31

Как и говорил Ружон, Корсак встретил их в обеденном зале. Они поужинали немного раньше обычного, поэтому в столовой никого, кроме них, не было.

Корсак почти не задавал вопросов. Немного поговорили о погоде, обсудили слишком сладкий компот. Вызвали повара, сделали замечание. Он пообещал исправиться, и на этом все.

Майор ушел сразу – снова по своим делам. А Брейн часть дороги домой проделал в сопровождении Ружона, и тот о чем-то болтал при свете уличных фонарей. Брейн ему кивал, и, похоже, разговор снова шел о женщинах. Пришлось еще раз озвучить теорию о двойственном характере восприятия сексуальной натуры. Похоже, в этот раз коллега был более внимателен. Он искренне поблагодарил Брейна, и они разошлись на перекрестке. Ружон отправился к себе, в ярко освещенный микрорайон, где были заселены почти все дома, а Брейн – к себе, в сумрачное царство, где на улице горели лишь редкие фонари аварийного освещения. Меньше было просто невозможно.

Он старался не смотреть по сторонам и не вспоминать, о чем говорил курьер, перепуганный своими собственными фантазиями.

Впрочем, у Брейна была достаточно хорошая подготовка, чтобы привести себя в порядок. Оставшись без раздражителя – напарника, он стал лучше контролировать свои чувства и вскоре в совершенно нейтральном настроении дошел до своего дома.

Толкнул скрипучую калитку, прошел по скошенной траве, скрывавшей звук его шагов. Поднялся на крыльцо и, открыв ключом замок, оказался у себя дома.

На этот раз он легко нашел включатель, зажег свет и, раздеваясь на ходу, направился к дивану в гостиной. Идти в казавшуюся ему холодной спальню он не хотел. Гостиная выглядела более обжитой, а диван, по его мнению, был очень удобным.

Первой его мыслью было включить ТВ-бокс, однако он решил, что камин будет более уместным. К тому же в нем имелась имитационная функция, когда в летнее время, чтобы не жечь дорогостоящее топливо и не нагревать и без того теплый дом, можно было видеть живой огонь и слышать потрескивание дров. Это давало ощущение уюта, так необходимого иногда по вечерам.

Несмотря на то что электронная начинка камина не работала последние десятилетия, режим имитации включился сразу – от дистанционного пульта.

Впрочем, Брейну было достаточно осознавать, что камин работает, и в следующее мгновение он уже быстро, по-солдатски, погрузился в сон. Он умел засыпать даже на три минуты, если возникала такая необходимость.

К сожалению, в эту ночь выспаться ему не дали. Как показалось Брейну, едва он заснул, кто-то толкнул его в плечо и проорал над самым ухом:

– Сэр, вас срочно вызывают к генералу!

Брейн мгновенно подскочил, как будто и не ложился. Все военные привычки и действия уже давно в нем укоренились, и реакции на соответствующие вводные были доведены до автоматизма.

Еще не глянув в лицо курьеру, он схватил со столика пульт и выключил режим имитации камина. Затем так же быстро стал надевать военные брюки, китель и солдатские ботинки на магнитных клипсах.

Вслед за курьером он выскочил из дома и, пробежав по подстриженной траве, отметил, что калитка в этот раз открылась без скрипа.

У ворот дожидался бронированный «Козарус» с предусмотрительно распахнутой дверцей, и Брейн плюхнулся на сиденье персонального автомобиля.

Водитель вдавил педаль газа, и машина понеслась по улице, где еще стояли недостроенные коттеджи.

Война все изменила, и этот городок, который собирались сдать еще три года назад, так и замер в готовности на семьдесят процентов.

– Я сделаю обход вокруг озера, сэр! – сообщил водитель, оборачиваясь.

– Поезжай, как считаешь нужным. А что там, на обычной дороге?

– Диверсионная группа, сэр. Наша служба безопасности взяла их сегодня, и оказалось, что они поставили восемь мин. Шесть из них уже нашли, на седьмой подорвался грузовик тылового обеспечения. И одну еще ищут, и очень может быть, что она стоит на нашей дороге. Поэтому едем в обход.

– Понятно, а что пленные? Они перестали давать показания?

– Их уничтожили дистанционным сигналом, сэр. Это проблема контрразведки. Они были уверены, что хорошо обыскали пленных, однако у тех где-то сохранились принимающие чипы. В результате их уничтожили, и мы не знаем теперь, где находится эта мина.

Обогнув озеро, они проскочили соевую рощу и оказались на открытом пространстве, где нужно было преодолеть ничем не прикрытый участок дороги длиной в полтора километра.

