Глава 14
Трэш висел под мостом. Он не впервые использовал эти сооружения в качестве укрытия, но, надо признать, что в прошлый раз все обстояло куда хуже. Ну да, ему тогда пришлось болтаться в холодной речной воде, он тогда замерз до деревянного состояния. Сейчас, надо признать, с удобствами тоже не все радужно, но куда терпимее.
Только-то и надо – повисеть некоторое время под мостом, вцепившись в ржавую трубу, непонятно зачем под ним протянутую.
Ничего, провисит сколько нужно, в отличие от прошлого раза силенок у него и не на такое хватит. Да и кривые когти выручают, они будто созданы для такой деятельности. То и дело проносившиеся над ним машины даже не пытались замедлиться и проверить столь перспективное убежище. А все потому, что мост располагался над сухим руслом, вдоль которого тянулась другая дорога – узкая и без асфальта. Но она тоже пользовалась популярностью, за короткое время по ней проехали два пикапа и гусеничная боевая машина, вооруженная автоматической пушкой. Естественно, вся техника была украшена знакомой эмблемой – красным ромбом. Его наносили даже сверху, причем, в этом направлении старались украсить им все доступные поверхности, будто старались донести свою принадлежность до кого-то, скрывающегося в небесах.
Возможно, так оно и есть, пару раз Трэш засекал подозрительное жужжание где-то наверху. Очень может быть, что враги вновь прибегли к беспилотным летательным аппаратам.
Очень удобная штука, если нужно кого-то найти.
Причем понятно, кого именно они выискивают.
Почему люди, проезжавшие под мостом, не замечали висящего над ними Трэша? Нет, вряд ли дело в их слепоте, просто он в такие моменты уже привычно представлял себя бесконечно маленькой точкой, разглядеть которую можно разве что в упор. Такое поведение глупо выглядит, но, как ни странно, способ как работал, так и продолжает работать. Хотелось бы, конечно, знать, в чем тут дело, но есть подозрения, что вопрос этот столь же безответен, как и многие другие, следовательно, нет смысла терзать голову, надо просто пользоваться и радоваться, что это возможно.
Выбраться из города оказалось не так просто, как представлялось поначалу. Трэш и подумать не мог, что врагов там настолько много, причем все они поспешно стягивались к месту, на котором он разгромил пикап. Другие пикапы, легкие бронированные машины разных модификаций, обшитые сталью грузовики и даже танк: чего только не насмотрелся на непростом пути. Не один десяток раз приходилось таиться в сомнительных укрытиях, изо всех сил внушая себе, что он является воплощением незаметности.
Срабатывало безотказно.
Одно напрягало, – под конец, скрываясь от врагов, он то и дело начинал ощущать недомогание. Его слегка мутило, к тому же, донимала нестерпимая жажда, Трэш сейчас готов напиться любой дряни, лишь бы она содержала воду.
Да и голод начал давать о себе знать, – организм привык к сытной регулярной кормежке и, оставшись без завтрака, не понимал, в чем тут дело.
Опять загудел двигатель. Трэш напрягся, готовясь стать незаметным и надеясь, что на этот раз его не начнет мутить от волнения, как случилось в предыдущий. Но пронесло, – невидимая машина проехала по мосту, а не под ним.
Странная беспечность, разъезжают тут поодиночке, страх потеряв. Складывается впечатление, что враги провоцируют Трэша на нападение, чтобы узнать, где он скрывается. Только из-за этих мыслей он передумал устраивать новое нападение и упорно прятался, где только возможно, постепенно отдаляясь от города.
Он неплохо там повеселился, но пора и честь знать. Глупо ввязываться в войну, ровным счетом ничего не зная о месте, в котором очутился.
Да и о себе Трэш знает только то, что выяснил опытным путем, методом многочисленных проб и болезненных ошибок.
Дайте ему время, он освоится и вернется во всеоружии, заставив кое-кого пожалеть о беспечности. Ну да, уж пикапы Трэш сможет разносить десятками, в этом у него уверенность полная. Всем любителям красного ромба придется жить, непрерывно оглядываясь и страдая от ночных кошмаров.
И в какой-то момент, оглянувшись, каждый из них обязательно увидит Трэша и осознает, что это вовсе не сон.
