Глава 14
Почему вы молчите? Поговорите с нами, умоляю.
На спинах трех пассажиров видны алые пятна. Я слепну от такой яркости. И не расстраиваюсь.
Мы отчаянно цепляемся за поручни. Электричку трясет. О, этот запах. Ледяной, с привкусом железа. Странно, что я не почувствовала его сразу.
– Что здесь происходит? – бледнеет Альба. Еще немного – и она начнет светиться.
Женщина лежит на полу. На ее губах тлеет улыбка. Она рада, что на блузке распустились цветы в тон берету.
Старушка прижимается виском к окну. Если бы не было крови, я бы подумала, что она спит. Парень в костюме уткнулся лицом в спинку переднего сиденья. Рядом с левой лопаткой торчит нож.
– Они были живы, когда мы ехали к озеру. – Ник стискивает зубы. Он вот-вот потеряет контроль.
– Нет, это безумие, – говорит Ольви. – Их убили, пока мы купались, да? Просто взяли и убили?
– Тихо, – шикает Ник.
– Давайте выпрыгнем, а? Вдруг этот маньяк до сих пор здесь? – Ольви тянется к висящему на двери молотку аварийной эвакуации.
– Стой! – Ник хватает его за плечо. – Ты прикончишь себя!
– Стоп-кран, – бормочу я. – В вагоне должен быть стоп-кран.
– Я хочу домой, – плачет Альба, медленно сползая на пол. – Отвезите меня домой. Пожалуйста.
Мы не успеваем ничего сделать: электричка сбавляет ход. Я считаю секунды, решающие секунды. Скоро все прояснится. Скоро мы поймем, правила чьей игры приняли. Мне не нравится этот квест. Он слишком реален.
– И что дальше? – истерически пищит Ольви.
Сквозь постукивание колес до меня доносится стон Альбы. Неужели ты сломалась? Еще не время, потерпи. Еще не время.
Я проглатываю колючий ком. Мне нужна эта жизнь. Не для того, чтобы по утрам радоваться новому дню. Не для того, чтобы завести мужа и детей. Всего на пару дней, чтобы спасти Эллу. А потом – забирайте. Мне не жалко.
– Твою налево, здесь нет никакой остановки! – В панике вопит Ольви, и в такт ему всхлипывает Альба.
– Отвезите меня…
– Я могу выпрыгнуть и на ходу! По-моему, это лучше!
– Отвезите…
Из динамиков просачивается что-то, отдаленно похожее на прежний голос.
– Ста-а-а-нция… – Слова тонут в помехах. – Конечна-а-а-я…
Электричка в последний раз ухает и тормозит.
– Теперь можно разбивать? – вкрадчиво интересуется Ольви, косясь на молоток.
– Да, – разрешает Ник.
Но нам не приходится ничего крушить: двери открываются сами. Будто кто-то услышал нас и сжалился. Надолго ли хватит этого благородства? Я кошусь на трупы и понимаю: если не хватило на них, то не хватит и на нас.
Я думала, что видела все. Думала, город номер триста двадцать утопает в жестокости и даже карма его не спасет. Что мы обречены гнить в собственных страхах, пока Семерка выпускает законы, и что контролировать нас, мирных жителей, это уж слишком. Но я ошибалась. Если дать нам волю, от города не останется и следа. Он оглохнет от взрывов и ослепнет от вспышек огня. Он умрет.
В каждом из нас живет демон, жаждущий уничтожить все до последней травинки. Его душит карма. И здесь, где сущностей (а я уверена, что убийца – сущность) не пугают ни роботы в белых костюмах, ни осколки разума, простирается ад. Не скованный небоскребами. Не стесненный чипами в запястьях.
Я иду медленно. Два шага в секунду – удел города. Я мечтаю двигаться со скоростью шаг в миллион лет. Чтобы отсрочить встречу с монстром.
Альба продолжает всхлипывать, и это действует мне на нервы. Она оплакивает нас, словно смирилась с крушением нашей лодки.
В лицо бьет свежий ночной воздух. Недавно я была ему рада – сейчас хочу обратно, в душный вагон. Лечь на пол, спрятаться под сиденьем и притвориться, что меня не существует.
Мы напряженно всматриваемся во тьму.
Где ты? Открой лицо, человек, выпустивший своего демона.
– Да никого здесь нет! Наверное, он сбежал, пока мы купались! Давайте уйдем отсюда, а? – Ольви без устали ерошит волосы.
Снова всхлип Альбы.
– Вот он, – шипит Ник. – И… это за мной.
