. Как и где море будем раздвигать и войско фараона топить?

– Слушай, Хиз, ты давай не путай и не выдавай желаемое за действительное! – возмутился Тот. – Когда это я тебе что-либо на эту тему обещал? Тысячу с лишним лет назад, что ли? Но и тогда я не обещал, а говорил, что теоретически так можно сделать.

– Ну, так делай давай, – невозмутимо заявил Хиз. – Чего возмущаешься тогда, раз теоретически это возможно?

– Чего возмущаюсь? – все больше кипятился Тот. – Да тому возмущаюсь, что ты просто невозможно охренел, Хиз! Просто берега потерял от желания себя потешить очередным зрелищем!

– Чем же я так охренел, Тот? – со своей обычной ехидной ухмылкой спросил Хиз. – Ты же сам неоднократно подтвердил, что теоретически возможно раздвинуть море и затем, сдвинув его обратно, потопить египетское войско. Говорил же? Ну, так чем же я так охренел в твоем воображении? Я же требую от тебя только то, что возможно по твоим же собственным словам. Ничего невозможного, чтобы себя потешить, я от тебя не прошу.

– Ну еще бы! Ты же у нас и возможным себя прекрасно тешишь, – пробурчал Тот. – Зачем тебе требовать невозможного, если ты и возможным в состоянии задолбать вусмерть?

– Короче, иди и раздвигай море, переводи через него евреев и топи преследующее их войско фараона, – перебил Хиз. – Ну, не прям сейчас, конечно, а после последней десятой казни. Как только евреи будут отпущены восвояси и направятся прочь из Египта, тащи их к морю и раздвигай его. Это чудо станет особенно зрелищным и со стороны будет выглядеть особенно показательным, насколько могуч еврейский бог, по сравнению с египетскими богами, раз помог народу своему спастись даже в безвыходном положении и покарал гонящихся за ним египтян.

– Да когда ты только насытишься спецэффектами, Хиз! – продолжал возмущаться Тот. – Как дите малое, честное слово! И еще тебе чуда, и еще, и еще! Когда уже хватит будет? Скорее бы интоксикация у тебя случилась! Чтобы без сбоев организовать зрелищные египетские казни, я чуть не облез! Вообще, как с подожженным веником в заднице ношусь уже неведомо сколько! Можно тебя меня уже и пожалеть! Тем более эффект уже более чем сногсшибательный и впечатляющий все человечество. И это даже без десятой казни, которую мы вот-вот разыграем, как только тьма спадет. Так нет, тебе мало, ты ненасытен до чудес. Еще и море тебе раздвинь! Будто это так вот прям легко и без моих усилий сделается! Пожалел бы меня! Я и так на последнем издыхании!

– Ну, и что, Тот? – продолжая ехидничать, спросил Хиз. – Вот доделаешь все до конца, на сто процентов, как я тебя учил, и отдохнешь. Осталось-то всего чуть-чуть. Десятую казнь организовать да Красное море раздвинуть. Зато какое удовлетворение от проделанной работы будет! Какая память на долгие тысячелетия у всего человечества! Тем более ты сам когда-то говорил, что раздвинуть Красное море, а затем утопить войско фараона для тебя вполне возможно. Что за привычка у вас такая возмущаться и даже не задумываться, что повода-то для этого просто нет?

– Да просто задолбался уже! Глаза ни на что не смотрят! – продолжал буйствовать Тот. – И никакое Красное море я тебе не обещал раздвигать, Хиз! Мозг включи! Оно ж глубокое! Одними силами природы и теми катаклизмами, которые я спровоцировал, тут не справиться! Я Тростниковое море предлагал по дурости своей в свое время раздвинуть. Там глубина метра два в среднем. И морем этот водоем разве что люди называют. Хоть он и правда очень обширен, но это такое же море, как ты гуманен и жалостлив к ближнему, Хиз!

– Ой, какой образцово-показательный митинг, Тот! Давайте похлопаем Хранителю Кристаллов, друзья! – продолжал упражняться в остроумии Хиз и картинно захлопал в ладоши, повернувшись к Энки и Шизлу. – Тот, ну нам всем тут, в общем-то, не принципиально, Красное море ты будешь раздвигать или Тростниковое. Чего бы из них двоих ты не раздвинул и где бы войско египетское не потопил, людям это зрелище точно на долгие тысячелетия западет в душу. Так что успокойся, Тот. У тебя всего лишь обычный стресс. Вот закончишь с десятой казнью, выведешь евреев из Египта, раздвинешь Тростниковое море, потопишь войско фараона и, наконец, торжественно в памятной обстановке вручишь евреям матрицу грехов… После этого и передохнешь от трудов своих праведных.

– Что??? Еще и матрицу грехов им в торжественной обстановке должен вручить, чтобы заслужить себе отдых? – вконец распоясался Тот. – Иди ты, Хиз, на фиг, вообще! Закончу с казнями, выведу евреев, раздвину море, потоплю войско фараона, и все на этом. Дальше иду на покой. А с матрицей грехов после буду разбираться, когда отдохну. Хватит на мне круглосуточно пахать, Хиз! Количество моих дел все прирастает и прирастает до передышки, которую я более чем заслужил! Да я отродясь не видел такого оборзевшего и растерявшего всю совесть, как ты!

– Почему это я всю совесть свою растерял? – прикинулся дурачком Хиз и придал своему голосу соответственное недоумевающее невинное выражение. – Из-за того, что прошу тебя все до конца доделать, чтобы ты потом сам же с легкой душой мог отдыхать? Думаю, сложно со мной не согласиться, что чудесное спасение израильтян в безвыходной ситуации, раздвинутое море и потопленное войско фараона – это самое важное чудо из всего, что мы с вами затеяли. И именно оно, как ничто иное из того, что мы наворотили в виде казней египетских, будет неприлично долго напоминать человечеству, что Бог существует и никогда не оставляет тех, кто по-настоящему в него верит и соблюдает его заветы. Ну разве я не прав? Так можно ли это все не доделать просто из-за того, что ты устал и замучился? Особенно если в твоих силах все это претворить в жизнь, Тот? Ребята, да разве можно после таких детализированных объяснений моих считать, что я негуманен и безжалостен к замотанному Хранителю Кристаллов ради своей собственной прихоти и вообще… совесть потерял?

– Можно, Хиз! – внезапно вышел на арену Шизл, который нетипично долго для самого себя просто молчал и слушал двух спорящих, не вмешиваясь в их диалог. – Не знаю, убедил ли ты остальных здесь присутствующих, что ты – белый и пушистый. Но лично я действительно считаю, что ты совесть потерял.

– Это за что это, стесняюсь спросить? – поинтересовался Хиз, который был явно удивлен появлением на сцене Шизла.

– Ой, а то не за что? – язвительно умилился Шизл.

– Боишься, что ли, что Тот перетрудится и загнется? – спросил Хиз и мгновенно вслед за Шизлом перешел на язвительный тон. – И давно ты брата жалеть начал, еще сильнее стесняюсь спросить? Когда Черепа у него крал, не помню, чтобы в твое сердце стучались жалость и сострадание…

– А брат тут вообще ни при чем! – гордо заявил Шизл. – Про него я еще даже не успел подумать. У меня и другая причина была считать, что ты вконец совесть потерял, Хиз!

– А ты можешь выражать свои мысли быстрее, Шизл? – съехидничал снова Хиз. – А то я уже перевозбудился от предвкушения, что когда-нибудь я все же услышу причину, по которой Великий Шизл считает, что я, ничтожество, совесть потерял.

– Ну, раз ты торопишь, тогда я не буду тратить время и убеждать тебя, что ты не ничтожество, – ответил Шизл, которым язвительность окончательно овладела.

– Да вы задрали уже вашими перепалками! – взбесился Тот. – Если вам делать нечего, то я с самого начала совещания сказал, что у меня катастрофически ограничено время. Если вам важнее себя потешить подколами в адрес друг друга, то идите вы на фиг оба! Я, короче, пошел отсюда! Сами дальше доделывайте без меня десятую казнь. И море хотите раздвигайте, хотите сдвигайте! Хоть Красное, хоть Зеленое, хоть в горошек! А я прям сейчас отдыхать пошел.

С этими словами Тот на полном серьезе развернулся и пошел прочь быстрыми шагами. Хиз с Шизлом моментально переглянулись, и по взглядам стало понятно, что в планы Шизла вообще никак не входило перехватывать у брата эстафету по организации всех этих значимых для человечества событий, а Хизу это было просто не по чину. Поэтому перепалка закончилась сама собой. Шизл рванул вслед за братом, обхватил его туловище плотным кольцом так, чтобы он не смог пошевелить руками, развернул его и начал чуть ли не заталкивать обратно к Хизу. Тот, надо сказать, не сильно сопротивлялся, поскольку действительно устал, и очень скоро очутился на том же самом месте, откуда рванул прочь.

