Эпилог: …всех людских путей начало и конец людских путей

– Ты можешь не идти с нами, – сказал я Норме, убирая шлем.

Посадка была жесткой. Мы пробили брешь в ледяных небесах Энигмы двумя выстрелами бортовых турелей – это, конечно, могло привлечь внимание пагрэ, но с той же вероятностью их внимание привлекла бы и сама посадка. К тому же ребятам так хотелось пострелять!

Мы пробили брешь и нырнули в ледяное крошево, а затем погрузились в плотную атмосферу Энигмы. Мне казалось, что шаттл стонет от напряжения – осколки небесного льда хлестали по обшивке челнока, испаряясь при соприкосновении с раскаленным металлом, силовые конструкции напрягались от нагрузок, многократно превышающих те, на которые были рассчитаны. У нас оказался билет в один конец, я прекрасно понимал, что даже после ремонта «Дискавери» вряд ли взлетит из этого горохового супа. Интересно все-таки, на чем прилетали сюда кураторы? Думаю, АОИ и истребителям это пюре тоже не пришлось бы по вкусу, а других машин на борту «Левиафана» я не видел. А они ведь слетали и вернулись.

Мы приземлились (или, правильнее, приэнигмились) на довольно широкую улицу, хотя я все-таки снес крылом часть какого-то здания. Во время посадки у меня особо не было возможности любоваться окружающим пейзажем, но потом, когда шаттл остановился, прежде чем Норма доложила об обстановке, я смог слегка осмотреться. Это место оказалось мне знакомо! Я видел его во сне, где-то здесь я спустился с крыши здания, чтобы встретиться с Лордом.

– Посадка, – наконец, сообщила Норма. – Состояние корабля удовлетворительное, требуется техническое обслуживание и полное освидетельствование конструкций. Остаток топлива – семьдесят восемь процентов. Вывести список повреждений?

– Отставить, – буркнул я. – Все равно отсюда мы не стартуем. Так, Джинн, принимай командование, приехали.

– Ну что, ребята, собираемся? – сказал Джинн (в роли командира он чувствовал себя неуверенно). – Всем надеть недостающие предметы снаряжения – шарфы, балаклавы, перчатки, очки, проверить оборудование и снаряжение.

– На кой нам одеваться? – удивился Призрак. – Мы вроде собирались на Цезаре кататься.

– А до Цезаря ты как добираться будешь? – поинтересовался Джинн. – Судя по всему, за бортом не Майями-бич.

– Температура воздуха – минус восемьдесят четыре градуса Цельсия, – сообщила Норма, – гравитация 0,97g, атмосферное давление – три тысячи девятьсот девяносто миллиметров, скорость ветра – 0, 02 м/с. Концентрация основных компонентов атмосферы…

– Довольно, – прервал я. – Призрак, я твоего железного коня уважаю, но всегда надо иметь запасной вариант.

– Кстати, – спросила Льдинка. – А что делать с нашим другом? У него нет комбинезона.

Действительно, у «атланта» (такое название для супермена почему-то возникло и уже немного закрепилось внутри цепочки) из одежды было только облегающее трико телесного цвета из какой-то не очень плотной на вид ткани. У него даже обуви не было, пока Фредди не презентовал ему пару своих кроссовок. Фредди же снабдил нашего гостя другой одеждой из своих запасов – несколько коротковатыми для него брюками, рубахой и курткой с капюшоном. А также парой кожаных перчаток, хотя, на мой взгляд, это уже было излишним.

– Можем его посадить в Цезаря, – сказал Призрак. – До разгрузки, с вещами.

– Я попробую перейти так, как есть, – предложил «атлант». – По моему субъективному ощущению, условия за бортом тяжелые, но не особо для меня опасные.

Вся команда моментально возмутилась и стала отговаривать «атланта» от этой безумной затеи. Я, тем временем, заметив, что Норма вытащила из-под кресла сверток с недостающими частями экипировки, сделал ей предложение. Она посмотрела на меня, как на сумасшедшего:

– Бракиэль, вы не знаете, что говорите. Зачем мне здесь оставаться, чего дожидаться? К тому же я за пару часов сойду с ума от волнения и одиночества. То есть я не преувеличиваю – мои протоколы, постоянно сверяя характер моих действий с законами Азимова, вскоре приведут меня к критической ошибке.

