Глава 5
Дорога из госпиталя в полк заняла времени значительно больше, чем ожидалось. По дороге их машина попала в пробку, вызванную аварией на переезде, из-за чего пришлось искать объездной путь, блукая по каким-то проселочным дорогам.
Больше всех это раздражало Отто, который приехал за Карлом в качестве сопровождающего офицера на новеньком «Жуке». Разговор с ним всю дорогу явно не клеился и выглядел он каким— то озабоченным, постоянно посматривая на часы. Карлу же, наоборот, хотелось во всю петь песни. В голове, правда, кроме строк из строевой песни, которую горлопанили каждый вечер саперы из находящейся поблизости части и которую он знал почти наизусть, ничего не приходило:
Мы идем все дальше по бурой земле,
И она станет принадлежать нам.
Этот шедевр, как он потом узнал, был любимой песенкой в войсках «SS». Но какое отношение имели саперы к тому, что пели, а тем более к войскам «SS», так и осталось для него загадкой.
— «Интересно, как она будет выглядеть, если ее перевести на русский язык? Наверное, довольно нелепо».
— Слушай, а у тебя радио здесь нет? — спросил Карл, обведя взглядом панель управления и приоткрыв бардачок. — А то уж больно скучно.
— Тут нет, — резко ответил Отто, свободной рукой захлопывая бардачок прямо перед его носом. — Это же Фольксваген, а не Мерседес, — он был определенно не в духе.
— Ты бы еще в аптечку заглянул, она как раз подходящих размеров, туда не только радио поместится, но и вся магнитола с проигрывателем.
Карл сразу вспомнил тот «музыкальный центр» сороковых годов, который находился в кабинете доктора Коха. Размерами он был чуть меньше домашнего кинотеатра и был чем-то средним между мебелью и радиоаппаратурой, так как его c успехом можно было использовать в обоих направлениях.
— Ага, с лазерным, — непроизвольно в ответ ляпнул Карл.
К счастью, все восприняли его реплику, как несостоявшуюся шутку.
— Что с лазерным? — со злой иронией переспросил Отто, заинтересованный его словоблудием. — Ты это про проигрыватель или радио?
— Да я так, — смутился тот, — не о том подумал.
— А-а-а, — протянул Отто. — Понятно.
— А вот я думаю, если вы меня, конечно, спросите, — послышался робкий голос. — За лазером стоит огромное будущее. Ведь в нем заложен такой потенциал! Через пару десятков лет он будет применяться везде: и в радио, и в проигрывателях, и в средствах связи…
Это подал голос их третий попутчик, который, накануне перевернув стол, заработал «досрочное выздоровление». Когда сегодня утром Карл впервые его увидел, то почему-то сразу узнал в нем вчерашнего «героя». Ведь другого такого недотепу найти было бы трудно. Худощавый белобрысый подросток шестнадцати— семнадцати лет с изрезанным оспинами лицом и уставными очками в форме велосипеда. Этот последний компонент делал его особо неотразимым.
Все время, пока они ждали машину, он стоял в стороне, как— то странно озираясь вокруг. По-видимому, ему не особо хотелось возвращаться в часть, которая находилась не далеко от их авиабазы и входила в состав батальона «Фольксштурм», отвечающего за охрану аэродрома и прилегающих зенитных батарей.
Карлу тогда стало не по себе из-за того, что он злорадствовал над ним вчера вечером. Наверное, это был всего лишь обычный всплеск эгоизма и злости, за который ему теперь было стыдно. Да и не удивительно, после сегодняшней ночи мир выглядел очень ярко и выразительно, несмотря на то, что на улице моросил дождь, а вокруг была слякоть. Не все, правда, понимали его душевный настрой. Доктор Кох и вовсе воспринял его веселое настроение, как нервный срыв, предложив выпить Карлу валерьяны на дорожку . — «Видать, вчера я был совсем не в духе, раз они меня так провожали».
— К счастью, как вас там, рядовой? — с раздражением перебил его Отто.
— Рядовой Вайзер, господин оберлейтенант, — незамедлительно отозвался тот.
— Да, Вайзер, как вы уже сами успели заметить, вас никто ни о чем не спрашивал. Так что сидите молча, а то пойдете в свою часть пешком. Или вас там не учили, что обращаться к офицеру без разрешения не положено?
— Учили.
— Тогда, получается, вы сознательно нарушаете устав?
— Да отстань ты от него. Чего ты злющий-то такой? — вмешался за солдата Карл.
— А ты тоже не выступай, а то потопаешь с ним на пару.
Его злость на все вокруг сильно забавляла Карла, что, в свою очередь, еще больше злило последнего.
— Чего ты разошелся, кто тебе так здорово приподнял с утра настроение?
— Ты.
— Вот тебе на, а я-то тут причем?
— Ну, не совсем ты, — Отто сделал паузу, чтобы немного спустить пар. — Я сегодня должен был целый день провести с…
— Ну, ну — попытался дальше разговорить его Карл, — с какой-нибудь мадмуазель, да?
Отто резко ударил по тормозам, заставив Карла со всей силы вцепиться в панель, чтобы не оказаться на внутренней стороне лобового стекла.
— Вайнер, а ну-ка иди подыши свежим воздухом.
— Вайзер, господин оберлейтенант.