– Да я, собственно, вот почему считал, что Хиз вконец совесть потерял, – как ни в чем не бывало залепетал Шизл. – Разводит он людей совсем уж до неприличия. Вернее, обманываем их мы, но с его распоряжения. Люди же искренне верят, что это Бог единый и всемогущий явил миру чудеса такие невиданные, чтобы заступиться за народ свой. А это всего лишь навсего природные явления и их последствия! Мне бы вот самому совестно было так обмануть чуть ли не все человечество. Причем не только сейчас, а на долгие века вперед!

Выслушав предъяву Шизла, Хиз окинул быстрым взглядом всех присутствующих и по их молчанию понял, что они хотя бы частично, но поддерживают того, кто только что выступил с обвинением.

– А в чем обман-то, ребята? – спокойно начал рассуждать в свое оправдание Хиз. – Да это лишь всего лишь природные явления и их последствия. Но наличие природы не исключает присутствия Бога и его вмешательства… Бог сам управляет ею, природой вашей… Или нет? Кто-то захочет поспорить со мной? Молчите? Ну что, Шизл, неужели у тебя нет желания убедить меня, что я или вон хотя бы Тот не существуем? До сих пор хочешь отдать природе все лавры за организацию для нас подобного зрелища? Несмотря на то что брат твой больше тысячи лет работал, чтобы воплотить эту задумку в жизнь? Кто-то еще считает, что мы непростительно обманули людей и заставили их верить во что-то несуществующее, неработающее и бессильное?

В воздухе повисло молчание, которое довольно быстро нарушил Хиз:

– Кстати, Тот, а для еще большей масштабности и воздействия на сознание человечества потом во всех источниках обязательно оставьте информацию, что не двадцать пять тысяч евреев было отпущено из Египта фараоном, а, например, два миллиона! Надо подтасовать все потом, чтобы люди в будущем именно так и думали. Так история с исходом станет еще масштабнее.

– Очнись, Хиз! – раздраженно перебил Тот. – Ты знаешь, какова численность современного египетского войска? Если бы евреев действительно было два миллиона, они бы могли уйти, ни у кого не отпрашиваясь. Даже у фараона. Просто потому, что их численность в десятки раз превышала бы все египетское войско.

– Ну а кто знать-то в далеком будущем будет о теперешней численности войска? Разве что мы с вами. Никто поэтому не заподозрит приписок в численности выведенных евреев, – спокойно рассуждал Хиз, настаивая на своей идее.

В воздухе снова повисло молчание. В этот раз его нарушил уже Тот, которому явно не хотелось вступать в полемику и спорить с Хизом, затягивая совещание.

– Хорошо, припишу, Хиз. Хоть два миллиона, хоть пять… Ну, я надеюсь, теперь все наговорились? Я теперь могу пойти дальше работать? Мне десятую казнь вот-вот реализовывать. Потом евреев из Египта выводить и ваше злополучное Тростниковое море раздвигать. Всем счастливо оставаться.

– Тебе еще торжественно матрицу грехов им надо будет после всего этого вручить! – крикнул ему вдогонку Хиз. – И вот тогда с легким сердцем можешь отдыхать.

– Черта с два! – громко ответил Тот, но без надрыва, просто ставя перед фактом. – Торжественное вручение матрицы грехов будет только после моего заслуженного отдыха. Не горит. Побродят пока по пустыне. Отдохну и приду в себя, тогда и вручу им все, что мы задумали.

Ответа от Хиза на это своевольное решение не последовало, и Тот на нем не настаивал. Он просто оставил всех присутствующих, а сам удалился для решения текущих вопросов, которых сейчас было в избытке. Все остальные участники внепланового совещания тоже как-то очень быстро разошлись. Тота, которого жутко бесила необходимость на нем присутствовать, уже не было, поэтому у Хиза не было никакого интереса продолжать дальше собрание с теми, кто довольно равнодушен к этому факту. Морального удовлетворения от раздражения Энки и Шизла по поводу совещания получить было нельзя, поэтому он и распустил их восвояси почти сразу же, как только истеричный Хранитель Кристаллов покинул это сборище.

Далее и Тот, и Шизл, и Энки продолжили выполнять все то, что было задумано, и идеи непревзойденного генетика были реализованы практически без погрешностей. Последняя самая жуткая десятая казнь настигла несчастный изможденный и насмерть перепуганный Египет. Все первородное из скота и все первенцы мужского пола погибли, и не нашлось практически ни одного дома, в котором не было бы мертвеца. Великий стон и плач стоял по всей земле египетской, но убитые горем и всеми предыдущими лишениями египтяне даже и не подозревали, что всех своих первенцев, о которых они теперь так горько плакали, они отравили своими же собственным руками. Жрецы, которые не ставили под сомнение советы Тота, оказали нужное воздействие и на сознание людей, и на фараона. Поэтому все первенцы мужского пола были умерщвлены, и количество ошибок в реализации этой десятой казни было минимальным, а потому незаметным. Такая выборочность смертей окончательно вогнала египтян в ужас и панику, заставила усомниться в силе своих богов и поверить в могущество истинного Бога израильтян.

В домах же евреев, напротив, все были живы и здоровы. Тот своевременно передал информацию Моисею, чтобы они пометили дома свои кровью ягненка, дабы никто из израильтян не пострадал. Естественно, Хранитель Кристаллов не стал вдаваться в подробности, как он собирался уничтожать всех несчастных первенцев среди египтян и весь их первородный скот. Моисею просто было велено Господом, чтобы дома евреев были помечены кровью, чтобы Бог, поражая египтян десятой казнью, обошел жилища народа своего стороной. Также Тот не забыл запретить израильтянам употреблять квасное в пищу. Моисей донес до своего народа все в точности, как повелел ему Господь. Таким образом, дома были помечены, все меры предосторожности соблюдены. Среди последователей Моисея никто не пострадал: ни люди, ни скот.

Когда весь Египет стонал, оплакивая своих первенцев и опасаясь за собственную жизнь и жизнь оставшихся детей, фараон наконец-то сломался и разрешил евреям уйти из его страны. Ликованию евреев не было предела. Они начали быстро собирать свои пожитки, чтобы как можно быстрее двинуться в путь, прочь от столь ненавистного им Египта. Все ждали от исхода только хорошего, эйфория витала в еврейский поселениях, все пели, танцевали, славили Господа и предвкушали, как они шикарно заживут в Земле обетованной. Терпеть лишения в долгом походе никто не планировал, и всем хотелось думать, что они пройдут долгий путь через пустыню как-то сами собой и в одно мгновение окажутся там, где течет молоко и мед.

Популярность Моисея снова стала бешеной. После всех десяти казней не осталось в Египте и соседних странах человека, который не знал бы его имени и не испытывал бы перед ним благоговение либо страх, ужас и ненависть. Но его старческая мудрость не позволила ему насладиться своим триумфом и испытать эйфорию от того, что ни один человек до него еще не был столь популярным и известным. Да и предыдущий опыт шептал ему, что его популярность среди израильтян может сойти на нет после пары не слишком удачных действий, которые в момент заставят забыть их все его прежние заслуги и снова начать роптать. Поэтому никаких иллюзий насчет народа своего Моисей уже не испытывал. Он понимал, что такова человеческая природа, и принимал это. Поэтому он и чувствовал себя относительно комфортно, не будучи скованным страхом потери своей популярности. Моисей понимал, что все может уйти так же быстро, как и пришло, и не цеплялся ни за свою славу, ни за что-то еще. Его задачей было выполнить свое предназначение, которое задумал для него Господь, и довести евреев до Земли обетованной. На этом деле Моисей и был сосредоточен, и, видимо, поэтому он был чуть ли не единственным, кто, не поддавшись поголовной эйфории от скорого исхода, осознавал, сколько же лишений еще впереди. А вместе с ними и всколыхнувшегося народного недовольства своим вождем. Морально ко всему этому Моисей уже подготовился и настраивал себя на то, чтобы не принимать близко к сердцу, как в прошлый раз, когда те, кто сейчас восхваляет его, начнут снова пытаться мешать его с грязью после первых же испытаний в пути.

Тот, наблюдая за всем этим, не переставал отдавать должное мудрости Моисея и радоваться его правильному настрою перед тем, как пуститься в долгий путь в Ханаан. Хранитель Кристаллов уже давно перестал сомневаться в том, что его избранник для важной миссии имеет не только способность организовывать большие группы людей, но также обладает и недюжинным талантом полководца и стратега. Тот не сомневался, что скоро его подопечному придется проявить свою одаренность в военном деле. Всерьез об этой необходимости уже начал задумываться и сам Моисей. Он понимал, что в Земле обетованной их никто не ждет и она не стоит свободная и никем не заселенная. Моисей и брат его Аарон отдавали себе отчет, что путь в Ханаан придется выжигать огнем и мечом, поэтому, в отличие от народа своего, который накрыла эйфория от исхода из ненавистного Египта, они не были столь веселы и счастливы. Оба понимали, что, в сущности, все испытания только еще начинаются.

