Часть четвертая
Дети рудников 

Третьесортная квартира на чердаке. Под ней – такие же убогие жилища, сплошь заполненные безликими людишками, шаркающими по старым половицам засаленными тапками.

А ведь Коробки считаются «элитой» Чертоги…

В этой квартире живет усталая от жизни семья, такая, каких много в этом доме, да и вообще во всей Чертоге. Семья состоит из родителей и маленького сына.

Мурло гнетущей нищеты дружелюбно смотрит на тебя из каждого угла, из пожелтевшей одежды и битой посуды, из кофейных пятен и яблочных огрызков на обшарпанном столе, подмигивает из каждой трещины, из сморщенных окурков на полу, из газет, наклеенных на стены вместо обоев, из голубиных перьев и мышиного помета.

Родители в этой семье редко на какой работе могут проработать дольше пары месяцев. Не хватает терпения. Они хотят больших денег, ничего при этом не делая. Работать на износ за копейки – это не для них. Слишком гордые. Лучше будут голодать, чем пойдут на такое. А то, что у них в таких условиях подрастает сын, – им до этого дела нет.

Мать сменила много профессий: подрабатывала уборщицей и мойщицей автобусов, помощницей медсестры – убирала «утки» за лежачими больными. Работала на стройке, продавцом в палатке, также стояла за дробильной установкой на шахте.

Отец успел побывать чистильщиком канализационных труб, перекупщиком, разнорабочим, строителем.

И везде их не устраивали условия работы и зарплата.

Нормальную работу найти в Чертоге тяжело. Здесь надо держаться за любую – поскольку ее можно быстро потерять. Гордая семья, не желая и ленясь трудиться, часто оказывалась безработной.

Потрачен в кармане последний рубль – и семья вынуждена продать и заложить последнее, одежда ветшает, родители опускаются физически, а затем – морально. И на грани, когда положение становится совсем бедственным, мужу и жене удается снова найти работу.

Подобные быстрые переходы от работы к безработице, вечные колебания личного бюджета – то пусто, то густо – начисто лишают людей чувства расчетливости и бережливости. Как только у семьи появляются деньги – муж и жена теряют способность тратить их разумно. Мать тут же покупает новые платья, отец тратит их на забегаловки. Таким образом, семья может спустить за неделю месячный заработок, а остальные три недели – голодать и побираться по соседям.

В период безденежья отец и мать сидят над полупустыми тарелками, все вечерние разговоры сводятся к одному – получке. Когда же наступит тот счастливый день зарплаты, чтобы была возможность снова потратить деньги?

Дети из семей подобно этой уже с ранних лет знакомятся с нищетой. Из-за вечной нехватки денег родители часто озлоблены, грызутся друг с другом, каждый вечер вспыхивают ссоры и раздоры – их провоцирует еще и теснота и убогость жилища, в котором семья вынуждена существовать. Маленький ребенок в таких условиях узнает и начинает понимать страшные и жуткие вещи.

Мальчику очень не хватает света, и он пытается сам для себя его зажечь.

Жилище состоит сплошь из темных углов и закутков. В один из таких закутков и забивается ребенок – достает ручку и бумагу и создает с их помощью удивительные истории. Сначала, когда еще с трудом мог писать, он оживлял истории рисунками, затем, подрастая, стал переносить на бумагу слова и предложения.

Он рисует и описывает удивительные миры и сказочных существ, людей, живущих в этом мире, – красивых, богатых, статных, благородных.

Он забивается в свой выдуманный мир и уходит от реальности.

Но отец, однажды вечером найдя под койкой бережно спрятанные рисунки и записи сына, разбивает его мир на тысячи осколков.

Он кричит и разносит все вокруг – называет сына бездельником, грозится отправить его на шахту и скормить его Шубину

.

Ребенок смотрит на жалкие обрывки бумаги на полу, рваные клочья, в которые отец превратил его сказочные миры, и именно в этот момент он начинает терять доверие к людям. Презирать все и всех.