Как же он их ненавидит… Иногда, глядя на себя со стороны, даже удивляется силе этой ненависти. Должно быть, все дело в его неведении. Трэш просто не видит другой жизненной цели, кроме как, методично давить этих ублюдков, пока ни одного не останется.
Но это позже. Сейчас он выберется из местности, охваченной поисками, найдет убежище, не уступающее супермаркету, восстановится до конца и попытается как можно больше разузнать о мире вообще, об этой местности в частности, ну и, конечно – о себе.
План слишком расплывчатый, но это хоть какой-то план, а не вечное блуждание в поисках пищи.
Кстати о пище – есть хочется все сильнее и сильнее.
* * *
Прислушавшись, Трэш уловил очень далекий шум мотора. Километром дальше, и его уже не услышишь. Должно быть, он правильно выбрал направление, удаляясь по диагонали от пересечения тех дорог. Сколько прошел, а впереди и по бокам тихо, лишь позади иногда гудит, но, похоже, вот-вот, и эти посторонние звуки стихнут.
Местность, открывшаяся впереди, глаза не радовала. Если до этого он пробирался по лесополосам и густым посадкам из лиственных деревьев, дальше этот зеленый рай для прячущихся сходил на нет, и начинались возделанные поля. Левее – пшеничное, впереди – кукурузное. Обход не кажется перспективным, там тоже придется выбираться из укрытий, но как-то пройти надо, потому что впереди, в километре, виднеется густая зелень, в ней Трэш не пропадет.
В том, что его способность становиться незаметным работает в движении, уверенности, мягко говоря, нет. Значит, нельзя исключать риск, что, пробираясь полями, он будет обнаружен вражескими наблюдателями. Тогда что остается? Искать обход?
Или…
Трэш решил посидеть чуть-чуть в кустах, на краю лесополосы, дожидаясь, когда небо на западе перестанет отсвечивать красным. Солнце зашло, скоро сгустятся сумерки, кто знает, вдруг темнота затруднит жизнь возможным наблюдателям.
Так и сделал, выбрался лишь тогда, когда мир стал полностью черно-белым. Вблизи у Трэша в такое время суток ни малейших проблем со зрением, а вот чем дальше, тем хуже, на большом расстоянии все оказывается темно-серым, усеянным пятнами и полосами, среди которых мало что получается разобрать.
Сидя в кустах, он не бездельничал, а пытался заранее наметить маршрут. По всему выходило, что надо придерживаться края кукурузного поля, вдоль него тянулась расхлябанная узкая дорога. Непохоже, что ею часто пользуется. С одной стороны там зеленеет урожай культуры, которую Трэш с некоторых пор недолюбливает, с другой поднимается высокая трава, разбавленная редкими чахлыми кустами. Можно пройти, частично скрываясь за растительностью и не оставляя за собой заметных издали следов, что непременно случиться, если он начнет топтаться, где попало, сминая густо насаженную растительность.
Чем-то ему это место не нравится. Мерещится какая-то неведомая опасность. Внутренний голос помалкивает, ничего не подсказывает, тут что-то другое, будто воспоминание о чем-то плохом, но, при этом, вспомнить ничего не получается.
Можно ли доверять этому чувству? Или проигнорировать?
Нет, игнорировать нельзя. Вдруг здесь и правда что-то нечисто. Придется держаться еще осторожнее, чем обычно.
Первоначально Трэш планировал передвигаться ползком, при этом его с двух сторон качественно прикроют высокая трава и кукуруза. Увы, план оказался трудноосуществимым, и всему виной броня, или, точнее – притупленные шипы, там и сям из нее торчащие. Проблема заключалась в том, что под тяжестью тела они вонзались в землю на всю длину. Если туловище можно как-то приподнимать, то что прикажете делать с голенями и коленями, на что без них опираться?
Перепахав несколько метров дороги, Трэщ, обернувшись, убедился, что, как трактору с плугом – ему цены нет, но вот ползти с такими неудобствами придется до утра.
И еще, на дороге останется такой след, что его чуть ли не из космоса разглядеть смогут. А это совсем уж нехорошо, никто не должен знать, куда ушел беглец, он ведь немало сил приложил, столько времени оставаясь незаметным и не позволяя своей агрессивности взять над собой вверх. Надеялся оставить преследователей с носом, пусть так и ищут его где-нибудь позади.