Но, пьяные от столь желанного исхода, израильтяне ни о чем таком грустном не думали. Они собирали в дальнюю дорогу свои семьи, скот и утварь и жаждали отправиться в путь как можно быстрее. Поскольку Тоту нужен был повод, чтобы фараон вскоре передумал и бросился в погоню за евреями, которых он совсем недавно отпустил, он сказал Моисею, чтобы народ его перед дальней дорогой попросил у соседей своих египтян как можно больше всего, в том числе золота и серебра. Да и кроме этого Хранитель Кристаллов понимал, что провизии и всего полезного нужно забирать с собой столько, сколько смогут, поскольку с едой в пустыне все плохо обстоит. По этим двум причинам и было решено обобрать египтян перед дальней дорогой. Надо сказать, сильно стараться для этого не пришлось вообще. Египтяне настолько были запуганы десятью казнями и убиты горем от внезапной смерти первенцев своих, что готовы были с радостью отдать евреям все что угодно, лишь бы они убрались восвояси. Никто не противился абсолютно.

Таким образом, исторически важное событие для всего человечества, а особенно для Тота и Хиза, свершилось. Моисей объединил под своим началом порядка двадцати пяти тысяч евреев со всем их хозяйством и скотом, и тяжелые груженные всякой утварью повозки отправились прочь из Египта вместе с людьми. Они были не только снабжены провизией, скотом и прочими необходимыми вещами, но также и прекрасно вооружены. Помимо обычных рабов, выполняющих трудовые повинности, были среди евреев и профессионально обученные воины, которые несли военную повинность на рубежах Египта. Собственно, перед рождением Моисея из-за этого и был обеспокоен фараон, опасаясь, что в случае войны израильские воины вполне могли объединиться с врагом и нанести египтянам более мощный удар. От того-то египетский правитель и решил тогда включить регулятор, умертвляя родившихся еврейских мальчиков, чтобы сократить численность населения израильского народа. Поэтому среди тех, кого сейчас вел за собой Моисей, были не только вооруженные мужчины, но также и профессионально обученные и прекрасно экипированные по тем временам воины.

Таких настоящих бравых воинов насчитывалось около тысячи человек. С одной стороны, этого было достаточно, чтобы поддерживать порядок среди ведомого народа. С другой стороны, Моисей не мог не понимать, что для завоевания Ханаана такое количество профессиональных воинов неприлично мало. Поэтому планы о военной реформе среди своего народа он дальновидно начал вынашивать еще до того, как начали одна за другой свершаться казни египетские. Хоть Моисей и был единственным человеком, который имел прочную связь с самим Господом, творящим одно чудо за другим, но он не уповал только на Бога. Поэтому мысли его были заняты тем, как из народа своего сделать великолепную армию в короткие сроки, чтобы можно было надеяться на то, чтобы когда-нибудь завоевать Ханаан и дать народу своему то, что он им обещал, уводя их из Египта.

После внепланового совещания с Хизом у Тота появилась новая задача раздвинуть море, дать евреям пройти по его дну, потом утопить сомкнувшимися водами египетское войско и явить тем самым самое запоминающееся и эффектное чудо миру. Поэтому после очередного разговора с Господом, контакты с которым случались теперь с завидной регулярностью и постоянством, Моисей повел народ свой в то место, куда повелел ему Хранитель Кристаллов, а точнее, в направлении Тростникового моря. Строго говоря, это было не море, а очень большое озеро, и располагалось оно километрах в двенадцати от берега Средиземного моря, недалеко от края дельты Нила. Берега его густо заросли камышом и тростником, поскольку вода озера была скорее пресной, чем соленой, несмотря на то что во время сезонных разливов, бывало, соленые воды Средиземного моря смешивались с пресными водами Тростникового озера. Именно в ту сторону, по настоянию Тота, и направлялся Моисей со всем своим народом.

Всего из Египта Моисеем и братом его Аароном было выведено более пятисот отрядов, или примерно двадцать пять тысяч человек в общем количестве, включая женщин и детей. Профессионально обученных воинов среди них было в районе тысячи, но и всех остальных мужчин удалось неплохо вооружить. Во-первых, евреи сами по себе не были рабами в лохмотьях во время проживания на территории Египта. Все они хоть и несли трудовые или военные повинности, но имели свою собственность, скот, и многие семьи были вполне зажиточные и могли себе позволить оружие. Во-вторых, покидая столь ненавистную им территорию, по совету Тота каждый попросил ценных вещей у соседей своих египтян. Поэтому достойно вооружить всех мужчин Моисею не составило никакого труда. В арсенал большинства прежде всего профессиональных воинов входило копье длиной около двух метров с заостренным бронзовым наконечником. Также многие имели при себе серповидный меч, грозное оружие того времени. Поэтому выводимый народ был вполне готов к небольшим военным столкновениям с другими племенами, которые неизбежно должны были попасться им на пути в Землю обетованную.

Египет же тем временем продолжал стонать после обрушившихся на него десяти кар божьих. Горе было практически в каждой семье, включая семью фараона. Его старший сын и наследник также скончался быстро и внезапно по непонятным для всех причинам, как и все остальные первенцы мужского пола. Но когда до фараона донесли, сколько добычи, взятой у египтян, унесли с собой евреи, которых он все-таки отпустил, страдания фараона сменились жутким гневом и ненавистью. Он незамедлительно принял решение собрать войско и догнать израильтян. Фараон еще и сам не знал, что он хочет с ними сделать: обратить их обратно в рабов и наложить на них еще более суровые трудовые и военные повинности или уничтожить их всех на месте, чтобы поквитаться с ними за причиненное горе его собственному народу. Но войско, включая 600 боевых колесниц, было очень быстро снаряжено и отправлено в погоню за евреями. Боевой дух их был крайне воинственен. Практически каждый египетский воин совсем недавно потерял кого-то из близких и натерпелся нечеловеческого страха из-за десяти кар божьих. Поэтому в фараоновом войске не было ни одного, кто не жаждал бы поквитаться с ненавистными евреями, виновниками всех их несчастий.

Моисей, которого Тот заранее предупредил, что фараон пошлет-таки погоню, не мог не понимать, насколько жестокой может быть расправа, если озверевшие от лишений египтяне их настигнут. Хоть Хранитель Кристаллов и предложил ему план, как утопить все войско, и даже поделился с ним способом реализации задуманного, мудрый старик не мог не волноваться. Он то переживал, что может не справиться с переходом через Тростниковое море, то корил себя за то, что сомневается в поддержке Господа. Но не волноваться и не сомневаться вообще он не мог. Пока, на данный момент, Моисей вел народ свой в то место, куда повелел ему Бог. Среди евреев на тот момент царило относительное спокойствие. Ликование по поводу столь зрелищного исхода еще не прошло, а трудности и лишения еще не появились. Поэтому все они пока что еще были рады поддерживать и верить в Моисея, и эта толпа пока что еще быстро двигалась в нужном направлении и вполне сносно управлялась.

Впереди процессии идущих евреев шла дружным строем профессионально обученная армия. За ними следом шли все остальные группы людей вместе с повозками, нагруженными утварью, и со всем своим скотом, который также вели централизованно и бережно, поскольку это была потенциальная еда, которая в столь долгом и дальнем походе через пустыню катастрофически необходима. Моисей получил образование при египетском дворе, поэтому военному делу в его обучении уделялось немало времени. Знания эти сейчас пригодились с лихвой, поскольку иначе ему было бы трудно справиться с централизованным управлением и передвижением таких огромных масс людей. В числе прочего особенно пригодился Моисею способ управления круглосуточным перемещением войск, который довольно давно и с успехом использовался египетскими военачальниками. Именно он позволил евреям перемещаться и днем, и ночью, не теряя при этом скорости и управляемости. В начале процессии шли профессиональные воины и несли перед собой во главе колонны столь важный для всего ведомого народа ориентир – медный светильник на длинном шесте. Ночью он горел ярким пламенем и служил маяком для перемещения в темноте. А утром его прикрывали, чтобы вместо огня из светильника шел густой дым, который также был виден издали всей обширной процессии и позволял шедшим не потеряться и не отстать от своих собратьев. Далеко не все среди евреев имели представление о военном деле и о подобном способе управления перемещением войск. Поэтому те, кто не шел впереди колонны, столп огня и дыма очень быстро начали олицетворять с присутствием в их строю Господа, который специально указывает им путь, куда надо идти. Моисей не стремился переубеждать кого бы то ни было в этом. Все, что придает дополнительной уверенности и воодушевления народу его, он считал благом. Поэтому Моисей не спорил с теми, кто думал, что Господь идет со своим народом ночью в столпе огненном, а днем в столпе облачном, чтобы указывать им путь.

