Глава 12
Гвен не могла в это поверить. Сабин — мужчина, которого она целовала, о котором мечтала, по которому тосковала, на которого полагалась, считала своим защитником, злодеем, мужчина, которого она не хотела желать, но все равно желала, раздел ее, невзирая на то что она бурно протестовала и брыкалась, затащил в душевую кабинку и забрался туда вслед за ней. Несмотря на то что была разъярена — а это еще слабо сказано! — она все-таки не превратилась в гарпию.
Сначала Гвен была шокирована. Потом занервничала. Потом почувствовала возбуждение. И хотя каждое чувство длилось не более нескольких минут, все они были яркими и захватывающими. Почему она не тронула его? Потому что Сабин еще ей не угрожал? Потому что гарпия любила физический контакт так же сильно, как и Гвен, и готова была на все, лишь бы получить его где угодно и когда угодно?
А теперь она и Сабин стояли в душе, и облако пара окутывало их. Горячая вода стекала вниз, скользя по всем изгибам ее тела. Ей еще не приходилось чувствовать ничего столь же восхитительного — обнаженного мужчину сзади, прижимающегося к ее спине, удерживающего ее в кабинке. И все-таки она не станет связываться с демоном, как бы сексуально он ни выглядел. Ей и так хватает проблем. Ведь правда?
Почему она не могла принять решение? Его демон даже не трогал ее, так что веских причин для нерешительности не было.
Гвен обхватила себя руками за талию, не заботясь о том, чтобы прикрыть груди или треугольник волос между ног. Зачем? Сабин сильнее и при желании может отвести ее руки в одно мгновение… и часть ее хотела, чтобы он увидел ее, чтобы в нем пробудилось желание. И все же…
— Разве ты не понимаешь, что можешь пожалеть о содеянном, поплатившись искромсанной кожей и внутренностями? — спросила она.
Его намыленные руки, горячие и мокрые, опустились на ее плечи, массируя их.
— У тебя кожа как шелк. Сомневаюсь, что о чем-нибудь пожалею.
Его голос был хриплым, глубоким и… опьяняющим.
М-м-м, еще. Ее мускулы расслабились, голова запрокинулась, прижалась к его шее. «Прекрати! Сопротивляйся ему». Она пыталась, правда пыталась, но ее тело отказывалось подчиняться разуму. Его прикосновения были слишком приятными.
Интересно, считает ли он ее привлекательной? Или уродиной?
Вот теперь она напряглась. Снова раздался этот вкрадчивый, разрушительный голос. Демон Сомнения. Голос, такой не похожий по тембру на ее внутренний голос. Ее челюсти болезненно сжались, и гарпия закричала, протестуя против нежелательного вторжения.
— Ты можешь как-нибудь заткнуть своего приятеля? Он меня раздражает.
— Какая смелость. Мне нравится. И я бы не назвал демона моим приятелем. — Пальцы Сабина скользнули по ее ключице. Он склонился к ней, прижав рот к уху, его дыхание ласкало ее кожу. — Не подумай, что я хочу сменить тему, но говорил ли я, что считаю тебя удивительно красивой?
Гвен сглотнула, не зная, что ответить. Она все еще желала поощрить его и в то же время хотела оттолкнуть прежде, чем она забудет, почему вообще должна сопротивляться ему. Он воплощал в себе все, что она ненавидела в своей жизни. Тьму, насилие, хаос. Более того, он планировал использовать ее, чтобы причинить вред своим врагам. Ничто не могло сравниться с его ненавистью к охотникам, даже любовь к женщине.
— Ну что, начнем? — Сабин отпустил Гвен, и ей пришлось крепко сжать губы, чтобы удержать всхлип.
Потом эти чувственные пальцы зарылись в ее волосы, втирая в них шампунь, в воздухе запахло лимоном. Гвен блаженно закрыла глаза. Неудивительно, что он всегда так вкусно пахнет.
— Ты превращаешься в гарпию, когда напугана. А когда возбуждена? Или испытываешь оргазм?
Какой откровенный и личный вопрос. Но он правильно выбрал время, чтобы задать его.
— И-иногда она дает о себе знать. Я стараюсь проявлять осторожность и останавливаю ее.
— Не пытайся останавливать ее, когда ты со мной. — Прежде чем Гвен успела ответить, Сабин снова сменил тему: — Уильям рассказал тебе о моем демоне. — Он шевельнул бедрами, и его возбужденная плоть коснулась изгиба ее спины. Случайность? — Анья рассказала тебе о моем прошлом?
По телу Гвен прошла дрожь.
— Ты имеешь в виду, рассказала ли она мне о том, как ты воткнул нож в спину другу? Нет. Она не вдавалась в подробности.
