Глава 7
– Что это за шарик? – пристает Элла, пытаясь сорвать с моей шеи кулон.
Мы сидим на траве. Где-то далеко предельный мир встречается с бесконечностью. Неестественная тишина давит на меня, но я не имею права жаловаться. Не имею права пугать сестру.
– Шейра, пожалуйста, расскажи о шарике! – не унимается она.
– Я нашла его во втором блоке.
Хотела порадовать Ника, а вместо этого – убила.
– Дай поносить!
– Нет, Элла. Он напоминает мне о друге.
– Пожалуйста!
Дернув за цепочку, сестра забирает шарик. Он распадается на две части. Как флешка.
Стоп. Это и есть флешка.
– Что ты натворила? – хмурюсь я. – Он же прозрачный…
– Иллюзия – страшная вещь. Подари мне его.
– Прости, не могу, – жмурюсь я.
– Подари! Подари, подари, подари!
– Нет. – Я открываю глаза, и желудок сжимается в спазмах.
Рядом сидит двенадцатилетняя старуха.
* * *
Будильник звенит по десятому кругу, а я до сих пор лежу. Губы дрожат.
Это просто кошмар. Очередной. Слышишь? Кошмар.
Моей крыше нужен суперклей, иначе она скоро поедет.
Я заставляю себя подняться. Плетусь к шкафу. В выдвижном ящике под горой помятой одежды спрятан тот самый шарик. Я продеваю цепочку в маленький разъем и дотрагиваюсь до кулона подушечками пальцев. Ничего необычного. Да, он состоит из двух частей, но они намертво припаяны друг к другу. Я вешаю подвеску на шею, чтобы прошлое было рядом. Сейчас я в нем нуждаюсь.
На планшете девять. Я надеваю сетевые линзы и мчусь в комнату с почтой. На стене мерцает тринадцать сообщений с подробным описанием нашей авантюры. От Матвея.
– Выучи наизусть, солнышко.
Это «солнышко» действует лучше любого удара. Отрезвляет, вытряхивает из головы лишние мысли… Разъедает.
– Зачем же так пугать? – Я оглядываюсь: в полумраке комнаты тонет силуэт Оскара.
– Не поверишь, но ты тоже меня напугала. – Он не шевелится. Наблюдает за мной, словно за подопытным зверьком.
– Что вам нужно?
– Просто знай: решение Матвея – огромный аванс. Я не обижусь, если ты откажешься от дела.
– Волнуетесь за меня?
– Я за всех волнуюсь. – Впервые за разговор он моргает.
– Почему вы называете нас солнышками?
– Потому что вы – центр моих экспериментов. – Оскар начинает исчезать. Теперь он похож на гостя из прошлого больше, чем обычно.
– Починили глючный портал?
– Что?
– Ничего, – глотаю я смешок.
– Тогда выучи наизусть план, девочка. Меня с вами не будет. Слишком опасно. До связи. – Оскар окончательно растворяется в воздухе.
Я перечитываю сообщения, после чего тоже ныряю в свой «портал». Кидаю сетевые линзы в шкаф, натягиваю толстовку, беру золотистый пропуск.
Обижайтесь, гость из прошлого. Я не откажусь от дела.
Скоро, скоро, Элла, мы будем ближе на один шажок.
* * *
Дымка сглаживает грани второго блока, фонари заменяют звезды, спрятавшиеся за тучами. Между серыми плитами пробивается трава. Завтра ее не будет – Утешители любят порядок.
Город играет с ночными огнями. Я бы многое отдала, чтобы с этой игрой он забыл обо мне.
Сейчас я топчусь неподалеку от блока. Дышу на ладони. Холодно. Толстовка не спасает от мороси.
– Пора на процедуры, – шипит кто-то на ухо.
Черт.
Нас раскололи Утешители? Я вновь кому-то понадобилась?
Быстро же закончился мой второй квест. Или…
– Вы сговорились? Точно, это тест на слабонервность! – говорю я и отпрыгиваю.
– Шутка, красавица. Расслабься, – поправляя челку, смеется Ольви.
– Еще чуть-чуть – и ты нарвешься на мое худшее из настроений, – рычу я. – Где остальные?
Он кивает на стоящую чуть поодаль Альбу.
– Встретились по пути. Насчет Матвея – не знаю.
Над нами мигает фонарь: скоро у него сядет аккумулятор. А вместе с ним – мое терпение.
Когда мы в тысячный раз выныриваем из темноты, я вижу знакомую лысую макушку.
– Добрый вечер, – машет нам Матвей. – Готовы?
Я сжимаю в руке золотистый билет в лабиринты блока.