Передвигаясь таким образом, евреи уже практически добрались до нужного места у берега Тростникового моря, куда повелел прийти Тот. Но тут разведчики донесли Моисею, что их настигает войско фараона. Для предводителя израильтян это отнюдь не было неожиданностью, поскольку Господь его предупредил о погоне. Моисей с Аароном собрались, чтобы еще раз все проговорить друг с другом и как следует сосредоточиться перед выполнением дела, провал которого мог стоить жизни не только им двоим, но и всему их народу. После этого были призваны руководители более мелких групп, чтобы скоординировать действия всей массы людей и избежать фатальных ошибок. Ну а дальше Моисей прибегнул к хитрости.

До нужного берега Тростникового моря было уже рукой подать. Более того, вдоль южной его части евреи уже прошли, двигаясь на север к Средиземному морю. Фараон со своим войском, настигающий израильтян, понимал, что вот-вот загонит их в ловушку и они окажутся зажатыми между Тростниковым морем и египетской армией в нужном месте, где у Моисея не будет возможности для маневра. Вот тогда-то он и рассчитывал на них напасть. Фараон полагал, что Моисей планировал обогнуть Тростниковое море с севера, чтобы продолжить дальше свой путь. И ждать оставалось совсем немного. По расчетам фараона и его военачальников, евреи, продвигаясь по направлению к Средиземному морю, неизбежно должны были оказаться в ловушке, окруженные с одной стороны водами Тростникового озера, с другой стороны более быстрой и мобильной египетской конницей. Колесниц хватило бы, чтобы посеять панику и начать уничтожать израильтян, прижатых к морю. А подоспевшие более медленные прочие войска довели бы дело до конца.

Яхмос, будучи куда более одаренным полководцем, нежели правителем, не спешил и выжидал, чтобы спустить в погоню свою конницу в самый удобный момент, предвкушая удовольствие от умной победы и мести ненавистным евреям, принесшим столько бедствий его народу. Солнце клонилось к закату, и фараон рассчитывал с наступлением сумерек уже разделаться со всеми своими рабами. Как вдруг ему донесли, что неожиданно евреи развернулись и поменяли направление, двигаясь обратно на юг в глубь Египта. Фараон сначала насторожился, но потом понял, что вряд ли это может быть какая-либо стратегия Моисея. Евреям не выгодно было возвращаться в Египет, да еще вдоль того же самого Тростникового моря. Поэтому высокомерие не позволило фараону заподозрить что-то неладное и воспользоваться своим талантом военного стратега. Он посчитал, что евреи всего лишь навсего заблудились в пустыне, и сказал своим военачальникам следующее:

– Эти идиоты, похоже, и правда заблудились! Ну еще бы! Чего и стоило ожидать, когда огромную толпу необученных людей пытается вывести старик, который всю свою жизнь управлял только овцами. Как бы им ни помогал их Бог, но даже он бессилен против коллективной тупости.

Эта речь вызвала бурю одобрительных возгласов и смешков со стороны приближенных фараона. Ни у кого не оставалось сомнений, что евреи, сами того не ведая, заблудились и возвращаются обратно в Египет. Но, рассудив, фараон и его военачальники решили пока не нападать на израильтян. В том месте, в котором они сейчас находились, до берега Тростникового моря было еще довольно далеко. И это оставляло евреям пространство для маневра в случае атаки египтян. Фараон решил посмотреть, куда дальше будут двигаться израильтяне, и если они по-прежнему пойдут в направлении Египта, то будет там участок, где расстояние между израильтянами и Тростниковым морем будет совсем малым. А если евреи поймут, что заблудились, развернутся и пойдут обратно к Средиземному морю, то они неизбежно дойдут до того узкого места озера, где фараон изначально планировал напасть. К тому же совсем уже почти стемнело, и, судя по тому, что огонь на высоком шесте встал на месте и перестал двигаться, фараон сделал вывод, что израильтяне остановились на ночлег. Нападать он по-прежнему не хотел. В этом месте расстояние между евреями и Тростниковым морем было не достаточно маленьким, чтобы можно было загнать их в ловушку, окружить и по максимуму вырезать весь ненавистный ему народ, не дав никому спастись бегством. Да и восточный ветер поднялся настолько сильный, что трудно было припомнить такой на своем веку. Плюс не было у фараона ощущения, что евреи заметили, что египетское войско их настигает. Но, даже если он ошибался, ему было уже все равно. Заметили египтян евреи или нет – это не меняло их бедственного положения и его более выигрышной боевой позиции, которая не оставляла им шансов, когда бы фараон ни напал: сейчас или завтра.

Рассудив таким образом, фараон решил, что надо дать войску отдохнуть, а на рассвете атаковать. И, если евреи все же и вправду не заметили египтян, застать их врасплох и перерезать всех сонных. Это было бы даже быстрее и с меньшими потерями, чем если бы фараон загнал их в ловушку в том самом узком месте, где Тростниковое море было бы совсем близко к израильтянам. Да и огонь в медном светильнике на длинном шесте стоял и не перемещался никуда в стремительно опустившейся кромешной темноте. Для Яхмоса и его военачальников было очевидно, что в стане евреев привал и все ложатся спать. Но никому из них и в голову не пришло, что в темноте на месте стоял только огонь на высоком шесте. Моисей же, дождавшись глубокой ночи и полной темноты, развернул свой народ снова, но уже в направлении Тростникового моря, как они и договаривались с Тотом, и подвел их прямо к берегу. Шест же с огнем предварительно был вкопан в землю, и были предприняты нужные меры, чтобы неимоверно сильный восточный ветер не задул светильник и не испортил все дело. Более того, все было сделано для того, чтобы огонь горел в этот раз еще сильнее, чем обычно, поскольку и на этом в том числе базировалась хитрость Моисея.

В стане египтян смотрели на яркое пламя в кромешной темноте, и это заметно притупляло их зрение. Также сильно ухудшала зоркость их самоуверенность, что глупые необученные евреи спокойно спят и ни о чем не подозревают. Фараон и его военачальники видели только тьму и сильный огонь, который не давал человеческому глазу заметить, а что же в это время творилось в этой самой тьме. А творились там самые, что ни на есть, нереальные вещи. Евреи недоумевали, почему вдруг в ночи Моисей решил всех подвести к берегу Тростникового моря, вместо того чтобы дать уставшим за день путникам выспаться. А тот факт, что всем под страхом смерти было запрещено шуметь, придавал решению их вождя еще больше необъяснимости. Моисей принял решение не сообщать своему народу, что фараон со своим войском уже совсем близко, чтобы избежать ненужной паники и истерии. Но скрыть это совсем все же не удалось. Через кого-то информация все же протекла. Поэтому были те, кто услышал и поверил сплетням, что фараон совсем близко, а были те, кто продолжал оставаться в неведении. Осведомленные о близости египтян роптали и обвиняли Моисея в слабоумии, говоря, что этот взбесившийся старик привел их к морю на их погибель. Но приказ о запрете шума под страхом смерти все же делал свое дело. Громких истерик и быстрого распространения паники удалось избежать после того, как двоих, попытавшихся нарушить приказ, прилюдно лишили жизни.

Благодаря этому вынужденному кровопролитию все в страхе не смели шуметь, и в стане фараона так и не видели, что же делается у евреев. Таким образом, в условленное с Тотом время и в нужном месте Моисей встал со своим народом у самого берега Тростникового моря. Постепенно начинало светать, и становилось немного менее страшно, поскольку сейчас хотя бы стали проступать очертания моря. Но Моисей с Аароном понимали, что вряд ли это чем-то поможет в случае, если то чудо, которое пообещал сделать Господь, не произойдет. Если вождь сейчас волновался за свой народ, жизнь которого была явно под угрозой, то брат его еще и волновался за жизнь самого вождя. Аарон прекрасно видел, как моментально выросло недовольство Моисеем и его действиями. Если бы не страх перед профессиональными воинами, часть из которых была официально переведена в личную охрану предводителя, то потерявшие разум от ощущения западни евреи наверняка бы набросились сейчас на вождя и разорвали бы его. Поэтому положение обоих братьев сейчас было шатким как никогда, и свои же собственные соплеменники угрожали их жизни куда сильнее, чем фараон со всем своим войском.