Его ногти впились в кожу ее головы, и она вскрикнула. Он тут же отпустил ее, бормоча:
— Прости.
Черт побери. Почему она никак не может удержаться от сарказма в самый неподходящий момент. Скоро кто-нибудь (давай же, Сабин, сознавайся) возьмет и отрежет ей язык. Как правило, Гвен удавалось держать себя в руках. В конце концов, она же училась этому всю жизнь. Но в ее груди впервые вспыхнуло негодование. Если бы она не была такой трусливой плаксой, то не боялась бы реакции людей, своей собственной реакции и могла бы быть самой собой.
Собой. А знала ли она себя настоящую?
— Сунь голову под воду, — вдруг грубовато велел Сабин.
Он не дал ей времени на раздумья, просто положил руку на ее затылок и толкнул под горячую струю. Мыльные брызги попали ей в рот, она сплюнула.
— Закрой глаза или…
— Ой-ой-ой! — Гвен крепко зажмурилась.
— Что, щиплет? — усмехнувшись, спросил Сабин.
Гвен терла глаза, возмущенная его небрежным отношением. Он ревновал к Уильяму — по крайней мере, только этим чувством можно было объяснить его поведение. Когда он велел ей раздеться, его глаза вспыхнули, обещая ни с чем не сравнимое наслаждение.
Так почему он не попытался ее ласкать?
Вместо этого он намылил ее с ног до головы, и его движения были легкими и деловитыми. Его ладони, не задерживаясь, скользнули по ее груди и твердым соскам, потом нырнули между ног. Хотя его прикосновение было бесстрастным, оно не оставило Гвен равнодушной — она затрепетала, учащенно дыша, ее тело ныло от неутоленного желания.
— Я и сама могу вымыться, — пробормотала она.
— У тебя была возможность сделать это вчера и позавчера. Черт, да даже сегодня утром. Ты ею не воспользовалась. — Он снова поменял положение, коснувшись ее тела своим возбужденным членом. — Почему?
Ее кровь вскипела от негодования, она крепко сжала губы. Не стоит говорить ему то, что он желает знать. Сабин и сам скоро это поймет. И, если честно, она испытывала возбуждение, представляя себе его реакцию. Он уже признался, что считает ее красивой. Что подумает о ней, когда с нее сойдет слой грязи? Может, наконец-то сделает первый шаг?
Смыв с Гвен мыльную пену, он замер на месте. Казалось, даже перестал дышать. Она почувствовала, как ее охватывает жар, распространяясь по всему телу. Вот она, его реакция. Он заметил.
— Твоя кожа…
— Я пыталась предупредить тебя.
— Ну, тебе стоило быть более убедительной.
Он развернул ее лицом к себе, быстро окинул взглядом, потом еще раз, не торопясь. Его глаза ослепительно сияли, пылали, словно огонь, он закусил губу, тонкие напряженные морщинки появились вокруг рта.
— Твоя кожа… — повторил он.
Гвен не нужно было глядеться в зеркало, чтобы знать это, — очищенная от грязи, ее кожа сияла. Это было полупрозрачное сияние, которое сделало ее похожей на свежеотполированный опал.
Медленно, словно в трансе, Сабин протянул руку. Кончиком пальца он провел по ее подбородку, скользнул по шее, между грудями. Гвен не отстранилась. Нет, наоборот, сделала шаг вперед. Ближе. Желая большего. Не в состоянии остановиться. По коже побежали мурашки, и все мысли о сопротивлении улетучились.
— Ты такая гладкая, теплая, сияющая, — восторженно прошептал он. — Зачем ты прятала… — Он стиснул зубы, и прямо у нее на глазах восхищение превратилось в гнев. — Мужчины не могут удержаться от соблазна, верно?
Комок в горле помешал ей ответить, она лишь покачала головой. Что еще Сабин сделает или скажет? У него настроение меняется чаще, чем у любого из ее знакомых. «Прикоснись ко мне», — мысленно попросила она.
Но Сабин еще не закончил с вопросами:
— А у твоих сестер такая же кожа?
— Да.
— У всех гарпий?
— Да.
Надеюсь, это все, что он хочет знать.
— Ты им звонила?
Нет. Это было не все.
— Пока нет.
— Ты им позвонишь сразу же, как мы выйдем из душа. Я хочу, чтобы они через неделю были в этой крепости.
Гвен уставилась на него, шокированная до глубины души. Она была обнажена, ее кожа маняще сияла, а он хочет поговорить о ее сестрах? Хочет встретиться с ними? Почему он… Тут Гвен вдруг все поняла, и ее удивление сменилось гневом. Разумеется, Сабин хотел видеть их здесь. Он, вероятно, думал, что они помогут ему в войне. Или, возможно, хотел завести гарем из гарпий.