Это было очень опасно, учитывая, что противная сторона отслеживала эту дорогу и регулярно пыталась перехватить движущиеся по ней цели. Спасало лишь то, что по обочинам грунтовки стояли высокочастотные генераторы модуляции ложных целей. Таким образом, противник видел перед собой не один автомобиль, а целую дюжину. Половина ехала в одну сторону, половина в другую. Таким образом, вероятность поражения цели значительно уменьшалось.

В этот раз противник тоже не дремал. Пока Брейн и его водитель мчались по хорошо укатанной грунтовке, четыре снаряда с самонаведением ударили в те участки, где, по мнению их электронных мозгов, должна была находиться цель.

В этот раз им не повезло, а повезло Брейну, и он прибыл на передний край за час до начала атаки.

– Сэр, похоже, они подгоняют резервы! – пожаловался Брейну майор, руководивший батальоном на оборонительном районе. Худощавый канзас со шрамом на подбородке.

Батальон располагался в хорошо защищенных бетонированных окопах, а также располагал огромным количеством опорных точек, состоявших из железобетонных колпаков с автоматическими орудиями.

За последние три месяца этот участок выдержал с десяток яростных атак, не считая разведок боем.

Противник выпускал десятки автоматизированных бронированных машин, которые стреляли столько, сколько позволяла их система транспортировки боекомплекта. А по тому, как им отвечали из-под железобетонных куполов, противник составлял карту объектов сопротивления. После этого он мог нанести по ним сокрушительный удар, если бы располагал достаточным количеством наступательных средств.

Но этого количества средств у него не было, поэтому к тому времени, когда он его накапливал, другая сторона успевала перегруппировать свои силы, и там, где раньше было пусто, становилось густо. И для прояснения обстановки врагу снова требовалось пустить в расход новую цепь боевых разведчиков.

– А где генерал? – спросил Брейн у майора.

– Он был здесь десять минут назад, сэр! – доложил майор. Выглядел он испуганным, но боялся не Брейна, а того, что очередная атака противника будет подкреплена шагающими монстрами, о которых в окопах пока только слышали.

– Странно, он вызывал меня сюда, теперь его здесь нет.

– Я полагаю, сэр, его превосходительство уже в другом месте. А здесь он надеялся получить от вас квалифицированную консультацию – все знают, что вы мастер операций на переднем крае.

Брейн вздохнул. Ох уж эти слухи! Да, пару раз ему удавалось останавливать атаки противника, когда тот располагал кратным преимуществом в силе.

По всем правилам военного дела он должен был отступать. Однако он этого не делал. Он собирал солдат, он говорил с ними, рассказывал им об уязвимых местах вражеских бронированных систем. И он был настолько убедителен, что солдаты действовали так, будто это у них было преимущество, а не у противника.

В результате противник нес огромные потери и откатывался, а поредевшие ряды солдат Брейна ликовали.

Похоже, и теперь генерал решил, что нужно призвать именно его, хотя со вчерашнего дня Брейн находился в заслуженном отпуске.

– Что у вас есть по разведке? – спросил Брейн. Он понимал, что увильнуть от этой миссии не удастся. Это было ясно по тому, как выглядели бойцы, которые попадались навстречу, а также по тому, какой вид имели магистрали связи и электроснабжения, тянувшиеся вдоль бетонированных ходов сообщения.

В некоторых местах они были кустарно соединены после повреждения осколками, а значит, местные подразделения обходились собственными силами, не в состоянии получить помощь от специалистов, и значит, дела на переднем крае были плохи.

– Чем может атаковать противник? – спросил Брейн, пока майор ждал разведданные за последние два дня.

– Я опасаюсь, сэр, что они атакуют нас «ковригонами». У нас, конечно, имеются хорошо оборудованные позиции, однако что такое бетонный колпак против их орудия? Один выстрел – и останутся только искры и кипящая плазма.

Брейн кивнул. Именно такими были новые бронированные системы противника. «Ковригон» шагал на четырех ногах, легко преодолевая любые заграждения, установленные для колесной техники. Он мог поднимать свою орудийную башню на десять метров и с этой высоты наносить разящие удары электромагнитной артсистемой.

Скорость снаряда была такой, что ему не нужно было иметь взрывчатой начинки. Оголовок из мягкого металла играл роль боевой части, и в момент удара снаряд раскрывался «розочкой», передавая всю свою кинетическую мощь попавшемуся на пути бетонному бункеру.

Не спасали не только бетон и железобетон, армированный специальными стальными конструкциями, не спасали даже углеродистые волокна, которые обычно останавливали стандартный бронебойный снаряд.

– Сколько у нас трофейных машин? – спросил Брейн, продолжая посматривать через бруствер сквозь мутноватую пластину бронекварца.

– Восемь машин, сэр. Но на ходу только четыре. А стрелять могут лишь три.

– Сколько пилотов?

– Всего два пилота, сэр. Инженер-капитан Брэдли и еще один механик.