– Обыщем первый этаж. Выше – другие отделени… – Он внезапно осекается. – Альба, чего ты там мнешься? Иди к нам. Хм. Все читали план?
– Еще бы, – киваю я.
Квест начинается.
У двери светится считывающий экран. Я подношу пропуск к датчику. Вспыхивает фотография Карины, щелкает замок.
Болезненно-белые лучи пожирают ночной мир. Здесь всегда ярко. Я помню.
Ребята переступают порог, и на миг мы с Альбой остаемся наедине.
– Осторожнее с ножницами, Шейра.
– В одной лодке, – напоминаю я. – Либо все, либо никто.
– Угрожаешь?
– Размышляю.
В коридоре никого нет.
Тишину нарушает лишь слабое потрескивание ламп. Белыми полосами тянутся кабинеты, изредка сменяющиеся лифтами. Под потолком подмигивают красные огни камер.
Мы нарушаем спокойствие второго блока своими лихорадочными перемещениями. Без конца оглядываемся. Жмемся друг к другу. Ищем.
– А вот и гардероб. – Альба застывает у двери со значком вешалки.
Лучей из коридора недостаточно для полного освещения комнаты, но нам этого и не нужно. Мы роемся в первом попавшемся шкафу с размером «L» – подбирать форму нет времени – и надеваем поверх своей одежды белые рубашки и брюки. Я тону в костюме: пальцы прячутся за манжетами, штаны спадают, хоть ремень затянут до предела. Я выгляжу как пациентка дурдома.
Завяжите мне рукава, чтобы я больше ни в кого не всадила ножницы.
У друзей дела не лучше: форма висит даже на высоком Матвее.
– Ничего так костюмчик. Презентабельный, – заключает Ольви. – Я слышал, Утешителям платят по пять гигов! За день!
– Почему не пошел работать на Семерку? – недоумевает Альба.
– Раньше была мода на системных аналитиков, – мечтательно вздыхает Ольви. – Эх, где же вы, студенческие годы…
– Не представляю тебя студентом. – Моя бывшая подруга застегивает последнюю пуговицу на рубахе. – Долго я в этом мешке не протяну.
– Бери пример с Шейры! Смотри, как уверенно держится. Кстати, я назвал тебя по имени, – обращается выскочка уже ко мне.
– Какая честь, – ахаю я.
– Хватит вам! – обрывает наши препирательства изобретатель. – Времени в обрез.
Мы продолжаем путь. Во втором блоке настолько тихо, что кажется, я читаю мысли ребят. Все боятся не успеть. Все считают секунды. И ждут тех, кто уничтожает без оружия.
Коридор разбивается на два крыла.
– Давайте разделимся, – предлагает Матвей.
Я не пойду с Альбой. Не пойду. Бездна во мне хочет жить.
– Мы с Шейрой обследуем правое… – сообщает он.
Спасибо, изобретатель. Ты спас часть меня, способную радоваться. Маленькую частичку, тонущую в прошлом. Когда-нибудь она вдохнет в последний раз и отправится на дно, но не сегодня.
Мы расходимся. Я стараюсь копировать движения Утешителей. Хорошо ли? Долго ли я смогу притворяться роботом?
– Кто писал код для удаления памяти? – шепчу я, чтобы отвлечься.
Не сбавляя скорости, Матвей отвечает:
– Я.
Улыбка. Я слышу его улыбку. Как жаль, что сквозь маску ее не разглядеть.
– Увлекаюсь программированием. И техникой.
– Ты сын Оскара?
– Нет, мы вместе работаем.
– Над чем?
– Над прогами. Под заказ.
– Вы живете в том доме? Он очень… странный. – Задумавшись, я замедляю шаг.
– Как раз для двух задротов, – пожимает плечами изобретатель. – Да и вообще, кто бы говорил. У вас с Киром не лучше.
– Я там не живу.
– Знаю.
– Откуда?
– Оскар – надежный источник информации. – Его голос обрастает ледяными колючками. – Чего ты там копаешься?
Пока я моргаю, избавляясь от мрачных мыслей, Матвей скрывается за поворотом.
– Подожди!
– Ты слишком медлительная.
– А ты слишком прямолинейный, – огрызаюсь я.
– Спорить не буду, – сдается он. – Так что, допрос окончен?
– Ты прячешь лицо. Почему?
– Тогда и ты объясни, что произошло между тобой и Альбой. Вы избегаете друг друга?
– Поняла. Можешь не отвеча…
Нет, нет, нет. Унесите меня отсюда. Сотрите память. Похороните. Я едва сдерживаю визг, потому что вижу тот коридор, по которому мы, маленькие герои боевика, удирали от Утешителей.
Будто взрослые.