Что-то темное, мощное начало, словно пружина, разворачиваться в груди Гвен. Что-то ядовитое. Ее ногти удлинились, гарпия закричала, ее зубы стали острыми. Перед глазами колыхалась красная пелена.
— Ты злишься. — Сабин озадаченно заморгал. — Почему?
— Я не злюсь.
«Я убью тебя, если попытаешься с ними переспать».
— Ты так крепко стиснула мне руку, что кровь выступила.
Гвен, конечно, видела, что Сабин не расстроен, не напуган. Но в то же время ее переполняла ярость, она не собиралась восхищаться его смелостью перед лицом опасности.
— Ты хочешь переспать с моими сестрами! — зарычала она. Зарычала? Она, Гвендолин Застенчивая?
Сабин закатил глаза.
— Нет, я хочу, чтобы с ними спали мои друзья.
Она моргнула, растерявшись, не… понимая.
Ярость испарилась так же быстро, как и шок, оставив лишь сладостный привкус удовольствия. Если его друзья будут заняты ее сестрами, они оставят Гвен в покое. Неужели в Сабине настолько сильно чувство собственника?
— Ты что, ревнуешь? — спросил он, словно эта перспектива его заинтриговала.
— Нет. Разумеется, нет. — Не стоило снабжать его лишней информацией, которую он мог использовать против нее, в данном случае ложь могла сослужить ей лучшую службу. — Я… думала о Тайсоне, я скучаю по нему, жаль, что мы не вместе.
Сабин прищурился, но даже сквозь густые ресницы она увидела, как полыхнули алым его карие глаза.
— Ты не будешь о нем думать. Поняла? Я запрещаю.
— Я… Ладно.
Она не знала, что сказать. Никогда еще Сабин не выглядел так, будто ему ничего не стоит совершить убийство. Почему же Гвен это не испугало?
Ее невнятный ответ, казалось, успокоил его.
— Я уже решил пометить тебя, — решительно сказал он.
Такая ледяная, твердая решимость, ее даже кинжалом не возьмешь.
— Но это… — Он окинул ее взглядом. — Клянусь богами, я буду ставить на тебе клеймо каждый день. Ты будешь думать только обо мне.
— Ч-что ты имеешь в виду, говоря, что поставишь на мне клеймо?
Это что, наказание? Она отшатнулась. И что значит каждый день? Сколько ей придется терпеть?
Сабин поймал ее за руку, стиснув тонкое запястье, потянул назад.
— Я очень осторожно прикушу твою нежную кожу зубами, так, чтобы остался след.
И снова ее страх пропал, оставив лишь неизъяснимое блаженство. Так много времени прошло с тех пор, когда она в последний раз ощущала на своем теле крепкие мужские руки, так давно она не чувствовала себя желанной, особенной и сексуальной.
— Ты этого хочешь? — мягко спросил он.
Хотела ли она? Черт возьми, да. Может, она не знала, кем была, но нисколько не сомневалась, что ее тело желало этого мужчину. Однако может ли она позволить себе уступить желанию?
Пора подключить логику. Сабин был сильным, бессмертным и уверял ее, что справится со всем, что бы ни случилось. У нее было достаточно храбрости, чтобы насладиться близостью и сохранить дистанцию между ними. По крайней мере, Гвен на это надеялась. Благодаря этому «клейму» другие воины будут держаться от нее подальше. И хорошо бы наконец накормить гарпию, чтобы в обмен на это она вела себя прилично.
Логика победила.
Однако прежде, чем Гвен успела ответить, ноздри Сабина раздулись, он словно учуял ее желание.
— Всякий, кто прикоснется к тебе, умрет.
Неужели он готов был ради нее причинить боль даже своим друзьям? Боже, от одной этой мысли она таяла, как лед на солнце.
Сабин медленно притягивал Гвен к себе, пока ее соски не прижались к его груди. Сабин застонал.
— Твой демон…
— Я держу его на коротком поводке, будь спокойна. Теперь выбирай.
Она ответила, даже не задумавшись.
— Да, — выдохнула она. Сглотнув, потянулась, обвила руками его шею, прижимаясь мокрым телом к его телу. — Тебе тоже не стоит переживать. Я буду очень осторожна с тобой.
— Пожалуйста, не надо, — ответил он, овладевая ее губами.
Этот поцелуй совсем не был похож на тот легкий поцелуй в самолете. Этот был всепоглощающим, диким, с языком, настойчиво рвущимся в ее рот, обоюдным, глубоким и решительным, требующим ответа. Она ответила ему, не в силах сопротивляться. Одной рукой зарылась в темный шелк его волос, другой рукой лаская его спину, оставляя на ней свои собственные метки.
