Глава 12. Шестая стена
1
Я стоял на мосту через реку «Весновка». Облокотившись на перила, смотрел на быстрые воды.
Слева от моста был фастфуд и ряд магазинов. Из витрин на меня глядели манекены. За их спинам крутилась реклама драгоценностей «Картье». Мигали анимированные звёздочки на бриллиантах. После моста шла заправка электромобилей, прокат велосипедов и ряд частных коттеджей за высокими заборами.
Достал вчерашнее письмо и ещё раз прочитал:
Не знаю, смотрел ли ты мою рассылку. Если да, то зря. Зачем тебе анимастеринг, когда есть я настоящая? У меня неделя отпуска, продюсер сказал, что на пике популярности актрисе не стоит перенасыщать рынок своим присутствием. Короче, отправь мне телеграмму, встретимся. Придумай что-нибудь интересное. Только не пытайся удивить. Не надо ресторанов, ночных клубов или гонок на электрокарах. Для меня эти места трудовые будни. Для тебя — незнакомая жизнь. Придумай что-то простое. И личная просьба: не делись ни с кем этим адресом, от фанатов отбою нет.
Джессика Л.
Мост затрясся.
Трамвай, проехал мимо меня, встал на остановке. Я внимательно осмотрел выходивших. Два вокзальных чиновника обсуждали, конечно же, пропажу поезда. Женщина в чёрных лосинах спустила со ступенек велосипед. Ей помог дядя в тёплом пальто и шляпе. Женщина и дядя обменялись учтивостями и неспешно направились в сторону велопроката.
Блестящий белый электромобиль с тонированными стёклами резко обогнул трамвай и, скрипя шинами, остановился точно напротив меня. Стекло опустилось. Водитель убавил громкость техно-музыки и посмотрел на меня.
Бандитского вида кавказец с зубочисткой в губах. Половину лица покрывала чёрная борода.
Пассажирская дверь открылась и вышла Джессика:
— Привет, Лех.
Она поцеловала меня в щёку, накрыв моё лицо сетью пушистых мягких волос. Кавказец вернул звук на оглушающий уровень. Электромобиль резво стартанул, женщина в лосинах и дядя в пальто испуганно обернулись.
— Продюсер? — спросил я.
— Как ты угадал?
— Шестое чувство.
Джессика огляделась:
— Что будем делать? Поведёшь меня в магазин «Картье»? У тебя денег не хватит. Эх, Лех. Я-то думала…
— Дай руку и пошли.
— Куда?
— В велопрокат.
Пока я выбирал нам велосипеды и проверял их работоспособность, Джессика радовалась:
— Так вот зачем ты писал в телеграмме одеться попроще! Класс, я на велике с детства не каталась. Не упаду?
— Боишься?
— Не забывай, всё это, — она провела ладонями по своему телу, — мой рабочий инструмент.
Прокатчик велосипедов, паренёк школьного возраста, пытливо осматривал Джессику. Силился вспомнить, откуда её знает?
Я расплатился и выкатил оба велосипеда на улицу. Паренёк зачем-то пошёл за нами. Есть в Джессике, в её рабочем инструменте, что-то такое, что привлекает всех подряд. Профессиональная деформация, как ношение плеера у обходчиков.
Паренёк с завистью смотрел, как я подсаживал Джессику, прикасаясь к её талии. Помогал слезть, регулировал высоту седла и снова подсаживал:
— Так нормально? Крутани педали, нужно, чтоб нога полностью вытягивалась.
Джессика поёрзала на сидушке, на которой вдобавок лежала моя ладонь.
Джессика сделал круг:
— А почему так тяжело педали крутить?
— Стой, покажу, как скорости переключать.
Разбираясь с управлением, мы сделали круг по площадке у велопроката. Женщина в чёрных лосинах и мужчина в пальто, что вышли из трамвая, стояли у входа в прокат. Разговаривали, позабыв, кто куда шёл. Мужчина будто оттаивал. Снял шляпу, расстегнул пуговицы пальто. Вот она — сила любви.
— Куда едем, вагоновожатый? — крикнула Джессика.
— В район Шестой Стены, держись за мной.
2
Территория любого двора на Земле, будь это мегаполис, типа Киева или Бостона, или наш номерной Абрикосовый Сад, не имеющий официального названия — это всегда примерно ровный шестиугольник. Поэтому высоколобые умники любят сокрушаться, что скоро человечество привыкнет думать, что у нас не четыре стороны света, а шесть.