Я оборачиваюсь. Сердце стучит так громко, что, наверное, я скоро оглохну. Купаясь в скудных лучах вагона, невдалеке топчется парень. Белый костюм, галстук-бабочка, начищенные туфли. Да он джентльмен! Надеюсь, убивает он тоже по-джентльменски. Нежно и быстро.
Шаря в карманах, он щурится и презрительно наблюдает за Ником.
– Кто это? Ты его знаешь? – шепчу я.
– А как же! Еще бы он не знал! Да? Как там тебя сейчас зовут? Матвей? – хохочет парень.
– Домой, домой, пожалуйста, отвезите меня домой… – Альба прислоняется виском к электрическому столбу и начинает петь: – Динь-дили, дили-дон…
– Стойте здесь, – рычит Ник, подаваясь вперед. Я догоняю его и хватаю за запястье.
– Ты с ума сошел?
– Этот мир сошел с ума, а я ему лишь подыгрываю, – вяло отшучивается он. – Шейра… – Ник на миг замолкает, а затем, кинув быстрый взгляд на незнакомца, прокашливается. – Это Марк.
Я разжимаю пальцы.
– Ты же говорил, вы друзья.
– О, мы друзья! – соглашается тот, кто освободил своего демона. – Настоящие.
Настоящие. Каждый звук отгрызает от меня по кусочку надежды. Я далека от Эллы как никогда. Где автосохранение? Как начать квест заново?
– Откуда ты взялся? – чеканит Ник.
Таким напряженно-сильным я его раньше не видела.
– Из деревни. Жил себе спокойно, жил, – фыркает Марк. – А потом к нам на огонек заглянули путники. Уставшие. С трупом. Сечешь? – Маска вежливости разбивается о презрение.
– Почему ты не подошел ко мне?
– Не узнал сразу. Друзья меняются. Не так ли, Н…
– Замолчи! – рявкает Ник. – Замолчи.
– О-о-о, они не в курсе, кто ты? – потирает ладони Марк. – Это может быть интересно. В любом случае я прокатился с вами.
– Шейра. – Ник поворачивается ко мне, и по его жесткому, чужому взгляду я понимаю: он умоляет меня отойти к Альбе и Ольви.
– Нет, я не брошу тебя…
– Все будет в порядке.
Я делаю маленький шаг назад. Не надейся, Ник Рейман. Во мне умерло чувство самосохранения.
– Что тебе нужно? – спрашивает он Марка.
– Да вот, решил поиграть со старым приятелем. Нельзя? Только скажи, если нельзя. Ты же у нас авторитетный человек. Напарник Оскара… Какая честь!
– Их, – Ник кивает в сторону вагона, – ты тоже убил ради игры?
– Ага. Интересно было, как поведет себя лидер. Спасет ли он своих дружков? Жаль, что электричка на самоуправлении, я потерял сноровку и долго взламывал программу.
– Ты сошел с ума.
– Конечно! А как иначе, если лучший друг бросает тебя на съедение Семерке? – гогочет Марк. – По-твоему, они настолько тупые, что не сообразили, кто помогал тебе с базами?
– Я не знал… – Тон Ника впервые смягчается. – Что они натворили?
– О, наши гуманные друзья были изобретательны! Невероятно изобретательны!
– Прости… – выдыхает Ник, но Марк его не слушает – им завладело прошлое.
– Что там написано в законе? Наивысшее наказание – обнуление? Это не так, друзья! Они родом из того мира и умеют наказывать намного жестче. Они построили новый город, но остались в нем гостями из прошлого.
Марк срывает с себя пиджак и рубашку, а затем поворачивается к нам спиной. Гематомы оплетают сотни мелких черных точек. Это индикаторы. Я вижу. Как жаль, что я вижу. Его тело – улей, свалка программ, но никак не что-то живое.
– Нравится? Они так любят эксперименты! Нововведения, открытия! Как думаете, на ком тестируются обновления кармы?
Поле утопает в мертвой тишине, и лишь Альба время от времени нарушает ее:
– Динь-дили, дили-дон…
– На ком тестируются? На ком?! – вопит Марк. Хотя нет. Это не Марк. Не парнишка и не сущность. Это раненый зверь. Мутант. Чудовище, сошедшее с ума от бессилия.
Он так долго гулял рука об руку со смертью, что наконец принял ее облик.
– Я обнулился четыреста тридцать девять раз. И помню каждый. Старые гематомы покрывались новыми, а тело все больше наполнялось гнилью. – Его глаза расширяются, лицо искажает хищная ухмылка. – Теперь мне чихать и на законы, и на последствия, связанные с кармой. Я свободен, потому что ничего не боюсь. Эти придурки решили, что я скоро сдохну, и выпустили меня. Два года назад. Наигрались. А я выжил, прикиньте? Выжил, чтобы отомстить тебе, мой друг.