— Какая, к черту, разница. Ты, что, оглох? — почти прокричал на него Отто, пытаясь изобразить яростного тирана. Однако его дворянские корни и отменное воспитание так сильно это все искажали, что ему не поверил даже Вайзер.
Со все более возрастающим гневом Отто обернулся к солдату, желая продолжить еще что-то в том же духе. Но очень скоро сообразив, что в машине только две двери, и со своего места тот может выйти разве что в форточку, слегка остыл.
— Тогда давай мы прогуляемся, — произнес он, выходя из машины. Карл же, последовав его примеру, пытался не отставать.
Дойдя до ближайшего дорожного указателя, гласившего, что до «Сен-Ло 24 км», он остановился, дожидаясь, когда его нагонит Карл. Судя по решимости Отто, он сейчас должен был узнать что-то очень важное либо получить по морде.
— Я встречаюсь с Мелен, — выпалил он, когда тот подошел к нему вплотную.
— Очень за вас рад, — безо всяких эмоций на лице ответил Карл. — Причем за обоих.
Внимательно всматриваясь в глаза собеседника, Отто пытался определить, серьезен тот или иронизирует. Но его наблюдения ни к чему не привели, поэтому он вновь ринулся с новым натиском.
— Ты, что, не понимаешь? Я встречаюсь с твоей бывшей девушкой. Или тебя так сильно долбануло, что ты не в состоянии здраво мыслить? — Отто стоял напротив Карла, весь напряженный и готовый в любой момент ринуться в «бой».
— И давно? — поинтересовался Карл, перестав улыбаться.
— Уже неделю.
За все последнее время это был первый случай, когда Карл не знал, как реагировать. Обычно экспромт начинался сам по себе, словно внутри срабатывало реле. Сейчас же все было по-другому. Одним враньем здесь не обойтись. Ведь перед ним стоял живой человек, в глазах которого отчетливо читалось невыносимое отчаяние, когда он смотрел на Карла, как на того, кто в состоянии разрушить его счастье.
— «Определенно, здесь замешана любовь. А это диагноз».
— Ну, что я могу сказать. Совет вам да любовь, — попытался пересказать Карл русскую поговорку. Но получилась какая-то нелепица, поразившая глубиной своей мысли даже его самого. Отто же, не понявший вообще ничего, растерянно стоял, не зная, что теперь делать: начистить наглецу физиономию или носить на руках.
— То есть?
— То и есть. Ты думаешь, я с тобой буду бороться за ту, — Карл чуть не назвал ее именно так, как обычно величают «верных спутниц», — которая через неделю после того, как я попал в госпиталь, нашла себе нового ухажера? Меня она нисколько не интересует. К тому же, я ее совершенно не помню.
— Она не нашла себе нового, — гнев Отто приобрел другую форму и, как показалось Карлу, еще более ожесточенную. — Она уже давно к тебе ничего не испытывает. И последний месяц просто не знала, как тебе об этом сказать.
— Считай, что она это только что сделала.
— Ты клянешься, что между вами все кончено?
— Да иди ты к черту, — кинул Карл, уже отвернувшись от него и собираясь идти к машине.
Резким движением Отто схватил его за плечо, развернув вполоборота.
— Поклянись.
В его взгляде застыла какая-то тупая ярость. Сейчас он был способен на все. Если бы Карл был в своем теле, то наверняка бы огрел его звонкой оплеухой. Но при своем нынешнем весе шестьдесят семь килограмм и росте метр семьдесят три любой среднеразвитый мужчина казался ему Геркулесом. Правда, несмотря на это, он и сам начал терять самообладание, готовый в любой момент сорваться.
— Ты мне еще Библию принеси, — огрызнулся он, освобождая руку из крепкого захвата.
Его слова подействовали охлаждающе на разгоряченный ум пылкого влюбленного. Хотя дело было больше не в словах, а в том, что Отто прочел в глазах Карла, решив не доводить до обострения то, что и так решилось мирным путем.
Карл тем временем медленно побрел к машине. Через некоторое время за ним последовал и Отто. По-видимому, он не услышал того, чего хотел. Но полученный ответ принес хоть не большое облегчение, и теперь, молча ведя машину, он старался не смотреть на своего попутчика. К общему счастью, терпеть друг друга им оставалось недолго. Так как, судя по взлетающим из-за леса самолетам, полк «1/GJ 26» был уже совсем рядом.
Быстро пройдя контроль на КП, они, проехав еще несколько сот метров вглубь леса, остановились возле какого-то небольшого домика с крышей, обросшей мхом. Окружение вековых сосен делало его похожим на сторожку лесника. И лишь большое обилие солдат да выстроенный вдали палаточный городок говорили о присутствии общевойсковой части «Фольксштурма».
— Все, выгружайся, — сказал Отто, даже не поворачивая головы.
— Ты это мне? — переспросил Карл.
— Нет, — как-то странно улыбнувшись, ответил тот.
Обернувшись назад, Карл увидел солдата, который так чутко прочувствовал окружающую обстановку, что был готов вылезти прямо через форточку, причем вместе со своим огромным вещмешком.
Выпустив бедолагу из машины, они тут же дружно рассмеялись, когда тот, пулей вылетев из нее, сломя голову помчался к сторожке. На полпути он вдруг вспомнил, что забыл попрощаться и, обернувшись, собрался что-то сказать. Но никто ничего не услышал, потому что, продолжая пятиться спиной вперед, Вайзер споткнулся о какую-то корягу и, изобразив в воздухе такой кульбит, которому позавидовал бы любой акробат, с грохотом опрокинулся наземь.
