В Университете я держусь в стороне ото всех. Не очень-то лезу к кому-нибудь с дружбой. Не думаю, что здесь кто-нибудь сможет меня понять. Слишком я другой. Возможно, меня здесь считают замкнутым социофобом. Но я знаю, что не такой. Я всегда сижу на заднем ряду, никогда сам не тяну руку, даже если хорошо знаю ответ на вопрос преподавателя. Перед парой стою один в стороне. Мне просто не хочется ни с кем разговаривать. Что меня действительно увлекло в студенческой жизни – это спорт, а точнее, бег. В Чертоге я так наловчился бегать, что в Университете сам не заметил, как стал на физкультуре первым по бегу на своем факультете – как на короткие, так и на длинные дистанции. По вечерам одногруппники собираются вместе и идут посидеть в каком-нибудь баре или просто погулять. Я никогда с ними не иду. Все вечера я провожу в компании плеера, беговых кроссовок и прорезиненной дорожки нашего парка.

Я живу в общежитии, в комнате нас двое человек. Мой сосед – тихий и скромный компьютерный задрот, все свободные часы проводит за играми. Маленький и щуплый, он полностью укрыт от внешнего мира здоровенными массивными наушниками. Для меня он просто идеальный сосед.

Прошло два месяца с начала первого семестра. Учеба мне нравится. Механика грунтов, инженерная геология, минералогия, геофизика, ландшафтоведение – все эти дисциплины напоминают мне дом, мои родные шахты, по которым я очень скучаю.

Наш поток сидит на лекции, я, как всегда, занимаю один из задних рядов, старательно записываю лекцию на тему «Структурные связи в грунтах». Ко мне оборачивается сидящая спереди одногруппница, милая девушка по имени Кристина.

– Кирилл, в субботу я отмечаю день рождения, – шепчет она мне. – Я хочу тебя пригласить.

Это она мне? Точно? Может, слева от меня или сзади сидит еще один Кирилл и вопрос адресован ему? Мне стыдно, но я оборачиваюсь, чтобы убедиться. Сзади и рядом со мной пусто. Я смотрю на Кристину. На ней сегодня черная облегающая кофта. Прямые русые волосы собраны в пучок, глаза, на мой взгляд, накрашены чересчур сильно, в ушах – массивные сережки. Она улыбается и ждет от меня ответа. Мы обычно мало общаемся. Собственно, это даже нельзя назвать общением. Кристина иногда оказывается рядом со мной на лекциях, пытается завести разговор о предметах, погоде и планах на выходные. Получая односложные ответы «да, «нет», «м-м-м», она оставляет попытки. А теперь… День рождения? Это странно. Что я знаю о ней? Она неплохо учится, любит ходить с друзьями в бар, любит интернет и кошек, играет в баскетбол. Живет недалеко от нашей общаги.

– Спасибо, но я занят, – говорю я.

– Ты можешь прийти вечером, как закончишь дела. Чем же ты занят?

– Я бегаю.

Она смотрит на меня, видимо, думая, шучу я или говорю серьезно.

– Ты можешь прийти после пробежки… – неуверенно говорит она. – Давай, Кир! Приходи, будет весело! – Она очаровательно улыбается и кладет свою руку на мою. Я дергаюсь и убираю руку, но запоминаю приятное тепло, которое подарило мне это прикосновение.

– Извини, – смущается она.

Я смотрю на нее… Она выглядит расстроенной. Меньше всего мне хочется ее расстраивать.

– А знаешь, ты права, я вполне могу сдвинуть график пробежки и прийти к тебе после нее.

Она сияет, дарит мне еще одну ослепительную улыбку и отворачивается.

«Наличие химических структурных связей придает грунту большую прочность и устойчивость к выветриванию, обусловливает меньшую деформируемость под внешними нагрузками…»

Я продолжаю записывать лекцию и искоса поглядываю на Кристину. Они с подругой изредка, больше для вида, что-то записывают и незаметно разглядывают чьи-то фотографии в телефоне.

Что она во мне увидела? Зачем я ей? Я заметил, как утром она шла в корпус в компании парней и девчонок. Они смеялись и что-то живо обсуждали. Судя по ее фотографиям в интернете, у нее насыщенная жизнь и много друзей. Зачем я ей? Она еще не знает, что я – ошибка. Не только ее, но, очевидно, и всего человечества.