– Я не знал, – повторяет Ник. – Я правда не знал.
– Это, конечно, все меняет! – Марк переводит взгляд на меня. – Что ты так испуганно смотришь, киса? Страшно? Не бойся, обнуляться не больно! По крайней мере, в четыреста тридцать девятый раз.
– Не трогай ее, – тихо, но жестко просит Ник. – Что мне сделать, чтобы ты оставил нас в покое?
– Умереть, – хмыкает Марк.
– Матвей… – я цепляюсь за плечо Ника. – Пойдем отсюда. Он нас не тронет.
– Динь-дили, дили-дон… – бубнит Альба.
Они с Ольви стоят у столба. Их внимание приковано к Марку. Моя бывшая подруга даже не моргает.
– Шейра, ради всего святого, отойди, – умоляет Ник.
– А разве в нас есть что-то святое? Не смеши.
– Слушай своего дружка! – гаркает Марк. – Иначе я за себя не ручаюсь!
– Шейра! – шепчет Ольви. – Не пори горячку!
– У Шейры хобби, – фыркает это чудовище. – Пороть горячку. С детства.
Я вздрагиваю, и вместе со мной вздрагивает Ник. Ты прав, Марк. Я с детства привыкла сжигать все живое. И ты не исключение.
Сквозь зубы просачивается вой. Не лезь в мою голову, тварь. Ты даже не представляешь, кто там обитает. Во мне что-то бурлит, разносится по венам, обжигает. Напряжение невыносимо. Я не могу терпеть. Все – поле, электричка, люди – превращается в картинку. Не существует ничего, кроме этого монстра. Живого, такого неправильно живого.
Меня попрекнули моим прошлым в тысячный раз. И лишь в тысячный раз я сломалась. Поздравляю, Марк, ты сорвал джекпот.
Я срываюсь с места. Ник не успевает мне помешать. Удар. Мой или этого ублюдка – не разобрать. Мы двигаемся синхронно. Мне удается продержаться пару мгновений, но потом я теряю равновесие.
За спиной кричит Ник. Он не знает, что мой демон на свободе. Что, возможно, сегодня меня окончательно поглотит мрак.
Я падаю и подставляю ладонь. В запястье вспыхивает резкая боль. Марк обхватывает мою шею. Я прижимаюсь спиной к тому, кого хотела прикончить. На нас налетает Ник, но тварь уклоняется.
Злость отступает под напором боли. Какая же ты дура, Шейра.
– Дернешься – я сломаю ей шею! – хрипит Марк.
Ник поднимает руки.
– Хорошо.
– Сними линзы. Покажи им, кто ты на самом деле.
Проходит секунда. Вторая. Третья. С каждым мгновением я старею лет на десять и, когда счетчик замирает на отметке «двести», вижу то, о чем мечтала: белые глаза, чересчур человечные для сущности.
– Что… – Альба прикрывает глаза и трясет головой. – Что это значит?
– Он обманывал вас, да? – участливо спрашивает Марк. – Скажи громко, кто ты.
Нет, это не сон. Происходит что-то нехорошее. Что-то, не вписывающееся в законы Семерки. Что-то, наряженное в костюм джентльмена.
Мне больно смотреть на метания Ника. Система нашего города сломана. Назовите дату, когда идея Семерки дала трещину. Что-то пошло не так. Только я не заметила, что именно.
– Скажи, кто ты! – Грудь Марка сотрясают судороги.
– Я – сущность, – почти беззвучно шепчет Ник.
– Громче!
– Я – сущность! Сущность!
Держись, Альба, держись. Кто, если не ты, будет меня ненавидеть?
– Это шутка, да? – нервно смеется Ольви. – Молодцы. Ха-ха.
Не обращая внимания на друзей, Ник поворачивается к Марку.
– А теперь отпусти ее.
– Ты думаешь, это все? Судьба подкинула мне подарок. Я не надеялся тебя встретить, но ты пришел. Пришел, когда я только начал забывать. Грэди так приветливо вас принял… Он просто не знал, что приютил крысу.
Мне жаль, как же мне жаль, Марк. Ты сошел с ума. Тебе не хватило мужества выстоять. Ты не лидер и поэтому не имеешь права жить. Наш мир не приспособлен для слабых.
– Отпусти ее, – цедит Ник. Лицо полыхает красными пятнами.
– Смотри-ка! А твой индикатор не такой уж и зеленый! Ты пополняешь запас раз в два часа? По десять гигов, да? Непозволительная роскошь для третьего блока! Сколько же минут до следующей трапезы?