Я и Джессика быстро проехали жилые районы, миновали теплицы и развалины плодоконсервного завода, где когда-то делали джем из абрикосов «размером с кулак».
Скоро Шестая Стена, казавшаяся ранее узкой полоской на горизонте, возвышалась прямо перед нами. Асфальтированные дороги закончились, мы тряслись по утоптанным тропинкам. Я подсказывал Джессике, когда переключать скорость. Пощёлкав рычагами на руле, она неизменно восхищалась:
— У-и-и-и, едем в гору, а педальки так легко крутятся!
Впрочем, скоро она устала и вспотела. Оттопырив нижнюю губу, сдувала нависшую на лицо прядь волос, совсем как в одной из порноматин, где она двигалась в коленно-локтевой позиции.
Изредка делали привалы, пили воду из фляжек. Смотрели на Двор, всё более и более открывающийся под нами.
Отдышавшись, Джессика поцеловала меня:
— С детства не была на придворной природе! Столько воспоминаний. Помню, стояла с родителями на вершине стены, не помню какой. Ух, поскорее бы добраться. Там такой вид.
— Да, это тебе не ночной клуб или секс-вечеринка у бассейна.
— Много ты знаешь о секс-вечеринках, — засмеялась она. — Особенно у бассейна. Это весело.
Время от времени нам встречались туристы. Кто на велосипедах, кто пешком, кто на мопеде. Маршрут, по которому я вёл Джессику, был популярным, но не самым доступным. Большинство жителей Двора предпочитало подниматься по канатной дороге на смотровую площадку Второй Стены, где размещались кафешки, шашлычные и прочие удобства.
Тропинка в холмах привела к пандусу. Десяток крутых и длинных пролётов вёли на вершину Шестой Стены.
— Никогда по таким штукам не поднималась на стену, даже не знала, что существуют.
— Это вспомогательные рампы для доставки грузов, — пояснил я, — в случае ремонта стены. По ним классно гонять на велике. Отдохнула? Рванули!
Мы рванули. Вихрем промчались несколько пролётов, прежде чем Джессика, запыхавшись, остановилась. Положила велосипед на покатую поверхность и подошла к краю рампы, неогороженному перилами:
— Высоко.
— Да не очень-то, метров тридцать.
— Всё равно страшно.
— Да, нам лучше держаться внутренней стороны, ближе к стене, и не гонять. Я сам давно тут не был, позабыл, что байк и рампа — опасное сочетание.
Джессика обняла меня, по дружески, без того, чтоб я ощутил немедленное возбуждение:
— Знаешь, из-за работы я воспринимаю людей как абстрактные наборы желаний и фантазий, которые всё равно ограничены числом возможных позиций.
— Ого, как сформулировала.
— Ну, я же не дура, у меня высшее образование. А ты мне дал именно то, что я хотела.
— Что именно?
— Свидание простой девушки с простым парнем, о котором она не знает всё из сравнительного опыта секса с сотней других мужчин.
— Но ты же всё равно всё знаешь.
— Поэтому и спасибо, что напомнил.
— Кстати, говоря о…
— Я поняла раньше, чем ты подумал, — улыбнулась Джессика.
Она опустилась на колени и расстегнула пуговицу моих штанов.
3
После секса не хотелось крутить педали. Мы вели велосипеды рядом с собой, преодолевая последний подъём рампы. Ещё несколько шагов и вышли на ровную дорогу Шестой Стены.
Кроме нас на Стене было ещё трое. Они стояли поодаль, окружив мангал. Ветер доносил до нас запах горящих дров, смех и крики.
— Какая красота, Лех! — вскричала Джессика, роняя велосипед.
Жмурясь от закатного солнца, мы встали у перил Стены.
Слева раскинулась придворная природа с прямоугольниками полей пшеницы и крышами загородных домиков. За ними желтела земля расчищаемая под строительство тайл-спутника. Одну сторону шестиугольника уже выровняли и начали копать котлован под стену. Значит, всё-таки решено расширять наш Двор в этом направлении, вспомнил я разговор с Алтынай.