Эх, а ведь тот пикап, который в одиночку проехал под мостом, можно было разнести в несколько секунд со всем экипажем, – он почти точно под убежищем Трэша проскочил.
Несколько секунд потратил на размышления, после чего решительно поднялся и бегом припустил по дороге. При этом изо всех сил внушал себе, что он не тяжеленное создание, под которым с час назад сломался дощатый мостик, протянутый над ручьем с вкуснейшей водой, а невидимая невооруженным глазом пушинка. Хорошо, если этот фокус работает в движении, но почему-то Трэш на этот счет испытывает великие сомнения. Но даже если все не так, с его скоростью он мигом домчится до приличных кустарников, разросшихся слева от дороги, а по ним уже дотащится до лесополосы, которая начинается приблизительно в километре. Слева и справа поля, местность открытая, если там засели наблюдатели, они легко рассмотрят мчащуюся немаленькую фигуру. Но не факт, что они есть, к тому же, при малой толике везения могут смотреть в другие стороны.
И вообще – не надо раньше времени браковать невидимость в движении.
Что-то с угрожающим шелестящим присвистом пролетело слева и тут же впереди. Трэш инстинктивно дернулся, что изменило скорость и, возможно, спасло ему жизнь, хотя узнал он об этом спустя приличный по меркам этого непростого мира срок.
В бок ударило с такой силой, что тело, застигнутое в неудачно-неустойчивый момент, закружилось, отказавшись мчаться дальше. Трэшу только и осталось, что подогнуть ноги, заваливаясь под прикрытие стены кукурузы, после чего торопливо перекатиться со спины на брюхо несколько раз, накалывая на шипы ломти липкой почвы.
Дальше, еще дальше, надо побыстрее убраться от места, куда с дурной силой что-то раз за разом стучит, щедро разбрасывая куски выбитой земли. Невидимый и почти неслышимый стрелок не видит цель за зарослями, но упорно бьет в то место, где она упала, надеясь поразить вслепую. Кукурузные стебли десятками заваливаются под ударами тяжеленных пуль или даже снарядов, разбрызгивая труху от листьев и зерна от разнесенных початков.
Нет, наверное, все же – просто крупнокалиберные пули. Снаряды должны взрываться, а эти просто бьют по дороге и краю поля.
Но бьют, надо признать, эффектно: торопливо, по две-три штуки в секунду, шумно, зрелищно раскидывая увесистые комки земли, то и дело колотящие по телу Трэша.
Не успел толком откатиться, как обстрел стих, будто его и не было. Лишь разбитая пулями дорога позади, и онемевший после удара бок свидетельствовали, что случившееся не померещилось.
Но Трэша наступившая тишина не обманула. Пусть внутренний голос подсказывал, что опасность осталась позади, на этот раз он ему не верил. Кто-то только что не пожалел кучу боеприпасов, накосив кукурузы на пару стогов и теперь, должно быть, намеревается завершить начатое.
То есть – добить живую мишень.
Трэш обнаружен, это очень плохо. Но есть и плюс, теперь он знает, с какой стороны враг – справа затаился. А кукуруза там вымахала прилично, в отличие от травы и колосящейся дальше пшеницы, она может прикрыть не только когда передвигаешься по-пластунски, перепахивая дорогу шипами. Трэш направился дальше на манер четырехногого паука – упираясь в землю только ступнями и ладонями, держа тело на весу. Не очень-то удобно, ну да чего не сделаешь, если жить захочешь.
А жить хотелось, как никогда сильно.
Удивительное дело, но больше по Трэшу не стреляли, и гул приближающихся моторов не доносился. Складывалось впечатление, что оставшийся невидимым стрелок попросту потерял к нему интерес.
Стоп, а почему невидимый? Ведь за миг до того, как вокруг начали летать пули, Трэш краем глаза заметил едва заметные отблески далеко справа. Даже повернуть голову хотел, но не успел. И хлопки оттуда доносились, похожие на выстрелы, но определенно странные, да и слишком тихие для столь разрушительных последствий.
Что там располагалось? Зрительная память подсказывает, что там, посреди кукурузного моря, вздымается нелепо выглядевший холмик. Нет, он достаточно живописный, вот только выглядит чужеродно, искусственно, скорее всего, в его рождении замешан человек, а не природа, а в голове почему-то вертится непонятное слово – курган.
