1. Контекст этой главы и ряда других глав «Дао дэ цзина» (см. главы XLI, X) не оставляет сомнения в том, что в начальной строке имеется в виду совершенство (дэ), которое мудрый «воздвигает» или, как сказано ниже, «пестует» в себе и которое только и может быть незыблемым основанием его жизни. Впрочем, классические комментарии дают более отвлеченные пояснения. Согласно Ван Би, речь идет о том, чтобы иметь «прочный корень», а Хэшан-гун понимает эту фразу как умение «поставить себя и царство посредством Пути». Ли Янь отождествляет «созидание прочной опоры» с процессом творения мира: Путь рождает одно, одно рождает два, два рождает три, и три рождает тьму вещей. Строка 2 содержит, несомненно, аллюзию на известный принцип Лао-цзы «обнимать единое». Впрочем, Ли Янь толкует это как «сохранение матери». Предлагаемый перевод основывается на толковании Хэшан-гуна, которому следуют большинство комментаторов и переводчиков. Ван Би трактует последнее слово скорее как «потерять» Путь (вследствие собственного корыстолюбия). Этому прочтению следует Р. Хенрикс, который переводит: «То, что крепко обнимают, нельзя потерять».

2. Строка 3 древними читателями «Дао дэ цзина» воспринималась как свидетельство вечной жизни того, кто «воздвиг в себе» совершенство, поскольку поминальные жертвоприношения предкам для древних китайцев были своеобразным подтверждением жизни после смерти. Хэшан-гун уже переносит акцент на благотворность собственного усилия: «Тот, кто способен так утвердить в себе Путь, будет жить вечно и не умрет, и ему из поколения в поколение, вовек не переставая, будут приносить жертвы». Ван Би и вовсе отходит от темы личного бессмертия: «Дети и внуки, передавая этот Путь, будут исправно осуществлять жертвоприношения».

3. По поводу слова «это» в 4-й строке и последующих Хэшан-гун поясняет, что здесь всюду имеется в виду «путь». Точнее было бы сказать, что здесь подразумеваются упомянутые выше принципы «устанавливать совершенство» и «обнимать единое». Хэшан-гун толкует «подлинность» как свойство «подлинного человека» (идеального человека в даосской традиции), который «вскормил в себе дух и продлевает свои годы». У Лао-цзы, однако, «подлинность» соответствует внутренней искренности и самодостаточности мудрого, которые внушают людям безотчетное доверие.

4. В строках 4 – 8 в мавандуйских и годяньском списках отсутствует знак, соответствующий в русском переводе предлогу «в», что делает грамматическую структуру фраз несколько невнятной.

5. Строку 6 Хэшан-гун толкует как культивирование «почтения к старшим, заботы о младших и обучения неразумных».

6. В 7-й строке в толкованиях Хань Фэя, списках Фу И и в некоторых других вместо «царства» говорится об «уделе» или «области».

7. В 8-й строке в мавандуйских списках употреблен синонимичный знаку «всеобъемлющий» (пу) знак «всепроницающий» (бо).

8. Строка 9 в оригинале гласит: «От себя зри себя» (вариант: «Собой зри себя»). Подобный перевод в данном случае возможен, но становится неприемлемым по стилистическим соображениям. В этом пассаже слово «смотреть» соответствует знаку гуань, который фигурирует в главе I. Комментаторы расходятся в толковании этой фразы. Янь Цзунь говорит просто: «Я сам – мерило других, моя семья – образец для сопоставления с другими семьями…» и заключает аналогией между личностью мудреца и мирозданием: «Правитель – это живот и сердце мира, а мир – это форма правителя». Хэшан-гун видит здесь противопоставление мудрого неразумному, тем самым придавая глаголу «смотреть» значение «судить», «оценивать»: «Исходя из того, кто пестует Путь, смотри на того, кто не пестует Путь: кто погибнет, кто будет жить?» и т. д. Эту трактовку поддерживают многие комментаторы, а среди отечественных переводчиков – А. Е. Лукьянов, который переводит: «По себе сужу о себе, по семье сужу о семье…» и т. д. Ван Би поясняет только последнюю строку пассажа: «Исходя из устремления всех людей в мире смотри на Путь в мире: благоприятен он или противится, приносит удачу или несчастье – он во всем как путь людей». Ван Би, очевидно, хочет сказать, что людские дела и действие Небесного пути, «эмпирей» и «эмпирия» не противоречат друг другу. Эта точка зрения соответствует общим принципам китайского миросозерцания и притом засвидетельствована уже первым речением «Дао дэ цзина». Между тем версия Хэшан-гуна тоже не лишена оснований. В рассматриваемом фрагменте действительно говорится о некоем отношении, но отношении, надо полагать, внутреннем: здесь имеется в виду «тот, кто пестует в себе совершенство» и благодаря этому обретает способность превозмогать свое субъективное «я», но лишь для того, чтобы прозревать в себе «подлинность» существования. Правда, он не судит внешние проявления, а интуитивно «схватывает», «опознает» свое – подлинное бытие. В позднейшей даосской традиции слово гуань стало техническим термином, обозначающим медитацию. Здесь отдано предпочтение нейтральному глаголу «смотреть». Простой и эффектный вариант перевода предлагает К. Ларр: «Добродетель индивидуальна для себя, семейна для семьи, деревенская для деревни, государственная для государства…».

9. В последней строке слово «это» соответствует местоимению «это» в строках 4 – 8 и принципам, заявленным в первых двух строках.

10. В данной главе рифмуются строки 1 – 3. Кроме того, в строках 4 – 8 имеется внутренняя рифма, что могло предопределить не всегда ординарный выбор последнего знака в отдельных строках.

«Совершенствование созерцания» – так определена тема этой главы у Хэшан-гуна. Мудрый имеет один принцип, одну меру для познания всех вещей в мире. То, что позволяет ему прозреть подлинное в себе, дает ему возможность прозревать и, главное, пестовать истинную природу всего сущего. Давая всему быть тем, что оно есть, он сам не перестает быть в мире. Даосское «недеяние» утверждает безусловную со-общительность всего сущего. Это последовательное расширение предмета знания от себя до всего человеческого мира напоминает процесс совершенствования мудрого, описанный в конфуцианском каноне «Великое Учение», отчего некоторые исследователи усматривают здесь влияние конфуцианской традиции. Правда, в конфуцианстве различные ступени познания требуют и особого отношения к миру, тогда как Лао-цзы говорит об одной универсальной этической мере. Как замечает Дэцин, «премудрого человека ничто не занимает, кроме одной-единственной подлинности». Правда, эта абсолютная мера морали сама по себе… безмерна. Назвать ее можно только безликим словом это, которое у даосского автора служит в сущности ничего не обозначающим знаком предельной и бесконечной конкретности. Таков ответ Лао-цзы на главный вопрос этики, поставленный Гельдерлином: «Есть ли мера на Земле?».

Комментарий Люй Хуэйцина: «Что значит “смотреть на себя, исходя из себя”? Я смотрю на то, что во мне есть своего, и так узнаю, что во мне есть от себя самого. Потом я смотрю на то, что есть своего в моем созерцании себя, и так узнаю, что во мне есть такого, что дает созерцать мое созерцание. Благодаря этому я могу понять, что для пестования себя я имею достаточно в самом себе и не имею нужды опираться на что-либо внешнее».