Мальчик видит, как мать сносит побои отца, и все, что он чувствует при этом, – презрение к матери, которая терпит такое обращение.

В четырех стенах на нескольких квадратных метрах люди живут, грызутся, давят друг на друга. Вражда не прекращается день ото дня.

Сын не видел воспитания и учебы, все, что он получал от родителей, – это брань и затрещины.

Все, что он видит и слышит в своем маленьком мире, совсем не вызывает у него доверия и уважения к миру большому.

Привыкший к такому образу жизни, не повидавший на своем коротком веку ничего доброго, светлого и великого, презирающий своих родителей да и всех вокруг, ненавидящий толпу и озлобленный на весь мир, такой ребенок выходит в социум…

Смеясь и улюлюкая, дворовая пацанва с упорством тащит за руки и за ноги тощего белобрысого мальчишку. Тот рычит, отбивается, пытается освободиться.

– Тащи его! Тащи его к помойке! – раздается хор звонких голосов.

Стайка несет парнишку к мусорному контейнеру – запихнув его туда и как следует утрамбовав, мальчишки, смеясь, тянутся к крышке.

– Трон для короля! Хотел корону? Получай! Корона из колбасных шкурок для короля дохлых крыс! Получай свой трон!

Это последнее, что слышит мальчишка перед тем, как погрузиться во мрак.

Вытаскивая из волос ошметки тухлой капусты, размазывая слезы по чумазому лицу, понуро опустив голову, пацан плетется домой. Издалека он видит своих бывших друзей – они облепили единственные целые качели.

– Я плюю на вас! Плюю! – яростно шепчет он обидчикам, но они не слышат его – они забыли о нем тут же, как захлопнули помойную крышку.

Он поднимается по обшарпанной лестнице наверх. Сейчас время ужина. И по всему дому плывут отвратительные запахи готовки – вареные бобы и подгорелая капуста. За стенами звучит детский рев, лай собаки, папины оплеухи.

Архип открывает скрипучую дверь и видит свою мать, которая вымотана после работы как собака.

Мать даже не смотрит на него, не спрашивает, откуда у него ссадины на лице и почему разбиты коленки. Не спрашивает, почему от него воняет тухлой рыбой. Молча ставит перед ним надколотую тарелку, на которой лежит бутерброд с маргарином.

Архип жует бутерброд, смотрит, как в своем углу на съеденном молью диване развалился отец. На нем грязная белая майка, в руках – банка пива. Он смотрит телевизор и не обращает ни малейшего внимания на сына и жену. Архип видит пятна на его майке. Смотрит на свой бутерброд и мечтает о сверкающем фарфоре, о тонкой кружевной скатерти, об эстетике и манерах вести себя за столом, о правильной осанке и деревянных плетеных креслах.

Аппетит пропадает – Архип отставляет тарелку в сторону.

«Доешь меня! – будто пищит недоеденный бутерброд. – Или припрячь! Вдруг ты завтра не сможешь поесть?»

Да, чувство голода знакомо Архипу с ранних лет.

Отец Архипа – этакий типичный представитель телевизионных зомби, не отлипающих от дивана и телевизора, прозябающих в жуткой нищете. Но вместо того чтобы оторваться от дивана и начать что-то делать, такие люди продолжают сидеть, источать свой яд, наслушавшись бабушкиных сказок и слухов, с умным видом обвинять в своей бедности кого угодно, но не себя. Например, собственное государство. Или, наоборот, чужое… Скажем, американцев. Америка у них виновата во всем: во внезапно выскочившем геморрое, в неурожае, безработице, глобальном потеплении.