На день рождения Кристи мы идем в бар, где заказываем пиццу и коктейли. Нас человек восемь, друзья и подруги Кристи. Я дарю ей вазу со смешными котами, которую приобрел в сувенирной лавке. Как-то так получается, что мы садимся рядом.

– Какой коктейль будешь? – спрашивает она.

– Я не знаю, – судорожно листая меню, говорю я. Выбрать напиток в баре, оказывается, куда сложнее, чем рассчитать устойчивость грунтовых откосов методом круглоцилиндрических поверхностей скольжения.

– Давай возьмем двойной «Лонг-Айленд»? Там порция на двоих. Это классный коктейль, от него мы быстро улетим.

Я еще не знаю, хочу я куда-либо улетать с Кристи, но молча киваю.

Нам приносят огромный стакан, больше смахивающий на небольшой бочонок, и две трубочки.

Мы пьем коктейль из одного стакана, я отодвигаюсь как можно дальше, всеми силами стараясь не задеть отдельные части тела Кристи.

Я уже жалею, что пришел. Не могу расслабиться, все время думаю о том, все ли я делаю правильно.

– Эй, расслабься ты, чего такой зажатый? – Кристи улыбается мне.

Мы пьем за Кристину, говорим тосты. Кто-то рассказывает смешную историю, остальные слушают и смеются. Алкоголь потихоньку делает свое дело. Уютный диванчик стал меня засасывать… Веселая болтовня людей вокруг, сладкие коктейли, вкусная пицца – все это расслабляет меня. Но тут… Неожиданный звук – какой-то хлопок – поднимает меня на ноги. Я вскакиваю с единственной мыслью в голове – бежать. И начинаю обратный отсчет. Пять, четыре, три… И останавливаюсь уже у входа. Все вокруг затихли и смотрят на меня с непониманием, наступает неловкая пауза. Вот черт… Наверное, я смотрюсь как полный дурак. То, что меня напугало, оказалось простой хлопушкой – люди за соседним столиком тоже отмечают какой-то праздник, звук был от них. Пауза длится несколько секунд… А потом Крис начинает громко смеяться, вслед за ней остальные покатываются со смеху, прогоняя неловкую тишину.

– Ну, Кир, ну, насмешил ты всех! Ты чего так драпанул? Это всего лишь хлопушка!

Я подхожу к столику, через силу улыбаюсь и даже выдавливаю из себя пару усмешек. До самого конца больше не пью и сижу настороже – вдруг соседи снова захотят взорвать очередную хлопушку? Я знаю, что убегу и во второй раз. Привычки прошлого не искоренить. А во второй раз мой побег будет смотреться уже не так забавно.

После праздника все расходятся. Кристи просит меня помочь донести до дома ее подарки. Мне не хочется оставаться с ней наедине, я просто не знаю, о чем говорить, как ее развлечь по дороге. Но мне не приходится открывать рот. Крис трещит без умолку всю дорогу. Рассказывает о своих впечатлениях о празднике, о нарядах гостей, о том, у кого новые платья, у кого – нет.

– Лизка надела старое платье – оно у нее еще со школы. А вот Света купила новое, Света на каждый праздник покупает новое платье, только непонятно зачем, ведь фигура у нее не очень, никакими платьями не скроешь…

Я поддакиваю, изредка ахаю или качаю головой, в зависимости от того, каких эмоций ожидает от меня собеседница.

Беседа перетекает к кошкам. И вот, когда мы обсудили плешивого кота некой тети Риты, мы наконец оказываемся у дома Кристины. Поднимаемся по лестнице, закидываем подарки ей в квартиру.

Я отрывисто чмокаю Крис в щеку, пока она не успела открыть рот и затянуть еще какой-нибудь бестолковый разговор, вставляю быстрое: «Мне пора! Увидимся в понедельник!» и выбегаю из квартиры.

Почему меня не волнует эта красивая девчонка? Я определенно ей нравлюсь, но она меня не волнует. Она простая, раскрепощенная, немножко глупенькая и очень привлекательная. Просто идеальный вариант. Что же со мной не так?

Я не гей, это точно. Тогда что?

Видимо, я еще не хочу никого подпускать близко к себе. Слишком это больно. Должны затянуться старые раны.

Когда студенты объединяются в группки и идут в бар, кино, едут к кому-нибудь на дачу или собираются на квартирах, я бегу.