— Да иди ты, пока живой, — махнул рукой Отто, оторвав ее от руля, за который крепко держался во время приступа смеха. — Ты едешь или здесь остаешься? — повернулся он к Карлу.
— А у меня, что, есть выбор?
— Уже нет, — продолжая смеяться, ответил тот.
* * *
— Очень рад видеть вас в добром здравии, Карл, — прямо с порога доброжелательно приветствовал его оберст Кюстер. Кроме него, в канцелярии штаба находились еще два писаря и, судя по гипсу на правой ноге, майор Бренеке.
Это был невысокий, поджарый мужчина тридцати семи-сорока лет, с редкими морщинами на гладко выбритом лице и блестящими молодостью глазами. Его едва выступавшие желваки придавали внешности особый колорит, показывая человека характерного, способного на поступок, а мощный подбородок с ямочкой — силу и волю. Все во внешности майора казалось ладным, и даже редкие волосы на макушке, выдававшие образующуюся лысину, нисколько не портили его нордическую внешность.
— Карл, ну ты молодец. Когда мне рассказывали, как тебя вытаскивали из самолета, то я думал, ты свое уже отлетал, — Шеф, несмотря на гипс, довольно резво поднявшись с кресла, пошел навстречу. — Но, тем не менее, ты со своими ранениями умудрился быстрее выздороветь, чем я со своей царапиной.
— Вообще-то я не так что бы уж совсем выздоровел, — тут же стал оправдываться Карл, — там просто пришел какой-то указ сверху.
— Да, да, мы знаем, — не дал договорить ему Кюстер, — нам звонил начальник госпиталя. Он нам все объяснил, и мы решили пойти навстречу. К тому же это будет гораздо лучше и для вас. Не так ли?
— Да, наверное, — почти с сожалением произнес он.
— Не понял, — в разговор опять вмешался Шеф — а почему так кисло? Что-то я не узнаю прежнего оберлейтенанта Маера. Неужели ты сможешь просто так вот отказаться от неба?
— Я тоже, — поддержал его Кюстер.— Надеюсь, вы не берете в голову ту болтовню, которой вас кормил тот докторишка? — произнося эту фразу, он ткнул пальцем куда-то на восток, хотя госпиталь находился совершенно в противоположной стороне.
— Они же совершенно другие люди. Вы бы видели, майор, их главного… — Последняя фраза была адресована Шефу.
— Да, я помню, вы мне рассказывали про этого типа.
— Рассказывать о нем мало, такое надо видеть.
Стук в дверь и последующее появление посыльного с пакетом прервало их разговор. Вскрыв донесение и ознакомившись с содержимым, Кюстер заметно посуровел.
— Не принимайте скоропалительных решений, о которых потом будете жалеть. — После непродолжительной паузы он опять обратился к Карлу. — В лазарет мы вас не положим, там и без вас плюнуть негде. Так что отлеживаться будете в своем бунгало до отправления на дальнейшее лечение. Можете идти, я вас больше не задерживаю.
Выйдя из штаба, Карл прямо возле входа наткнулся на группу офицеров, среди которых были Клаус и Рихард. Не успев поздороваться, его тут же завалили целым ворохом вопросов, быстро отвлекая от неприятного разговора с Кюстером и возвращая прежнее настроение жизнерадостной беззаботности.
* * *
— Ну и что ты обо всем этом думаешь, Густав?
Кюстер стоял возле окна, наблюдая за своими подчиненными, стоящими недалеко от штаба.
— Мне кажется, что это все временно. Сам вспомни, что было, когда тебя сбили в Испании. Ему сейчас не легче.
— Но он же не попал в плен к большевикам, как я.
— Сама авария и без плена, это уже большой стресс.
— А если доктор все же окажется прав, и он действительно больше ни на что не годен?
— Ну, мы в любом случае ничего не теряем. Тогда его спишут на землю и ломать голову над судьбой бедняги Маера будет кто-нибудь другой. Вот и все. А пока это не выяснилось, мы должны бороться за него до последнего. У этого парня отличный потенциал. Из него может получиться настоящий ас. А тот факт, что все новые кадры к нам поступают из летных школ с не более чем семичасовым налетом, где их, кроме как взлету и посадке, ничему не учат, делает Маера просто незаменимым.
— У нас в стране незаменимых нет.
— Н-е-т … Да, ты прав. Пока нет. Но если эта чертова война продлится еще хотя бы год, то их точно уже не будет. И у нас останутся только одни молокососы, которые при боевых действиях выдерживают один, ну, максимум два вылета… На Востоке наши лучшие пилоты гибнут, как мухи, а сюда мало того, что присылают один необстрелянный мусор, так еще норовят с нас что-то спросить. Да что я тебе все это рассказываю! Ты же и сам видел, что за пополнение к нам прибыло.
— Ты возьмешься за него?
— Да, только если меня самого к полетам допустят, — последние слова Шеф произнес с легкой иронией.
— Ну, насчет этого можешь не беспокоиться. Тебе в этом плане ничего не грозит.
— Вот и славненько, будем считать, что с парнем уже все решено. Еще ни разу я не терпел неудачу, если за что-то брался всерьез.