Поля и леса таяли в синеватой дымке, одновременно светясь, пронизываемые лучами солнца. По дороге к строительству ехала вереница самосвалов, их окна поблёскивали, отражая свет, как звёздочки.
Справа — родной Юго-Запад 254 или Абрикосовый Сад. Часть его уже накрыла вечерняя тень, часть светилась оранжевыми стенами домов, сверканием окон и проблесками стёкол трамваев.
Шестиугольное кольцо многоэтажных трущоб отсюда казалось менее грязным. За ним шла полоса парков, отгораживающих промышленную зону с дымящимися трубами заводов и ТЭЦ. Видно было колесо обозрения в парке Культуры и Отдыха.
Из центра Двора выпирала башня Коммунального Бюро. Как ось велосипедного колеса, от которой отходили спицы улиц. На его платформе сейчас кто-то или находился в Почтительном Ожидании или уже получил просьбу Судитрона.
— Двор так красив отсюда, — сказала Джессика. — Сразу видно, что не тот мелкий двор, что раньше.
— Раз нам пристраивают спутник, значит получим официальное название, скоро будем на всех картах значится как «Абрикосовый Сад»
— Давно пора, — согласилась Джессика, — населения больше миллиона, а называемся порядковым номером, как деревенский дворик.
Мы стояли у перил, я обнимал Джессику сзади, иногда целуя в шею или в волосы.
В самый романтический пик переживания спокойствия и тишины, к перилам со стороны Джессики подошёл тощий высокий пацан моего возраста в спортивном костюме и кепке. Лёг грудью на перила, харкнул вниз. Проследив за полётом слюны, отпил из бутылки пива и резко повернулся, заглядывая в лицо Джессики.
— Это точно она, отвечаю, — заорал он.
4
К нам подошли ещё двое пацанчиков с пивом. Самый крупный, на голову выше меня, был в чёрной джинсовой куртке с нашивками металловых групп. Второй тоже в спортивном костюме, ослепительно красном, праздничном, и начищенных до блеска туфлях. Все трое типичные гопники из многоэтажек индустриального кольца.
— Пойдём, — Джессика потянула меня за руку к нашим велосипедам.
Крупный в чёрной куртке перегородил дорогу, а тощий, напоминающий шакала среди хищников, заверещал:
— Ты Джессика Линс? Да?
— Нет.
— А чё ты, чё ты, чё ты, с нами в западло постоять? А он чё, партнёр твой?
Крупный басовито заржал:
— Г-хы, мы тоже, может, хотим позировать с тобой в порнушке.
— За бесплатно согласимся, — сострил типок в праздничном спортивном костюме.
Вот и настало моё время расправить свои плечи в кожанке, делая грозный вид:
— Пацаны, оставьте нас.
— А чё ты, чё ты, чё ты? — наскочил на меня тощий, толкая грудью.
Крупный схватил Джессику ручищей за плечи и потянул к себе:
— Мы же просто познакомиться.
— Мы фанаты, — подтвердил праздничный.
— Г-хы-хы, он тебе даже оттиск члена посылал.
Тощий, выполняющий в этой группе роль шута, визгливо засмеялся, и схватил себя за промежность:
— Хочешь, покажу? Сразу вспомнишь.
— Придурки, — отозвалась Джессика.
— В натуре, мужики, мы тут вдвоём.
— Г-хы, вдвоём, втроём, какая ей в попу разница? Иди, чувак, полежи, отдохни.
Крупный так толкнул, что я отлетел на пару метров и упал на наши велосипеды.
Тощий продолжал верещать, держась за промежность, имитируя половой акт с Джессикой. Она безрезультатно выдиралась из рук гопников.
Я молча встал, поднял велосипед. Отщёлкнул крепления сидушки и, прикрывая телом свои манипуляции, стал быстро откручивать мягкую часть сиденья.
5
Ясно, что они не собирались насиловать Джессику. Но мнение о её профессии, позволяло им вести себя так, как не позволили бы себе по отношению к девчонкам со своего района, которые, как известно, те ещё проститутки.
Когда избавился от мягкой части сиденья, в руках у меня оказался подседельный штырь — металлическая трубка с массивным каркасом на конце. Обхватив его покрепче, я развернулся и сделал несколько быстрых шагов к гопникам.
— Убери руки, урод, — кричала Джессика, — всё, вам капец, козлы, вас найдут и уроют.