Сын ни в коем случае не хотел быть похожим на отца, с ранних лет делал все, чтобы не быть таким, яростно выкорчевывал из себя всю схожесть с родителем. Но от одного он избавиться так и не смог – склонности переносить вину за свои беды на кого-то другого. Кого-то далекого, безличного, большого, живущего за морями и океанами… Это большое и безликое в детстве представлялось Архипу огромным толстым человеком, который говорит на иностранном языке, сидит на сундуке сладостей и пожирает мороженое. Маленький Архип решил, что этот жирдяй отобрал у него все: возможность иметь хороший дом, вкусную еду, дорогую одежду и… Иметь хорошую любящую семью. Толстяк сожрал все и оставил Архипу лишь отбросы. И за это Архип ненавидел его. Ненавидел страны, находящиеся за морями и океанами. Ненавидел иностранные языки. И всех иностранцев заодно. И толстяков.

Одно из любимых развлечений членов семьи уже несколько лет – поездка в Город. Там они ходят между торговых рядов, разглядывают вещи, которые не могут купить.

Отец долго и тщательно выбирает телевизор, микроволновку, удочку и даже охотничье ружье. Долго и нудно расспрашивает продавцов. А потом, ничего не купив, уходит.

Мать заходит в магазины одежды, примеряет шляпы и платья всевозможных цветов и фасонов, а потом, кинув на гору одежды печальный взгляд, тоже уходит.

Каждый раз они таскают за собой сына – и сеют в его голове множество вопросов. Вопросы мальчик хранит в голове и даже не пытается узнать у родителей ответы, поскольку на собственном опыте давно убедился, что вместо ответа получит хорошую затрещину. Поэтому он покорно ходит за своими родителями, все больше и сильнее презирая и ненавидя их.

Но, несмотря на это, мальчик любит поездки в Город – ему нравится ходить по центральным кварталам, заглядывая в окна кафе и ресторанов, наблюдая, как посетители аккуратно режут еду на тарелке ножом и вилкой. Запоминает, как ровно они при этом держат спину и не кладут локти на стол. Он запоминает, как одеваются здешние люди, как ведут себя, как общаются друг с другом.

Здесь, в одной из торговых точек, он совершает свою первую кражу – ворует рубашку.

Из поездок в Город, из фильмов и книг мальчик обучается хорошим манерам – учится аккуратно есть за столом, держать осанку. Учится говорить вежливо и в любой ситуации держать лицо и не выходить из себя – быть тем, кем не являются его родители.

Семья Архипа из тех, кто был ярыми противниками строительства Холмов. Отец считал, что новоселы отбирают у него принадлежащее ему по праву. И отнимут последнее, что он имеет. Он и подобные ему по взглядам собирались в маленькие группки повстанцев, которые на стадии строительства Холмов ложились на дорогу перед грузовиками, везущими в Холмы строительные материалы, не давая им проехать. Эти же группки позже бросали камни в окна автобусов, перевозивших экспатов. Позже эти же люди перелезали через забор и устраивали в Холмах погромы и поджоги.

Видя, как хорошо живут за забором, люди подобных взглядов перестали винить в своей нищете американцев, свое государство, господа бога или черта из преисподней. Вся их ненависть и обида перекинулись на то, что было к ним ближе, – на мир за чертой, чужой, зажравшийся мирок.

Хоть Архип и не хотел быть похожим на отца, он перенял от него эти ложные взгляды на устройство мира.

Архип всегда ненавидел толпу. Чуть повзрослев, стал считать себя выше нее и захотел подмять ее под себя. Быть лидером. Свой план он стал осуществлять с коробочной детворы. Дворовые ребята не разделили его точку зрения и выразили свое несогласие бунтом, запихнув наглого пацана в мусорный контейнер.

После этого он ушел из Коробок в поисках своего места под солнцем. И нашел его на мусорных кучах, в затопленных подвалах и в загаженных котлованах. Он собрал свою собственную стаю из Лоскутков и Старичьей челюсти – из детей родом из самых бедных районов Чертоги.

И здесь, в своей украденной выглаженной рубашке, в украденных кроссовках, отмытых до кристальной белизны, с украденными чипсами в руках он нашел то, что не мог найти так долго, – признание и корону.