— За это я не волнуюсь, ты своего добьешься. Меня больше беспокоят медики. Ведь они могут сделать то, что не удалось до этого англичанам, американцам и русским, вместе взятым.
— Что-нибудь придумаем, у нас еще много времени.
* * *
— Проходи, это твой пентхауз, — произнес проводник Карла, любезно открыв двери бунгало.
За всю дорогу Карл почему-то так и не узнал его имени, хотя, скорее, просто не запомнил, ведь тот был из числа офицеров, с которыми его недавно познакомил Клаус. Впрочем, этот казус нисколько не помешал болтать с ним всю дорогу, как со старым приятелем.
Подойдя к письменному столу, Карл взял верхнюю книгу в старинном кожаном переплете, на лицевой стороне которой было только имя автора — Гете.
— Всегда мечтал почитать его в оригинале, — попытался пошутить он. Но, кроме глубокого недоумения собеседника, эта глупость ничего не вызвала.
— А где сейчас Хельмут, ты не знаешь? — тут же попытался перевести разговор в другое русло Карл.
— Хельмут? Это тот, кто живет с тобой? — переспросил его собеседник, указывая в сторону фотографии на стене, где был изображен Отто в окружении всего семейства.
— Нет, это Отто. А мне нужен… — Карл замялся, не зная как одному незнакомому человеку составить описание другого, не менее незнакомого человека. Со стороны это чем-то напоминало разговор слепого с глухим.
— К сожалению, — смутился тот, — я еще не всех здесь знаю. Правильней даже будет сказать, что я, кроме Кюстера, Бренеке и пилотов нашего штаффеля, вообще никого не знаю.
— Вот так новость, — изумился Карл. — А я-то думал, что мы с тобой уже триста лет знакомы.
— Извини, что не предупредил, — начал было извиняться тот.
— Да ладно, проехали. Ты же не виноват, что у меня «крыша течет».
«Забавная история, но это мне даже на руку. Вскоре о ней узнает вся база, и я надеюсь, что мне после этого будут задавать меньше глупых вопросов. Хотя все может быть и с точностью наоборот». Карла ввели в заблуждение его лейтенантские погоны, из-за чего он моментально определил «проводника» в старожилы полка, ведь все вновь прибывшие были в звании оберфельдфебелей и выглядели значительно моложе.
— И давно ты здесь? — спросил Карл, заваливаясь прямо в обуви на первую попавшуюся койку.
— Да нет, пятый день.
— А до этого где служил?
— На Востоке.
«Вот тебе на. Такой „хороший“ человек. Дорогу мне показал. Беседу мило поддерживал, а оказывается, он сволочь».
— А где именно, если не секрет?
— Под Краковом, — произнес тот, слегка покраснев и опустив глаза.
«О-о-о, так ты, оказывается, настоящий герой. Аж под Краковом служил», — от нахлынувшей радости Карл чуть было не выпалил тому все это вслух. Но, к счастью, вовремя успев остановиться, не обидел на радостях человека. Ему с лихвой хватило Гете и фразы о «протекающей крыше», после которой он до сих пор извилинами шевелил, пытаясь рационально все осмыслить.
— А дальше на Востоке бывать не приходилось?
— Мне нет. Но ты, я слышал, целые полгода воевал в России с большевиками. Расскажи, как там?
Своим резким переводом разговора собеседник завел Карла в тупик. Теперь он слегка побледнел, не зная, что соврать. К счастью, через мгновение к нему пришло озарение.
— Я бы с радостью, но, к сожалению, ни черта не помню.
— О, извини. Я никак не привыкну…
— Я, честно говоря, тоже.
Они весело рассмеялись. Карлу трудно было понять, над чем смеялся его собеседник, потому что он смеялся над самим собой, причем от души.
Открывшаяся широко дверь прервала праздное веселье. На пороге стоял один из персонажей их разговора.
— У тебя деньги есть? — вместо приветствия прямо с порога спросил Хельмут.
— И я тебя тоже очень рад видеть.
Спохватившись, Хельмут быстро протянул руку, пытаясь поскорее вернуться к более злободневной для него теме. Со стороны это выглядело весьма забавно, причем не только для Карла, но и для его «проводника».
— Ну что?
— Что, ну что?
— Да ладно, кончай придуриваться, мне некогда дурака валять.
— Ну, это мы уже заметили, сразу взял быка за рога.
— Карл… — Хельмут начинал терять терпение.
— Ну ладно, ладно. Наверное, есть где-нибудь здесь, — сказав это, он обвел взглядом комнату, — потому что с собой у меня даже мелочи нет. Так что если хочешь, можешь искать. Только, смотри, случайно к Отто в карман не залезь, а то он наверняка очень расстроится.
— Делать мне больше нечего, — Хельмут уверенно направился к письменному столу, — если ты за последнее время не поумнел, то деньги наверняка лежат вот в этой банке из-под кофе. — Резким движением засунув руку между книг, он извлек небольшую жестяную банку коричневого цвета и, немного пожонглировав ею, открыл, высыпав содержимое на стол.
— Ну, этого мне не надо, — сразу отодвинув в сторону всю мелочь, произнес он, — такие деньги я тебе вернуть не смогу. А вот это, — засунув руку в банку, Хельмут с ловкостью фокусника извлек из нее целую кипу денежных купюр, — я, пожалуй, возьму. Черт, еще двух тысяч не хватает, — задумчиво произнес он, быстро пересчитав деньги.