Тростниковое море располагалось не так далеко от края дельты Нила, между Красным и Средиземным морями. Разрабатывая план того, как можно зрелищно раздвинуть море, а затем назидательно для потомков утопить войско фараона, Тот рассчитывал вот на что. Небывалая сейсмическая активность и затянувшаяся вулканическая деятельность извергающегося Санторина заставили дельту Нила сползать к Средиземному морю. Миллионы тонн почвы сдвинулись с места, отчего край Африканской плиты освободился от тяжелой ноши и поднялся метра на полтора. Разлом задел как раз то место, где лежало Тростниковое море, которое из-за поднятия Африканской плиты оказалось будто бы разорванным. Вода стремительно покатилась вниз, заполняя пустоты и впадины. А перед поддавшимся панике израильтянами внезапно из моря стали проступать и увеличиваться полоски суши. Впрочем, никто из евреев не заметил этого, поскольку разум их был занят совсем другим в этот момент. Но тут Моисей поднял свой жезл и громким голосом обратил их внимание на очередное чудо, которое сотворил Господь ради спасения своего излюбленного народа. Загнанные к морю евреи смотрели на расползающееся море и на проступающую сушу и не верили своим глазам. Нетрудно догадаться, что тут же они начали снова славить и восхвалять своего вождя и Бога, забыв напрочь про приказ не шуметь. Но это было уже не страшно, поэтому за шум больше никого не покарали.

Издали донесшийся шум действительно привлек внимание в стане фараона, и удивлению не было предела, когда египтяне в предрассветных сумерках отчетливо увидели, что евреи под покровом темноты неожиданно поменяли свои позиции и сейчас находятся заметно дальше, нежели когда наступала ночь. Быстро обнаруженный вкопанный медный светильник с горящим огнем заставил всерьез задуматься, а не выполняют ли евреи какой-то хитрый маневр, чтобы обвести своих преследователей вокруг пальца. Но что конкретно собирались сделать израильтяне, было непонятно египетским военачальникам. Им казалось, что надо быть полными дураками, чтобы отойти к морю и ускорить тем самым свой конец. Но ликовать египтяне не спешили – уж слишком насторожил их специально вкопанный для отвода глаз светильник. Принимая во внимание все обстоятельства, со своего ложа был поднят крепко спящий фараон, предвкушающий свою неизбежную скорую победу. Ему ситуация показалась тоже странной, и он не спешил принимать пока что какие-либо военные решения, продолжая наблюдать за действиями евреев.

Издали Яхмосу было не очень хорошо видно, что делают евреи у моря, да и солнце еще не осветило местность по-нормальному, но фараону показалось, что толпа, которая еще не так давно стояла на берегу, продвигалась как будто бы в глубь моря. Это предположение само по себе было чушью несусветной, и, дабы убедиться в этом, в стан евреев была тут же отправлена группа наблюдателей. И удивлению фараона не было предела, когда лазутчики вернулись и сказали, что перед израильтянами расступилось море и они продолжили свой путь. Яхмос был в шоке. Самое главное, он не понимал, что сейчас делать. Кинуться преследовать евреев след в след ему было страшновато. Фараон был хорошо образован, поэтому понимал, что в этой внештатной ситуации нельзя бездумно кидаться в погоню. Да, по каким-то причинам море местами стало сушей. Но вот на какой срок это произошло, это было неизвестно. Разум не дал ему сразу же принять опрометчивое решение и броситься в погоню по той же внезапно появившейся суше, петляя всем войском между водными островками, оставшимися от моря. Да и понимал фараон, что внезапно поднявшееся скользкое дно моря, скорее всего, не особо твердая и не лучшая поверхность для движения колесниц, которые там могут напрочь завязнуть.

В первое время, когда обнаружилось, что перед евреями внезапно расступилось море, разум сослужил Яхмосу добрую службу и не дал опрометчиво кинуться в погоню. Но по лагерю египтян быстро понеслись сплетни, что Всемогущий Бог израильтян снова сотворил для них чудо и спас народ свой. Тут же нашлись и те, кто начал твердить, что боги Египта намного слабее единого Господа, которому молятся евреи. От услышанного гнев овладел фараоном и сразу же затоптал голос его разума, как это обычно и бывает. Раздосадованный от сомнения своих подданных в силе их богов, а также от опасений, что столь близкая и заслуженная им победа над евреями может уплыть прям из-под носа, не помнящий себя от ярости Яхмос отдал приказ срочно бросить в погоню египетскую конницу, а вслед за ней направить все остальное войско. Приказ был тут же приведен в исполнение. С большой опаской, но египетские колесницы все же двинулись по суше, которая еще совсем недавно была дном. Первое время было стойкое ощущение у обеих сторон, что колесницы вполне способны догнать еврейскую процессию, несмотря на то что избранный Богом народ выдвинулся в путь существенно раньше. Двигались израильтяне медленно. Все они везли свой скарб плюс перегоняли скот, получив, однако, указание сразу же бросать все, что вдруг увязнет и существенно затормозит продвижение. И как только евреи заметили, что колесницы начали преследовать их, жадных до добра среди израильтян не осталось вообще. Стоило какой-либо повозке чуть завязнуть, как она тут же оставлялась хозяевами, для которых унести ноги от египтян и спасти свою жизнь было куда важнее, чем сохранить свои пожитки.

Но колесницы продвигались быстро только первое время. Во-первых, они пытались ехать по жиже, которая уже была разворочена еврейскими ногами и повозками. Во-вторых, брошенные застрявшие вещи израильтян также преграждали путь. Но египтяне справедливо надеялись, что, преодолев внезапно поднявшееся морское дно, колесницы, а вслед за ними и остальное войско выйдут на нормальную сушу и поквитаются с ненавистными им евреями. Но этим расчетам не суждено было сбыться, потому что сейсмическая активность, движение грунта и очередное извержение Санторина помимо подъема Африканской плиты вызвало еще и цунами небывалых масштабов. Волна высотой порядка двухсот метров двинулась в направлении египетского побережья со стороны Средиземного моря. Она обрушилась на него со всей своей разрушительной мощью и двинулась дальше на юг по материку, постепенно метр за метром теряя свою силу. Тростниковое море вместе с ползущей по нему египетской конницей находилось километрах в двенадцати от берега Средиземного моря. Когда гигантская волна докатилась до тех мест, мощь ее и высота были уже не те. Но и волны в два – два с половиной метра хватило с лихвой, чтобы внезапно смести, опрокинуть и затопить египетскую конницу, а также часть пешего войска, которое уже успело начать переправу по расступившемуся морю.

Израильтяне же к моменту обрушения волны уже закончили переправу по дну Тростникового моря. И сразу же, как только они успели все сгруппироваться в безопасном месте, которое Моисею своевременно указал Тот, они тут же увидели тонны воды, взявшиеся неизвестно откуда и потопившие их преследователей. Нетрудно догадаться, что это чудо оставило неизгладимое впечатление не только в сознании евреев, но и в сознании тех везучих египтян, которые еще не начали переправу, включая фараона и большинство его приближенных. Выжившие были настолько подавлены всеми несчастьями, обрушившимися на их народ за столь короткий промежуток времени, что даже не радовались тому, что их не утопило. И только озлобленный фараон еще чего-то хотел от будущего. Поэтому в ярости он тут же поставил себе цель массово изгнать из страны родственных евреям гиксосов и хотя бы так отомстить своим обидчикам, успевшим вовремя перейти Тростниковое море.

В стане евреев снова начали с первозданным рвением ликовать, петь, танцевать и безудержно славить Моисея с Господом за свое чудесное спасение. Сам же Тот, разработавший и успешно реализовавший этот план, радоваться и ликовать был просто не в состоянии. Он совершенно одинаково ненавидел и египтян с фараоном, и евреев с Моисеем просто потому, что замучился он с претворением в жизнь своей же собственной легенды, как никогда раньше. Глаза Тота ни на что не смотрели, он ничего не хотел, ни к чему не стремился, ничего ценного в своих действиях не видел. Но все же он впервые в своей жизни почувствовал себя абсолютно счастливым. Просто потому, что весь этот ад наконец-то закончился и он теперь сможет какое-то время наслаждаться отдыхом, как он и договаривался с Хизом. От этого ощущение счастья накрыло Хранителя Кристаллов с головы до пят, и он искренне недоумевал, почему же раньше он никогда не бывал так счастлив? Ведь он и до эпопеи с евреями часто бывал свободен от дел и мог наслаждаться своей незанятостью, как на данный момент. Но почему он никогда раньше не испытывал счастья от возможности позволить себе недолгое безделье? Потому что он никогда раньше не был так загружен? Или потому, что никогда раньше он не испытывал такого удовлетворения от результатов своего труда? Задумавшись, что же является истинной причиной его счастья, Тот пришел к выводу, что ему просто наплевать, в чем же тут причина, и он предался наслаждению и кайфу от осознания того, что какое-то время он сможет балбесничать.