Нам с Матвеем остается пара шагов до кабинета, в котором решилась судьба Ника.
Я толкаю дверь – незаперто.
Вот она, палата из кошмаров. С ширмой и высокой кушеткой. Все комнаты для осмотра оборудованы одинаково. Никто не отличит эту от других.
Кроме меня.
– Шейра?
Я не слушаю – дотрагиваюсь до поверхности стола с колбами и… ножницами.
Тело щекочет волна мурашек. Здесь так же тихо, как и пятнадцать лет назад. Я возвращаюсь в прошлое.
Что бы случилось, если бы я не дернула рукой? Если бы не предложила друзьям сбежать? Кем бы я стала?
Сейчас стол мне по пояс.
– Шейра, нам пора. – На плечо ложится тяжелая ладонь.
Я касаюсь кончиками пальцев колбы и отчаянно мотаю головой.
– Он хотел с ней поиграть.
Этот безликий парнишка не знает, что разговаривает с тенью. Меня не существует уже пятнадцать лет.
– Нас могут засечь в любой момент.
Я протягиваю ему колбу. Пустую. Ту, которую не достала для Ника. Мне не хватило роста. Всего лишь роста.
– Он хотел… – у меня больше нет сил скрывать прошлое. Матвей будто чувствует, что с каждой секундой я исчезаю все быстрее.
– Нам лучше поторопиться.
Палата обнажает меня, снимает кожу, чтобы показать безликому парню, как я гнию. Эти стены беспощадны. А я боюсь вспоминать.
Беру ножницы. Холодные, блестящие. Чистые.
– Я его убила.
– Шейра…
– Я воткнула их ему в горло.
– Нам пора.
Ха-ха.
– И это все, что ты можешь сказать? – давлюсь я от хохота. – Просто «нам пора»?
Ноги не держат, но Матвей меня подхватывает. Ножницы со звоном ударяются о ледяные плиты. А тогда они упали тихо. Беспощадно тихо.
Здесь слишком ярко для лжи. И слишком холодно без кожи.
– Да, Шейра, нам пора, – цедит Матвей. – Мы до сих пор ничего не нашли.
Он тащит меня в коридор. Пытаюсь вырваться – бесполезно.
– А где презрение? Очнись!
– Нам пора.
– Ты сумасшедший! Вдруг ты отвернешься, а я воткну ножницы тебе в спину?
Он прижимает меня к стене.
– Ты не представляешь, какой я живучий.
– Проверим? – горько усмехаюсь я.
– Обязательно. Но потом.
Отстранившись, изобретатель окунается в спокойствие коридоров.
Я прощаюсь с комнатой. Ты убила нас в тысячный раз. И лишь во второй – наяву.
– Почему ты выбрал меня? Почему защитил? Я ведь не прошла квест.
Матвей замирает, но не спешит поворачиваться. Опускает голову. Стоит, уткнувшись взглядом в пол.
– Я же объяснил… – говорит он и замолкает на пару секунд. – В тебе есть потенциал.
– И все?
Я бросаюсь к нему с твердым намерением вытрясти правду, но он перехватывает мой локоть. Из-под белой формы выглядывает серый рукав.
– Ты… в толстовке? – изумляюсь я.
– И?
– Она серая. Серая. Как тогда, в магазине. Ты рылся в чипсах.
– Господи, Шейра! Да в таких полгорода ходит! – начинает злиться он.
– Но на твоей – пятна от крови. Как я сразу не заметила?
Матвей разжимает пальцы и опирается на дверь.
– И что? Карму у меня вычтешь? Давай, мне не жалко.
Ты проиграл, любитель чипсов. В блоке номер два нельзя лгать. Все всплывает, как шарики пенопласта. Все проявляется, как в рентгеновском кабинете. Сдавайся, силы неравны.
– Откуда кровь?
– Порезался.
– Зачем ты следил за мной?
– Приказ Оскара. – Он натягивает рукав утешительской формы. – Или ты думаешь, он рандомно приглашал? Нет, он изучал каждого. Истории болезней, биографии…
– Биографии? Интересно, как много вы знаете?
– Самую малость.
– Не верю.
– Нам пора.
Матвей едва не бежит, а я боюсь догонять того, кто увидел меня без кожи. Да и окровавленная толстовка не дает покоя. Изобретатель все дальше. Я пересиливаю себя.
Мы вновь роботы – электризуем секунды молчанием. Миллионы секунд.
Останавливаемся на передышку у внушительного стенда.
План здания.
В горле трепыхается мотылек. Отделение не пустует. Здесь дежурят Утешители, и рано или поздно мы на них наткнемся.