Внутренний голос согласился, что именно на том холмике расположился стрелок, но при этом продолжал настаивать, что бояться совершенно нечего. Главное – не высовываться из-за кукурузы, и все будет хорошо.
Но в такое не верилось совершенно.
Трэш добрался до кустов, однако и за их прикрытием не ощущал себя в безопасности. Так и передвигался в прежней манере, продолжая чутко прислушиваться, ожидая, когда же подбирающиеся убийцы себя выдадут. Но те продолжали делать вид, что напрочь игнорируют чудище, которое устроило им сегодня обильно сдобренный кровью переполох.
Лишь добравшись до лесополосы, Трэш позволил себе вскочить и помчаться по ней, не разбирая дороги, сминая кусты и с треском ломая молодую поросль. Все это происходило с таким шумом, что он потерял возможность следить за посторонними звуками, но когда через пару километров остановился, ничего постороннего по-прежнему не смог расслышать.
Чуть успокоившись, решил, наконец, заняться собой. Присев, тщательно изучил полученные повреждения. Увиденное его одновременно обрадовало и неприятно озадачило.
Первая новость – хорошая. Оказывается, он, по сути, не ранен – отделался странно выглядевшей царапиной. Пуля не добралась до мяса, она ударила по касательной в стык пластин, после чего у одной надколола край, а у второй вырвала всю верхнюю часть, остатки болтались на клочьях подкладки из почти не кровоточащей ткани, напоминающей очень крепкую и армированную стальными волокнами кожу.
Этим повреждения не ограничивались, – пуля, пролетая дальше, пробороздила еще две пластины, одну из них чуть ли пополам не расколов. Таким образом, броня Трэша обзавелась пробоиной, и протягивающейся от нее ослабленной зоной, куда его сейчас можно поразить самым несерьезным оружием.
Ну это получится только если странная кожа не окажется с сюрпризами. По ее виду можно предположить, что она на них богата.
Самая скверная новость заключалась в том, что если это и правда пуля, то его броня не настолько крепка, как он предполагал. Очень уж много разрушений от единственного попадания, к тому же, прошедшему вскользь. До этого ничего подобного не наблюдалось, пластины всего лишь обзаводились выбоинами, или, в тяжелых случаях – пробоинами.
Может никакая эта не пуля? Может и правда снаряд? Ну а не взрывались они по причине того, что какие-то особые.
Ладно, чего уж тут голову ломать – жив, и ладно. Повреждения брони не вечны, они тоже затягиваются, пусть и не так быстро, как хотелось бы. Трэш отыщет убежище и еду, отлежится, залечит и новые пробоины, и старые, в возможностях своего организма он уверен, тот на многое способен и не с таким справлялся.
Кстати, по поводу поисков убежища и еды – ночь длится не так уж и долго, а он пока что не нашел ни то, ни другое. К тому же поблизости находятся враждебно настроенные люди, вооруженные пушкой или каким-то особо коварным пулеметом.
* * *
Еду Трэш нашел случайно и не сказать, что сильно ей обрадовался. Второй раз с такой сталкивается и первоначальное мнение не изменил – вкусом не радует, но если ничего другого нет, пожевать можно.
Пища обнаружилась в совершенно неожиданном месте. Он-то надеялся найти еще один супермаркет, ну или магазин поскоромнее, но чтобы непременно богатый тушенкой и прочими деликатесами. Однако, до исхода ночи не обнаружил ничего, что напоминало окраину приличного населенного пункта. Пару раз замечал вдали скромные домишки деревень, но это совсем не то, ему требуется город, в самом худшем случае – городок.
Местность радовала, ловушки в виде открытых вражеским взглядам полей остались позади. Теперь Трэш пробирался по светлым, богатым дубом и абрикосами лесочкам, из одного в другой можно прокрадываться по заросшим густым кустарником пространствам, нигде не подставляясь под новый обстрел непонятно из чего.
Пройдя через очередной, не отличающийся от прочих, лесок, вышел к широкой асфальтированной дороге. Так уж совпало, что в этот момент по ней с целенаправленным видом шагали три «странных», грязных до такой степени, что, несмотря на полное отсутствие даже намека на ветерок, Трэш их сначала унюхал, а уже потом услышал и увидел.