– Слушай, – сказал я. – Ты меня извини, конечно, но я попробовал немного залезть тебе в голову…

– Догадываюсь даже, зачем, – ответила она, – но у вас, судя по всему, не получилось.

– Да, – признался я. – Зато я выяснил одну интересную деталь – ты сейчас мыслишь по-другому. Не так, как андроид.

– Что-то во мне изменилось, – призналась она. – Но я чувствую, что сойду с ума, если не буду вас сопровождать. Не могу. И вы мне запретить не можете.

– Ты права, – согласился я. – Жаль…

– Что жаль? – спросила она.

– Жаль, что я не могу вернуться в Швейцарию, – я улыбнулся. – В тот день. Я бы пошел играть. Или пить. И я бы взял другого андроида в сопровождающие.

– Я теперь стала умнее, – сказала она. – И знаю, почему вы говорите это. Но это не сделало бы меня счастливой.

– Норма. Нас могут убить! Выпить, как бутылку минералки, сожрать наши души, и ты говоришь, что…

– Да, – согласилась она. – Нас могут убить. Но я умру счастливой рядом с вами. Даже зная, что вы любите другую. Жизнь конечна, и у человеков, и у андроидов. А счастье стоит того, чтобы жить.

– Какое счастье? Умереть рядом с тем, кто любит другую?

– Умереть рядом с тем, кого любишь ты, – ответила она.

– Эй, это кто здесь умирать собрался? – возмутился вездесущий Призрак. – Я вам, кажется, сейчас так умру, мало не покажется!

– Пупок не развяжется? – обернулся к нему я. – Я крепче тебя буду.

– И не таких крепышей лупили, – Призрак хлопнул меня по плечу. – Ti mando nel culo, тут у нас атлант собирается голяком пробежаться до моего мотоцикла, идем посмотрим?

– Слушай, а ему места в Цезаре хватит? – спросил я.

– Più siamo meglio stiamo, – фыркнул Призрак. – Уместимся. В крайнем разе к кому-нибудь на коленки сядет, к Льдинке, например.

– К Льдинке?! – я посмотрел на Леди Лед, суетившуюся вокруг атланта. Она, привстав на цыпочки, повязывала ему шарф, кажется, свой.

– Ну, или она к нему, – веселился Призрак. – Quo cazza?!

У Цезаря в его новой ипостаси был только один недостаток: скорость «под щитом» оказалась черепашьей. Но зато можно было вдоволь насладиться унылыми и, увы, хорошо знакомыми мне пейзажами.

Марш-бросок атланта прошел успешно – и это при том, что мы даже в комбинезонах чувствовали себя неуютно. Как под водой во время тренировки, только все еще усугублялось из-за чуждого пейзажа, окружавшего нас.

Кстати, я внезапно понял, что этот хорошо знакомый мне город напоминал тот, что мы когда-то могли наблюдать на дне океана. Интересно, кроме меня, это кто-то заметил?

А безымянный пока атлант шел медленно, словно издеваясь. По настоянию Льдинки он надел на голову капюшон, но лицо оставалось открытым. Сначала он прикрывал его шарфом, который к тому же худо-бедно исполнял фильтрующую функцию, но потом опустил руку и сделал глубокий вдох.

Сердце ёкнуло даже у меня, а у Леди Лед даже ноги, кажется, подкосились:

– Ничего, – сказал он (его голос постоянно изменялся, в нем слышались наши интонации, в том числе мои… и Нааме), – дышать можно, но для вас, кажется, действительно опасно.

– Никогда больше так не делай! – набросилась на него Льдинка. – Чуть до инфаркта меня не довел, придурок!

Я заметил, что Джинн и Призрак переглянулись, а Дария подмигнула Тени.

Потом мы забрались в мотоцикл, где расположились чуть ли не на головах друг у друга, но это нас не особо беспокоило. Я заметил, что всеми нами, в том числе и мной, овладела какая-то бесшабашность – вероятно, мы просто примирились с возможной опасностью.