— Извини, что так мало.
— Ничего страшного, спасибо, — это он, судя по всему, ответил Карлу, пристально вглядываясь в лицо Бисмарка, портрет которого висел над кроватью.
Еще немного постояв в раздумье, он неуверенно направился в сторону выхода, что-то бубня себе под нос.
— Хельмут, — окликнул его Карл.
Остановившись в дверном проеме, тот медленно обернулся. На его лице по-прежнему было какое-то нелепое выражение задумчивости, о происхождении которой окружающие не имели ни малейшего представления.
— Ты забыл кошелек от моих денег, — произнес Карл, указывая на пустую банку из-под кофе, одиноко стоящую на столе.
— Нет уж спасибо, — пелена таинственности, как будто бы спала с глаз, и на ее место пришла не менее непривычная для него серьезность. — Я думаю, что Отто очень позабавит тот факт, что ты топчешься в обуви по его кровати.
— Неужели? А я-то думал, что это моя.
— Да, а над кроватью висит портрет твоего двоюродного деда.
— А он что? — Карл в изумлении поднял палец в сторону портрета.— Его родственник?
«Проводник» Карла был так удивлен услышанным, что, казалось, вот-вот откроет в изумлении рот. Его глаза сейчас напоминали чайные блюдца из сервиза, который подавали в офицерской столовой. Примерно так же выглядел и сам Карл, потому что в знак уважения к исторической персоне деда Отто, он даже, поднявшись с кровати, стал поправлять одеяло.
— Хельмут, ты это серьезно?
— Нет, конечно. Из него такой же потомок Бисмарка, как из меня солист берлинской оперы.
— Ну и сволочь же ты, а я тебе поверил. Ну-ка, быстро верни деньги…
— Ага, сейчас, — легким движением профессионального атлета Хельмут перенесся через перила крыльца и тут же очутился на зеленой лужайке, вне поля досягаемости гнева Карла. — Я зайду вечером, — прокричал он, подымая вверх стопку денег. — Не планируй ничего, я буду не один.
* * *
20 июня 1943 г.
I/JG 26
— Карл, запомни. Всем после этого тяжело вернуться обратно, но надо бороться. Ни в коем случае не вздумай опускать руки.
— Я постараюсь.
— Этого мало. В тебе должно быть не старание, а желание. С твердым и уверенным настроем к цели, которую ты хочешь достигнуть. И если оно у тебя будет, то ты сможешь покорить любые вершины.
Дверь без стука отворилась, и на пороге появилась высокая широкоплечая фигура мужчины в летном комбинезоне. А так как он заходил в комнату спиной вперед, неся в руках какой— то картонный ящик, то с первого взгляда его довольно тяжело было узнать.
— Хольцер, вас в детстве учили стучать в дверь? — обратился Шеф к непонятно как узнанному им Хельмуту.
— Думаю, что да, господин майор, — произнес Хельмут, повернувшись и высунув голову из-за коробки. — Но я не уверен.
— Я, кстати сказать, тоже, — Шеф убрал свою ногу с гипсом, которая перегораживала всю комнату, давая ему возможность пройти к столу. — Кто сегодня в дежурной смене из вашего штаффеля?
— Фон Ливен и этот, как его? — Хельмут несколько раз пробарабанил пальцами по коробке, пытаясь вспомнить фамилию новенького «поляка», — а, Губер.
— А вы когда заступаете?
— Через два с половиной часа развод, — посмотрев на часы, ответил Хельмут.
— Повезло, а то я хотел поставить вас дежурным на КП.
Хельмут, расчистив от лишнего хлама стол, наконец, положил на него свою поклажу.
— Что это у вас там такое? — заинтересовался Бренеке, бесцеремонно заглядывая в коробку, — надеюсь ничего запрещенного.
Хельмут уже было собрался выпалить что-то в своем духе, но в последний момент передумал.
— А, проигрыватель, — констатировал Шеф, опуская шнур в ящик, — не этим вам, Хольцер, надо заниматься. Лучше бы те книги пролистали, что я Маеру принес. Кстати, ты их уже прочитал? — обратился он опять к Карлу.
— Еще не до конца.
— Ну, так давай, давай. Я вот тут тебе еще кое-что принес, так сказать для общего развития, — Шеф достал из своего портфеля несколько папок желтого цвета, на титульных листах которых стоял штамп «Секретно», — распишись вот здесь, — произнес он, протягивая бланк с длинным перечнем фамилий.
— Здесь некоторые технические данные о противнике. Как ознакомишься, занесешь сам в секретную часть. Да, и поторопись, тебе до отъезда еще много чего надо прочесть. Я ведь не смогу дать с собой секретную литературу, только открытые издания. А времени осталось совсем мало.
Стоящий за его спиной Хельмут, скорчил сочувственную гримасу, которая на фоне серьезного тона Шефа смотрелась довольно комично. Понимая, что долго сдерживать улыбку не сможет, Карл судорожно стал придумывать оправдание своего «беспричинного» смеха, но его спас стук в дверь и последующее появление посыльного штаба.
— Герр майор, разрешите обратиться к герру оберлейтенанту Маеру, — вытянувшись по струнке, выпалил тот.
— Разрешаю.
— Господин оберлейтенант, с 3-го КП докладывают, что Вас вызывают.
— Кто? — тут же переспросил он, переглянувшись с Хельмутом.