Я не засекаю время, мне неважно, за сколько я пробежал. Мне важно убежать.

Я бегаю в парке, по набережной, по тротуарам вдоль дорог, бегаю кругами по стадиону, вокруг домов и детских площадок. Больше всего мне почему-то нравится двигаться по ночным трассам, когда вокруг шумят машины и слепят меня фарами. На моем спортивном костюме есть несколько светоотражающих полос, машины замечают меня в темноте.

Первый раз я вижу эту чертову «тойоту» как раз на трассе поздним вечером. Я слышу, как позади меня автомобиль замедляет ход и равняется со мной. Я смотрю на тонированные стекла, жду, когда они откроются и водитель что-то спросит у меня. Но этого не происходит. Мне становится немного страшно – почему эта машина едет параллельно со мной и водитель не пытается ничего спросить? Мне даже хочется свернуть с дороги и бежать по кустам. Но автомобиль, дав газу и взвизгнув резиной, резко трогается с места и вскоре уезжает далеко вперед. Я выдыхаю от облегчения и пытаюсь утихомирить разбушевавшееся сердце. Ошибка. Это всего лишь какая-то ошибка.

После дня рождения Кристи стала часто подсаживаться ко мне на лекциях и семинарах. Мне это не очень нравится, потому что с ней приходится общаться. Даже односложные ответы «да» и «нет» для меня мучительны. Последнее время я привык молчать. Я хорошо углубляюсь в изучение предметов, но никогда не тяну руку и, когда меня вызывают к доске, отвечаю коротко. Так что я не пробился в ряды лучших учеников, не очень-то и хотелось.

Кристи цепляется ко мне еще и на пробежке. В выходные утром я бегаю по парку и слышу за спиной:

– Эй, Кир, подожди!

Оборачиваюсь и вижу Кристи при полном параде – обтягивающие лосины, новенькие кроссовки, яркая спортивная куртка.

– Кристи? Что ты тут делаешь? – удивленно спрашиваю я, не останавливаясь.

– Я хотела задать тебе тот же вопрос! – хитро улыбается она, равняясь со мной. – Я тут бегаю!

– Но я никогда тебя раньше не видел здесь…

– И я тебя. Здорово, правда? Теперь мы будем бегать вместе!

– Да… Это здорово… – неуверенно говорю я.

Теперь вместо любимой музыки в ушах – истории о кошках и чьих-то бабулях, фильмах и книгах, выставках и платьях.

Краем глаза я что-то замечаю на дороге за деревьями, что-то, что меня тревожит.

Мы бежим дальше, но я пытаюсь разглядеть за деревьями то, что меня так взволновало. И снова вижу черную «тойоту Камри», она едет не спеша с нашей скоростью.

– Эй, ты видишь ее? – спрашиваю я Кристи.

– Кого?

– Машину, вон там! Черная «тойота»! Она следит за нами.

– Что? Я ничего не вижу? Где?

Но водитель уже жмет на газ, машина быстро уезжает и исчезает из поля зрения. Мы продолжаем тренировку.

– Зачем какой-то машине шпионить за нами? Мне кажется, это глупо! Тебе просто показалось.

– Может, ты права… – растерянно говорю я.

Крис предлагает сходить в кино. Я злюсь на себя, знаю, что надо отказать, если я не хочу всех эти будущих отношений, но я слишком слаб, чтобы отказать. Мы идем в кино на дурацкую комедию. Все то время, пока мой зад протирает кресло, я думаю о том, сколько километров мог бы пробежать за это время.

Крис не пропускает ни одну пробежку со мной. Я уже соскучился по музыке…

– Почему ты такой? – спрашивает Крис во время пробежки. – Другой. Замкнутый. Как будто… С тобой произошло что-то плохое когда-то. Люди не замыкаются сами в себе просто так. Что с тобой? Поделись со мной, тебе будет легче.

Кристина нарушает два главных правила. Первое – она вторгается в мое личное пространство и касается запретной темы. Второе – она нарушает правило тренировки: не разговаривать во время бега.