Ни одного пагрэ мы не встретили, но однажды нам пришлось остановиться – по моей просьбе. Земля Энигмы была покрыта легким флером снега – колеса Цезаря поднимали его, и он еще долго клубился за нашим мобилем. Возле одного здания, как мне показалось, я заметил следы. Мы затормозили, но следы оказались иллюзией. Я расслабился и чуть было не пропустил знакомую кучу.

Никакой перчатки там не было, но я, вспомнив этот момент из сна, попросил Фредди показать свою татуировку.

– Прямо здесь? – удивился тот.

– Да у меня эта надпись в компьютере есть, – сказал Фредди. – Купер, можешь показать?

Купер спроецировал картинку, и я увидел ту самую надпись, которая была накарябана на бумажке из моего сна. Мои вопросы заинтересовали ребят – пришлось им все рассказать.

– Я давно знаю, что наши сны не просто так, – заметил Джинн. – Что-то все это означает, но что?

– А далеко та площадь? – спросил Призрак.

– Не очень, – ответил я, выводя полученную в ходе приземления не очень хорошего качества карту местности. На ней я обозначил то место, на которое был «прицел» нашего шаттла – вероятный вход в Нижний мир. – Вот здесь.

– А что это за красная точка? – удивился Призрак. Вот незадача, а я и внимания не обратил! Получается…

– Наша конечная цель, – объяснил я. – Предполагаемый вход в Нижний мир. Выходит, он в том жутком здании…

…которое мы увидели буквально через пять минут. Здание возвышалось над другими, окружавшими почти круглую площадь. В отличие от них, оно было абсолютно черным и абсолютно целым.

– Гадость какая, – прокомментировала Дария.

– Похоже на пагрэ, – заметил Призрак, – зарытого в землю вниз головой.

– У пагрэ нет головы, – сказал Джинн.

– Che cazza, а то ты не понял, что я имею в виду! – парировал Призрак.

Я выпустил четырех небольших дронов с маячками, и мы направились к пугающему строению. Неприятным сюрпризом оказалось то, что к подножию здания вели ступени фута три высотой – где-то мне до середины бедер. Ступеней было три, но взобраться на них Цезарю в его нынешней ипостаси оказалось невозможно.

– А двери у этой cazzatta есть? – спросил Призрак.

– Хрен поймешь, – ответил Фредди. – Все сливается.

– Выйдем – посмотрим, – резюмировал Джинн. – Так, готовимся к высадке. Фредди, Призрак, приготовьте оружие. Тень, будь готова накрыть нас невидимостью, но пока не включай, посмотрим, возникнет ли нужда. Бракиэль, у тебя есть хоть какое-то оружие?

Я расстегнул рюкзак и извлек из него… Призрак присвистнул:

– Хренасе, дисраптор. Не факт, конечно, что подействует на пагрэ, но если подействует…

– Как раз дисраптор, может, и подействует, – поддержал Джинн, доставая свой.

– А вот это точно подействует, – неожиданно заявила Норма, доставая нечто из своего рюкзака и раскладывая. А я-то думал, там ее личные вещи! Вечерние платья, наверно. Целый тюк…

– Я со своими имплантатами начинаю чувствовать себя каким-то недовооруженным, – заметил Фредди. – Если я не ошибаюсь, это…

– Немецкое изделие, – сообщила Норма, – флакундпанцерабверлазершрек «Хеклер унд Кох», модель ЕА7748. Облегченное, для десантников и горнопехотинцев.

– Круто! – кивнул Призрак. – Да с этим арсеналом мы всю Энигму разнесем, как Бог черепаху, да, Джинн?

– Посмотрим, – уклончиво ответил Джинн. – Так, ребята, боевой порядок такой: в центре девочки, справа – Фредди и Призрак, слева – Норма и Бракиэль, я впереди. Смотрим в оба, по моей команде Тень ставит щит. Или без команды, если кто-нибудь заметит пагрэ… заметит любое движение. Вопросы есть? Тогда вперед!

– И да сохранит нас Пресвятая Дева, – серьезно сказал Призрак.

– In nomine patris et filii et spiritus sancti, – перекрестился Фредди.

– Amen, – добавил Призрак, выбираясь из машины. Странно, но я тоже пробормотал краткую амиду, правда, к Иерусалиму не оборачивался. Потому что Иерусалим, если верить моей сверхспособности, находился прямо над моей головой на расстоянии шестисот с лишним миллионов километров. Путь, проделанный «Левиафаном» за шесть месяцев и две недели…

Еще выходя из машины, я почувствовал тревогу. Площадь казалась невероятно знакомой, и вовсе не из-за того сна… Я не мог понять, откуда я знаю это место, но определенно знал его.