— Не могу знать, герр оберлейтенант. Но мне кажется, что это дама, — последние слова посыльный непонятно зачем произнес почти шепотом, как будто бы у остальных присутствующих слух был гораздо хуже его собственного.
— О, Карл, даю руку на отсечение, что знаю, кто эта фрау, — Хельмут многозначительно заулыбался. Затем его улыбка исчезла, и на лице появилось выражение легкой озабоченности, словно он вспомнил что-то очень важное. — Хотя, возможно, я ошибаюсь…
Все громко захохотали. Карл впервые видел, чтобы Хельмут с Шефом так смеялись. Обычно все его шутки он игнорировал, впрочем, как и его самого. Сейчас же все было иначе. Подобие улыбки появилось даже на лице посыльного. Но когда тот встретился взглядом с Карлом, она моментально исчезла.
— Можешь идти, Карл. Не стоит заставлять девушку ждать.
— Да, а то она забудет, зачем пришла, — тут же подначил друга Хельмут.
Смущение Карла сильно способствовало росту саркастических уколов, поэтому, не долго думая, он решил поскорее убраться, пока обоим весельчакам не наговорил такого, о чем потом будет сожалеть.
— Если понадобится выйти в город с ночевкой, я могу похлопотать за тебя перед оберстом. Ты это заслужил.
Последние слова Шеф прокричал ему вслед, но Карл его уже не слышал. Все мысли были уже далеко: «Все-таки какая Хильда молодец, что сама взяла и приехала». Казарменное «заточение» не давало возможности вырваться к ней, поэтому как-то незаметно в его сердце поселилась тоска, от которой уже некуда было деться. Но вот долгим ожиданиям пришел конец, надо лишь только пройти короткой дорогой через рощу, и ровно через пять минут он снова ее увидит.
Из-за поворота, буквально в ста пятидесяти метрах, появилось 3-е КП со знакомой сторожкой, возле которой стоял дежурный офицер с подчиненными ему двумя автоматчиками.
Недалеко от КП был припаркован маленький, легковой «Ситроен» с нелепо огромными фарами, делавшими его похожим на лягушку. Возле машины стояли двое — мужчина и женщина. По-видимому, они были примерно одного возраста — не старше тридцати. Но с такого ракурса можно было хорошо разглядеть только мужчину, женщину заслонял собой дежурный, который, совершенно позабыв про службу, о чем-то беззаботно с ней беседовал.
Чем ближе Карл подходил к КП, тем все больше убеждался, что Хильды там нет. — «Что это за глупая шутка? Или посыльный ошибся? Тогда она ждет на другом КП. Ведь не могла она уйти, не дождавшись?»
— Оберлейтенант Маер, — представился он дежурному офицеру, взяв под козырек. — Кто меня вызывал?
Офицер, который был такого же звания, как и Карл, обернувшись, сразу его узнал и, улыбнувшись, протянул руку.
— Карл, — облегченно выдохнул он, — я уже было подумал, что это помощник дежурного по ГДЧ с проверкой ко мне пожаловал. А это ты здесь командный голос вырабатываешь.
Карл смутился от того, что в очередной раз перегнул палку. Для него до сих пор была необычна вся эта воинская атрибутика и ритуалы, а постоянные воинские приветствия и вовсе казались невыносимой пыткой.
Офицер тем временем продолжал спокойно стоять, разглядывая Карла. — «Вот болван, мне ему, что, сейчас, чаевые дать, что ли?» — от всех этих мелких шероховатостей ему опять захотелось куда-нибудь провалиться. Куда? Да не имеет значения, лишь бы подальше да поглубже.
— Слушай, а это правду говорят, будто у тебя того? — офицер небрежно махнул рукой возле виска.
— Чистейшую, — с легким раздражением ответил Карл.
Это был уже не первый случай, когда ему приходилось слушать такую глупую и бестактную ахинею. К ней он давно привык, стараясь не принимать близко к сердцу.
— Меня сюда вызывали или посыльный что-то напутал?
— Да, — как-то странно улыбаясь, ответил офицер.
— И кто же?
— Думаю, что это божественное создание ты забыть навряд ли бы смог…
Дежурный отошел в сторону, и из-за спины показалась дама, которую он все время загораживал. Определенно, это была необычная женщина — по крайней мере, внешне. Такие встречаются одна на миллион. Они «вертят миром», сводя мужчин с ума и делая их безропотными исполнителями своей, не всегда доброй воли. Раньше ему казалось, что такие бывают только в книгах, но тут средь бела дня.
При первом же взгляде можно было безошибочно заметить, что она являлась человеком без недостатков, и как бы абсурдно сие не звучало, это было именно так. Ее отточенную фигуру с ярко выраженными формами облегал строгий деловой костюм темно-бордового цвета. Контуры лица казались идеальными, но главная загадка скрывалась в глазах, синий блеск которых одновременно флиртовал, в то же время держа на расстоянии. Этот последний штрих в сочетании с рыжими прядями волос, небрежно падавшими на плечи, делал ее особо притягательной.
— Ну, здравствуй, Карл, — негромко и с какой-то особой мягкостью произнесла она.
В голосе незнакомки чувствовался еле уловимый акцент, который, впрочем, ничуть не портил ее образ.
— Ты так и будешь столбом стоять? Если у тебя не хватает храбрости поцеловать меня, то хоть поздоровайся.