– А сколько, по-вашему, они могут выпустить машин?

– Полагаю, две дюжины. Они могли бы выпустить и больше, поскольку наладили прикрытие тыловых дорог, усилив свою орбитальную группировку. Ночью было два пробных удара глубинными бомбами. Они поразили второй и четвертый артиллерийские погреба, но разгуляться дальше им не дали наши арбитры.

– Сбили спутник?

– Так точно, сэр. Сбили два спутника, и мы видели, как они горели в атмосфере.

– Это хорошо, что арбитры здесь. Наша-то орбитальная группировка совсем дрянь.

– Так точно, сэр. Одними навигационными спутниками кампанию не выиграть.

– Когда, по-вашему, пойдут на приступ?

– Согласно разведданным, сэр, сейчас они заправляются.

– Картриджи?

– Нет, картриджи они спалили в прошлый раз. А зарядного блока у них нет, поскольку нашим диверсантам удалось его подорвать. Пока они его чинят, заправляются только жидким топливом.

– Ну хоть какая-то радость, – сказал Брейн. Жидкое топливо, в отличие от картриджа, требовало предварительной переработки в генераторе, и потому с таким топливом у машины было более низкое КПД. А вот картридж почти сразу давал чистое электричество. Благодаря этому машины могли быстрее передвигаться и скорее реагировать на свои собственные нужды. Например, поворачивать артиллерийские башни или перезаряжать орудие.

– А у нас картриджи имеются?

– Откуда? – пожал плечами майор и вздохнул! – Сливаем топливо с танкеров, тем и держимся.

– Топливо с танкеров?

– Так точно, сэр. Полгода назад в двух сотнях километров отсюда на побережье был сильный шторм и волнами перевернуло несколько танкеров. Потом прилив с ветром погнали их против течения в реку, а когда вода схлынула, танкеры остались на острове. Лежат на боку, течи нет – корпуса выдержали. Оно, конечно, марка топлива скверная. Очистка грубая. Танку все нипочем – у него турбинные лопатки с антипригарным покрытием, а у этих трофейных монстров механика понежнее будет.

– Но километров десять на таком топливе они прошагают? – уточнил Брейн.

– Да кто ж их знает, сэр? Согласно инструкции могут, но в бою всякое может случиться.

– Хорошо, давайте уточним, правильно я понял, что уже через сорок-пятьдесят минут противник пойдет на нас тяжелыми броневыми силами?

– Так точно, сэр. Но может и через двадцать минут танкетки пустить. Они нас гранатами забросают и разбегутся. А уж потом тяжелые попрут. У них так часто бывает.

Через десять минут Брейн уже находился в ангаре ремонтно-технического отделения. Здесь стояли четыре «ковригона», и на вид они как новые.

– Это потому, что мы их еще не использовали, сэр, – пояснил майор.

– Я понял, – кивнул Брейн и стал обходить огромную тридцатитонную машину. Каждое ее сочленение было защищено бронированной накладкой, на «плечах» были расположены пусковые установки неуправляемых ракет и пакеты ракет-перехватчиков.

В правой части «грудного сектора» располагалось главное орудие калибра сто пятьдесят миллиметров и длиной пятьдесят пять калибров. В его стволе артиллерийские болванки разгонялись до безумных скоростей. На левом манипуляторе стояла тридцатимиллиметровая автоматическая пушка.

Машина выглядела весьма убедительно, и кроме нее на ходу были еще три. Но кто будет управлять ими?

– Кто будет управлять тремя другими машинами? – спросил Брейн.

– Я уже говорил, сэр, что у нас имеются капитан-инженер и еще один механик.

– Ну и каково у них настроение? Они понимают, что это рискованная операция?

– Вообще-то… я им еще не говорил, что им на этих машинах придется идти в атаку.

– В контратаку, майор. В контратаку, – поправил Брейн.

– Прошу прощения, сэр. Конечно же в контратаку. Однако они этого пока не знают. Все, что у нас есть, – это их умение водить машины. Но насчет атаки или контратаки… – Майор замялся. –  Я не уверен, сэр, что они смогут пойти вслед за вами.

– Понятно. Я хочу их увидеть. Как много времени для этого потребуется?

– Ну, полагаю, они находятся в накопителе, мы ведь ждем атаки. Я вызову их сию минуту.

– А что насчет четвертой машины?

– А что насчет четвертой? У нее не работает заряжающий автомат. Но она может стрелять из автоматической пушки с левого манипулятора.

– А для нее найдется какой-нибудь водитель?

– Полагаю, найдется, сэр. Вот только пойдет ли он в атаку…

– Кто это может быть? Предположительно?

– Еще один техник, сэр, его фамилия Лавринец.

– Отлично, майор, я хочу видеть здесь всех троих.