Мы забрались на первую «ступеньку», и моя тревога усилилась. Все казалось просто невероятнознакомым.

Когда мы поднялись на вторую, Призрак вскрикнул:

– Пагрэ! – и выпустил очередь в сторону здания. Тень моментально накрыла нас «зонтиком», но перепугались мы основательно – очередь плазмированных пуль врезалась в нечто черное на черном, вспышки плазмы осветили до боли знакомые очертания…

И тут же в нее ударил луч лазера – отличился Фредди.

– Прекратить огонь! – велел Джинн. – Мы демаскируем себя!

Но было поздно – луч лазера ударил в пагрэ, и тот разлетелся на куски. Что, в общем, для пагрэ нехарактерно, – успел подумать я, а потом вдруг почувствовал острую боль слева под ребрами. Я чуть не упал, не понимая, что происходит, но боль прошла так же неожиданно, как появилась. Мы стояли под «зонтиком», девушки в центре, парни и Норма по кругу, ощетинившись всем, что могло стрелять, – Призрак с Джинном даже пару «беретт» откуда-то достали, хотя против пагрэ эти архаичные стрелялки уж точно были как слону дротик дартс…

– Что за… – буркнул Джинн. – Мне показалось, или он разлетелся на куски?

– Мне тоже так показалось, – сказал Джинн, а затем пнул ногой черный камень, валявшийся в снегу. – Глянь, Джинн!

Джинн присел на корточки и поднял кусок камня, поддетый Джинном. Кусок был еще теплым.

– Камень какой-то, – задумчиво проговорил Джинн. – Стоп… мы что, расхреначили статую пагрэ?

– Какой извращенец это изваял? – спросил Призрак. Все рассмеялись, но как-то нервно, и мы поспешили подняться на ступеньку, где до того стояла злосчастная статуя.

Мы поднимались по очереди – первыми вскарабкивались Призрак, Джинн и Фредди, потом девочки, потом мы с Нормой, а пока ребята забирались, мы осматривали пустую площадь. Мне казалось, что я вот-вот вспомню…

Но вспомнил я лишь, оказавшись на верхней ступени, у входа в черное здание.

Я вспомнил…

…Люди, одетые так же, как мы, кроме балаклав и шарфов, были заметно старше нас. Они боялись, и почему-то мне это нравилось.

– Разве ты не видишь? – сказала Нааме. – Они напуганы. Они не могут сопротивляться нам. Они всего лишь генераторы страха из слабой плоти…

Она говорила, а я опять видел то, что видел до того уже дважды: словно в замедленной съемке, на лицах людей страх уступал место решимости. Я знал, что будет, но не мог помешать этому. Красивая рыжая девушка вскинула что-то, что, как я понял, являлось оружием. И целилась она в Нааме.

– Нет! – закричал я, бросаясь между девушкой и Нааме. Не было ни вспышки, ни звука, ни трассы между стволом и целью – ничего, кроме внезапной, раздирающей боли в груди, там же, где несколько минут назад.

Я увидел, как солдаты набрасываются на людей, ведущих беспорядочный огонь, а Нааме склоняется надо мной. Мне казалось, что она кричит, кричит, не издавая звука, где-то в безмолвии, в котором обитают наши души, ее душа зашлась в беззвучном крике, увидев, что моя душа, пораженная выстрелом неизвестного оружия, исчезает у нее на глазах…

– Эй! – Норма сильно дернула меня за рукав. – Что с вами?

– Это случилось здесь, – сказал я. Мне казалось, что фрагменты паззла вот-вот сложатся, и я увижу картинку, пойму, что это было или когда это будет…

– Что случилось? – спросила Норма. Я вздрогнул. Видение исчезло.

– Не знаю, – признался я. – Что-то. Что-то важное.

Не понимая, зачем, я схватил ее за руку:

– Идем!

Она кивнула, и мы, держась за руки, бросились догонять остальных.