Карл не знал, что ответить. В нем опять включился внутренний стопор.
— Что же ты молчишь? — улыбнувшись, произнесла она. — Скажи хоть слово.
— Привет, — голосом застенчивого девственника ответил он.
Ответ Карла ее здорово развеселил и, как позже оказалось, не ее одну. Дежурный офицер, отошедший недалеко в сторону, хорошо все слышал. И теперь на его лице опять появилась эта дурацкая ухмылка.
— Давай отойдем.
Обойдя шлагбаум, Карл, взяв ее за руку, стал уводить вглубь леса.
— Ты, что, и вправду ничего не помнишь? — улыбка исчезла с ее лица, сменившись знакомым выражением озабоченности, к которому он уже привык и реагировал давно заученными фразами.
— По большей части да. Процентов девяносто девять, — этот переход на более близкую для него тему, в которой он знал наперед, какие вопросы ему зададут и как на них отвечать, стал возвращать былую уверенность.
— И что, ты ничего не помнишь? Даже меня?
— Я даже себя не помню… Уже две недели хожу с личным делом под мышкой и слушаю всякие россказни своих сослуживцев.
— И что, в этих россказнях ни словом никто не упомянул обо мне?
Карлу показался вид собеседницы немного рассерженным, но внутреннее спокойствие, хорошо читаемое в глазах, давало понять, что это всего лишь «игра». Причем довольно расчетливая.
— Значит, ты обо мне ничего не знаешь? — заглядывая прямо в глаза, спросила она.
— Почему же, — Карл сделал небольшую паузу, и ему даже показалось, что она немного занервничала.
— И что именно?
— Тебя ведь зовут Мелен?
— Так значит, ты меня помнишь? Тогда зачем вся эта история с потерей памяти?
— У меня действительно амнезия.
— Ну, тогда я не понимаю, — Мелен перестала улыбаться, — откуда же ты меня…
— От нашего общего знакомого Отто фон Ливена. Он меня уже успел известить о вашей свадьбе.
— А, вот в чем дело, — она снова добродушно заулыбалась, — это поэтому ты насупился, как индюк. Не забывай, я одинокая женщина, и мне надо как-то вести свое дело. И если вам, охламонам, не уделять должного внимания, то вы перестанете ходить в мое заведение.
— Судя по напору, ему ты внимание уделила особо… — непонятно с какой стати на Карла нахлынуло чувство ревности к человеку, с которым он был знаком чуть больше пяти минут и что-то требовать от которого был просто не в праве.
— Если ты и дальше будешь разговаривать со мной в таком тоне, то больше меня никогда не увидишь, — ее голос зазвучал раздраженно, а лицо тут же приняло надменные черты. — И если тебе что-то не нравится, разбирайся со своим фантазером Отто, а на мне не срывайся.
— Знаешь что, — Карл так увлекся разговором, что его начали захлестывать эмоции, — сама разбирайся с Отто, мне теперь на все это наплевать. Я вас обоих почти не знаю, и выяснять, кто из вас пудрит мне мозги, не намерен. У меня и без того голова «больная».
Карл повернулся, намереваясь уйти обратно за шлагбаум, и только тут осознал, какой он осел. Из-за своей несдержанности, а также благодаря этим глупым эмоциям, он умудрился все испортить.
— «Какого черта я завелся? Какое мне дело, что она крутит хвостом направо и налево… И что мне теперь делать? Ведь Мелен была тем связующим звеном, которое могло расставить все на свои места, а своим идиотским поступком я все взял и испортил. Вот недоумок. А может, вернуться, пока не поздно?»
Незаметно для самого себя Карл замедлил шаг, судорожно пытаясь найти единственно правильное решение. К счастью, за спиной послышался негромкий шелест: это «решение проблемы» догоняло его торопливым шагом.
— Постой.
Карл остановился и, не торопясь, обернулся. Мелен, в свою очередь, подошла вплотную. Они были почти одного роста, поэтому ее лицо оказалось прямо напротив его. Выдержав небольшую паузу, она отвернулась в сторону леса и стала говорить так, что слышал ее только он один.
— Да, я встречалась несколько раз с Отто, пока ты был на лечении, но клянусь — между нами ничего не было. — Ее голос звучал ровно и спокойно, от чего казалось, что от него веет каким-то январским холодом. — Он неисправимый романтик, ты это и сам знаешь, а то, что он ко мне «неровно дышит» и вообще ни для кого не секрет. Я не хочу, чтобы наши отношения разрушились из-за каких-то глупых сплетен твоих сослуживцев, поэтому давай забудем о случившемся и сделаем вид, что ничего не было…
— Ты знаешь, я ни у кого никогда не прошу прощения. Особенно у мужчин, — продолжила она, повернувшись к нему и пристально смотря прямо в глаза, — но для тебя я сделаю исключение.
Ее взгляд почему-то сразу напомнил Карлу доктора Коха. Правда, в этом случае он не испытывал физического отвращения к оппоненту, а скорее, наоборот. Но эффект был тот же.
— Если ты считаешь, что своими действиями я как-то задела твои чувства, то прости.— В ее интонации отчетливо чувствовалась тяжесть каждого слова. Определенно, ей трудно было подбирать нужные фразы.