За Моисея и евреев он не переживал. Опасность для них миновала. Дальше Моисей и Аарон знали, что надо делать и куда двигаться. Можно было смело их оставить на месяц-другой без присмотра. Улыбнувшись этому еще раз, Тот не нашел для себя лучшего занятия, как напиться на радостях. При этом он до такой степени устал и замучился, что просто не хотел никого сейчас видеть. Поэтому Хранитель Кристаллов решил, что в этот раз он напьется в одиночестве. Неподалеку от того места, где развернулись эти эпохальные памятные события, Тот присмотрел себе пещерку. В ней ему показалось вполне уютным сесть, посидеть в холодке и обдумать, что делать в самое ближайшее время, а также решить, отпраздновать ему дома или в другом месте. Поскольку усталость буквально валила с ног, пещерка показалась ему роскошнее, чем любой дворец, поэтому он вполне быстро определился, что тут он и напьется, чтобы снять напряжение. Выпивки и еды он себе тут же материализовал, но напиться на радостях до свинячьего визга, как он мечтал, Тоту не удалось. После нескольких глотков его буквально срубил богатырский сон прямо на полу в этой маленькой пещере.

Снов Хранитель Кристаллов никаких не видел в этот раз – просто лежал отключенным, будто не заснул, а провалился в темноту. Проспал он, таким образом, чуть более суток. Но он об этом еще не знал, когда был разбужен незнакомым голосом и рукой, настойчиво теребившей его плечо. Это вернуло Хранителя Кристаллов обратно в этот мир, хоть сознание и пыталось проваливаться обратно в сон. Но рука теребила настойчиво, и незнакомый сопутствующий голос довольно быстро перестал казаться таким уж незнакомым. Как только Тот пришел в себя, он понял, что в пещере его будит секретарша Хиза. Это его изрядно удивило, поскольку обычно Хиз общался с ним лично. Секретаршу терпеть не могли за ее дотошность большинство знакомых ее Всемогущего босса. За спиной даже шептались, что у нее от ответственности поста мозг защемило и от этого она не видит и не слышит ничего вокруг, кроме необходимости выполнить поставленную шефом задачу. Секретарша про это прекрасно знала, но стиль ее поведения не менялся тысячелетиями. Кто знает, возможно, именно в таком виде она как раз и устраивала своего босса? Хоть Хиз сам и упражнялся нередко в остроумии относительно ее дотошных особенностей и упертости в выполнении задач, но сидела она на своем месте куда крепче, чем все остальные из его приближенных.

От необычной ситуации Тот взбодрился ото сна существенно быстрее, чем обычно, и секретарь, увидев это, сразу же перешла к делу, за которым ее, собственно, и прислали.

– Тот, здравствуйте! – начала она серьезным голосом и с серьезным лицом. – Вы уже слишком долго спите. Я устала ждать, когда вы проснетесь. Но дело мое не терпит отлагательств.

– А ничего, что я на отдыхе вообще? – недовольно с возмущением спросил Тот. – И с боссом твоим это согласовано, кстати. Поэтому с делом, которое не терпит отлагательств, шла бы ты к кому другому, милая.

– Тот, я понимаю прекрасно ваше недовольство от того, что нарушен ваш отдых. И что он с Хизом был согласован, я тоже понимаю, – отчеканила рассудительным тоном секретарша. – Но ведь и вы должны понимать, что не я сама себя послала к вам. Но с вами почему-то этого не происходит… Либо происходит, но вы в силу определенных причин продолжаете дурачком прикидываться и не понимать, что я пришла с неотложными делами.

– Значит так! – начал свирепеть Тот. – После того как я лично с Хизом договорился, что я теперь могу отдыхать, про какие-либо неотложные дела я готов слушать только от него самого. А не от непонятно кого, кто мог просто неправильно понять его указание.

– Ну, и это я тоже учла, Тот! – ответила секретарша, ехидно улыбаясь, практически так же, как и ее царственный босс. – Попрошу минуточку вашего внимания.

С этими словами внезапно в пещере раздался голос Хиза, видимо, специально записанный предприимчивой секретаршей, предвидящей такое развитие событий:

– Эй, Тот! Я, конечно, понимаю, что мы с тобой договорились, что матрицу грехов евреям прямо сейчас не горит вручать и ты можешь это сделать после отдыха, – громогласно рассуждал записанный Хиз. – Но мы с тобой точно не договаривались, что ты вообще ничего не будешь делать или думать о делах во время отдыха! У тебя там евреи по пустыне ходят-бродят! Вчера чудом море перешли, страхов натерпелись! А ты вообще не думаешь о них! Спать вон на сутки завалился, и еще не знаю, сколько не вспомнил бы про них! Хоть бы подумал, а что они у тебя жрать будут в пустыне? Своих запасов такой толпе надолго не хватит. А ты вот даже не думаешь о них вообще!

– Я им что, мать родная, чтобы думать, чем их накормить? Пусть сами думают, что они жрать будут! А то я и так все за них делаю! – практически заорал Тот, который был явно взбешен тем, что его ожидания насчет отдыха оказались обманутыми. – Пока у них запасов хватит на какое-то время. Плюс скот есть. Поэтому я могу смело отдыхать, как мы и договаривались.

– Вы были бы правы, если бы не ошибались, Тот, – все тем же размеренным голосом отвечала настойчивая секретарша. – Во-первых, приличное количество скота было утрачено по дороге и особенно при переходе через Тростниковое море. Поэтому количество времени, насколько у евреев хватит запасов, стало существенно меньше. Во-вторых, задумываться надо сейчас и всерьез над тем, а что же они будут есть. Бродить им по пустыне долго. Вы же понимаете, что проблему надо решать кардинально. Необходимо евреев обеспечить каким-то агрегатом для производства пищи на постоянной основе. Как найдете варианты решений, согласуйте их с Хизом. А также подумайте, каким бесперебойным переносным источником энергии евреев можно снабдить…

– Это еще зачем? – огрызнулся эмоционально распоясавшийся Тот. – Чтобы посильнее меня достать и замучить?

– Ах, зачем??? – внезапно снова включился Хиз, и было непонятно, снова ли это запись дальновидного секретаря, либо он в режиме реального времени следит за беседой. – А как, по-твоему, будет работать аппарат для постоянного производства пищи? Сам по себе, что ли? Нет, ну ты можешь, конечно, элементы питания постоянно прибегать заменять. Но с твоей дырявой головой ты ж забыть про них можешь месяца на два. А евреи тем временем с голоду передохнут.

– Да и к тому же, Тот, вы Моисею обещали дать устройство, с помощью которого он сможет с вами связываться сразу же, как только у него в том нужда возникнет. Но до сих пор так и не дали, – вмешалась дотошная секретарша. – Не бережете вы старика и не заботитесь о его комфорте. А вдруг что-то срочное у него, не терпящее отлагательств, случится? А устройства-то обещанного у него так и нет.

– Да дам я ему это устройство для связи! Дам! – орал Тот. – Вопрос трех секунд! Что ты лезешь вечно и достаешь всех! Тебе что, нравится, что ли, что тебя все ненавидят за твою дотошность?

– Ну, допустим, это вопрос трех секунд, и вы дадите Моисею устройство для связи! Но заряжаться-то оно тоже от чего-то должно. Поэтому и нужно вам сейчас проработать возможные варианты с бесперебойным источником энергии, – все столь же спокойно продолжала давить на него секретарша. – А то, что я лезу вечно и достаю всех… Я всего лишь помогаю Хизу реализовывать его планы. И именно в этом мое предназначение, задуманное Хизом. И я его всего лишь выполняю с полной отдачей. Точно так же, как и вы, Тот, совсем недавно вдохновенно выполнили свое предназначение. Вариантов его не выполнять у нас с вами все равно же нет. Рано или поздно, в этой или в другой жизни, но нам все равно придется исполнить предназначение, задуманное для нас Хизом. Так лучше его сразу исполнять, получая от этого удовольствие, и не упираться. Ровно так, как вы поработали над всей этой важной для человечества историей с евреями.

– Слушай, ты вот даже в душевных объяснениях нереально занудная, – сказал с усмешкой Тот, но был уже существенно более добрый из-за того, что его выполненную работу, которую он незаметно для себя успел полюбить, снова похвалили.

– Возможно, – задумчиво ответила секретарша. – Но я все равно не могу поступить иначе, Тот. Поэтому и вам сейчас нужно смириться и задуматься над агрегатом для производства пищи, над аппаратом для связи с Моисеем, ну, и над бесперебойным и компактным источником энергии, чтобы все это подкармливать и поддерживать в рабочем состоянии.

– Хорошо, убедила, буду думать над этим, – снова огрызнулся Тот. – А теперь можешь исчезнуть, приставала?

– Ну, прям сейчас исчезнуть не могу… Потому что я еще не все задачи вам передала, которые вы должны сделать во время вашего отдыха. Дело в том, что у вас сейчас очень важная встреча будет. Буквально через час.

– Вы совсем, что ли, совесть с боссом твоим потеряли??? – снова разнервничался Тот. – Вот, значит, какой у меня отдых? Мало того что надо подумать над кучей сложных дел, так еще и на встречи бегать я должен? Слушайте, а почему вы эту тяжкую работу отдыхом-то называете вместе с Хизом?