— Г-хы, нас найти легко, приезжай с подругами.
Я обрушил штырь на лысую бошку Крупного. Правильно рассудил, что важнее всего вырубить его первым, а потом уж как-то разобраться с Шутом и Праздничным.
— Г-хы, — жалостно сказал Крупный.
Схватившись за голову, повернулся ко мне и упал на одно колено. По пальцам обильно текла кровь, заливая лицо.
— Ты чё, ты чё? Убил! — заверещал Шут. — Братишку убил, сука!
Тем временем Джессика что было силы пнула Шута в промежность. Перестав верещать, тот согнулся вдвое и неразборчиво пискнул.
Гопник в праздничном спортивном костюме сплюнул и достал ножик:
— Сама напросилась.
Я замахнулся для удара, но Джессика неожиданно спокойным голосом прошипела:
— Вали отсюда. Завтра к вам на район приедет Мага и всё объяснит. Готовьтесь позировать, запасайтесь вазелином.
— Какой Мага? — лицо гопника вытянулось.
— Сам знаешь, какой.
— Это мы ещё посмотрим.
Празднично одетый, спрятал нож и стал поднимать Крупного:
— Пойдём, эти мажоры уже пересрались со страху.
Оба отошли к своим великам, прислонённым на той стороне Стены, позабыв о шутовском товарище.
Шут же продолжал стоять, согнувшись и держась за яйца. Иногда издавал писк и делал небольшой шаг в сторону мангала.
— Теперь я точно узнаю твой кривой оттиск, — сказала Джессика.
Я замахнулся подседельным штырём. Шут испуганно заковылял к товарищам. Гопник в праздничном быстро начал им что-то говорить. Пару раз слышалось имя «Мага». Сурово поглядывая на нас, гопники взялись за велосипеды и гордо ушли со Стены.
— Мой герой, — поцеловала меня Джессика.
— Магический Мага — герой.
— Если бы не ты, Маге пришлось бы убить их. Благодаря тебе, до этого не дошло.
6
Солнце почти село.
Мы быстро скатились по рампе и менее, чем за час доехали до велопроката. На фоне тёмно-синего неба зажглись первые фонари. Белый электромобиль с техно-музыкой уже ждал Джессику. Продюсер стоял рядом, скрестив руки на груди, и жевал зубочистку.
Джессика помахала продюсеру рукой. Я тоже помахал:
— Привет, Мага.
Тот сделал удивлённое лицо, мол, откуда этот щегол знает моё имя? Потом выплюнул зубочистку и достал новую.
Мы завели велосипеды в салон. Вместо школьника за прилавком стоял пожилой мужчина, не обративший на порнозвезду внимания. Его раздосадовал испачканный кровью подседельный штырь и криво прикрученное седло:
— Плати штраф, гражданин.
Я и Джессика вышли из велопроката на улицу. Джессика порывисто обняла меня. Сделала это без сексуального подтекста, будто у неё был переключатель «секс — дружба». Жест был настолько явно прощальный, что я упавшим голосом спросил:
— Не увидимся?
— Нет, Лех, навряд ли.
— Но я хочу быть с тобой.
— Лех, у меня в понедельник порнопозирование для анимастеринга. Меня будут шпилить три мужика. Сначала по очереди, а потом все вместе. Другие мужики и женщины будут за этим наблюдать, фиксируя происходящее на оптические установки слежения, позаимствованные у продажных ментов.
Продюсер Мага, то ли издеваясь надо мной, то ли прочувствовав печаль осеннего вечера, включил какую-то грустную песню.
— Затем оттиски передадут Вольке. — продолжала Джессика. — Он применит свой божественный талант, чтоб сделать из оттисков десяток порноматин, которые размножат на фабрике в сотни тысяч экземпляров. Аниматины с групповушкой разойдутся по магазинам и рекламным стендам Информбюро. Их купят подростки, взрослые дядьки, мужчины в расцвете лет, дедушки и сумасшедшие лесбиянки. Все они будут мастурбировать, глядя на моё подвижное изображение. Ты правда хочешь со мной встречаться?
— Ещё бы.
— Мне Волька говорил, ты любишь кого-то. Иди к ней. Води её за руку, катайся на велосипедах, смотри на закат. Меня — забудь.
— Забудешь, когда реклама на каждом шагу.