– Гляди-ка, это же серверный зал. – Матвей рассматривает широкие железные двери рядом со стендом.
Я дергаю за ручку – закрыто.
– Без паники. – Он изучает датчик. – Автоматические. Попробуй-ка открыть пропуском.
Я прислоняю карту к экрану. Щелкает замок. Никогда не думала, что буду благодарна Карине.
Среагировав на движение, в зале включаются лампы. Бесконечными рядами тянутся серверы. Мерное гудение, море зеленых огоньков, столы с планшетами… От размеров этого помещения у меня кружится голова.
Сколько же больных в городе номер триста двадцать? Скольким он не прощает стремительное обнуление?
Сколько нас, проклинающих красный цвет индикатора?
– Какие люди! – разбивает тишину наглый смех. – Ни фига себе! Вот это комнатка! – На пороге появляется Ольви, а за ним – Альба.
– Ты не в музее, – шикаю я. – Как вы здесь оказались?
– Левое крыло меньше раз в пять. Там ничего интересного, – сообщает бывшая подруга. – Вот и решили найти вас.
Матвей садится у крайнего сервера и вставляет флешку. На экране грузится неизвестный мне код.
– Помочь? – неуверенно спрашиваю я.
– Расслабься. Пару минут – и пароли у нас, – потирает он ладони. – Ольви, постой в дверях. Свистнешь, если вдруг что.
Гуляя вдоль столов, я сталкиваюсь с Альбой. Чтобы избежать неловкого молчания, я сворачиваю в другую сторону, но ее голос – ровный, бесцветный – парализует меня:
– Шейра… Здесь кое-что о нас.
– Что?
Она отдает мне документ с печатью и подписью.
«Указ о госпитализации пациентов. Причина: планемия. Даты обнуления прилагаются».
Я бегло просматриваю список с фамилиями.
«Бейкер Шейра – 20.07.2135».
Чуть ниже нахожу и Альбу. Ее время «Х» на день раньше.
Мы превратимся в голодных монстров через две недели. Через четырнадцать суток я разучусь жалеть.
Разучусь… ненавидеть себя.
– Что нам делать? – всхлипывает Альба.
– Мы успеем, – хрипло говорю я, пряча документ в карман.
– А если нет?
Я ввожу в планшет свое имя – здесь тоже работает пропуск Карины – и удаляю всю информацию. Затем форматирую историю болезни Альбы.
Клянусь, Элла, я не опоздаю. Клянусь, на две недели я забуду о том, как быстро седеют волосы.
– А если нет, Шейра? – чеканит Альба.
– Не говори никому, – умоляю я.
Так я буду чувствовать себя нормальной. Буду спокойной, будто впереди меня ждет много дней. Мне не страшно. Я проживу их в перемотке.
– Ладно. Ты права.
Наша нить прочнеет на одну тайну.
– Ребят, пароли у меня, – радостно шепчет Матвей. – Они обновляются раз в сутки. Хорошо, что уже за полночь! – Он подкидывает флешку и попадает в урну.
– Ты такой меткий! – улыбаюсь я сквозь слезы.
– Старался!
– Из тебя выйдет неплохой бармен, – хмыкает Альба. – Я работала официанткой в одном кафе, могу устроить.
– Спасибо, воздержу…
– А красный свет в коридоре – это нормально? – нервно хихикает Ольви.
– Что?! – вскрикиваем мы хором.
На нас несется алая пульсирующая волна. Через долю секунды зал вспыхивает бордовыми красками.
– Валим! – вопит Матвей.
Повторять не нужно. Мы срываемся с места ровно в тот миг, когда раздается топот.
– Неизвестные в правом коридоре, у кабинета сто девять, – гремит монотонный голос.
– Черт, черт, черт! – задыхаясь, визжит Ольви. – Давайте в тоннели! Что там говорил Кир?! Шейра!
– Если ты забыл, я рано ушла и ничего не слышала!
Глаза режет яркий свет. Из-за алых вспышек я не вижу, куда бежать. Благо, голос не дремлет:
– Неизвестные у кабинета сто тридцать.
– Он упоминал двести пятый! – осеняет Матвея.
Легкие все неохотнее принимают кислород. Черный порог близко. Ближе, чем наши преследователи.
– Неизвестные у кабинета сто девяносто.
Писк индикатора сливается с воем сирены.
– Я больше не могу! – стонет Альба.
– Да нам осталось всего ничего! – рычит Матвей, хватая ее за руку.
– Неизвестные у кабинета двести четыре.
За следующей дверью – наше спасение, но мы останавливаемся.
– Нам конец, – выдыхает Ольви.
Путь преграждает Утешитель.
Простите, Оскар. Мы проиграли.