– Ну, я понимаю ваше негодование, Тот. Но это действительно важная для вас встреча. Тот, с кем вы сейчас будете встречаться, очень поможет вам дальше по жизни. А вам ведь так многое еще придется делать для человечества. Думаю, вы мне даже спасибо потом скажете за организацию этой встречи… И Хизу тоже.

– Я тебе спасибо скажу? Да я скорее сдохну, – продолжало нести Тота. – Хотя нет. Если ты исчезнешь сейчас, я, пожалуй, реально скажу тебе спасибо. Сил нет на физиономию твою смотреть.

– Ну, в принципе, я уже сейчас исчезну, Тот. Все задачи я вам передала. Ориентировку о месте встречи получите. Через час будьте там… И еще, Тот… Вы бы помылись, причесались и приоделись сейчас, пока время до встречи есть. Оно вам не лишним будет точно.

– Не говори мне, что я должен делать, и я не скажу, куда тебе надо идти, пигалица! – продолжал буйствовать Тот. – Сама иди помойся! Особенно рот свой отмой, с которого, кроме неприятных новостей, ничего не срывается. Ну, и немудрено! Какой босс, такой и секретарь!

Городя свои обидные ругательства, Тот даже не сразу заметил, что секретарша уже исчезла и большую часть его креативных изречений попросту не слышала. Он даже расстроился немного, что не все оскорбления дошли до ее ушей. Но в целом он понимал, что последние ее напутствия были не напраслиной. Привести себя в порядок после перевода евреев через море и суточного сна в пещере было не лишним. Поэтому Тот сразу же переместился к себе домой, чтобы быстро вымыться и хоть немного поесть. После этого он точно так же переместился обратно, поскольку встреча была именно в этих окрестностях, где всего лишь сутки назад евреи чудом перешли Тростниковое море и где было потоплено египетское войско.

Хранитель Кристаллов стоял не сильно далеко от пещеры, в которой он спал, и смотрел на утреннее солнце, восходящее над камнями и песками. Он ждал встречи, встречи непонятно с кем, чертыхаясь в душе и нецензурно ругая Хиза и его секретаршу, которая так выбесила его с самого утра. Вокруг было явно ни души, и Тот не имел ни малейшего понятия о том, с какой стороны ждать ему обещанного собеседника. Он уже было начал себя развлекать догадками, кто бы это мог быть. Но, поскольку ему было вообще неинтересно, кто это, и он мечтал как можно скорее закончить эту встречу, Тот сразу же переключился на негативные размышления о том, как же его замучил Хиз. Но и от этих мыслей ему пришлось отвлечься, поскольку вдалеке он заметил приближающуюся к нему фигуру. Еще через какое-то время по походке и силуэту Тот разглядел, что это было явно существо женского пола. Это его очень заинтересовало, но просто потому, что среди его команды женщин практически не было. Только Нинхурсаг, жена Энки. Но Тот настолько редко с ней виделся, что даже не помнил, когда последний раз это было. Он всегда общался с Энки и все передавал ей через мужа. Поэтому Тот всерьез задумался, а не случилось ли чего с великим генетиком. Но после этого его посетила другая успокоительная мысль. «Хм, да ладно, что ж я сразу о плохом? Может, просто Энки лень было с утра на встречу идти, и он жену послал, чтобы она хоть что-то полезное сделала? Или, может, это и не Нинхурсаг вовсе? Если не она, то кто-то из земных женщин, значит… Хм, интересно, что за бабенка и что ей нужно от меня?» – размышлял таким образом Хранитель Кристаллов.

Но по мере приближения силуэта Тот увидел, что женщина не просто идет, а иногда даже начинает бежать к нему. Такая спешка снова вселила беспокойство в душу Хранителя Кристаллов, и он уже мысленно смирился с тем, что что-то случилось. «Вот тебе и отдохнул! – с раздражением думал Тот, понимая, что сейчас ему придется разруливать какую-то очередную проблему. – Что за долбаная планета такая! Всегда тут что-то случается! А уж при том, что Хиз мне пророчил на ней работать еще много тысяч лет, как-то вообще все пессимистично для меня. Даже отдохнуть мне не позволено… Дамочка еще непонятная какая-то бредет. Одета как-то странно, по-моему. И не как еврейки, и не как египтянки. Ты что напялила-то на себя, подруга? Поклонница одежды атлантов, что ли? Милая, от тебя кто-то скрывал много тысяч лет, что Атлантида давно затонула?»

И тут Хранитель Кристаллов резко перестал мысленно упражняться в остроумии, и его прошиб холодный пот от того, что в приближающейся фигуре Тот узнал Юзиж. Эта неожиданность до такой степени его поразила, что внезапное появление бывшей любовницы оказалось для него едва ли не большим ударом, чем ее гибель в свое время. Тот стоял с дрожащими руками на дрожащих ногах, и единственное, что ему сейчас хотелось, так это провалиться куда-либо и исчезнуть. Просто потому, что он не знал, что ему сейчас делать и о чем говорить с ней. Когда еще Тот не потерял окончательно надежду, что Хиз сжалится и вернет ему его Юзиж, он столько раз представлял себе эту встречу с горячо любимым существом, и в мыслях его эта встреча столько раз была прокручена и отточена. Но, несмотря на эти многократные репетиции, сейчас в голове у Хранителя Кристаллов царили хаос и разброд, а в душе дикий страх от своей же внезапно сбывшейся мечты. И, вместо того чтобы сориентироваться хотя бы с первыми своими словами и действиями, в голове навязчиво и упрямо крутилась фраза Хиза, которую он говорил неоднократно: «Все сбудется, стоит только перестать фанатично ждать!»

Но Юзиж уже подошла совсем близко, и Тоту надо было брать себя в руки. Когда он увидел ее большие искрящиеся глаза, ему показалось, что он справится с собой и со своим волнением, поскольку его явно были рады видеть. Но вдруг неожиданно он вспомнил давнишние слова Хиза, что надо забыть Юзиж, поскольку наверняка она давно счастлива в замужестве в своей другой жизни. Разум не подсказал ему уточнить информацию о ее семейном статусе, поскольку черная ревность мозг затмила сразу же, как только Тот вспомнил эти предположения. Хранитель Кристаллов ощущал, что все его существо перевернулось наизнанку, и ничего с собой он поделать не мог.

– Здравствуй, Тот! – первой заговорила Юзиж все с тем же лучистым взглядом и улыбкой, которые снились Хранителю Кристаллов несчетное количество раз за все эти долгие тысячелетия.

– А, Юзиж, привет! – нарочито лениво и равнодушно выдавил из себя Тот и сам поразился своему голосу, звучание которого просто не узнал. – Ты какими судьбами здесь? Чего тут делаешь?

– Как, какими судьбами? – пробормотала Юзиж, и на лице у нее отразились недоумение и беспокойство, а взгляд перестал быть таким одухотворенным от любви. – Тебе Хиз разве не говорил ничего про меня?

Ну а поскольку Тот только что вспоминал, что ему давным-давно говорил Хиз про счастливую личную жизнь Юзиж, его ревность стала еще чернее и затмила разум еще сильнее. Поэтому диалог пошел, мягко говоря, не так, как рисовал себе его многократно в своем воображении Тот.

– Да нет, почему не рассказывал? Конечно же, рассказывал, – сказал Тот очень пренебрежительно и максимально равнодушно, как только смог. – Мы на самом деле тут вместе с ним решили, что ты должна погибнуть вместе с Атлантидой. Ну, а потом как-то сели и решили, что тебя надо замуж выдать в другой твоей жизни. Это ведь правильно, правда? Раз у меня своя семейная жизнь после тебя крайне удачно сложилась, то пусть и у тебя в личной жизни все хорошо будет. Как, мужа-то мы тебе хорошего выбрали? Не имеешь к нам с Хизом претензий?

– Ты о чем вообще, Тот? – в недоумении и с глазами, полными отчаяния, спросила Юзиж.

– Да ни о чем, – быстро прервал ее Тот, ощущая, как все его тело панически трясется от того, что Юзиж стоит рядом и ему очень хочется сделать вид, что он счастлив в семейной жизни не меньше, чем она. – Просто так давно тебя не видел, что аж даже и не знаю, о чем с тобой поговорить. Уж слишком мы давно не виделись.

– Да, действительно давно, – ответила Юзиж, но Тот, занятый мыслями о том, как он должен выглядеть со стороны, не заметил, что на глазах у нее наворачиваются слезы. – Я вот тоже стою и не знаю, о чем нам еще можно поговорить. Когда у тебя такая счастливая семья, как у меня, быстро забываешь, о чем было интересно беседовать с теми, кто был в твоей жизни до того, как ты обрел свое счастье.

– Вот и я про то же! – сказал Тот и, почувствовав, что рот искажается от подступающих рыданий, картинно, но очень неестественно зевнул. – А ты надолго тут? Тебе есть вообще где остановиться?

