Жирный Тонька-Сороконожка
Как могли мы не исследовать Аркадию? Тем более, что трамвайная остановка находилась рядом с нашим домом. В будний день ожидающих трамвай № 17 было немного, и среди худощавых одесситов выделялась дама невиданных размеров.
Подошел трамвай. Мы запрыгнули на площадку, приткнулись в углу, засуетились желающие занять сидячие места. Со скрипом дрогнул в сторону школы вагон. Это оттолкнулась от земли и встала на подножку дама. Она попробовала протиснуться боком в открытые двери вагона, но живот, обтянутый крепдешиновым платьем, не позволял этого сделать.
Дама неожиданно завизжала: «Неужели в вагоне нет настоящих мужчин, чтобы мне помочь?» Вскочили двое элегантно одетых мужчин, один стал тянуть женщину за левую руку, второй пробовал втащить ее в вагон за талию. Дама только ойкала. Вагон тронулся, помощники, тоже ойкнув, упали, а дама влетела к свободным задним местам, и ловко уселась на двойное сиденье. Мужчины, помогшие ей втиснуться в узкую трамвайную дверь, бодро поднялись и подбежали к женщине, которая их поблагодарила: «Я даже не думала, что в Одессе еще остались джентльмены…»
Поощренные такими словами, молодые люди заискрились в лучах жаркого солнца, светившего в окна вагона. И толстушка разомлела, ее тонкое платье стало намокать от пота, струившегося по шее и рукам. Она стала похожа на очень полную русалку, расплывшуюся от удовольствия. Кто-то из пассажиров заметил сходство:
— Русалка на скамье сидит…
— Ты, кот недоученный, не видишь, что у меня есть ноги?
— Мене издалека показалось, что это — плавники!
На углу Пантелеймоновской почти все пассажиры сошли на Привоз. Вагон опустел. Вошел слегка подпитый работяга, уставился на ранее невиданное чудо:
— Ну и жопа!
— Чтоб у тебя такие щеки выросли! — потная женщина вспыхнула, как спичка. Всем пассажирам понравился ее ответ, добавлять что-либо уже не было необходимости. Засмеялась и шутница. Кто-то добавил:
— Наверное, нелегко постоянно носить такую красоту на ногах…
— Конечно, на твоих искривленных спичках такое не удержишь!
Трамвай сделал круг возле конечной остановки. Дама встала. От долгого ерзания на скамейке, мокрое крепдешиновое платье комком воткнулось ей в зад, и один из кавалеров осмелился его вытащить.
— Как Вы смеете?! — толстушка сверкнула обеими глазами, но увидев сконфуженное лицо ухажера, подобрела: «Ладно, помогите мене выйти». Кавалер вышел из вагона, протянув две исхудалые руки для приема груза. Дама протиснулась в дверь:
— Неужели некому меня подтолкнуть?
Охотник нашелся. Он долго лапал задницу, не веря глазам своим:
— Скажите пожалуйста, кто и чем Вас кормит?
Женщина истерически закричала, и вывалилась в руки ухажера, который не ожидал такого подарка. Ноги его подкосились, и он исчез под телом красавицы. Дама вскочила на ноги неожиданно проворно, и так же легко подняла «потерпевшего», взяла его под руку, и парочка пошла по центральной аллее к морю. Женщина шла, широко раскидывая ноги, похожие на ласты, а зад ее колыхался, как-то отдельно от туловища.
Недалеко от нас с Ленькой стояли оторопевшие пассажиры.
— Кто может такое чудо прокормить?
— Ей на обед нужно никак не меньше ведра борща!
— А тебе что? У нее, видимо, уже есть кормилец…
— Таки да… — засмеялся «экономист» — хорошо, что это не моя забота.
— А кто-то таки может ее содержать! — с нотками зависти пропищал какой-то старичок.
Позже мы узнали, что толстушка проживала недалеко от нашего дома, и ее знали все соседи из нашего и соседних дворов еще с довоенного времени.
У нее даже было прозвище: Жирный Тонька-Сороконожка. Одесса — таки да — большая деревня. Очень полные женщины считались у нас красавицами еще долго после голодовки…