– Мне интересно, сколько еще мы будем darsi l’accetta sui piedi?! – возмутился Призрак. – Здесь же темно, как в bucca di culo alla negri, а мы опять без света!

В здании, куда мы вошли, действительно царила непроглядная тьма. Я, например, в темноте видел, Норма, по-моему, тоже, еще Фредди – уж больно уверенно он держался, Тень и наш атлант. А остальные оказались дезориентированы.

– С чего ты взял, что мы без света? – спокойно спросил Джинн. – Я, в отличие от некоторых, учусь на своих ошибках. Сейчас свет будет.

– Вы лучше скажите, откуда свет снаружи? – спросил Фредди. – Мне кажется, светятся сами здания, но не так, чтобы сильно. А небо свет отражает.

– Честно говоря, не знаю, – признался я. – Норма, ты что думаешь?

– Фредди прав, – подтвердила Норма. – Свет исходит от зданий, а так как их много, то небо этот свет отражает, получаются «сумерки Энигмы».

И тут вспыхнул свет, довольно яркий. Источник его сначала находился в руках Джинна, потом воспарил у него над головой.

– Надо было нам с тобой, дружище, хотя бы пару беспилотников склепать, для личного пользования, – сказал Джинн Призраку. – А то у меня только этот летающий фонарик, да несколько дронов-разведчиков, я их вперед запустил.

– И что там, впереди? – спросил Призрак. Джинн пожал плечами:

– Да ровно все то же. Коридор, длинный, как кишка.

– И нам по этой кишке идти, – невесело проговорил Призрак. – Идем, что ли?

И мы пошли. Шли довольно долго, хотя вскоре Джинн сообщил, что его дроны обнаружили какой-то зал. К залу сходилось четыре коридора, и дроны отправились исследовать каждый из них, кроме того, по которому мы шли.

– Ну и здоровущее это здание, – не то восхищался, не то возмущался Фредди. – Больше моего монастыря!

– Bellimbusto, да оно больше Ватикана, – отвечал ему Призрак.

Тень то и дело останавливалась, когда ей казалось, что можно «заглянуть» сквозь стену, но всякий раз напрасно – то ли стены здесь были толстые, то ли материал как-то блокировал способность Тени, но что происходило за стенами, вдоль которых мы шли, мы не видели.

Когда мы подходили к «залу», Джинн сообщил, что один из дронов нашел проход вниз.

Зал оказался действительно большим, почти как покинутая нами площадь. Сначала он ступенчато спускался, затем резко обрывался колодцем футов на тридцать. Неприятным моментом было то, что три найденных коридора открывались как раз в этот колодец. Спуск мы обнаружили не сразу, это была витковая лестница, врезанная в стену «колодца». Довольно крутая… Спускались мы гуськом, первым шел Фредди, за ним Джинн, Призрак, Дария, Тень, атлант, Куинни, Льдинка, Норма и я. Норма хотела быть замыкающей, но я настоял на том, чтобы самому исполнить эту функцию.

– Хорошо, – огляделся Призрак, когда мы оказались «на дне», – и который из коридоров?

– Вот тот, – Джинн указал на самый дальний от нас туннель. – Остальные два ведут в тупик. Зачем они только нужны?

– А вся эта cazzatta, по-твоему, зачем? – пожал плечами Призрак. – Логика индейца непостижима для белого. Как ты думаешь, кто это построил, пагрэ?

– Не думаю, – ответил Джинн. – Мне это напоминает колодец нашей антарктической базы.

– Мне тоже, – кивнул Фредди. – Вообще, архитектура какая-то очень человеческая.

– В отличие от зданий на улице, – согласилась Тень. – У меня от них мурашки по коже…

– А у меня от этого места, – заметила Куинни. – Я чувствую здесь что-то недоброе. Нечеловеческое.

– Напрасно, – заявил голос, заставивший всех, даже Норму, вздрогнуть. – Место, до которого довело вас ваше любопытство, хорошо известно. Настолько хорошо, что многие считают его абстракцией. Не важно, христианин ты, иудей или мусульманин – ты наверняка знаешь эти слова: «Когда пойду я долиной Смертной Тени…» Добро пожаловать в долину Смертной Тени, друзья мои.

Вокруг нас вспыхнул свет. Он поднимался вверх, окружая нас так, что, казалось, мы отделены от внешнего мира. Свет был мертвенным, холодным, он отсекал лестницу, но коридоры оставались открытыми.