Вот ты и перешел грань. Я так этого боялась…
Ник бросается на нас с неестественным, нечеловеческим рыком. Мы падаем. Я не различаю, где заканчивается моя боль и начинается боль Марка. Я будто превращаюсь в фотокамеру: вспышка – к нам подбегает Ольви. Еще одна – чей-то кулак попадает мне в висок. Мысли улетучиваются. Зато я необычайно остро слышу.
Обещаю, Элла, я выберусь отсюда. Я найду тебя, как бы далеко ни отшвырнул меня неудавшийся эксперимент Семерки. Найду. Полумертвой, чудовищем, призраком. Умоляю, не бойся. Ты единственная, кому мой демон ничего не сделает.
* * *
– Это уже было. Дежавю какое-то, – рассуждает Ольви.
– Лучше заткнись, – грубо перебивает Ник.
– Не могу. У меня на нервной почве язык развязывается.
– Тебе помочь его завязать?
– Да ладно, успокойся! – Ольви на миг умолкает, а затем хмыкает. – Выходит, ты сущность… Это больно?
– Как мы поняли, в четыреста тридцать девятый раз – нет, – неохотно отзывается Ник.
– А в первый?
– Ребят… – я распахиваю веки. Небо по-прежнему темное – спит. В этом его счастье: оно пропустило все, что с нами творилось.
Надо мной наклоняются сразу два парня.
– Что у нас здесь? – хмурится Ник, осматривая мой индикатор. – Зеленый. Жить будешь.
Буду. Но главное – как.
Я приподнимаюсь.
– Что произошло?
– Когда я оглушил Марка, твой индикатор начал пищать, – отстраненно сообщает Ник. Будто говорит не он, а голос из динамиков электрички. – Ты пролежала без сознания минут пять, не больше.
– Неужели он надеялся, что победит нас четверых? – недоумеваю я.
Голова кружится, на губах – металлический привкус.
– Иногда ненависть убивает рассудок.
Неподалеку сидит Альба. Безучастно наблюдая за нами, она снова насвистывает свою песенку.
Я кошусь на спящего в колосьях Марка.
– Как мы с ним поступим?
– Никак. Скоро он придет в себя, – передергивает плечами Ник.
– И… ты оставишь его здесь?
– Тебе что-то не нравится?
Почему, почему он больше не излучает тепло? Почему тот снег, который я мечтала увидеть, отталкивает меня?
– Все так… – я умолкаю, дотрагиваясь до запястья Ника.
– Я к Альбе, – быстро реагирует Ольви.
Ник накидывает капюшон, отгораживается, и я чувствую себя идиоткой, поверившей в чудо. Я подбираю слова, но все до ужаса банальны.
– Конечно, тебе тяжело.
Что утешит человека, у которого отняли семью, здоровье, счастливое будущее? Что, черт возьми, утешит того, чей друг превратился в монстра?
– Это тут ни при чем, Шейра.
– А что при чем?
– Зачем ты набросилась на него? Зачем? Это мой друг. Я бы разобрался с ним сам. А ты… Ты не понимала, что слабее его?
Демон высвободился, но лишь на миг. Я успела ухватить его за крыло и затолкать обратно.
– Это… как наводнение.
Как сон длиной в пятнадцать лет.
– Ты права, – внезапно смягчается он и неуверенно касается моей кисти. – Зря я на тебя накинулся. Не вини Марка. Просто ему не повезло.
– Так ты оставишь его здесь?
– Не совсем, – горячо мотает головой Ник. – Я… Ладно. Я установил в его индикатор программу. Вирус, что называется. Стер память. Марк забудет свои четыреста тридцать девять раз.
– Возможно, ты и прав…
Возможно, вместе с памятью исчезнет и монстр. Возможно, у Марка появится второй шанс.
Все возможно, если бы он не был так слаб. Я не верю в него. Если честно, я давно ни во что не верю.
Мы молчим, но это не та тишина, в которую я хотела бы окунуться. Напряженная, будто заряженная электричеством. После такого обычно случается взрыв.
Тикает, тикает счетчик. Тикаем, тикаем мы.
– К черту все! – выплевывает Альба.
А вот и взрыв.
Ольви пытается ее удержать, но она вскакивает.
– Ты! Ты врал нам! О небеса, как я согласилась на это?! – Она прижимает пальцы к вискам. – Команда! Да какая мы команда? Один обнулился давным-давно, у другой крыша поехала еще в детстве! Ну, Ольви, теперь твоя очередь удивить меня!
– Альба, – стонет Ник.
Я чувствую. До боли, до слез, до тошноты. Он готов. Сейчас, сейчас он во всем признается. Нить перестанет нас душить.
– Идите к черту! – рявкает Альба, и мои надежды рушатся.
Рушатся, потому что на руках и лице бывшей подруги расцветают гематомы.