– Да, есть, Тот! Как раз сейчас пойду туда отдыхать с дороги, – ответила Юзиж, понимая, что если в ближайшие тридцать секунд они не простятся, то она разрыдается прямо на глазах у своего бывшего любовника, которому просто нет до нее никакого дела. – Тогда не будем друг друга задерживать, Тот. Удачи тебе!

– Ага. И тебе тоже, – ответил все так же равнодушно Тот, но увидел перед собой не лучистые глаза Юзиж, а ее спину, резко повернувшуюся к нему и уже удаляющуюся прочь.

Как только Юзиж развернулась, слезы фонтаном хлынули из ее глаз, – слишком уж долго она пыталась сдерживать их бешеный напор во время беседы с Тотом. Поняв, что уже отошла довольно далеко, она позволила себе еще и звуковое сопровождение – громкие всхлипывания. Юзиж не понимала, как же так все ее радужные ожидания развеялись, как дым: «Ах, наверняка это все Хиз специально сделал! Он же всегда меня терпеть не мог! Нарочно сказал мне, что хочет дать нам с Тотом еще один шанс. Я, как дура, прибежала к нему, а он, оказывается, еще и абсолютно счастлив без меня! Ой, да они наверняка на пару сговорились, чтобы унизить меня и поиздеваться надо мной! Ну, я рада, Тот, если тебе это доставило удовольствие. Пусть с тобой всю жизнь любимые люди поступают так, как ты со мной сегодня! По-моему, полным уродом надо быть, чтобы испытывать удовольствие от унижения и боли других. Правильно я сделала, что ушла от тебя когда-то!»

Тот в это время стоял и смотрел вслед той, оплакивая которую он вылил тонны слез и отравил себе много тысяч лет жизни. Сердце и душа разрывались на части от того, что он не нужен ей. Было не только нереально больно, но еще и обидно, что вся его специально забытая и затоптанная любовь всколыхнулась снова, стоило лишь посмотреть ему в глаза Юзиж. А ведь он столько времени и сил потратил на то, чтобы избавиться от этой отравляющей привязанности к покинувшей его любовнице! И сейчас ему придется пройти этот путь сначала, снова пытаясь выкинуть из своей головы эту навязчивую идею в образе Юзиж. «Да сколько же можно мне страдать и мучиться!!! Что я такого сделал и из-за чего Хизу так нравится лишать меня счастья? Я тысячу раз просил у него дать мне встретиться с Юзиж, когда я умирал от тоски по ней! Но он мне дал эту возможность только сейчас, когда я уже практически забыл о ней. И встречу он нам организовал только для того, чтобы поиздеваться надо мной, заставить послушать, как ей хорошо без меня, и всколыхнуть мою тоску со дна души! Я не могу так больше жить и не хочу! Потому что мои страдания не кончатся никогда! Пропади ты пропадом, Хиз, за все те несчастья и издевательства, которым ты меня подверг!»

С этими словами убитый горем Хранитель Кристаллов взглянул в последний раз в совсем уже удалившуюся спину Юзиж, как подкошенный свалился на землю и затрясся в рыданиях. Но, уже практически полностью отдавшись своей истерике, внезапно он услышал смеющийся голос Хиза и слова: «Ну, ты придурок, Тот! Нет, ну реально редкий придурок!» Эти слова отвлекли Хранителя Кристаллов от истерики, и он захотел вступить в диалог, чтобы рассказать Хизу, какое он на самом деле жестокое животное. Но, повернув голову влево и вправо, Тот никого не увидел рядом. Это заставило его подняться с земли и посмотреть получше. Но Хиз точно нигде не стоял поблизости. Снова Тот повернулся в сторону уже совсем далекого, навсегда уходящего из его жизни силуэта Юзиж. Любимый до боли и до дрожи образ исчезал из поля зрения, и страдания вместе с отчаянием снова накрыли Хранителя Кристаллов. Он уже практически собрался снова упасть на землю в рыданиях, как вдруг опять услышал голос Хиза: «Тот, ты уж не обижайся на меня. Но у тебя любое движение вперед – это результат хорошего пинка в зад. Извини, но ты мне сейчас не оставил другого способа воздействия!»

Сразу же после этих слов Тот ощутил небывалой силы пинок в зад, который швырнул его в ту сторону, куда быстрыми шагами уходила Юзиж. Пролетев кверх тормашками и шлепнувшись о землю, Хранитель Кристаллов сразу же поднялся обратно. Но желания поспорить с Хизом уже не было, будто что-то столь своевременно встало на место в его голове от внезапного падения. Тот еще раз бросил взгляд в сторону исчезающей из его жизни Юзиж, и, ни о чем не думая, кинулся за ней. Ушла она уже довольно далеко, поэтому бежать Тоту пришлось долго. Сама Юзиж была настолько поглощена своими собственными страданиями, что услышала бегущего за ней уже только тогда, когда ее почти догнали. Повернувшись на шум, она увидела подбегающего Тота. В первое мгновение ей захотелось провалиться на месте, потому что она понимала – ее бывший любовник видит, что она вся в слезах, и именно из-за страданий по нему, а не из-за своей абсолютно счастливой жизни. Но зареванная физиономия Тота и его безумный взгляд не позволили ей дальше заморачиваться на эти мысли.

Трудно сказать, кто к кому первый кинулся в объятия. Даже они сами вряд ли смогли бы точно ответить на этот вопрос. Единственное, что запомнил Тот в этот промежуток времени, как он одержимо просил прощения у Юзиж за то, что когда-то давно он ее отпустил, а потом у него не хватило мужества вернуть ее обратно. Он говорил и еще что-то, но, поскольку руки его обнимали ее стройное тело, мозг не отложил это в памяти. Юзиж была еще более многословна и тоже за что-то извинялась, но Тот этого тем более не запомнил. Внезапно на него снизошло осознание того, что ему не нужны ее извинения, потому что, оказывается, он простил ей вообще все когда-то давным-давно, еще задолго до их рождения и даже до сотворения мира.

Спустя полдня после этого Тот у себя дома наблюдал как завороженный за спящей Юзиж, завивая кончики ее волос в колечки. С одной стороны, он боялся ее разбудить, но, с другой стороны, он не мог себе позволить не чувствовать хотя бы что-то от нее в своих руках. Поэтому кончики волос показались ему вполне подходящими. Произошедшее за этот день вообще никак не укладывалось в его голове, видимо, от того, что он слишком долго мечтал об этом. Как же так? Хиз все же вернул ему Юзиж, которую он считал чуть ли не своим личным врагом, из-за которого Хранитель Кристаллов не выполняет своего предназначения? Упорно не верилось, что действительно вернул. Но колечки из волос Юзиж в руке у Тота убеждали, что она точно с ним. Несмотря на то что Хиз уверял, будто никогда не вносит изменений в свои планы на судьбу того или иного существа. Значит, вносит, если это заслужить? Или если перестать этого зацикленно хотеть? Или если всерьез увлечься выбранным для тебя Хизом предназначением? Или по всем этим причинам сразу? Или… Что там еще умного говорил ему Хиз, пытаясь достучаться до его разума?

На этом Тот внезапно прервал свои попытки догадаться, по какой конкретно причине Хиз сжалился над ним и вернул ему любовь и радость. Он вдруг осознал, что хочет сейчас просто наслаждаться своим счастьем и не грузить свои мысли ничем иным. Тот понимал, что фактически жизнь его только начинается и все сейчас по-другому. И он стал другим, и Юзиж стала другой. Они явно оба стали лучше. И не у них одних начиналась новая жизнь. Все человечество вслед за Моисеем, прошедшим по морю, вошло в новую эпоху, чтобы подняться на следующую ступень своей нравственной эволюции.

Но и о развитии человечества Тот думать сейчас не хотел. Он прилег рядом со спящей Юзиж, обнял ее и начал шептать ей в ухо:

– Я никогда тебя больше не отпущу! Слышишь? Даже если ты сама будешь проситься! Даже если скажешь, что завела себе другого! Я все равно тебя не отпущу! Даже если это будет унизительным для меня, я стерплю, но не отпущу. Слышишь?

В ответ на это Юзиж пробурчала что-то невнятное спросонок, явно не имеющее отношение к теме, и снова погрузилась в глубокий сон. Поняв, что разговора прямо сейчас не выйдет, Хранитель Кристаллов, продолжая обнимать свое сокровище, тоже решил попытаться заснуть. После пережитого за этот день нужно было набираться сил, ведь впереди у него было очень много дел. Многие тысячи лет, которые ему обещал Хиз на этой планете, с сегодняшнего дня перестали его пугать. Теперь, когда сбылась его мечта и изменился он сам вместе с Юзиж, он готов был с радостью заботиться о благе человечества хоть вечно. На мысли, что он еще очень многое сделает на этой планете, Тот заснул со счастливой улыбкой на лице.