После всего услышанного у Карла создалось впечатление, что прощение просила не она у него, а наоборот. Если бы он был в другом положении, то наверняка после такой «слезной мольбы» обязательно что-нибудь бы ляпнул. Но лимит глупостей на сегодняшний день и так был перевыполнен, поэтому он усиленно ломал голову над тем, как бы так ее «простить», чтобы по отношению к нему не появилось чувство отвращения.
— Что же касается того, почему я ни разу не зашла к тебе в госпиталь, то на это были причины. Мне надо было закончить наше дело. — Она отошла в сторону и сорвала какой-то лесной цветок.
— Какое дело? — тут же нащупал спасительную соломинку Карл.
— Ты, что, действительно ничего не помнишь? — Мелен обернулась и, сощурив глаза, изучающе на него посмотрела.
— Когда вы все прекратите устраивать мне эти дурацкие тесты? Я действительно ничего не помню. Ни тебя, ни то, что между нами было, и вообще всю прошлую жизнь…
В последних словах опять начали проступать эмоции. И ему на мгновение показалось, что он опять перегнул палку, но ее последующие действия его полностью успокоили. Мелен примирительно улыбнулась, после чего, обняв за плечи, нежно поцеловала.
— Тогда нам очень многое придется наверстать.
Обезоруживающая улыбка и особый женский шарм, которым она обладала, выбили Карла из колеи. Он опять стоял перед ней, как истукан, совершенно не представляя, что делать дальше.
— О, мне уже пора, — произнесла она, повернув руку и посмотрев на наручные часы Карла. — Ты завтра сможешь ко мне вырваться?
— Наверное, да, — совершенно не задумываясь над тем, как осуществит сказанное, ответил он.
— Ну, тогда завтра в половине шестого я тебя жду у себя.
Взяв Карла под руку, она увлекла его в сторону стоящего возле шлагбаума автомобиля.
— Хорошо, а где? — вовремя спохватился он.
— В моем кафе, глупенький, — Мелен звонко рассмеялась и, вытащив из кармана визитку, протянула ему. — Тебе — чтоб не заблудился. Это в двух кварталах от центральной площади, прямо за муниципалитетом. В случае чего, можешь у любого прохожего дорогу спросить. Мое заведение все знают.
Визитка была напечатана на французском.
CafeTrafalgar8 rue des Fleurs.
— Ты помнишь моего двоюродного брата Жана?
— Навряд ли, — его откровенность вызвала добродушный смех.
— Как поживаешь, Карл, тьебе, говорят, пришьлось несладко, — его немецкий был отвратительным. Но еще хуже была внешность. По всем отличительным признакам он больше напоминал выходца с Кавказа или, на худой конец, Сицилии, нежели француза. Особенно это подчеркивали слегка крючковатый нос и черные вьющиеся волосы. Что же касается родственного сходства между ним и Мелен, то его было ровно столько же, сколько у Майка Тайсона с Эдит Пиаф.
— Спасибо, хорошо.
Жан протянул Карлу плетеную корзину, в которой лежали несколько бутылок вина, небольшой кусок ветчины, палка копченой колбасы и какие-то фрукты.
— Это тебе, чтобы ти поскорее выздоравливал, а то сестра волнуется.
— Спасибо, — смущенно беря корзину, произнес он.
— Не спасибо, а выздоравливай и поскорей, — Мелен кокетливо улыбнулась и еще раз прильнула к его губам, — ты мне еще понадобишься здоровым.
— Ну, раз надо, так надо.
— И не забудь, завтра в половине шестого, — уже садясь в машину, произнесла она.
— Да, я помню, — махнув визиткой вслед, произнес Карл.
Проводив удаляющуюся машину взглядом, он пошел в сторону шлагбаума, возле которого уже поджидал дежурный, как-то гаденько улыбаясь.
— Ну и повезло же тебе. Такую мадам трудно найти даже у нас в Германии.
— Искать надо лучше, — прошмыгнув под шлагбаумом и не смотря в его сторону, ответил Карл. В нем этот тип почему-то вызывал сильное чувство антипатии, из-за чего любезничать совершенно не хотелось.
— А таможенный сбор? — не унимался тот, продолжая так же гнусненько улыбаться.
— На, вымогатель.
Карл протянул дежурному бутылку, в которой вино, как ему казалось, было значительно хуже.
— А может быть, лучше колбаски?
— Обойдешься.
— Передай своей крошке от меня спасибо. И скажи, пусть почаще заходит, когда я стою на КП, — прокричал дежурный вслед, довольно болтая бутылкой.
Карл же неторопливо побрел в сторону лагеря, пытаясь собрать воедино все то, что услышал. Первый раз в своей жизни он сделал как обычно, а получилось лучше. — «Хотя, какая это, к чертям собачьим, моя жизнь. Это сон, причем кошмарный, из которого я никак не могу вырваться».
* * *
— Тебе, я смотрю, понравилось с ним лизаться, — недовольно пробурчал Жан, когда машина выехала на асфальтированное шоссе.
— Перестань молоть чушь. Мне это доставило ровно столько же удовольствия, сколько бы тебе целовать орангутанга.
— Так я тебе и поверил.
Приоткрыв окно, он смачно сплюнул.
— Это твои проблемы.
В машине воцарилась тишина, которую нарушал лишь монотонный звук работающего мотора.
— Что он тебе сказал? — первым не выдержал Жан.
— Что ничего не помнит, — ответила она, выпуская клуб табачного дыма в приоткрытую форточку.
— И ты ему веришь?
— Нет, конечно.