«Не отдавайся полностью». Это предупреждение прозвучало в голове как сигнал тревоги. «Наслаждайся, но не теряй контроль». Гарпия мурлыкала, радуясь происходящему, желая большего, большего, большего. Но когда Гвен заставила себя замедлить дыхание, замерла, принимая ласки Сабина, лишь наслаждаясь и не претендуя на большее, мурлыканье гарпии превратилось в рычание. Больше, больше, больше.
Поцелуй все длился и длился, пока Гвен, задыхаясь, дрожа, не выгнулась в объятиях Сабина, издав стон, готовая молить о большем, как и ее гарпия.
Во второй раз — или уже в третий? — она попыталась отстраниться, успокоить тело, чтобы не позволить его чарам околдовать ее.
— О нет, так не пойдет. Останься со мной.
— Нет, я…
— Только чувствуй. Не думай. Подумаешь потом.
Сабин медленно прижал ее спиной к покрытой кафелем стене, и от леденящего прикосновения Гвен вскрикнула. Он проглотил этот звук, прижавшись к ее губам, забирая все, что она могла предложить, и требуя большего. Вода в душе все текла, барабаня по керамическому полу.
Одной рукой Сабин схватил ее запястья, прижимая их к стене над ее головой. Другой коснулся груди, перекатывая сосок между пальцами. У Гвен внутри все задрожало, колени ослабли. Она бы упала, если бы он не втиснул свое бедро ей между ног, удерживая ее. Теперь ее плоть терлась о грубую кожу его колена, и от этого она слабела еще больше.
— Тебе нравится?
— Да.
У нее не было причин лгать. Все равно она не могла скрыть реакцию своего тела.
Пальцы Сабина опускались все ниже, описывая круги вокруг ее пупка. Она покачивалась на его ноге, с ее губ срывались стоны. «Еще. Еще. Еще!» Крики гарпии смешались с ее собственными, постепенно соединившись в один голос в ее голове.
— Я сейчас укушу тебя.
Он не дал ей времени на раздумья и впился зубами в нежную кожу ее шеи. В то же время он убрал ногу, находящуюся между ее бедер, и двумя пальцами вошел в нее, глубоко, очень глубоко.
— Сабин!
— Боже, милая. Ты такая сексуальная, такая тугая.
— Я сейчас… я не могу… я не должна…
Уже совсем близко. И всего лишь благодаря двум пальцам, двигавшимся внутри ее.
— Расслабься. Ничего плохого не случится, я не позволю. Клянусь.
Что, если она… что, если гарпия… черт! Гвен не могла сосредоточиться, думала только об удовольствии, которое доставляли ей эти восхитительные пальцы.
— Кончи для меня.
Сабин провел большим пальцем по ее клитору, и Гвен утратила способность сопротивляться. Она достигла оргазма, издавая громкие стоны, прижимаясь к нему, кусая его в ответ до крови.
И пока тело ее содрогалось в сладких конвульсиях, он отпустил ее руки и крепко схватил за бедра, прижимая их к своему возбужденному члену. Никакого проникновения, лишь трение, но, черт возьми, как это было прекрасно. Она вонзила ногти в его спину, впилась в кожу, раня ее.
Сабин втянул воздух сквозь стиснутые зубы, снова крепко прижимая ее к себе, и прошипел что-то едва слышно. Ей нравился этот звук. Она хотела слышать его снова и снова. И вскоре она уже двигалась самостоятельно, встречая его на полпути, прижимаясь к нему изо всех сил, ее острые зубы вонзились в его плоть, она почувствовала на языке капельки крови.
— Вот так, — похвалил он. — Именно так. Ты безумно хороша, чертовски хороша, — бормотал он. Чтобы напомнить, где она была и с кем? — Я не собирался заходить так далеко. Не для себя. Но я сейчас взорвусь. Я знаю. Это не должно быть так замечательно. Не должно быть…
Потом он снова поцеловал ее, погружаясь в рот языком, изливая горячее семя на ее живот. Их тела трепетали при одной мысли о пережитом наслаждении. Они прильнули друг к другу, тяжело дыша, постанывая.
Наконец она прижалась к нему, изумленная тем, что утратила контроль над собой. Удивительно, что у них еще не было соития, а она пережила восхитительные минуты. Удивительно, что гарпия не разозлилась. Удивительно, что гарпия хотела большего. И удивительнее всего то, что, хотя Гвен только что испытала два сильнейших оргазма, ей тоже хотелось большего.