Ради озорства не удержался, вышел из зарослей, остановился на обочине, угрожающе развернувшись в сторону людоедов. Те, тоже остановившись, несколько секунд всматривались во мрак, похоже, испытывая проблемы со зрением в такую пору. Но все же рассмотрели нервирующие подробности – развернувшись, припустили прочь с завидной быстротой и еще долго трещали ветвями, удаляясь в чащу леса, который продолжался за дорогой.
Трэш, прокрадываясь по заполоненному врагами городу, неоднократно видел схожие сцены, – как хорошо вооруженные люди разнообразными способами убивали «странных». Ни разу их не игнорировали, пускали в ход пулеметы и прочее при любой возможности.
Отсюда можно сделать вывод: друг другу они не друзья.
А дальше напрашивается второй вывод, очень даже полезно-злободневный, – в направлении, откуда топала эта троица, врагов нет (или, по крайней мере, их там не было недавно).
В общем, с выбором дальнейшего маршрута затруднений не возникло – Трэш продолжил движение уже по дороге, что заметно повысило его скорость. Почему именно по дороге? Небогатый жизненный опыт на пару с загадочным внутренним голосом уверяли, что дороги прокладываются не просто так, они всегда куда-то ведут.
В том числе и к городам.
Вскоре Трэш дошел до брошенной машины, затем еще до одной. Местность начала напоминать уже знакомую, где он, голодный и замерзший, одно за другим обыскивал транспортные средства в поисках жалких крох невкусной малопитательной пищи. Но нет, это другие края, нет сомнений, что не путается в направлениях, если потребуется, готов повторить весь свой путь, даже на черноте не растеряется.
На этот раз машины его внимание не привлекали, он, пока что, не настолько голодный, терпимо. Но чуть дальше пришлось изменить себе – это того стоило.
Очередной поворот вывел к странно выглядевшему месту: шикарная асфальтовая лента заканчивалась, будто обрезанная, а дальше тянулась неказистая грунтовка. Выглядело это крайне неестественно, живо напомнив неоднократно виденные схожие места. Вспомнить хотя бы то – самое первое, странность которого Трэш сумел оценить, несмотря на то, что пребывал в полуживом состоянии. Тот самый травяной клин перед злополучным мостом, где пришлось пережить кучу приключений (причем, исключительно неприятных).
Здесь травяного клина нет, но граница, рассекавшая чуждые участки поверхности, заметна. Вон она, ровной линией тянется, отмеченной сменой растительности и свисающими со столбов аккуратно перерезанными проводами.
Перед линией, за которой отсутствовал асфальт, выстроилось скопище машин. Люди, доезжая до этого места, почему-то их бросали, уходили пешком или оставались в виде россыпей костей. Пара автомобилей застыла дальше, на грунтовке, похоже, они там застряли, очень уж серьезные колдобины, а посадка у них заниженная, предназначенная для ровных дорог.
Великаном среди лилипутов возвышалась окруженная подпиравшими ее легковушками фура. И возле нее происходило кое-что интересное, – не меньше десятка «странных» колотили по бортам прицепа-рефрижератора или пытались вскарабкаться на него. Они были столь увлечены своим непонятным занятием, что не замечали Трэша, пока он не оказался в паре десятков шагов от них.
Дальше все протекало стандартно: дружно притихли и прыснули в разные стороны парами и тройками, забитый машинами пятачок обезлюдел в несколько секунд.
Трэш, пробираясь через затор, первоначально планировал подробно изучить линию, разрезавшую дорогу. Хотя, если честно, особого смысла в этом не видел, потому как и отсюда можно разглядеть все, до мельчайших деталей. Да, действительно очередная странная граница, коих он уже навидался, и коим до сих пор не нашел объяснения. Смотри не смотри, а результат не изменится.
Странные дела тут творятся.
Добравшись до фуры, он был вынужден изменить планы, – от прицепа отчетливо тянуло сырым мясом. Запах не сказать, что сильно аппетитный, но после суточного голодания крутить носом не стоит.