Джессика не сдержала улыбки:
— Спасибо за всё. Можешь писать письма, но не жди ответа.
— Но, Джессика, ты мне нравишься.
— Лех, Лех, перестань думать то, чего нет. В конце концов, у тебя не хватит на меня ни денег ни, прости, сил. Будь как все.
Джессика отошла. Открыла дверь электромобиля и села в салон.
— Стой! — я подбежал к окну, — Хочешь я, как все, вышлю оттиск своего члена?
— Дурачок, — засмеялась она и закрыла дверь.
Прежде чем продюсер переключил грустную песню на оглушительное техно, я услышал, как Джессика изменившимся фальшивым тоном сказала ему:
— «На Шестой Стене интересная локация, надо там замутить инсценировку изнасилования».
Джессика не врала про высшее образование.
Вот я, будущий писатель романов, не мог выговорить слово «инсценировка», не ошибившись пару раз.
7
Я лежал на кровати в своей комнате, вспоминал сегодняшний насыщенный день.
Как любимую песню Нирваны, гонял по кругу образ Джессики. Закрывал глаза и видел придворную природу в мареве заходящего солнца. Даже драка с гопниками приобрела романтический отблеск.
Охватила приятная усталость. Не такая, как после рабочего дня, когда ощущал себя восстанавливающим рабочее состояние плазменным двигателем поезда, который завершил десятичасовое кругосветное перемещение. Моторные вагоны таких гиперэкспрессов, сразу же по прибытию на Вокзал, отцепляли и транспортировали в криоангары, где поддерживалась низкая температура и высокое давление: необходимые условия для ослабления термического расширения монолитных деталей движка.
Именно так ощущал себя путевой обходчик, после рабочего дня — монолитной деталью «Глобальной Перевозки™», остывающей в холодной кровати.
Осознал, насколько я жил полнее и богаче некоторых своих сверстников. Два раза трахался с порнозвездой, о которой остальные мечтали. Я любил Алтынай. У меня была надежда на ответное чувство.
Да, я, чёрт побери, счастливчик!
Одно неприятное чувство омрачило счастливую усталость: размолвка с Лебедевым. Конечно, я не мог принять участие в его детских играх. Но надо было отказать деликатнее, не переводя на личности.
Тут же злился и бил кулаком по одеялу: подумаешь, нежный Лебедев обиделся. Всё время зудел, что «правда превыше всего, люди должны знать правду, что правда то, правда сё… правда, правда, правда». Я ему и высказал правду о нём самом, так он и обиделся. Взрослый мужчина, а всё в игрушки играет.
Я поднялся с кровати и отыскал одну из Premium Pack бандеролей Джессики, которая почему-то оказалась в кабинете отца. Он же, вроде, в мусорную корзину относил? Спустился в домовую почту и хотел переправить Лебедеву, подписав «Не обижайся. Завтра начнём искать поезд, друг». Но на полдороге одумался: я этой посылкой ещё больше обижу. Завтра на работе встретимся, принесу извинения лично.
У меня столько счастья в жизни, что участие в конспирологической фантазии — меньшее, что я должен сделать ради несчастного друга.
Вернулся домой, в сотый раз укоряя себя, что так и не раздобыл адрес Алтынай. Вот уж кому следовало написать. Блин, какого фига, я такой сложный в делах, касающихся моего благополучия?
У меня были почтовые адреса всех одноклассников и друзей по Колледжу. Имелся адрес той самой Влюблённой из Колледжа. У неё, к сожалению, тоже был мой адрес. Недавно прислала два письма, где описывала свою жизнь после Колледжа. Уверяла меня, что секс с Волькой был пьяной случайностью. «Я и не думала, что это так разозлит тебя», — писала Влюблённая из Колледжа. Во втором письме приложила свои оттиски в купальнике. Спрашивала, когда мы можем встретиться?
В мой блокнот записаны адреса каких-то случайных попутчиков, с которыми познакомился в прошлом году, когда ездил в Санкт-Петербург. С кем-то из них даже переписывался пару раз.
Я обладал тайным адресом Джессики Линс. Фанаты готовы отдать половину жизни за первые три цифры её почтового индекса.
Но у меня не было адреса единственного человека, которому я хотел бы написать письмо или послать телеграмму.
Совершенно ясно, пока я не поговорю с Алтынай начистоту, жить дальше невозможно.