И тут в голове раздается щелчок. Я анализирую будущий исход событий: как она пытается вытащить из меня запретную информацию, жалеет меня, старается помочь своими нудными психологическими беседами. Как зовет меня куда-нибудь. Или требует, чтобы я ее звал. Она будет звонить мне по вечерам и трещать без умолку два часа, я буду отвечать в традиционном стиле: «да», «нет», «м-м-м», она будет обижаться, и мне придется извиняться. Она будет обижаться постоянно, потому что все свободное время я обычно уделяю пробежке. Придется менять свой график, сокращать тренировки. Она будет бегать со мной и всегда трещать и трещать. Мне придется часто водить ее в кино, притворяться, что мне нравятся эти дурацкие фильмы, и в кафе, терпеть публику, которая сидит рядом с тобой локоть к локтю, говорить, что мне нравятся ее дурацкие платья, часто повторять «мне нравится твоя новая прическа» и «о, как ты похудела». Затем она потащит меня к своим родителям, мы официально станем парой. В институте мы будем ходить за ручки и всегда сидеть вместе. А потом она захочет познакомиться с моими родными… Мысль о том, как я привожу ее в Старичью челюсть, вызывает дрожь. Кристина будет с каждым днем все ближе и ближе, ее будет все больше, собой она будет занимать каждый свободный сантиметр моего пространства, я не могу этого допустить, поэтому нужно оборвать все сейчас.

– Кристина, давай остановимся, – говорю я. Она останавливается и смотрит на меня, улыбаясь. – Ты милая девушка, но я не хочу продолжать наше общение. Не хочу, чтобы ты лезла в мою голову. Не хочу слушать твою болтовню. Я не хочу даже бегать с тобой, потому что для бега у тебя тяжеловаты бедра, и ты бегаешь медленно и тянешь меня назад. Я привык быть один, мне никто не нужен.

С каждым моим словом улыбка Кристины гаснет.

«Прости, – мысленно говорю я. – В какой-нибудь другой жизни я был бы рад, если бы ты появилась у меня. Но не в этой».

Я не дожидаюсь ответа и убегаю вперед, слышу, как в спину мне летят оскорбления:

– Ты придурок, Бобров! Как был придурком, так таким и будешь всегда!

Прости, Крис, но так нужно.

В ушах звучит музыка, кроссовки отбивают четкий ритм, ветер обдувает пот с лица. Руки, согнутые в локтях, ходят вперед-назад, дыхание прерывистое и горячее.

Я думаю о том, что раньше всегда был как все, а теперь стал другим. И я бы душу дьяволу продал, лишь бы снова быть нормальным. Быть таким, как все.

Домой я бегу расстроенный. На дороге у дома вижу злополучную «тойоту», и к расстройству прибавляется злость. Я быстро вхожу в подъезд и сильно хлопаю дверью.

На парах Кристи больше не садится ко мне. Наоборот, выбирает самое дальнее от меня место. Я чувствую свою вину, нельзя было отвечать ей так грубо. Но я просто разучился общаться с людьми. С моими друзьями, Игорьком и Ваней, мы виделись с начала учебы только один раз, и мне очень не хватает дружбы и общения с ними. Но именно с ними, а не с кем-то еще. Иногда мы переписываемся с Ханной по электронной почте. Она рассказывает мне об учебе в Берлине и своей новой жизни. Каждое письмо от нее для меня как глоток свежего воздуха, я с нетерпением жду ее новых писем.

Бегу по набережной и в панике осматриваюсь по сторонам. Мне везде мерещатся черные «тойота Камри». Это очень популярная модель, и в поле зрения всегда наберется парочка штук, если куда-то идти и присматриваться к дорогам. Вот и я очумело верчу головой, закармливая свою паранойю. Вот проехала такая же… Это она или похожая? А вон там, у набережной, водитель садится в припаркованную машину такой же модели. Может, это она?

Добежав до моста, я хочу развернуться, и тут одна машина на мосту привлекает мое внимание. Сердце уходит в пятки. Тойота Камри. Это она! Она! Не знаю, как я это понял, но точно уверен, что это – та самая машина. Она медленно едет по мосту.

– Эй! – кричу я и машу руками, бегу ей навстречу. – Стой! А ну стой!

Машина будто не обращает на меня ни какого внимания, также не спеша съезжает с моста и исчезает за поворотом. Я не успею ее поймать.

Оставшуюся дорогу до дома я размышляю над ситуацией. Я все еще сомневаюсь… Может, это все-таки моя паранойя? Может, мне все мерещится, и на самом деле нет никакой «тойоты»?