То, с чем «странные» не сумели справиться толпой, для Трэша вообще не проблема, добрался до начинки рефрижератора меньше, чем за минуту. Обнаружилось, что фура перевозила замороженные говяжьи туши, уродливо разрубленные напополам. Неизвестно, как долго она простояла брошенной, но разморозиться не успела, внутри сохранялась отрицательная температура.
Трэш, вытащив одну полутушу, поморщился, тяжело вздохнул и, откусив от нее кусочек, начал жевать. Во рту стало неприятно-холодно, но может это и к лучшему, вкус не чувствовался, а он у сырого мяса не из тех, которыми получится наслаждаться.
Может, приготовить его? Но как? Зажарить на углях? Трэш с сомнением покрутил перед собой ладони. Пальцы слишком толстые и закованы в броневую чешую, когти массивные, кривые, такими только рвать и дробить, а вот чиркнуть спичкой не получится.
Какое-то странное ощущение, он почему-то знает, что когда-то обращение со спичками и зажигалками не являлось для него неразрешимой проблемой. Откуда взялись такие мысли?
Да откуда же, откуда и многое другое – неизвестно откуда.
Морщась, продолжил жевать мясо, уставившись за обочину, на которой возвышался металлический щит с указателями. Если ему верить, в пяти километрах отсюда располагается какой-то Шахтинск. Скорее всего – город, туда-то Трэшу и нужно. Вот только, скашивая взгляд на грунтовку, начинал сомневаться, что пройдя нужное расстояние, обнаружит искомое. Уж очень неказисто выглядела дорога и смущала резкая смена, как покрытия, так и прилегающей местности.
Да тут даже провода перебиты, причем столбы по ту сторону совершенно другой конструкции. Что же это вообще такое?
В зарослях, правее щита с указателями, Трэш засек движение. Он и до этого слышал, что там кто-то подбирается, но ничуть не волновался по этому поводу, потому как уловил свежий запах «странных», а опыт показывал, что их опасаться не следует. Еще один заявился, рассчитывая получить свою долю с фуры.
Ничего, как пришел, так и уйдет.
Точнее – убежит.
Трэш, озорства ради, запустил в шевелящиеся кусты увесистую кость, на которой оставалось немного мяса. Шевеление на пару секунд стихло, но затем возобновилось, после чего послышалось довольное урчание, сопровождаемое звучной работой зубов.
Этот любитель человечины, похоже, не только странный, но и наглый до беспредела – в отличие от своих собратьев, даже не подумал убежать, так и грызет подачку на месте. Ну да пускай кушает, не жалко, тут такого добра навалом. Даже если никуда не ходить, просто остаться здесь, долго просидеть не получится, мясо протухнет.
Трэш, избавив полутушу от лучших кусков, принялся за следующую. А, тем временем, «странный» обнаглел окончательно – выбрался из кустов, встал под щитом, и, грызя голую кость, всем своим видом начал показывать, что вполне созрел для получения добавки.
Кстати, насчет внешнего вида – этот каннибал выглядел скверно. Не в том смысле, что ранен или покалечен, а в том, что отличался от обычных людей. Тело выгнулось, раздавшись кверху, колени раздулись неприглядными узлами, голова расширилась в районе челюстей, волос на ней осталось мало, руки выглядели удлиненными, пальцы на них походили на паучьи лапки, увенчанные короткими уплощенными когтями. Трэш таких уродцев встречал неоднократно, это далеко не самые впечатляющие представители «странного племени», встречаются куда хуже. Но этот факт не делал их симпатичнее.
В очередной раз пройдясь зубами по голой кости, людоед с надеждой покосился на Трэша и лебезящим тоном проурчал:
– Первый хороший, Первый дал мясо. Мясо вкусное, мясо сочное, мяса можно много съесть. Хочется еще мяса. Дай.
Трэш, пораженный столь возмутительным поведением, ответил недружелюбно:
– Слышишь, ты, морда охреневшая, а может мне тебя самого на мясо пустить?
– Кого пустить? Куда? Где мясо? Мясная морда? Я ее тоже хочу.
Неувязка получилась: слишком сложная фраза, скудный интеллект собеседника ее не осилил и свел все к сильно волнующей его теме.
А наглец тем временем продолжал.
– Первый будет есть мясо, Второму будет отдавать кости. Второй любит кости. Но мяса хочется больше, мясо вкуснее, мясо мягче. Первый, ну где там мои кости?