– Знаете, – проговорил неизвестный (его голос шел откуда-то сверху), – вы все виноваты. И ты, Бракиэль, и ты, Норма, и даже ваш новый друг. Я слышал вас и услышал достаточно. Вы – семя, упавшее на каменистую почву, вы взошли быстрее других, но слишком рано усохли. Вы рассуждали о морали, о доверии. О том, можно ли доверять кураторам, судили их и осуждали. Вы полагали себя правыми, мудрыми, но как же вы безумны! Вы думаете, что глина – это то же самое, что и горшечник. Вы думаете, что вещь может сказать сделавшему её: «Не ты меня сделал!» Разве горшок говорит горшечнику, что тот ничего не понимает?! Кто вы, чтобы судить гения? А ты, Перфламе, какое ты имел право не уступать мне, когда я нуждался в том теле, что ты занял? Ты такой же глупый и ущербный, как те, кто отщипнул для тебя по кусочку. Ты мог бы стать совершенством, но сделался ничтожеством. И твоя судьба – с твоими «родителями».

Я не выдержал и выстрелил. Кажется, остальные думали так же, как я – одновременно со мной выстрелили Фредди и Норма, чуть позже – Джинн и Призрак. Тщетно. Ни один выстрел не достиг едва заметной фигуры, стоящей на парапете за стеной света.

Незнакомец рассмеялся:

– Я потакал вам. Я дал вам свободу и ждал, что вырастет из этой свободы. Я сквозь пальцы смотрел на твой, Бракиэль, жалкий роман с моим любимым Творением. Ты и ее чуть не испортил своей «любовью». К счастью, у Надин сильный стержень. Она вырвала из себя все то, чем ты ее заразил. Норма, милая, я сейчас про тебя, бледная тень величественной Н. Я собрал вас здесь для того, чтобы решить несколько задач. Вы мне не нужны; я мог бы даже отправить вас домой, где вы бы жили, как трусливые крысы, прячась и пряча мой великий Дар. А не стали бы – тем лучше. Я люблю, когда чьи-то действия вызывают хаос. Леди Лед, ты не представляешь, как в этом был великолепен твой брат! Жаль, что ты не стала такой же, а я так на тебя надеялся. Я хотел видеть тебя новой Кали, сокрушительницей народов – и что я вижу теперь? Твоя ледяная душа растаяла в жалкой попытке спасти Олгу, которая меньше, чем ноль.

– У Олги были сверхспособности! – крикнула Льдинка. – Я видела…

– Ты видела то, что хотела видеть, – ответил мужчина. – Сверхспособности Олги были вашими. У нее нет генов аннкуна, как у вас. Она – жалкий вымирающий вид, пригодный только в качестве топлива для энергостанции. Как и все вы, несмотря на то, что я дал вам эти гены. В вас слишком много человеческого. Видите ли, мне нужно топливо. Мне нужен ваш сеад. Не ждите, что я расскажу вам, что это, а сами вы настолько глупы, что никогда не догадаетесь. Ан-ни аннку-на-к, элла-анку р-птиа, все подсказки были у вас в руках! Другое название этого места – Кладезь Бездны. Только здесь не саранча выходит из дыма, а пагрэ выходят из тьмы и света. Прежде чем это случится, я хочу одного – я хочу знать, поняли ли вы, кто я.

Не знаю, как другие, но я, как мне казалось тогда, понял:

– Вы – Клайв Спенсер, Лорд Нахаш.

Другие ребята, словно эхо, вторили мне – Спенсер… Лорд…

– Отчасти да, – сказал мужчина. – А в целом – нет. Я надеялся, хотя бы это вы поймете. Увы. Плохой из Надин вышел куратор.

Он присел на корточки, его лицо просунулось сквозь стену света. Этот человек был похож на нашего атланта и одновременно на более молодую версию Лорда.

– Разрешите представиться, дамы и господа! – сказал он. – Лев Ройзельман. Казненный в 2043 году от рождества какого-то там очередного пророка. А теперь прощайте!

И еще прежде чем он успел закончить, я заметил движение в ближайшем ко мне тоннеле.

А затем на площадку толпой повалили пагрэ.