Дома я включаю компьютер и долго разглядываю новые фотографии, которые прислали мне друзья. Перечитываю их письма снова и снова, хочу прогнать из головы мысли о «тойоте».

На следующий день вечером идет сильный дождь. Но я все равно надеваю спортивный костюм и решительно выхожу из дома. Бегаю под проливным дождем по трассе, пытаясь приманить ту самую машину.

Отбиваю кроссовками мокрый асфальт уже целый час, а машины все нет. Мою одежду можно выжимать, внутри обуви неприятно хлюпает. Сколько мне еще бегать? Может, все зря, она так и не появится?

И тут проезжающая мимо машина резко разворачивается, перекрывает мне путь и останавливается. Смотрю на значок. Это она, моя «тойота».

Я медленно подхожу к водительской двери. Стучу в окно, обращаюсь к водителю, которого не вижу за тонированными стеклами, пытаюсь перекричать дождь:

– Эй! Кто ты такой? Чего тебе нужно от меня? Почему ты преследуешь меня? Оставь меня в покое, слышишь?

Стекло медленно опускается. В окно высовывается рука с зажатой визиткой.

– Что это? – спрашиваю я и беру визитку.

– Билет в твое счастливое будущее, – отвечает мне низкий голос. Я пытаюсь разглядеть в темноте, что написано на визитке. Стекло поднимается, и водитель уезжает, окатив меня водой из луж и оставив множество вопросов.

«Спортивная юношеская школа», – написано на визитке. Указано имя – Коваленко Дмитрий Анатольевич, телефон и адрес.

В субботу я подхожу к новенькому желтому зданию с большими панорамными окнами.

– Где я могу найти Коваленко Дмитрия Анатольевича? – спрашиваю у секретаря.

– Где можно найти тренера? В зале, конечно же, – хмурая секретарша сердито отвечает мне, оторвавшись от чтения журнала, и лениво машет куда-то сторону. Ничего не понимая, я иду туда, куда она показала. Дохожу до конца коридора и открываю тяжелую дверь.

Запах резины, громкий топот, визг кроссовок со всех сторон, два десятка ребят, бегущих по залу, перепрыгивают различные препятствия.

– А, пришел все-таки. – Ко мне подходит тренер, высокий статный мужчина с чуть тронутыми сединой волосами и строгим взглядом. Я узнаю его по голосу, это он – водитель «тойоты». Он смотрит на часы. – Ты опоздал на пятнадцать минут. Тренировка уже началась. Бегом разогреваться!

– Но… – Я пытаюсь сказать, что я не на тренировку и что я вообще пытаюсь разобраться в том, что происходит.

– Все вопросы – после. Бегом! Иначе получишь штрафные десять кругов!

Я бросаю свой рюкзак и присоединяюсь к другим бегунам.

По всему залу расставлены барьеры, бегуны прыгают через них, я следую их примеру.

Вот так начинается новый этап моей жизни. Тренер принял меня в свою команду. Бегать под его предводительством и совершать неспешные прогулки самому, как раньше, – это как небо и земля. После тренировок под строгим контролем тренера я еле приползаю домой, валюсь на кровать в одежде и тут же засыпаю. Никаких снов мне не снится, я проваливаюсь в сплошную черную дыру.

Это была его машина: он заметил меня первый раз на трассе, держался на расстоянии и замерял мою скорость. И очень удивился, взглянув на цифры. После этого он очень захотел заполучить меня в свою команду. У него несколько команд, объединенных по полу и возрасту, в той, где я, принимают мальчишек от пятнадцати до восемнадцати лет, для тех, кто учится в высших учебных заведениях, поднимают верхнюю планку до двадцати одного года.

Натаскав меня, тренер посылает меня на городские соревнования, которые я успешно выигрываю, потом – на областные.

Я не пропускаю ни одного соревнования и ни одного марафона в округе. Через полгода на очередных соревнованиях я успешно сдаю нормативы и получаю второй спортивный разряд. Я приношу победы нашей спортивной школе, поднимаю ее популярность, а значит, приношу ей прибыль. Тренер рад и горд за меня, а также за себя.

Я бегу, потому что надо бежать. Бегу от своего прошлого, от воспоминаний, от мыслей. Воспоминания – это те же камни, которые кидают в спину. Поэтому я не люблю ни о чем вспоминать.

Быть может, именно поэтому бегу так быстро – чтобы успеть увернуться от летящих в спину камней.