– Почему ты называешь меня Первым? – заинтересовался Трэш.
– Ты Первый, я Второй. Ты ешь мясо, Второй ест кости. Но ты не грызи кости до конца, оставляй и мне, мясо лучше костей, я его люблю есть.
– И откуда ты такой наглый вылупился? Почему меня не боишься?
– Второй боится Первого. Но Первый добрый, Первый дал Второму мясо. Второй будет ходить с Первым, будет искать вкусную еду. Когда найдет вкусную еду, скажет Первому. Первый поест, Второму оставит. Первому будет хорошо, Второму будет хорошо.
Трэш протянул лапу с зажатой в ней недоеденной ногой:
– Хочешь это?
– Мясо хочу. Мясо всегда хочу.
– Ну так подойди и возьми.
– Взять мясо у Первого?
– Бери.
– Первый еду оставляет, Второй доедает.
– Если не возьмешь из руки, оставлю голые кости, хватит только на то, чтобы зубами по ним постучать. Это если, вообще, что-нибудь оставлю.
Отбросив всякие сомнения, необычный каннибал отбросил изгрызенную кость, торопливо приблизился к Трэшу, осторожно протянул руку, выхватил подношение, отскочил на несколько шагов, жадно урча, заработал челюстями, при этом невнятно поблагодарив:
– Первый хороший, Первый щедрый, первый дал мясо. Мясо – хорошая еда. Найдем вкусную еду, Первый тоже поделится со Вторым.
Покосившись на щит за обочиной, Трэш подумал, что, за неимением лучшего, есть смысл использовать странного людоеда в качестве источника информации и обратился к нему с вопросом:
– Ты знаешь, где Шахтинск?
Тот, с треском раскусив трубчатую кость, торопливо проурчал:
– Второй не знает, где Шахтинск. Второй знает, где мясо. Мясо лежит в большой машине.
– Ну ты удивил, а то я не знал, – ухмыльнулся Трэш. – Есть поблизости большой город? Ты хоть знаешь, что такое город?
– В городе есть еда. Я был в городе.
– А чего тогда ушел, раз там еды полно?
– Второго хотели убить. Обидно. Второй хотел поесть, а поесть не дали. В боку дырку сделали. Больно.
– А ну подойди, гляну на твою дырку.
На этот раз уродец приблизился бесстрашно, обнаглев до последней степени наглости. Трэш, изучив подсохшую рану, предположил, что, скорее всего, ее проделала пуля не слишком внушительного калибра.
– В тебя стреляли? Бабах, громкий треск был? Громкие звуки?
Людоед подтвердил:
– Было громко, а потом стало больно.
– Ты оттуда пришел? – Трэш указал направление на единственный город, который знал.
– Да, Второй был там.
– А еще города знаешь? Много еды, много людей, много больших домов?
– Второй знает, Второй туда шел, пока не встретил Первого.
– Где это?
– Недалеко.
– Покажешь?
– Пойдем туда, когда здесь мясо съедим. Его много, надолго хватит. Надо быстро есть, начнет вонять, на запах придут другие, станут просить и воровать. Нам самим мало.
– Пойдем прямо сейчас.
– Первый сказал идти сейчас, Второму придется идти.
– Вот это правильные мысли, будь всегда таким же послушным.
– Там тоже есть еда. Вкусная еда. Здесь мясо невкусное, но мяса много.
– Э, товарищ, я догадываюсь, о чем ты, так что вбей себе в тупую башку: никакой вкусной еды не будет, ты станешь жрать то, что я даю, а не за людьми гоняться.
– Второй понял. Первый будет есть мясо, Второму будет оставлять кости. Мясо бывает вкусное и невкусное. В городе мясо вкусное.
– Ну насчет этого мы еще посмотрим, мне ваши вкусности вкусными не кажутся. И хватит себя Вторым называть, мне такое прозвище не нравится. Ты больше не Второй, ты Чавк, потому что чавкаешь на километр, всем свиньям на зависть. Все понял? Ты не Второй, ты Чавк, и мы идем в город. Там поедим, как следует, да и попить не помешает.
– Второй понял, он теперь Чавк, и он идет в город есть вкусную еду. Первый добрый, первый поделится вкусной едой.
